Знакомо ли вам чувство полного растворения? В деле, месте, словах... В книге, песне, природе... В человеке.
Когда вы переплетаетесь с ним — каждой эмоцией, каждым прикосновением, каждой клеткой души.
Если вы хоть раз испытывали это, вы — счастливый человек. И неважно, какие последствия были после этого. Главное, что вы испытали это чувство...
А вот у нас в городе это запрещено. В смысле растворяться. В человеке. Если ты сойдёшь с ума от красоты залива, если погрузишься в несколько-дневный транс от творчества — никто не обратит внимания: санитары, патрулирующие улицы, пройдут мимо, родственники услужливо закроют дверь, а друзья будут спокойно ждать, когда ты выйдешь на связь (если, конечно, вернёшься в адекватное сознание). Но если санитары — не приведи Система! — заметят:
а) твой блеск в глазах, румянец, непроходящую глупую улыбку
или (при плохом исходе отношений с вашим «Растворителем»)
б) потухшие глаза, отрешённость, беспричинные слёзы
... пиши пропало.
Тебя заметят везде, в любое время суток, сколько бы человек вокруг тебя ни было.
Вы, наверное, спросите: «В вас что, какие-то датчики вшиты?» Нет. «Просто совпадение?» Тоже нет.
Просто это наша жизнь. Любые изменения в глазах, цвете лица, настроении, присущие только процессу растворения в человеке, действуют на санитаров и даже обычных жителей как красная тряпка на быка. Или как валерьяна на кошек. Заметят даже малейшее изменение, заметят каждую микроэмоцию. И...
Что дальше? Ну как обычно:
«Задержите её, она „Растворяющаяся“!»
«Пустите! Вы всё не так поняли! Я просто в спектакле играю и роль репетирую...»
«Пришлите машину по адресу ... Срочно!»
«Что же вас так тянет в эту яму! Вроде же все нормальными рождаются! А потом отлавливай таких, сумасшедших...»
«Вы понимаете, где находитесь? Вы в психиатрической больнице № ...»
И если вы думаете, что вам назначат какой-то курс лечения из разноцветных таблеточек и успокоительных, дружеских бесед с врачом и прогулок по огромному парку, то я вынуждена вас огорчить. Так не будет. Если вы попадаете в психушку с диагнозом «растворение в человеке» — неважно, какой стадии эта хрень — вы обречены. Пожизненно.
Почему?
Во-первых, вы от этого вряд ли вылечитесь. Во-вторых, если попытаетесь изобразить чудесное выздоровление, вам не поверят (только если вы глаза поменяете, губы, предательски выдающие тебя с каждым воспоминанием, и в целом — замените мозг. И сердце). В-третьих, ПРЕДПОЛОЖИМ, вы действительно выздоровели — забыли человека, охладели к нему, обиделись на него, — охрана до конца дней вам УЖЕ обеспечена. Чтобы не дай боже́ не было рецидива.
Как думаете, сколько было последних случаев? Правильно: рецидивы во всём городе можно сосчитать по пальцам одной руки одного санитара.
— Рита, привет!
Я оборачиваюсь — длинноволосая блондинка с неизменными кудрями и чёлкой радостно мне машет.
Мои губы растягиваются в противной, но довольно убедительной улыбке, и Алиса, веря мне, радостно идёт дальше.
Сминаю рукав чёрной толстовки, но тут же разжимаю. Блокирую команды от мозга к лицевым мышцам и сама контролирую улыбку. Я знаю, что санитары повсюду. И стоит лишь дрогнуть изнутри, как сначала за тобой усилят слежку, а потом, обязательно получив подтверждение твоего «растворения», возьмут под руки и увезут в святую святых, в «Белый дом» города... Короче, в психушку тебя заберут.
Я знаю, что санитары заметят потеющие ладони, которые я тщетно пыталась вытереть о кофту, и быструю смену в мимике. Поэтому, лишь слегка ослабив воображаемые нити, держащие уголки моих губ, я как можно незаметнее оглядела улицу. Возле дерева и куста на углу — санитары. Не подавая вида, пошла дальше. Через несколько секунд можно будет ещё чуть ослабить лицевые марионеточные нити.
«Рита»... С чего вдруг Алиса решила ко мне так обратиться? Я же не называю её, как мне вздумается. Желток, шпиц (слишком пушистые у неё кудри), блондинка... Ладно, это всего лишь прозвища, а не формы имени... Но ведь я её не называю ни Лисой, ни Аллой, ни Алей. Она — Алиса. И точка! А я — Маргарита! Ни Рита, ни Марго, ни Маргаритка!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не пнуть камень на пути, но спокойно обхожу его, сжимая руки в карманах свободных чёрных штанов.
У каждого человека есть своё имя, а в нашем городе — ещё и определённая официальная форма. Имя у нас — это почти код.
Никто не запрещает называть Маргариту Ритой. Но если её так звал только один человек, и она когда-то в нём растворилась — эта форма становится триггером. И если вдруг — конечно же, это не моя ситуация, вы не подумайте, — кто-то ещё назовёт в будущем Маргариту Ритой, есть риск разоблачить её... Ну не знаю. Может, у этой Маргариты вспотеют ладони, она еле сдержит эмоцию на лице или захочет пнуть камень. Вдруг?
Соблюдать основополагающую форму имени, честно говоря, нужно только тебе и твоему скрываемому возлюбленному. Используя другую форму, вы сами себя обрекаете на разоблачение и неминуемую гибель в стенах психушки.
Прошло несколько секунд, и я ослабила воображаемые нити на лице, удерживающие улыбку.
Правила об одной единственной форме имени, о привычных и заурядных жестах, о честности и открытости перед всеми ввели самые важные люди в городе. Ведь если что-то выйдет за рамки, растворившихся друг в друге людей будет гораздо проще узнать. Обычное имя в неожиданной форме — и мозг даёт сбой. Оно напоминает о том самом запретном «воздыхателе». Мгновение — и всё: зрачок дёрнулся, дыхание сбилось, губы чуть сжались. Если вы попробуете додавить подозреваемого и спросите его о чувствах, он либо ответит совершенно обычно, с недоумением, либо выдаст себя всё теми же изменениями в мимике: глаза посмотрят в сторону, брови на одну десятую миллиметра сдвинутся, обличив хозяина, губы чуть сожмутся, останавливая поток откровений.
Улица пройдена, большая часть санитаров позади.
Я с лёгкостью усмирила эмоции, полностью расслабила «нити улыбки» и откинула назад чёрные растрёпанные кудри.
Со временем привыкаешь жить под тотальным контролем, под живыми камерами видеонаблюдения. Сначала тебя пугает контроль. Потом — убаюкивает. Потом ты сам становишься его продолжением. Но в какой-то момент осознаёшь, что сам себя контролируешь, а не тебя — страшные дяди с редким седым зачёсом на голове а-ля «крыша над стадионом» или «наследственное озеро».
Ты становишься марионеткой в собственных руках, сам дёргаешь ниточки, сам играешь спектакль — правда, не ради денег, оваций и уж точно не с целью утолить творческую жажду; а ради свободы. Банальной, но такой недоступной свободы.
Дойдя до одинокой лавочки сбоку от тропинки, выложенной мелкой плиткой через зелёную часть парка, я села и достала тонкую, неаккуратно сложенную бумажку. В нос ударил привычный запах газеты и страха.
«Бланк-квитанция ПСПР (Психо-Социальной Профилактики Растворения)»
Опустила взгляд, готовясь бегло прочитать знакомый текст и пойти на очередную ежемесячную проверку.
«На текущий момент отклонений не зафиксировано. Ваша эмоциональная стабильность признана удовлетворительной. Повестка на ежемесячную проверку не выдана. Продолжайте соблюдение Этикета Эмоциональной Нейтральности (ЭЭН).»
Брови дёрнулись вверх — холод ударил по позвоночнику.
Ещё раз прочитала заключение.
Ваша эмоциональная стабильность признана удовлетворительной...
Вы исключены из текущего списка на проверку...
Подняла голову, не глядя смяла бумагу и сунула в карман.
Похоже, я достигла апогея. Окаменела настолько, что меня решили не тревожить.
Ну и отлично. Я не собираюсь разваливаться. Эмоции — это так... неактуально.
Криво улыбнувшись, я рассмеялась. Внутри проснулось что-то тёплое. Что-то кольнуло изнутри — почти как в прошлом. Почти. Но вспышка погасла быстрее, чем я успела её почувствовать.
Отсутствие приглашения на проверку в этом месяце — не избавление от контроля. Это лишь +1 свободный день на воле.
Словно в подтверждение моих мыслей, где-то справа хрустнула ветка, и я успела заметить промелькнувший, как проклятие, белый халат.
Что ж... Отсутствие приглашения на проверку не означает даже ослабление контроля. Какая трагикомедийная иллюзия.
И толку от этих проверок? Просто положат в психушку месяцем раньше или месяцем позже.
Тем не менее, грех не отметить в гордом одиночестве такую заслугу — стать настолько каменной, выстроить настолько непробиваемую стену между собой и своим прошлым, что тебя за это хвалят и исключают из списка потенциальных «клиентов» накрахмаленных палачей.
Выбросив перед входом в кафе «недоповестку», я толкнула тёмно-коричневую дверь и вошла в помещение. Привычные маленькие столики, телевизор на стене, барная стойка вдалеке и парочка тихих посетителей.
Заняв свободное место в самом углу, у окна, я просматривала меню без особого интереса, пока взгляд не уткнулся в крупный шрифт: «НОВИНКА!»
Напитки:
Чай с апельсином, шоколадом и корицей
Капучино с бруснично-ванильным сиропом
Кофейный лёд «Моя тень» (молоко с кубиками льда из кофе)
Сердце пропустило удар.
До нелепости банальная фраза, но это грёбаная физиология!
Чудом не сбив дыхание, я перечитала фразу снова. Потом ещё. И ещё, и ещё...
Кофейный лёд «Моя тень»... Лёд «Моя тень»... «Моя тень»... «Тенька моя»...
Я читала это до тех пор, пока слова не перестали вызывать боль глубоко внутри. А когда они, как и полагалось, расплылись и стали лишь названием напитка, я со спокойной душой заказала апельсиновый фреш и захлопнула меню.
Хорошо, «Рита» было не так нервно и провокационно как «Моя тень». Чёртовы новинки меню...
Осмотревшись, мимолётно оценила всех посетителей: мог ли кто-то из них быть санитаром? Пусть даже тайным.
Нет. Определённо нет. С опытом, выстроенным годами, трудно ошибиться, поэтому я успокоилась.
Хотя в этом городе тайники бывают даже за улыбками и знакомыми лицами.
Но мне не давало покоя сердце, отреагировавшее на «Мою тень»... Что за тупое название напитка? Что за реакция?!
Почувствовав поднимающееся из глубины души раздражение, я вспомнила утреннюю бумажку, на которой впервые было написано, что я могу не приходить на проверку. Гордость быстро заменила раздражение, и я с невозмутимым спокойствием и даже с чем-то вроде внутреннего торжества продолжила ждать фреш.
Если вы думаете, что в нашем городе запрещены любые яркие чувства и эмоции, то нет, это не так. Смейтесь, хоть до икоты, плачьте хоть до обезвоживания, злитесь, пока не лопнут сосуды в голове. Но только если это не связано с Растворением в человеке...
Вас не ждёт «Белый дом сумасшедших», если вы рыдаете из-за фильма или книги; и нет, вас не возьмут под руки посреди улицы, если вы обнимитесь с подругой или , наоборот, поссоритесь с ней до сорванного голоса. Но если в ваших глазах заметят искру, когда вы будете смотреть на другого человека, если вы будете мечтательно гулять, не замечая ничего и никого вокруг, или — упаси Система! — слезами отреагируете на какие-то слова... Тогда готовьтесь встречать санитаров с распростёртыми объятиями и рвущимися наружу матами — из своего же рта и в свою же сторону.