СГ-3 была заложена на территории Печенгского района Мурманской области, в десяти километрах к юго-западу от города Заполярный, вблизи восточного берега озера с труднопроизносимым названием Вильгискоддеоайвинъярви (в переводе с саамского – Озеро у горы Белого оленя). Бурение началось 24 мая 1970 года. Выбор места для скважины был не случаен: именно здесь, в северо-восточной части Балтийского кристаллического щита в пределах Кольского геоблока, поверхность сформирована древними породами, возраст которых составляет около трёх миллиардов лет.

Согласно проекту, Кольская сверхглубокая должна была достичь глубины 15 000 метров. СГ-3 стала первой в мире сверхглубокой скважиной, пробуренной в кристаллических породах. Её отличительной особенностью было то, что она изначально задумывалась не для поиска полезных ископаемых или проведения геологоразведки, а в качестве фундаментального научно-исследовательского проекта, нацеленного на изучение недр нашей планеты и процессов, идущих в них (хотя предполагался и практический результат – обнаружение новых залежей медно-никелевых руд). Одна из основных задач бурения скважины заключалась в достижении гипотетического базальтового слоя земной коры. Предположение о том, что континентальная кора состоит из верхнего гранитного и нижнего базальтового слоёв строилось на основе геофизических данных, свидетельствующих об увеличении плотности пород с глубиной.

Подготовкой и реализацией эксперимента занималась Кольская геологоразведочная экспедиция сверхглубокого бурения, существовавшая с 1968 по 1992 год. Бессменным начальником экспедиции, а после 1992 года – директором Научно-производственного центра «Кольская сверхглубокая» был Давид Миронович Губерман.

В начальный период бурение осуществлялось серийной установкой «Уралмаш-4Э», используемой при добыче нефти и газа. С её помощью впервые в СССР и Европе была достигнута глубина 7 623 метра, что стало мировым рекордом при бурении кристаллических пород. В октябре 1976 года, после демонтажа старой буровой, начала свою работу установка «Уралмаш-15 000», специально разработанная для сверхглубокого бурения и впервые применённая на Кольском полуострове.

К сентябрю 1984 года глубина второго ствола скважины составляла уже 12 066 метров, но произошёл обрыв колонны буровых труб. Возобновить работы удалось только через несколько месяцев, когда началось прохождение третьего ствола с рубежа 7 010 метров. Бурение продолжалось с 1985 до 1990 года и достигло отметки 12 262 метра. Этот рекорд глубины до сих пор является непревзойдённым и занесён в Книгу рекордов Гиннесса.

В 1991 году с отметки 9 649 метров началось бурение четвёртого ствола, глубина которого к январю 1992 составила 11 882 метра. При попытке укрепления скважины обсадной колонной с целью достичь отметки в 14 000 метров, была нарушена целостность установленных ранее колонн на глубине 8 550 метров. Техническая неудача совпала с общегосударственным социально-экономическим кризисом, и с 1992 года попытки дальнейшего бурения не возобновлялись.

Первоначально планировалось создать на базе СГ-3 постоянно действующую лабораторию, занимающуюся комплексными исследованиями геологической среды (своего рода «подземную обсерваторию»), но нехватка финансирования не позволила реализовать эти планы в полном объёме. Под воздействием времени состояние оборудования и самой скважины начало ухудшаться, и в 2007 году было принято решение о сворачивании работ на ней.

Научно-производственный центр «Кольская сверхглубокая» в 2008 году был преобразован в одноимённое открытое акционерное общество, которое приступило к демонтажу оборудования. 14 октября 2011 года ушёл из жизни руководитель проекта Давид Миронович Губерман. На сегодняшний день начата процедура ликвидации ОАО «Кольская сверхглубокая», а комплекс сооружений, ранее относившихся к СГ-3, полностью заброшен и активно разрушается. Сама скважина в настоящее время находится в законсервированном состоянии.

Всего за годы работы Кольской сверхглубокой было поднято на поверхность 4 024 погонных метра керна, которые подверглись всестороннему исследованию, а также был проведён комплексный анализ свойств пород в их естественном залегании по всей глубине бурения. Пробы с многокилометровой глубины, если учитывать сложность добычи и ценность информации, которую можно получить при их изучении, можно сравнить с образцами лунного грунта (согласно мнению учёных, между ними есть сходство и по составу.

Впервые в истории были получены фактические данные о состоянии пород на глубинах, превышающих 10 000 метров, что имеет большое значение для прогноза скрытых месторождений полезных ископаемых.

Итоги фундаментальных исследований оказали существенное влияние на представления учёных о недрах и протекающих в них процессах. Удалось установить, что граница внутри земной коры, фиксируемая сейсмическими методами, на самом деле не является соприкосновением гранитного и базальтового слоёв и в большей степени отражает различия состояния и свойств пород, а не изменение их состава. Это послужило доказательством того, что двуслойная модель строения континентальной земной коры не является универсальной.

В ходе бурения получены уникальные данные о температурах и распределении радиоактивных элементов на больших глубинах. Были сделаны также биологические и палеонтологические открытия: в слоях возрастом несколько миллиардов лет обнаружены следы семнадцати видов микроорганизмов, что подтвердило существование жизни в тот период.

Наверное, ни один эксперимент, связанный с бурением, не обрастал таким количеством слухов, домыслов и городских легенд, как деятельность Кольской скважины. Ограниченность официальной информации об СГ-3 породило волну сплетен, многие из которых продолжают бытовать до сих пор.

Эксперимент советских учёных по исследованию подземного мира стал очень удобной темой, вокруг которой можно было строить различные мистификации. Наибольшее распространение получила появившаяся в конце 1980-х годов легенда о том, что в СССР пробурили скважину до преисподней. Первоначально конкретное место бурения не называлось, но со временем оно стало ассоциироваться с Кольской сверхглубокой. В наиболее известном варианте мифа описывалось, что на большой глубине бур наткнулся на пустое пространство, где стояла высокая температура. После чего, якобы, удалось сделать аудиозапись стонов мучающихся грешников, хотя в реальности акустические микрофоны при изучении Кольской скважины не использовались. В некоторых версиях данной городской легенды фигурирует также вырвавшаяся из-под земли демоническая сущность. Из-за подобных слухов, преподносимых некоторыми СМИ в качестве сенсационных «новостей», в Западной Европе и США Кольская сверхглубокая начала восприниматься как «портал в ад». Сторонники данной точки зрения сочли, что прекращение дальнейшего бурения и консервация скважины были попыткой остановить проникновение потусторонних сил на поверхность.

Некоторые мотивы данного сюжета даже были использованы при создании фильма ужасов «Nine miles down» (США, Великобритания, Австралия, Венгрия; 2009 год; название при дублировании переведено как «Ужас на глубине девяти миль») с Эдрианом Полом в главной роли. В настоящее время эти легенды эксплуатируются туроператорами, которые позиционируют Кольскую сверхглубокую не только как выдающийся памятник науки и техники, но и как мистическое загадочное место.

Феноменальный и никем не превзойдённый советский эксперимент по сверхглубокому бурению, к сожалению, не получил дальнейшего продолжения и развития. Инициативы по созданию на базе СГ-3 уникальной геолаборатории и/или научно-образовательного центра по профессиональной подготовке специалистов соответствующих направлений, несмотря на активную поддержку научной общественности, натолкнулись на отсутствие даже минимального финансирования. В ближайшей перспективе, по всей видимости, единственными реальными способами актуализации комплекса сооружений Кольской сверхглубокой являются его музеефикация, превращение в объект экскурсионного показа и активное вовлечение в туриндустрию. Но даже такой вариант развития потребует существенных инвестиций, так как замечательный памятник достижениям науки сейчас находится в руинированном состоянии и продолжает разрушаться.

Автор: Бертош Андрей Александрович, аспирант Кольского научного центра Российской академии наук, (специальность «Отечественная история»).

https://goarctic.ru/work/kolskaya-sverkhglubokaya/

(с.) сайт https://goarctic.ru

Ночной поход 01.06.2019г из Риколатвы на гору Кюме-Тундра к качающемуся сейду.

В ту ночь немного моросил дождь, к утру распогодилось. На фото около 4 часов утра.

Камень на фото ниже и есть сейд.

P.S. конструктивная критика от фотографов приветствуется.

Родители, спустя годы, с благодарностью вспоминают о врачах, спасших жизнь дочери.Эта история произошла в 2009 году. Рассказала ее мама молодой женщины, жительницы г. Апатиты Мурманской области, жизнь которой спасли врачи областной больницы имени Баяндина. Спасли буквально, потому что шансов было немного.

Героине истории, назовем ее Аней, было тогда около тридцати лет, она никогда ничем серьезным не болела, вела активный образ жизни. И ничто не предвещало ужасных событий, которые пришлось пережить семье.

Рассказывает мама Ани:

— В декабре 2008 года мы с мужем готовились к новогодним праздникам, собирались отмечать вместе с дочкой. Аня приболела накануне, простудилась, чувствовала себя неважно, но к врачу не ходила. В новогоднюю ночь позвали ее прогуляться, но она, к удивлению, отказалась, сказала, что лучше полежит.

Прошли праздничные дни, дочка все же пошла на прием к участковому врачу в поликлинику. Уж не знаю, что его насторожило, но доктор дал ей направление в стационар. Поначалу ее отправили в инфекционное отделение — высокая температура держалась, больше 38 градусов, и никак не удавалось ее сбить. Там провели обследование, но ничего не обнаружили, перевели в терапию.

Больше десяти дней Аня провела в стационаре, но состояние ее не улучшалось, дочь слабела, температура держалась. Несмотря на все усилия врачей, разобраться, что с ней происходит, они не могли. Однажды утром я пришла навестить дочку, а в отделении суматоха и ее на каталке куда-то увозят. Как оказалось, в отделение реанимации — у нее начался сепсис.

По-прежнему было неясно, что с ней происходит и почему. Она оставалась в реанимации, и за несколько дней стало еще хуже. Дочь уже не могла дышать без кислородной маски, в работе сердца начались сбои.

Рано утром 19 января я пришла в больницу и поняла, что дела совсем плохи. По телефону в Апатиты срочно вызвали мурманских специалистов. Я позвонила мужу, чтоб бежал сюда, и осталась их ждать. Увидела, как они приехали: реанимобиль и “Волга” с врачами из областной больницы. Они сначала отправились осматривать Аню, а потом к нам с мужем, которого отпустили с работы, подошел Виктор Александрович Дьяченко — заведующий отделением реанимации №1. Я его очень хорошо запомнила, такой он умница, собранный, надежный, вот такому врачу веришь сразу, с первого слова. Он сказал: “Родители, в общем, дело такое. У нее сепсис, я принимаю решение увозить ее в Мурманск. Но не гарантирую, что мы сможем ее довезти”. Мы ответили, что согласны на риск.

Дочку ввели в медикаментозную кому, в реанимобиле подключили к аппаратуре — это сделали врачи Татьяна Альбертовна Козлова (она в отделении кардиологии была лечащим врачом у дочки) и Ольга Андреевна Власова. Автомобиль скорой включил маячок и сигнал, и отправился в путь. Так они, как мне потом рассказали, до самой больницы в Мурманске и ехали, чтобы ни минуты не терять в пути. Нам осталось только ждать известий и звонить в областную больницу, спасибо Виктору Александровичу, он дал нам номер телефона приемного покоя.

Почти две недели мы только звонили, справлялись о состоянии Ани. В ответ слышали: “Состояние стабильно тяжелое. Не приезжайте”. Если честно, это жуткое испытание, день за днем оставаться в неведении и ждать. Изнывать от беспокойства, не спать ночами, сходить с ума от невозможности чем-то помочь. Мне помогала только молитва, никогда в жизни я так часто не обращалась к Богу, как в те страшные дни.

И однажды, позвонив, мы услышали: “В сознании. Приезжайте”. Словами не описать, что мы почувствовали в этот момент! Понеслись в Мурманск на машине. На входе в отделение нас встретили врачи, посмотрели внимательно и попросили мужа остаться, он так переживал, что слезы по лицу катились.

Я пошла вместе с врачом кардиореанимации №2 Людмилой Павловной Челюмовой. Заведующим этим отделением тогда был Гарри Вальтерович Клейн, исключительный доктор и человек. Да все они, все, кто касался нашей дочери, до чего же были душевные! Шли нам навстречу во всем, подсказывали, объясняли, поддерживали. Несколько консилиумов провели в отделении, даже из Петербурга какого-то специалиста вызывали, насколько я знаю. Мы ездили в Мурманск через день.

Состояние дочки то улучшалось, то ухудшалось, разговаривать она поначалу не могла — была подключена к системе искусственной вентиляции легких. Врачи попросили меня с ней разговаривать, сказали, что она все прекрасно слышит и понимает. И я разговаривала: рассказывала, что дома происходит, какая погода за окном, всякие мелочи и пустяки.

Только 5 марта Аню перевели в отделение кардиологии. Меня заранее попросили: найдите возможность побыть в больнице. Для того чтобы научиться заново ходить, сидеть, есть самостоятельно, ей обязательно нужен был рядом кто-то из близких. Я сказала, что пробуду столько, сколько надо, и месяц провела с ней в больнице.

В день, когда дочку перевели из реанимации, она надеялась самостоятельно дойти с каталки до кровати, но не смогла. И разрыдалась. Татьяна Альбертовна, наш врач, ее успокаивала: “Дорогая, не переживай! Худшее, поверь, позади. Все у тебя будет нормально!”. Даже шоколадку ей принесла для поднятия духа.

Потом у нас потихоньку дела пошли: организм-то молодой, восстанавливался быстро. Да и дочка все силы приложила, как только у нее появилась тяга к жизни — все назначения выполняла, ни разу не пропустила прием лекарств, массаж, упражнения. Нужно пройти пять метров — мы проходили десять, пройти половину коридора — мы проходили весь целиком.

А как нам помогали врачи! Приходили все, кто занимался ей в реанимации, в кардиологии (отделением заведовала Ирина Викторовна Захарова), еще не раз собирали консилиумы, проводили обследования.

Огромную помощь оказал Ане нейрохирург Владимир Александрович Калашник. Не только врачи и медсестры, за Аню переживали все, кто в кардиологии работал. И санитарочки, и работники буфета. Представляете картину: повар бежит в нашу палату, дочке яблочко печеное несет!.. Все радовались ее достижениям: вот встала, вот первые шаги сделала, сама пришла поесть.

В мае ее выписали. Потом, в июне, Аня вернулась в Мурманск на консультацию в отделение ревматологии, Наталья Владимировна Кухтина ее обследовала. Ольга Андреевна, врач из кардиологии, сделала ей прекрасную выписку, подробнейшую. Участковый врач в поликлинике, когда дочка к нему пришла на прием с этой выпиской, был сильно впечатлен.

Потом ей еще пришлось долечиваться в отделении хирургии кировской больницы, где дочке помогли совсем тогда молодые врачи — Никита Сергеевич Мороз и Сергей Германович Шабунин. Путь от порога смерти до выздоровления занял пять месяцев. Этот путь потребовал от пациентки, ее родных и от медиков немалого мужества и веры в свои силы.

Сейчас, глядя на эту цветущую, красивую женщину, невозможно подумать, что в ее жизни однажды случилась такая катастрофа.

— Я знаю, что сейчас нет многих из тех, кто тогда в областной больнице работал, — уехали, на пенсию вышли. Но все равно не могу не вспомнить и не поблагодарить еще раз за все, что они для нас сделали, — сказала мама Ани. — Спасибо всем, кто спасает людям жизни! Здоровья вам и вашим близким.

Источник http://gazeta2x2.ru/?p=84238