Глава 1. Муха и гость⁠⁠

Никита осторожно поднял руку и стал потихоньку приближать ладонь к мухе, сидевшей на пепельнице. В кабинете курить было нельзя, для этого он с коллегами выходил на задний двор отдела, либо, когда лил дождь, или было слишком холодно, курил в туалете напротив своего кабинета. Туалет был засран настолько, что никто из сотрудников не ходил туда по прямому назначению. А пепельница была подарком от жены на какой-то небольшой праздник. Никита уже не помнил, на новый год или на 23-е февраля. Египетская, с головами древних богов, массивная. Вырезанная из камня, выломанного из пирамиды, так разрекламировала ему ее Настя, когда дарила. На секунду ему показалось что он вот-вот может вспомнить, на какой праздник она ему ее вручила, но мысль тут-же унеслась, не зацепившись. Потом вспомнит, решил он.

У него был свой фирменный секрет по убийству мух, и он им даже гордился. Он бил не сразу, нет. Сначала он медленно двигал рукой к мухе, до тех пор, она не замечала его и не замирала. Потом он вставал так, как учили его в школе бокса. Медленно выравнивал тело, чтобы перенести вес на опорную ногу и слегка закрутив тело. Вторую руку он отодвигал как можно дальше от первой, и начинал пальцами виртуально играть на пианино, думая что муха отвлекается на эти движения. Апрельское солнце, согревшее и освободившее насекомое из спячки, слепило его. Неудобства добавлял пиджак, одетый поверх кофты. Он еще не перешел на облегченный вариант одежды, так как утром, когда он шел на опостылевшую работу, бывало подмерзало. Но нужно было убить муху. Никита начал считать, и на счет три нанес удар. Рука точно попала по мухе, но также точно она попала и по бело-коричневой пепельнице.

Медленно, как в красивых роликах, которые делала Настя на свой айфон, пепельница, отрикошетив от края стола и шкафа, на секунду зависла в воздухе. Никита рефлекторно выбросил вторую руку в сторону падающего предмета и перевалился через стол. Он почти достал ее, но нижняя часть тела предательски зацепилась за край стола, не дав ему дотянуться до нее. Открывающаяся дверь и разлетающаяся на осколки пепельница идеально совпали по времени. «Не из камня...» - пронеслось в голове Никиты. Он шумно выдохнул и поднял голову. Сверху вниз на него смотрел человек с явно восточными чертами лица.

- Салям аллейкум — произнес носитель азиатской внешности.
- Салям пополам — ответил Никита. - Опять?

Посетитель растерянно заморгал, заискивающе сгорбился и достал из-за спины пакет, который при этом мелодично звякнул. Никита выпрямился, отряхнулся и сел за стол. Из его спины вылетела муха, медленно сделало круг перед его лицом и затем опустилась на абажур старой советской лампы. «Вот же живучая» - подумал Никита.

- Не стой в дверях Асадулла, проходи, на осколки не наступи. И рассказывай.
- Да что рассказывать — заторопился Асадулла. - Опять!
- Почему бы тебе все таки не выгнать их нахрен. Могу помочь. - мрачно ответил Никита.
- Вы ведь знаете — Асадулла сглотнул - Они родственники. Нельзя так. Не принято так у нас. Родня обидится. Приеду в Баку, руку не пожмут, в дом не пустят, глаза отвернут.
- Нахрен тебе туда? Кто там тебя ждет? Зачем ты вообще им квартиру отдал? - после небольшой паузы он добавил — Нашел бы здесь бабу давно, пока детородный орган не отвалился, а этих шальных забыл бы.
- Нельзя так — гость, казалось бы еще больше согнулся. И вдруг его осенило — Вот! - и поставил пакет на стол.

Никита поднялся, присел на угол стола и заглянул в пакет. Внутри он насчитал 3 коричневых бутылки. Рядом с ними стояла небольшая коробка конфет. Асадулла всегда приносил хороший коньяк, знал слабость полицейского. «АГСУ» прочитал он буквы на этикетке. Такой он еще не пробовал.

Он догадывался, что к нему должен был заглянуть Асадулла. Еще вчера вечером к нему зашел дежурный поздороваться, а заодно сообщил, что вызывали наряд на Гагарина 12. Дальше было нетрудно представить события. Квартира, которую старик практически отдал в полное пользование своей родне, приехавшей из ближнего зарубежья, стала нарицательной в узких кругах. С небольшой периодичностью кого-то били либо в ней, либо на лестничной клетке, либо рядом с домом, и всегда в этом каким-то образом участвовали горячие азербайджанцы с третьего этажа. Причем, по их словам, они всегда были ни при чем.

- Хороший коньяк-то? - спросил он старика.
- Еще какой! Лучший! Любой дяхан нахвалит! - Асадулла цокнул языком и смущенно улыбнулся.
- Ты как прошел то с коньяком сюда? Мне вообще то позвонить должны были по такому поводу. И дверь я вроде на ключ закрывал?
- Был ключ, он там, в двери, с другой стороны. А пустили просто, сказал к Никите Павловичу, рюшвет несу.
- А рюшвет это как по вашему?
- А, «сюрприз для начальника», так у нас переводится — Асадулла опять улыбнулся, но эта улыбка была уже другой, не заискивающей.
- Хорошо, давай мы твой сюрприз в шкаф уберем, а ты иди, пока никто тебя не припалил. Завтра зайду я к твоим аксакалам. Сегодня не смогу, твой сюрприз пробовать буду. Не томи.

Никита обошел стол, подошел к двери и открыл ее. Асадулла встал, кивнул головой и не подавая руки вышел. Хозяин кабинета вынул ключи с внешней стороны двери и закрыл ее. Немного подумал, вставил ключ в скважину и повернул. На всякий случай от непрошеных гостей.

Два года прошло с тех пор, как он вселился в кабинет в дальнем конце здания. Два года он участковый, и все это время Асадулла ходит пополнять запасы алкоголя в его шкафу. Закрывать глаза на проделки жильцов ебучей квартиры было несложно. Весь трехэтажный дом довоенной постройки состоял всего то из 6 квартир. В трех из них жили неполные семьи перманентно пьющих пенсионеров; одна принадлежала мутному барыге, который очень не хотел нигде светится; другая сгорела год назад и переехавшие жильцы не горели желанием ни восстанавливать, ни продавать ее за копейки. В последней как раз и жили торговцы в количестве пяти сильных загорелых мужчин. Родственники Асадуллы приехали как раз в тот момент, когда он получил в наследство еще однушку на другом конце города. Он помолился, забрал плазму, кота, кое-какие вещи и переехал. Поначалу они даже платили ему небольшую квартплату, но совсем недолго. Через год они перестали платить даже за коммуналку, и Асадулла оплачивал счета из своего кармана. Каждый раз он говорил себе, что скоро они съедут и он больше не поддастся на уговоры родственников. Да и вообще продаст ее к ебеням и купит гелик, на котором будет важно и медленно ездить по городу и здороваться со знакомыми.

Великой загадкой было поведение старика для участкового. На его месте он давно бы выкинул их за дверь. Да хотя бы при его ментовской помощи, он бы точно не отказал, так как старикан ему нравился. Но тот как будто не замечал намеков и все твердил о том, что они скоро съедут и он тут-же продаст жилплощадь. Время шло, красивые загорелые мужчины не съезжали и только плодили проблемы, решать которые с каждым разом было чуть труднее. Раз в месяц придти и припугнуть абреков было несложно, но раньше он приходил раз в три месяца. Они боялись только ментов и своих, таких же. И было непонятно, кого больше. А азербайджанский коньяк ему нравился, терпкий и ароматный. От водки быстро сносило крышу вырывалась на волю затаенная агрессия. Косвенно из-за нее, родимой, его и перевели в участковые. А вот от коньяка приходило благородное опьянение, приносившее теплые и приятные мысли в голову. Именно теплоты не хватало после смерти Насти. Завтра он сходит в долбанный клоповник, а сегодня пятница, можно наполнить стакан приятной янтарной жидкостью и погрузиться в воспоминания. Все остальное завтра.