Перед будкой мы по очереди протягивали паспорта. Маленькое помещение, едва отапливаемое электрическим обогревателем, было всё покрыто инеем. А холод, словно пытался проникнуть внутрь и сделать проверку ещё более напряжённой.

Лица людей вокруг казались одинаковыми в тусклом свете фонаря, а я ловил каждый звук — шуршание документов, скрип снега, тихие вздохи за спиной. Мне казалось что это длилось бесконечно и не закончится никогда.

Внутри будки сидел пограничник. Невысокий, седеющий, с суровым лицом, а в глазах мерцала осторожная усталость. Он тихо наклонялся к окошку, куда нужно было подавать документы, словно сам был участником странного ритуала.

Сначала прошла семья с ребёнком. Пограничник проверял документы так, будто допускал делегацию на секретное совещание. Каждый штамп, каждая подпись ощущались как часть какого-то невидимого сценария. Когда они вышли через бескрайнюю степь на российскую сторону, я увидел, как их шаги растаяли в белой пустоте.

Следующими были мои попутчики — молодой и старый предприниматели. Молодой заметно дрожал, поглаживая паспорт, словно это был амулет. Они рассказывали свои истории о «срочной операции» и «необходимом лечении в России», и каждый звук их голосов будто отражался от ледяного ветра. Я наблюдал за ними, чувствуя, как сердце ускоряет ритм — эта ночь могла быть решающей для них.

Очередь постепенно дошла до меня. Я глубоко вдохнул, чувствовал, как мороз впивается в нос и щеки. Автобус по-прежнему ждал неподалеку. Ветер стучал в крышу будки, а внутри — абсолютная тишина, нарушаемая лишь дыханием пограничника. Я протянул паспорт. Пограничник взял его, внимательно рассматривал каждую страницу, каждый штамп, будто пытался найти подвох, и мир замер в эту секунду.

Затем он закрыл документ. Ничего не сказал, просто вышел из будки

Продолжение следует...

Я забрался на заднее сиденье и почувствовал, как тепло медленно вытесняет холод. Хотелось спать, но глаза не закрывались. Что-то тревожное витало в воздухе. Печка гудела, покашливала, будто сама нервничала. Снаружи стекло царапал снег — настойчиво, в ритм сердцу.

Машина тронулась, и мы двинулись в сторону заснеженной тайги. Фары вырезали из темноты узкий коридор дороги. Снег шёл густо, словно небо пыталось нас остановить. Белые хлопья метались перед лобовым стеклом, как тысячи мелких предостережений. Я смотрел на них и ловил себя на мысли: природа будто знала — не стоило нам ехать этой ночью. Но остановиться было уже нельзя. Мы ехали туда, где кончалась одна страна и начиналась другая.

Когда-то — ещё в моём детстве — это всё было единым миром. Одним дыханием, одной дорогой. Теперь же — две системы, два паспорта и одна холодная линия между ними.

Тем временем в салоне кто-то заговорил. Люди начали знакомиться, делились историями — кто и зачем едет. Правда это была или хорошо отрепетированная ложь, никто не разбирал. Я лишь слушал краем уха. Слишком устал. Впрочем, спать всё равно не получалось. С каждой минутой казалось, что мы едем не просто по трассе, а по грани чего-то большего.

Рядом двое оживлённо обсуждали, как будут пересекать границу. Оба — предприниматели, один постарше, другой ещё почти мальчишка. Для них это был способ выжить: закупка, перепродажа, немного удачи — и вот уже неделя прожита. Только теперь всё осложнила пандемия. Правила жёсткие, проверки строгие. Чтобы попасть в Россию, нужна была причина. Серьёзная.

И они её нашли. «Едем на операцию глаз», — говорили документы. Настоящие справки, печати, подписи. Молодой парень нервничал, слишком уж неуверенно держался. Старший подбадривал его, шутил. Потом достал небольшой флакончик и велел закапать глаза — «для убедительности». Все засмеялись, но как-то глухо, напряжённо. В этом смехе было больше страха, чем веселья.

Снег усиливался. Лес редел и вскоре остался позади. Мы выехали в степь. Белая пустота тянулась до горизонта, без конца, без намёка на жизнь. Дорога — лишь тень под колёсами, будто проведённая карандашом по белому листу. Луна висела низко, почти касаясь земли, и светила так ярко, что хотелось зажмуриться.

Машина шла прямо в это ослепительное ничто, будто в другой мир. И где-то там, за этой безмолвной равниной, нас ждала граница — тонкая, но опасная черта, которую в ту ночь каждому из нас предстояло перейти по-своему.

Продолжение следует...

Комната оказалась скромной, но честной. Кровать, душ, свет — всё, что нужно человеку, который сутки ехал через степь. Контраст с алматинским комфортом был ощутим, но я за годы поездок ночевал и в менее презентабельных местах. Заплатил, поднялся, закрыл дверь и почти рухнул в постель. Как же приятно было просто лечь горизонтально.

Но едва глаза начали слипаться — снизу раздался звон. Тот самый колокольчик на двери магазина, который, по идее, должен радостно звенеть при встрече клиента. Я бы и не заметил его, если бы за ним не последовал хор голосов. Покупатели вошли шумно, как буря. Разговаривали громко, спорили ещё громче.

Казахская речь лилась внизу сплошным потоком — я не понимал ни слова, но и не особенно хотел. Мой мозг был занят более важным делом — борьбой за сон. Однако спор снизу явно набирал обороты. Дебаты за выбор напитка для вечернего раута были весьма ожесточенными. Казалось, что вот-вот начнётся баталия.

Наконец, гул смолк. Видимо, договорились — и ушли праздновать. Судя по голосам, ушли не далеко. Осели где-то на лавке прямо под окнами. Стены «гостиницы» были тоньше картона, и я чувствовал себя не постояльцем, а гостем их вечеринки.

Минуты текли, я снова начал клевать носом. Но чем ближе стрелка приближалась к полуночи — тем оживлённее становился первый этаж. То одинокие шаги, то громкий смех, то очередной звонок. Магазин жил своей бурной жизнью.

А я лежал наверху, глядя в потемневший потолок, и ловил себя на странном ощущении: будто город не спит, наблюдая за мной. Как будто сама ночь в Семее дышала рядом. Тревожно и чуть насмешливо.

В тот момент я ещё не знал, что самое интересное- впереди. Но где-то внутри уже чувствовал. Спокойное путешествие закончилось.

Продолжение следует...

Прямых перелётов не было вообще. А те, что шли через мой вожделенный Стамбул, стоили как билет в бизнес-класс до Луны. Мечта о турецком кофе моментально сдулась.

Домой, однако, нужно было возвращаться. Казахстанские коллеги, конечно, уговаривали остаться — «посмотрите на горы, отдохните, у нас весна!» — но Москва ждала. Там копилась работа, решения, письма с пометкой «срочно», да и семья уже заждалась.

Нестандартные времена требовали нестандартных решений. Я начал обзванивать всех знакомых, кто хоть как-то мог помочь пересечь границу. Тогда это была почти спецоперация — не меньше. И вот кто-то шепнул: «Есть люди. «Перевозчики». Из Семея довезут до границы, дальше пройдёшь пешком, а на другой стороне встретят и отвезут до Новосибирска». Новосибирск, конечно, не Москва. Но уже как-то ближе. Романтика восточных закатов сменилась холодным, как и погода в Новосибирске расчётом. А также дорогой через полконтинента.

Выходные вместо Босфора предстояло провести на берегу Оби. Вместо рождения весны - суровый экватор зимы. И я, в легкой курточке кроссовках и джинсах.

До Семея билеты я нашел. Оставалось одно — надеяться, что «перевозчики» действительно существуют, а не живут только в чьих-то историях. Границы тогда были наполовину закрыты. Чтобы пройти — нужны были веские причины. У меня, к счастью, была самая простая и человеческая из всех возможных Я просто возвращался домой.

Почти сутки я добирался до Семея. А дальше - всё вроде просто: доехать, встретиться с людьми, пересечь границу, оказаться дома. Простые планы, как известно, — любимая игрушка судьбы.

Продолжение следует...

И вот однажды он сообщил:

— Всё, я слетал в Германию. Согласовали. Можно запускать.

Как он это сделал -- для меня осталось загадкой. Мир ещё жил в полумраке ограничений, а он, словно герой старых фильмов, пересёк границы на своём частном самолёте, будто вирусов не существует.

После этого мы, выдохнув, стали ждать появления рейсов. Постепенно болезнь отступала. Вакцину изобрели, в новостях снова начали показывать лица без масок. Люди выходили на улицы — не ради продуктов, а просто чтобы почувствовать ветер и солнце. Даже пение птиц звучало как мелодия возвращения к жизни.

И вот к концу октября зажглась первая зелёная лампочка: рейсы в Казахстан снова появились. Я не раздумывал. Купил билет на первый же самолёт. Вылет — середина ноября.

В те времена к документам для вылета добавился ещё один обязательный пункт — справка об отсутствии COVID-19. Срок действия — несколько дней. За сутки до вылета я поехал в клинику, сдал тест и вернулся домой паковать чемодан. Через пару часов пришёл результат. Сухая строка в справке, короткая, без эмоций: «Результат положительный».

Продолжение следует...

Вильям Сива