overcast88

Они были обычной провинциальной парой, коих великое множество на просторах нашей страны. Год назад на какой-то местной вписке, они сразу понравились друг другу, все же в юности гормоны делают свое дело. Этот непередаваемый, знакомый практически каждому трепет первых встреч захватил их с головой. Первые объятья, первый поцелуй в парке, первый секс на родительской даче – все это взрывало голову, распаляло что-то в груди, что заставляло идти дальше, узнавать больше. Казалось, не было сейчас ближе того, о существовании которого ты и знать не знал всего несколько месяцев назад. Весь мир для них сжался до пределов одного человека. Впереди ждало что-то непередаваемо светлое, целое будущее, которое они могли построить своими собственными руками… Все это разрушилось за несколько часов.

Этим летним вечером он был в отъезде, может родственникам нужна была помощь или друзья увели с собой в поход с ночевкой. Заняться двадцатиоднолетней студентке Тане было нечем, она уже потянулась к пульту от телевизора, как вдруг зазвонил телефон: « Хватит сидеть дома! Тебе не надоело? Мы сегодня едем к Машке на квартиру, го с нами!» – прозвучал в трубке звонкий голосок одной из ее знакомых. Недолго думая Таня бросила в сумку пару нужных вещиц, расчесала длинные светлые волосы и уже через пару минут ждала, когда из-за поворота выглянет серебристая Тойота .
Из троих девушек выжила лишь Таня. Форд появился внезапно, будто сумерки заведомо скрывали его от глаз и без того не особенно бдительной водительницы. Удар был резкий, меткий. На том перекрестке остались лишь груды покореженного обгоревшего металла, куски человеческой плоти, разбросанные на несколько метров, боль и эхо от предсмертных, пропитанных ужасом девичьих криков. «Это великая удача для Тани, что ее место оказалось именно на заднем сидении» — уже через пару часов произнес родителям хирург, выходя из операционной. Хотя…удача ли это была?..

Когда налитые кровью глаза парня увидели, что стало с его девушкой, он не смог сразу поверить, что на кушетке лежала его Таня, точнее он осознавал, что это была она, но глаза упорно старались убедить его в обратном. Кажется, большая часть тела лежащей была забинтована. На минуту взгляд парня задержался на левой ноге – ее не было по колено, от удара корпус Тойоты размозжил в порошок кости так, что их уже не было возможности собрать заново. Кисть левой руки была нечеткой, из-за гипса нельзя было разобрать есть ли она вообще. Извилистыми линиями куски белой плотной ткани обнимали туловище. Провода обвивали его, поддерживая остатки трепещущей жизни. В конце взгляд упал на лицо. Некогда прекрасное, оно было обезображено до такой степени, что под бинтами нельзя было нащупать части челюсти, один глаз сочился кровью, оставляя красный след , тянущийся до подбородка. И эти провода вокруг…
Он молча вышел из палаты. Все тело охватил неимоверный холод, руки тряслись, глаза еле различали бесконечные своды больничного коридора. Упав на стул рядом с обезумившими от шока родителями Татьяны, он погрузился в себя.

Чрез какое-то время она начала приходить в сознание, он не знал через сколько именно это произошло, для него время исчезло, превратившись в сгусток шальных мыслей. «Андрей, она очнулась, тебе лучше приехать как можно скорее» — металлическим отзвуком пронеслось в голове, пока он быстрым шагом несся к больнице. Он уже многое успел обдумать, многое осознать для себя. Ему хватило благоразумия не тешить себя мечтами, что Таня теперь когда либо сможет вести нормальную жизнь. «..Я бы мог ухаживать за ней. Мы бы справились, ведь есть те, кто справлялся?.. Есть же?.. Я бы мог стать героем. Оставить ее в таком состоянии сейчас было бы не просто аморально, это было бы чудовищно! Если не я сам, то общество раздавило бы меня своим презрением. Ее мать не сможет за ней ухаживать, слишком старая и больная. Я бы мог оставить институт, начать работать, посвятил бы себя ей.. отдать свою жизнь ей… так бы было правильно, так бы было…». Вдруг грудь его сжалась и больно сдавила внутренности: «Нет! Это не так! Не смогу же я всю жизнь врать себе! Я не хочу этого на самом деле. Никто не виноват, что так произошло, что это случилось с нами. Никто не виноват! Мы не этого хотели! Совсем не этого! Там сейчас лежит вовсе не та полная жизни молодая девушка, там лежит истерзанное человеческое тело, холодное, чуждое мне. У нас никогда не сможет быть детей, даже при условии, что она выживет.. Подумать только…проводить сутки около ее обезображенной, неспособной...»
Его мысли прервал больничное ограждение. Несколько шагов и Андрей уже у двери палаты. Глубокий вздох. Толчок, и дверь со скрипом открылась. Он замер. Глаза остекленели, заметив, что лицо больше не скрывают бинты. Лицо..бинты.. Лицо? Где же лицо?! Только кровавое месиво – вот что осталось от светлой нежной девичьей кожи. Через несколько секунд он поймал себя на мысли, что чувствует ее взгляд, правый глаз был открыт и пристально изучал парня. Он приблизился. Ни он, ни она не могли говорить в этот момент. Стены давили, пульс бил по венам. Набравшись смелости, он заглянул в ее оставшийся синий, наполненный болью глаз. Что-то изменилось в нем в это мгновенье. Он увидел мольбу, молитву, то, что было заперто в искореженном теле истошно звало его, молило об освобождении и то, что мог прочитать только он. Это было настолько ярко, что минуты хватило, чтобы сделать выбор. Твердая мужская рука потянулась к проводам, идущим от тела. Один за одним он оборвал их. Надо сделать все быстро, чтобы медсестры не успели спохватиться. Больничная подушка плотно легла на лицо, перекрыв последнее дыхание. Все. Пронзительный писк аппаратуры возвестил о том, что Татьяна свободна, что он выполнил свой долг, сделал то, на что ее родители точно бы не решились, то, чего она сама жаждала. В коридоре раздался шум. Через минуту палату наполнили кричащие люди. В густом гуле Андрей смог расслышать только звук тяжелой подушки, упавший на холодный кафельный пол. А что бы сделал ты?

Еду с выгрузки. Домой. Усталый, как собака. Но довольный. Хорошо поездил, хорошо заработал.
Со стороны Сокола на КТЗ пробка. Ну, то есть по нашим меркам-пробка. Метров 300 до светофора хвост. Стоять примерно цикла 3, минут 12-14.
Стоим. В Липе видители аккуратные, никто не лезет, Лэнд-Крузер 200 с номерами 200 стоит рядом с копейкой тыща восемьсот затёртого года, и не дёргается. И тут слева по трамвайным путям московский типок на кредитвагене, но с мигалкой. Причём мигалку поставил машин 5 назад, вылез из ряда и поехал. Решил, наверное: регион, одно лошьё, схавают и не вякнут. Авотхуй.
Перед КТЗ стоит трамвай на отстое. И остаётся щёлка как раз этому типу пролезть. Я выворачиваю влево, чуть трогаюсь, и щель закрыта. Так он ещё и бибикает нагло-типо, йа ниипаццо вип-персона (на авео, номера 177, ога)
пропусти типо, спешу. Я вразвалочку слезаю с подножки.
А монтажка месяц лежит около сиденья. С тех пор, как седло подклинивало, всё лень в ящик утащить. Кстати пришлась. Прихватил её, по руке похлопываю, и Авео это обхожу так циничненько. Чувак кнопки опустил и сидит, замер, думал, его щас пиздить будут. Перевоз после недили за рулём, по ходу, страшен. Как помесь помойной крысы и снежного человека.
Я мигалочку аккуратненько снял с магнита, верчу в руках. Провод длинный. Маню пальчиком. Не выходит. Сзади его таксист подпёр, сидит, ржёт. Слева трамвай, справа я. Я аккуратнененько начинаю за провод тянуть. А он витой, как на телефонной трубке, растягивается. Растянулся на метр. Я его так подёргиваю, он из окошка ещё тянется. Метров пять уже вытащил, а там ещё есть. Сообразил, обошел машину, с маячком в кабину залез(а он всё мигает), за сиденье поставил и дверь прихлопнул. В кабине светомузыка, народ забыл про пробку, вповалку на сиденьях. В трамвае пара пассажиров привстала, смотрят, стёкла мёрзлые трут. Чувак стоит, не знает чё делать. А тут зелёный настал. Я руль обратно, тронулся и поехал. Чувак в последний момент окно приспустил и штекер выкинул в окошко. Я не гордый, приоткрыл дверь, штекер втянул. В соседнем ПАЗике у водилы истерика, он грызёт руль и не может вспомнить, где первая.
Чувак на АВЕО униженно в ряд встал. Я мигалку из-под сиденья вытащил, на панель поставил, включил в 12 вольт-красотища! Музыка орёт, маячок мигает, я, на жоппе сидя, извиваюсь верней частью туловища, типо, танец пустого живота. Водила с ПАЗика чуть в окно не выпадает, пассажиры, кто врубился, держатся за животы и другим пересказывают, кто не вкурил. Таксист справа объехал, руку высунул, шашечки с магнитом снял и машет-мол, давай меняться. Я ему на огни автопоезда показываю-мол, у меня оранжевое уже есть.
Весело постояли. И теперь у нас на базе есть трофейный маячек. Реакция компаньона была однозначной:
-Где спиздил и нахуа?
Я ессно, сама невинность:
-Как ты мог!!! Я??? Спиздил??? Московский гость подарил!!!!
-Понятно... Опять где-то клоунаду устроил....
-Ога!!!! Точно!!! Билеты в кассах города!!!