Львиное сердце (Часть 1-1/6)⁠⁠

От Автора: повествование является непосредственным продолжением рассказа "Крещение Кондора" (но легко читается отдельно от цикла). Персонажи цикла и события постепенно выстраиваются в единую "магнитую" цепь...

– Я бы не хотел тебя туда отправлять…

Тяжёлый взгляд. Если б не он – в жизни не отличить от обычных пенсионеров где-нибудь возле собеса.

Слова профессора отвлекли от рассматривания оружия. Убойная сила ружья была запредельной, с таким ходят на слонов, достаточно одного попадания. И оно было двухзарядным. Как говорил охотник, который инструктировал Бориса, в половине случаев приходится использовать оба патрона: одним – остановить надвигающуюся громадину, вторым – добивать наповал. Этот парень-стрелок лично отправил семерых на слоновье кладбище. Бушующий немолодой зверь опасен не только тем, что топчет у сельчан посевы и рушит их хлипкие хибары, бывают и людские жертвы.

– Скажу больше: тебе туда не нужно.

Размик Эдуардович был серьёзен как никогда. Его лысина покрылась потом, седые кудряшки на висках и затылке слиплись, пока он возился с большим эхолокатором, настраивал его, что-то подкручивал толстыми пальцами. Ругался на какой-то датчик, а потом вдруг всё отложил и повернулся к нему.

– Ну, ладно Макс –он молодой, – продолжал он. – Ты-то давно в наших рядах. Хватит уже по чужим болотам шастать. Как ты хочешь научиться узнавать состав атмосферы места, где ещё ни разу не побывал? Смотреть на монитор с цифрами и не понимать, что они означают, верить словам, написанным в графе, не зная так это или не так? Ты нужен мне здесь, Боря. Скоро из НИИ привезут новую установку. Я её, конечно, немного ещё доработаю, однако хотелось бы, что б ты видел всё своими глазами, каждый шаг…

Похоже, он понимал, что отговорить не получится, и просто опробовал последний имевшийся в запасе аргумент.

– Как он сюда приходит? – вместо ответа, который желал бы услышать Размик Эдуардович, спросил его Борис. – Неужели нельзя понять? У него нет ни локаторов, ни оборудования. Захотел – вышел, захотел – вернулся…

– Об этом я тебе и говорю! – уже слегка раздражённо отреагировал профессор Варнавский. – Я не смогу переложить все знания в твою голову! Если ты будешь вот так, вечно в полях… И, к слову, вовсе у него это не по желанию происходит – есть строгая цикличность. Теперь он побывал здесь в четвёртый раз, каждый из них случается ровно через десять лет. Где-то открывается проход. Он его как-то находит. И по нему же, пока тот не закрылся, убирается восвояси, когда нарезвится… Живучий, гад. Наши, африканские кошки, не доживают и до половины срока…

Этот лев, за четыре своих появления, уничтожил более ста человек. Объявится, устроит резню и после исчезает. Охотники научились реагировать оперативно, искали его следы, начинали преследовать. А толку ноль, след потом просто обрывался. Команда учёных, разумеется, тоже прилетала из лаборатории, изучала местность, но так и не смогла засечь ни одного лишнего колебания, места, где мог открываться и закрываться проход. Вроде всегда в разных местах, но все их лоцировали на близкой относительно территории – несколько обширных квадратов саванны в Восточной Африке. Юг Кении, север Танзании. В последний раз пришлый лев, около двух недель назад, кроме того, что разорил деревеньку бедных земледельцев – оставил в живых лишь трёх жителей, прошёлся и по землям местного прайда. Загрыз возглавлявших его самцов и удавил двух самок. Остальные просто разбежались. Машина для убийств, весом в пятьсот килограммов. Для африканских «котят» и гиен – последним от него тоже изрядно досталось, медлительные – он оказался настоящей кровавой бурей. Одну из пятнистых падальщиц просто перекусил пополам. Здоровые мощные челюсти, огромные клыки. Двадцать лет назад, в его второе появление в Африке, двое аборигенов-охотников выжили, забрались высоко на дерево, пока он убивал других, и дали потом подробное описание зверя. Насколько оно было правдивым, придётся выяснять, но вроде как у того льва, посередине на лбу, был третий глаз. Большая, как у мустанга, грива свисала чуть ли не до земли, а в остальном – похож на обычных львов. И пальцев на лапах больше, на задних – на один, на передних на два. Этот последний факт был установлен сразу, в первый же визит хищника – хорошо успел наследить. Вот только при всех своих размерах появлялся всегда бесшумно, не лаяли даже редкие дворовые собаки…

В дверь постучали. Затем уже сработал электронный пропуск. Профессор всегда просил сначала стучать, чтобы никто во время работы не появлялся неожиданно со спины. Вход в лабораторию открывался бесшумно.

– О! – обернувшись, обрадованно произнёс Варнавский. – Заводи гостя!..

Вошли сразу двое. Высокий очкастый помощник-лаборант Лёша, а из-за его спины выглянул низкорослый незнакомец, маленький, коренастый, со смуглой кожей и узким разрезом глаз. Сразу видно, что представитель северных коренных народов. Из-за плеча торчало дуло ружья.

– Он с ним не расстаётся: говорят, даже спит в обнимку, – похвалил как ценную породу скаковых лошадей небольшого человечка Размик Эдуардович.

И повернулся к Борису.

– Это Джура́, – сказал он.

– Из Мин-Архара что ли?..

– Нет, – не оценил шутки профессор Варнавский. – Но тоже охотник. С дальнего севера. За его плечами медведей – как у нашего льва людей. По-русски не говорит. Сейчас придёт переводчица…

Этого ещё не хватало.

– Что – и её возьмём?

– Шиш, – ответил профессор и показал вполне серьёзно дулю. – Здесь договоритесь. Обо всём, сейчас. Для этого и пригласили девушку. Может, у меня и нет полномочий не отправлять тебя, зато докомплектовываю команду я.

– Зачем мне этот немой… Чук или Гек? – не менее серьёзно попытался возразить Борис. – Присматривать ещё за ним…

И тут Размик Эдуардович, сидевший только что и говоривший с ним в пол оборота, развернулся на кресле-крутилке целиком.

– Рано ты стал умным, Раневский, – сказал он ровным голосом. – Привык по пересечённой местности прыгать. А там, откуда Джура – голое поле из снега на десятки километров. И не́куда отступить, если что – всегда один, без группы. Он за тобой сам присмотрит. Пробовал когда-нибудь прятаться на открытом месте?..

Глупый вопрос. Конечно, пробовал, обучали и не такому. Но не съязвить напоследок Борис не мог, не удержался.

– Ну, пусть идёт. Если, конечно, прячется не как страус… Вниз головой…

– Чем глубже голову в песок, тем беззащитней жопа – Джура это знает хорошо, - парировал профессор Варнавский. – Всё, больше не обсуждаем. Пока ещё ты в моём подчинении, а не наоборот…

Борис не собирался спорить. И всё же иногда подтрунивал над плешивым учёным. Размик Эдуардович смешно на это реагировал – краснел и раздувал щёки, вот как сейчас. Не хряпнул бы «кондратий» от переизбытка эмоций.

Охотник с севера между тем немного освоился в помещении. Медленным осторожным шагом обходил лабораторию. Алексеем, на знаках, сразу был предупреждён ничего руками не трогать – потому просто смотрел. Узенькие глазки от множества мигающих лампочек и приборов вокруг заметно расширились, стали почти что круглыми. Остановился. Встал у одного проектора – а тот возьми внезапно и выдай яркую вспышку, прямо в глаза! Руки охотника в одно мгновенье сняли с плеча ружьё, успел даже прицелиться в аппарат, быстро среагировал, хорошо. Может, такой и сгодится. Усмехнулся затем по-детски, вернул оружие за спину и повернулся ко всем с улыбающимся лицом.

– Light (свет), – сказал он на знакомом европейском языке, чем немало удивил Бориса.

– Speak English (говоришь по-английски)? – изумлённо спросил Раневский маленького охотника.

Но тот в ответ помотал головой.

– School (школа)… – произнёс он.

Сразу стало понятно, что договариваться обо всём придётся здесь, на месте через переводчика. А там, куда попадут, заниматься первобытной хернёй – как в каменном веке, чертить друг другу на земле рисунки в случае какого-то экстренного недопонимания между ними.

Причина, по которой Варнавский ускорил операцию, со слов самого же профессора, была объективной. Вроде бы десять лет впереди, до нового появления льва, коли он доживёт, но неожиданно из Африки пришли хорошие данные. Может, таких в ближайшие месяцы, годы больше не предвидится: поле удалось нащупать, по прогнозам дней двадцать оно будет стабильным. Настроили аппаратуру, а главное – установили канал, качаются данные. Ребята систематизируют, можно приступать к ускоренному изучению.

– Да и с правительством местным отношения нестабильные, – в довесок добавил профессор. – Пока вроде наладили, договорились, но кто знает, как выйдет. Видишь ли, поменялись у них чиновники и генералы – едва не случился переворот. Придётся рискнуть сейчас. Сам знаешь, как важен первый проход. Последующие откроются легче…

Как же не знать.

Темнил Размик Эдуардович или нет, а проверить возможности по́ля не мешало: канал установился, информационные блоки заполнялись, шла сортировка, а, значит, вполне мог открыться полноценный проход.

Конечно, откроется! Не просто так профессор подсуетился – даже охотника выписал из дальних холодных земель. Опасность для первопроходцев всегда заключалась в том, что новая тропа между мирами устойчивой поначалу не являлась – на выходе могло разбросать, даже если шли спина в спину. Потом приходилось собирать людей, иной раз раскидывало на десяток километров, за редким случаем кого-то не находили. Что ж, таковы риски службы. Однако отправлять ребят с новым для них человеком, да ещё «в первопроход», оставшись здесь, ради комплекса оборудования, было не по уму. Не этому учил его Репейников. Жаль, рано ушёл. Чего-то додать не успел, иначе б решения принимались проще…

– Да ты не дрейфь – будет несколько дней на подготовку и тренировки, –подбадривал Варнавский, почувствовав в собеседнике смятение. – Ну, не можем мы иначе, пробовать надо сейчас.

– Его-то как подготовить? – кивнул на Джуру Борис.

Профессор от ответа ушёл. Хмыкнул что-то неопределённое, затем пробубнил про жёсткую жизненную школу, про самобытную выучку северянина и снова уткнулся в большой монитор. Там расползались кривые с графиками, и это его выводило из себя.

– Так когда отправляемся? – перешёл к делу Борис, пока его оппонент не ушёл с головой в расстроившуюся на экране картинку.

Варнавский повернул голову. На нос приспустил очки и посмотрел на него внимательно, словно на первоклассника, забывшего сделать домашнее задание.

– Завтра на континент, Боря, – сказал он на удивление спокойно. – В четыре утра самолёт. Я ж говорил: сразу, как только прибудет охотник. Запамятовал? Максик-то твой утром ещё звонил. Спрашивал, интересовался…

Забыть он не забыл, вот только не думал, что будет такая спешка: не через два дня, не через три, не – как было бы намного лучше – через неделю, месяц. Молча кивнул в ответ и перевёл взгляд на Джуру.

Великий истребитель белых медведей и стрелок-виртуоз стоял у большого зеркала, в дальнем углу лаборатории. Обе ладони поднял вверх, поднёс их к голове, покрытой тёплой меховой шапкой, и не то корчил рожи, не то пристально себя рассматривал.

Вот уж свезло так свезло…

1.

В Африке Борис ни разу не был. Однако сразу понял, куда перенёсся, едва открылись глаза. Варнавский предупреждал, возможна потеря сознания на короткое время. Да, есть определённый риск, но по-другому было нельзя.

Первым делом он убедился, что чехол с ружьём на плече. Сел, и увидел перед собой саванну. Место, куда занесло, ничем практически не отличалось от настоящей Африки, разве что не было развитой цивилизации с государственностью, нигде ни намёка на линии передач, чистое небо, без следов самолётов. Впрочем, нетронутых человеком пейзажей хватало и у них. Он как-то спрашивал профессора, на первом году своего пребывания в отделе, откуда вообще берутся эти миры, проходы в иные пространства и территории. На что тот не преминул ответить старой притчей, ходившей в коридорах организации со времён, когда она подчинялась НКВД. Странно, что вообще зародилась в её закутках.

В общем, Бог не был всесилен. И создать мир, населённый людьми, животными и растениями, с первой попытки у него не вышло. Ей предшествовали ещё около тридцати, так или иначе походивших на более позднюю – Его Последнее Творение. Однако все они имели недостатки – ляпы и свойственные отклонения от того, что в привычном мироздании принято было считать нормальным. С этим и разбирались более сотни лет – ровно столько, сколько существовало «Отделение магнетизма». Конечно, в прежние времена свою жизнеспособность организация утверждала под другими названиями, а впервые о себе заявила во времена Великой Октябрьской Революции. Выросла из небольшой ячейки учёных-единомышленников, объединившихся под лозунгами прогресса, технического опережения, новаторства. С тех пор она знала взлёты и падения, претерпевала перемены, меняла руководство и методы, стараясь удержаться на плаву. Но постепенно, словно цунами, набирала влияние и силу, способные изменять ход истории человечества.

В лучшую, как казалось «на верхах», сторону…

«Ох…» – выдохнул Борис. Проверив на датчике-манжете сатурацию, пульс, он поднялся на ноги.

Вероятно, сейчас был вечер – солнце клонилось к закату. Нужно было выйти к реке, через видневшийся впереди лес. Размик Эдуардович рассчитал, что, пусть далеко от нужного места, но безопасней при прохождении появиться было именно тут. Джура всех соберёт, сказал он. Оставалось отыскать Макса. Карта, лежавшая в колбе, в кармане, была приблизительной. По ней можно было понять, где за рекой находятся охотничьи владения зверя, и двигаться в том направлении. Бо́льшая часть фауны была менее агрессивной, чем привычная африканская, следовало уточнить ареал хищника на местности, а дальше – его устранить. Не подвернётся возможности – постараться собрать побольше материала. После чего вернуться сюда, за реку, в определённое время найти место прохода, и когда тот откроется, покинуть эту реальность.

Указания всегда звучали просто. Непредвиденные сложности возникали на деле: Борис не мог припомнить случая, где всё бы, от первого до последнего шага, шло по единому плану. К этому их тоже готовили…

Вдалеке, возле первых деревьев, пропрыгали кенгуру. Не Австралия и делать им тут нечего, однако движениями и прытью звери походили на этих млекопитающих. О местных обитателях известно было многое, и в то же время – ничтожно мало. Всё-таки целый мир, попробуй изучи за пару недель, свихнёшься. Сканеры Варнавского высасывали информацию через поле как губки – и вот уже первый неизвестный штрих на полотне, которое, как полагалось, будет детально знакомым. Скачущие звери и вправду были похожи на кенгурят. Идущего человека увидели издалека, но любопытства к нему проявили мало, чуть задержались и продолжили путь, не меняя курса…

Тысяча метров до кромки пролетели незаметно. Дважды за эту короткую прогулку рука тянулась к пистолету – какие-то зверьки разбегались из-под ног. Прятались, насто́роженные звуком шагов, пищали, посвистывали. Некоторых из них Борис не опознал. Сканеры сканерами, а всё считать с чужой реальности за короткий срок невозможно. Куда любопытней было то, почему лев вообще покидал свои места и действовал как по часам. Совпадало появление зверя со временем открытия прохода или где-то пролегал постоянный лаз? Это было их рабочей гипотезой. Присутствия других людей или человекообразных, кроме себя, Борис вокруг не заметил, и, прежде чем двинуться в путь, прошарил в бинокль местность. В лаборатории выяснили, примитивные племена здесь обитали и были близки к освоению железа. Неужели зверю они «приелись», и он, тряхнув гривой, выходил на охоту в чужие территории? Может, не только дикие племена, а иная, более развитая цивилизация существовала где-то на просторах дальше, у сканеров этого поколения возможности не беспредельны, далеко не дотягиваются, 30 километров – предел. Если состав атмосферы научились определять давно, то биосканерами пользовались последние лет восемь. Жаль, что их не было тогда, в его первый выход, с Мазаем, Ваней и Костиком Глуховым. Всё бы могло сложиться иначе…

Дорогу перед краем леса преградил размашистый платан. Стоял на отдалении от деревьев и, увитый каким-то плющом, отбрасывал длинную тень. Тонкие стебли, извиваясь, сплелись у земли и выше – словно пелёнки, сочные и зелёные, закутали в кокон ствол и тянулись по коре к ветвям, цеплялись за них. По ним карабкался зверёк, похожий на мишку-коалу. Попутно он отгрызал от плюща куски. Остановился, когда один не захотел отрываться, упёрся передними лапками и начал тянуть, рассерженно взъерошил шёрстку. Услышав шаги, перестал пережёвывать, повернул ушастую головёшку и очень резво заторопился выше. Такая скорость их видам не свойственна. Местному зверью, вероятно, было от кого удирать. Варнавский считал, что все эти реальности не более, чем продолжения их обычной, земной. Просто сменили «формат» существования. Потому и атмосфера была пригодной, от вирусов и бактерий спасали волшебные пилюли профессора, а в остальном мир казался похож, в большинстве "зеркал". Со временем, разумеется, за миллионы лет, случались изменения – мутировали отдельные виды, развивались иначе, как этот многопалый лев. Или тот шустрый пушистый комочек, забравшийся высоко и притихший сразу в листве – там он перестал быть виден.

Борис решил обойти платан стороной, что б сверху ничего не свалилось. Некоторые змеи вели так охоту – прыгали на жертву с ветвей. Внизу, в траве, пока ни одной не попалось.

– Уйди!.. – прокричали.

– Уйди, бл.дь, сказал!..

Возгласы раздавались из-за ближайших деревьев. Вопил возмущённо Макс. Один, значит, из двоих в команде нашёлся.

Борис ускорил шаг. На всякий случай расстегнул кобуру, приготовился.

И сразу перешёл на бег, как только ругань возобновилась – теперь уже ближе.

Макс не был желторотым юнцом. Вуз он закончил в свои двадцать два, а в двадцать шесть – их академию. Второй год в команде числился «выездным». Это была его четвёртая вылазка. Очень хорошо справлялся на прикрытии и вряд ли стрелял хуже навязанного им Джуры. Давно хотелось забрать формирование команды в свои руки полностью, но ведомство считало, что Варнавскому можно доверить и это. В чём-то они не пересекались с профессором в иерархии – после прохождения через проход старший в выездной группе был волен действовать на месте по общему протоколу, невзирая на инструкции, полученные от Размика Эдуардовича. Профессора такое своеволие злило. За годы совместной работы пришлось убедиться, что в половине случаев прав был Варнавский, в другой половине – Борис. Можно сказать, друг друга уравновешивали.

– Да что ж ты за сволочь!..

Ноги вынесли на поляну.

Глазам предстала следующая картина: какая-то мартышка сидела у Макса на загривке – а он пытался её стащить руками. Вторую, зацепившуюся за сапог, ногой отправил от себя в речушку, вывернувшую рукавом из леса. Та, с диким визгом, упала в воду, подняла, замолотив лапами, мириады брызг. На берегу их танцевало ещё штук десять, другие – задиристо вопили сверху, из кроны. К моменту, когда Борис подбежал, парень избавился от седока на шее – так же зашвырнул в водоём.

Выдохнул шумно.

– Зоопарк, бл.дь…

– Где оружие?

Макс покачал головой.

– Стащили, пока лежал в отключке. Час уже с ними воюю тут…

Глазами указал на верхние ярусы дерева.

А в следующий миг оттуда прогрохотала очередь.

– Ложись!..

Сверху, вслед за ними, шлёпнулся на землю сам автомат. Мартышки как-то сообразили снять с предохранителя, но выронили, испугавшись выстрелов.

Макс встал, проверил оружие и тут же зло сплюнул. Опустил повреждённый «калаш» в траву.

– Ну, всё, – заключил он. – Шкуры, камни, палки – вот наш боевой арсенал. Поохотились, шеф…

Борис снял с себя «Стечкина» и отдал ему. Что ж, остаться без автомата – плохо. Волей не волей, а придётся теперь рассчитывать на Джуру. Вместо него он хотел взять Мишу Воронина – хороший снайпер и опытный охотник. Но Варнавский переиграл и сунул своего человека.

– Джуру здесь не видел? – спросил он помощника.

Макс усмехнулся.

– В проходе он шёл вторым, между нами.

Пожалуй, тот бы сам давно объявился – то, как вопил на весь лес молодой помощник, сражаясь за свой «калаш», слышали не только мартышки. И очередь из автомата эхом разнеслась далеко, охотник отыщет их сам, если рядом.

– До заката надо пройти через лес и выйти к большой реке, – произнёс Борис. – Двинемся вдоль этого русла, оно нас выведет…

Забрали сломанное оружие, запихнув Максу в рюкзак. Ещё один злой камень отправился в гущу беснующихся в кроне маленьких лесных обезьянок, и сшиб в ветках одну из них. Третья уже по счёту обитательница среднего яруса с криком отправилась охлаждаться в воду.

Часть 1-2