Деревенская проза, несмотря на свою простоту и народность, считается серьёзным жанром. Качественная деревенская проза, передающая всю атмосферу быта встречается довольно редко. Всегда приятно почитать и переместиться в тот мир, из которого сбежали наши родители. Сбежали в город, а дома стоят заброшенными. Но кто будет их винить, ведь в деревне жить сложно. Про это все забыли, и романтика деревенской жизни торжествует в прозе. Здравствуй, ностальгия.
Все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.
Пасху отмечали весело и шумно. Горячо целовались-христосовались, весело били яйца, самогон лился рекой. Сорокин Степан перебрал и разошёлся не шутку.
—Вон! Все вон из моего дома! — ревел он как племенной бык, которого не допустили до коровы в охоте.
Степан, чернявый мужик тридцати пяти лет, находился в самом расцвете сил. Высокий здоровяк с густой шевелюрой чёрных волос, в обычные дни был тихим и немногословным, но делался дурак дураком, когда заливал лишнего. Тогда в его доме сыпались ругательства, летали ложки и плошки.
Он выставил за порог всех, с кем только что чокался и обнимался. Даже почтенный возраст тётки Кати и непререкаемый авторитет тётки Нюры не остановили дебошира, не говоря о жене.
Его жена Калиса, беленькая и ладненькая, как снегурочка с новогодней открытки, яростно колотила руками и ногами в дверь.
—Стёпка, открой дверь, не смеши народ! — строго говорила Калиса.
—Пойдём, в окно поглядим, чем они там занимаются, — предложила тётка Нюра, длинная и тощая бабёнка с веснушками на белом-пребелом лице.
Бабы заглянули в окно, приставили «длинные» носы к стеклу, но ничего не было видно. Любопытство обиженных женщин нарастало, а жажда мести усиливалась.
—Ну, скажите мне, где вы такое видели?! — подзуживала товарок тётя Катька, которая не смогла стерпеть надругательства над своей свободой. — Гостей выгнал из дома! Позор!
— Да кобелина он, вот кто! —как топором отрубила тётка Нюра. —Посреди бела дня заперся с ней! А она -то прикинулась спящей красавицей. Спит она, видите ли. Кто ей поверит?! Знаем мы, не дураки поди, чего они там творят!
После этих слов белое лицо Калисы запылало огнём, она пуще прежнего принялась долбить в окно. В доме стояла полная тишина. Степан не предпринимал никаких активных действий в отношении лазутчиков.
—Давайте Митьку позовём, он быстро порядок наведёт! — неожиданно шепнула заговорщически тётка Нюра.
Она была стратегом, двадцатилетний стаж семейной жизни с Кимом наложил отпечаток на характер женщины. Тётка Нюра во всём искала подвох. Она знала, как отомстить грубияну и невеже.
Женщинам эта мысль пришлась по нраву. Они охотно припустились домой к Митьке, пока Калиса сидела в засаде. Не прошло и полчаса, как во дворе Сорокиных стоял Митька, высокий, подтянутый и решительно настроенный. Бывший офицер сразу пошёл в атаку.
—Такой красавец, любо дорого смотреть,— шептала злобно тётка Нюрка.— А она с каким-то Стёпкой спуталась. Да он против её мужа как пенёк против дуба! Чё ей не хватает!?
—Лиза, ты чего с чужим мужиком заперлась!? — шумел Митька. — Лиза, открой немедленно дверь или я все окна перебью!
Распахнулась дверь. На крыльцо выскочила простоволосая Лиза в одном платье.
—Не виновата я! — отчаянно крикнула Лизка, неизвестно к кому обращаясь. — Ты ещё пожалеешь! Только поздно будет!
Лизка сбежала с крыльца, выскочила за ворота, и как была босиком побежала вниз к речке. Добежала до мостика и, зажмурив глаза, сиганула с моста в воду.
Было половодье, вода в реке поднялась высоко и вышла из своих берегов. Вода пенилась, бурлила и шипела, закручивая в замысловатые воронки ветки, деревья и огромные куски снега и льда. Мощный поток сразу увлёк невесомое тело разлучницы вниз по речке.
Затем из дома вывалился полуодетый Степан и пошпарил вслед за Лизкой. Митька тоже понёсся следом за соперником. Он успел только заметить мелькание платья на мосту, а затем услышал, как Стёпка плюхнулся в воду. Тётки, теряя сапоги, припустили следом, чтобы не упустить никаких подробностей. Не каждый день с моста в воду кидаются. Здесь можно было и комедию, и трагедию без билета узреть.
Течение реки было сильным, Лизку успело отнести далеко от моста. Степан вытащил бесчувственную Лизку из воды и понёс на руках в дом. От страха утопленница наглоталась воды и потеряла сознание.
Все расступились. Мокрый Степан занёс русалку домой и положил на пол.
— Надо ей сделать искусственное дыхание! — командовал Степан, усевшись верхом на Лизку. — Я умею, нас на флоте учили!
—Раз, два, три, — громко считал он, нажимая ладонями на грудь и страстно дыша ей в рот.
—Хорошо, что Стёпка успел её подхватить до воды Каминке, —горячо обсуждали новость тётка Нюра и тётка Катя. —Ей повезло, что он бывший моряк, а то сейчас бы её унесло в большую воду. Если бы он немного припоздал, уже не спас бы.
Митька в это время сидел на разобранной супружеской кровати Сорокиных и тихо раскачивался из стороны в сторону.
—Ой, грех, какой, Лиза! — обхватив голову руками, причитал Митька. — Ты что же надумала, топиться!
Тётка Нюра, тётка Катя и Калиса суетились вокруг утопленницы. Они все вместе согревали, оживляли Лизку, забыв на время, что перед ними злая разлучница.
—Снимайте с неё немедленно мокрое бельё, иначе заболеет! — покрикивал на баб Стёпка, стаскивая с Лизки мокрое платье, чулки и сорочку.
—Стёп, ты бы сам скинул мокрое бельишко, —протянула заботливо тётка Нюрка.
—Чё мне будет, —беспечно отмахнулся спасатель.
Разлучница давно пришла в себя, её забавляло это представление. Она, насытившись суетой и вниманием вокруг себя, томно приоткрыла глаза.
—Лизонька, прости меня,— кинулся Митька к воскресшей жене, ползая рядом на коленях. —Я тебя обидел подозрением. Я виноват.
— Надо её натереть самогоном, не дай бог воспаление лёгких схватит,— осенило тётку Нюру. — Ведь на улице не месяц-май, вода ледяная в реке.
Калиса налила самогон в кружку и подала мужу.
Степан с помощью тётки Нюрки и Кати стянул с Лизки трусы и лифчик, щедро налил на ладонь самогона и начал натирать её грудь, живот и ноги. Калиса стояла рядом и разглядывала во все глаза разлучницу. «Красивая зараза! —злорадно думала про себя Калиса. — Одни волосы чего стоят! Не скажешь, что двоих родила, вся такая тонкая, звонкая. Зато лет так через десять покроется шерстью и будет чисто обезьяна. У смуглых и чернявых всегда к старости усы и волосы на теле начинают расти. Она видела в бане одну такую. А грудь у Лизки дряблая, у меня всё равно красивее будет, и телом я белее».
Женщины помогли перевернуть русалку на живот, и Степан ещё раз прошёлся ладонями по узкой спине и крепкому заду.
—Ноги-ноги натирать не забывай, — учила тётка Нюра, нависнув над Степаном.
—Жена, неси сухое бельё!
Калиса со злостью вывалила на кровать своё бельё.
—На! — сунула под нос мужу Калиса свою сорочку, тёплый халат и шерстяные носки.
—Чего ты мне подсунула?!—заорал Степан. —Ей не лезут твои носки!
—Я не виновата, что у неё лошадиные копыта, —огрызнулась жена.
Разлучницу нарядили в бельё Калисы.
Вдруг посреди этой беготни и кутерьмы в доме появился неожиданный гость.
В воздухе сразу запахло достатком, одеколоном, дорогими сигаретами.
—Христос воскресе, брат!— пробасил он, с удивлением разглядывая компанию, пеленающую бабу. — Это что тут у вас за игры?
—Воистину воскресе, брат, —поднялся с колен брат. —Калиса, а ну -ка собери на стол угощение.
Старший брат Степана, Георгий был лет на пять его старше, но уже многое преуспел в жизни. Это был большой, представительный мужчина в костюме. В деревне так никто не одевался. Он работал в городе директором какого-то магазина, и его все величали не иначе как Георгий Михайлович.
Все принялись христосоваться с важным гостем, забыв на время про Лизку. Потом все дружно уселись за стол и принялись заново чокаться, обниматься и говорить друг другу приятные вещи, мгновенно забыв о прошлых обидах и жажде мести.
Лизка подскочила с пола, поднялась, стала охорашиваться у зеркала. Она подошла к директору, поддерживая халат на талии и, улыбаясь, спросила:
— А христосоваться будем, Георгий Михайлович?!
При этом её лицо ожило, брови взлетели, будто в удивлении, чёрные глаза забегали-заиграли, щёки запылали.
— А как же, красота ты моя ненаглядная, — поднялся и с удовольствием припечатался к пунцовым щёкам и жадному рту директор.
Степан недоумённо таращился на Лизку, ревностно следя за её маневрами.
— Вот тебе и утопленница, — ехидно прошептала Нюрка Катьке. — Да это настоящий броненосец «Потёмкин»! Вишь как она дилехтора на таран взяла! Да она ещё не один семейный корабль пустит ко дну!
