Icicil

Я желаю тебе добра.

В тверди сердца вулканы спящие.

На планете полно людей,

Но не все из них

Настоящие.

Миллионы потухших глаз

И улыбок от уха до уха.

В чьем-то море кипит вода,

А в твоем бесконечно сухо.

Безграничная степь тоски.

Беспросветная ночь разлуки.

От руки до руки — гудки,

Поезда и цикады звуки.

Помню,

Как ты шептала: "жду".

Помню...

Губы твои дрожащие.

В жизни слышал я много слов,

Но не все из них

Настоящие.

Поэт © Владимир Ток

Порой, когда идешь в жаркий день по суетливому городу, кажется, что ты плывешь в иссыхающем море. Под ногами соль, соль на губах, сколько бы ты не пил, и это море продолжает выталкивать тебя на поверхность и отвергает, как всякое живое существо.

Выплываешь и видишь, что смыслом жизни может быть даже покачивание на волнах, а уход в пучину обозначит твой конец. Но продолжаешь искать. Выходишь из оков и оглядываешься: "Что бы сделало меня особенным?". Вырываешься и устремляешься вдаль, влюбляешься, творишь безумства, становишься кем-то важным, для кого-то смыслом, для кого-то целью, идолом, божеством, дьяволом и пылью одновременно, молишься, каешься и грешишь, чтобы снова молиться, а потом просыпаешься. Оглядываешься. Что это было? Разочаровываешь и разочаровываешься, приходишь с грустью, уходишь с улыбкой, уже не злишься, но до сих пор ищешь того, кто полюбит тебя, работу, что принесет счастье, а возможностей с каждым днем только меньше. Отчаяние, покой. Отчаяние и покой. Пьешь горькую не с теми людьми, и живешь один не с тем человеком. Влюбляешься и расстаешься, возгораешь и гаснешь. И горишь, только когда кто-то дает огонь, а топливо, будто манна небесная, лишь по утрам, а в субботу затишье, тает, исчезает из рук при свете солнца. И чуть ли не с рождения на губах только вкус меда. Все для тебя. А ты - не для кого, и поэтому несчастен. Немуж, немыслитель и нечеловек, не желающий быть кем-то для чего-то более великого, желающий, чтобы великое для него. Бездонный сосуд, которому все больше, а пища лишь пресыщает. Отчаяние. Отдаешь все, а некому, вокруг те же сосуды, и никто не горит. Лишь непрерывно палящее светило, а манна только по утрам. Высыхаешь.

Теперь и ты - море.

©Ицициль

В забытых ночью звездах

Сверкает этот город

Всё своим огнем.

И то, что ты был создан,

И в чьих рожден был гнездах

Гигантский, стальной поезд

Откинет забытьем.

"Безумно страшно, когда мимо проносится нечто настолько большое, что собьет тебя и не заметит. А ведь так и с людьми. Мимо проходят Великие, для воздвижения которых ты нужен, но они не нужны для тебя. И делаешь маленький шаг назад, чтобы что-то большее, чем ты, смогло сделать что-то большее. Смотришь, но страшно, что Оно заденет тебя.

Но.

Я никогда не умру, ведь эго - что-то неизвестное, но всеобъемлющее, оно - космос. Когда уйдет на свалку истории всё, что я создал - останусь я.

Тело, разбитое условно на части - это не я. Оно моё, но где та часть, которую я могу назвать Я? Как в детском саду пытаешься ткнуть себя в грудь и лоб, мол, вот он, я! Но кто он, который я? Разбиваясь на части, исчезаешь".

Разбит. Разбит на части.

Солдатом в одночасье

Ты создан был войной.

И знаете, в чем счастье?

В войны кровавой пасти

Ты создан был собой.

"Заглядывая внутрь себя, - не видишь ничего, кроме эмоций: радости и счастья, страхов и переживаний. Где есть я? Все мысли, стоит им только завершится, - уже меньше, чем я, всё, что когда-либо было создано - меньше создателя с момента его творения. Я исчезает под нагромождением деяний, творений, действий и возможностей. Я.

Раз Я существую, довольно странно предполагать, что раньше не было Я, оно существовало до моего рождения и будет существовать после. Вне моего ума. Вне моего сознания себя.

Любил ли я тебя, когда меня еще не было, когда еще не было времени? Любил ли я жить, еще не вкушая запах свободы, не слыша стихи, написанные до возможно их услышать.

Любил. Да, любил. Я отвечаю на это с уверенностью, ведь знаю, что каждую секунду своего безвременья я был рядом. Не знал, что ты рядом, просто нечем было чувствовать твое присутствие, пока мир не создал для нас время".

Когда исчезну я - всё будет прежним

Казавшийся разбитым мир вдруг будет целым.

Поэтому мы сможем безмятежно

Держаться за руки в мгновение расстрела.

Я бежал. Я всю свою жизнь бежал.

Кажется, что здесь все пропито, всё сгнило, что стоит только обернуться и увидишь, как рушится за спиной дорога.

Осыпаются камни и разбивают голову тем, кого ты оставил позади.

Но оборачиваться нельзя.

Если обернешься - сам покатишься вниз.

И, позвольте уверить, люди, которым ты разбил голову безумным бегом к идеалам, не простят.

Я бежал так долго, что забывал порою жить.

Вдыхая мысли, их не понимая.

Позволяя голову кружить

Любому, стоящему у края.

Теперь я здесь. Мне этот мир остался домом. Едва чужие лица через полумрак видны. Задернытые шторы мешают спать, тем, кто вечно делал шаг за шагом в неизвестность, был клоуном эпохи. Теперь же всё чудесно и одновременно плохо, ведь всё ещё есть цель, она намного ближе. Но от точки А, что "Колыбель", до точки Б, что "Старческая грыжа", пройдён весь путь. Осталось лишь вздохнуть, слюною брызжа, и уснуть. Так не достигнуть той мечты, к которой шел, ведь недосягаема звезда и каруселью будет бег. Лишь смысла не лишен тот путь, что сам и станет целью.

Слепой старик ключи не потеряет, ведь двери той замки Господь сменил. Кто праведником был, тот сердце ранит только тех, кто сердцем сгнил. Теперь что пары граммов взвесь , что благая весть - равно, коль мир отстыл.

Выходишь из этого старого автобуса времен СССР, понимая, что недостаточно будет в этой жизни полумер, но чтобы исправить хоть одно мгновенье нужна вторая жизнь. Но сколь нервно не будешь ногти грызть, второго шанса всё ж не будет, это плохо.

Да и *****

© Ицициль