Deandy

– Ну фто, ты двофолен? – Никита говорил с набитым ртом, поэтому его слова прозвучали комично. Аня прыснула от смеха, старик тоже невольно улыбнулся.

– Доволен. А ты прожуй, прежде чем говорить, – Никодим протянул другой кусок хлеба девочке. – Не благодари.

– Хорошо. Не буду, – девочка закончила накладывать в тарелку овощной салат, бросила туда пару кусков колбасы и продолжила аппетитно есть. – А ты маму покормил?

Никита повернул голову влево, туда, где в мягком глубоком кресле, закинув в него ноги, сидела его Настя, закутанная в одеяло так, что из него торчала лишь одна голова.

– Холода боится. Видать, тепло у них там, в Болоте. Она там в свитере, под одеялом-то. И все равно трясется. И это, развязал я ее. Я ей показал, что она к себе попасть не может, тело то не ее, окна из этого тела только туда-сюда на Землю ведут. И кажись, проняло ее. Смирилась. Она так уже часа три сидит. Правда, пришлось передвинуть ее, так как первое кресло обоссала. Видать, не свыклась с новым телом.

– Так тут всего два кресла, деда, – напряглась Аня.

– Ну да, два. На кой мне тут больше, чей не оркестр живет в доме. Да и вытер ссанину я, но ты все равно подстелила бы что-нибудь, да вот хоть бумагу, – старик взял из стопки на журнальном столике газету и передал вскочившей со своего места девочке.

Никита на всякий случай провел рукой под собой. Диван был сухим.

– Деда, надо было предупредить сразу.

– А я и предупредил, – старик развел руками. – Чего не так-то?

– Ничего, – Аня расстелила газету на кресле. – Надеюсь, мама хоть не обкакалась.

– А ничего, что я тут ем? – попытался вмешаться в разговор Никита

– Не успела она обделаться по большому. Я ей показал на телефоне как надо. Они, кстати, смышлёные, болотники-то. Как мы считай. Даже бумагой туалетной подтерлась. Жалко даже будет ее убивать.

Услышав слова старика, полицейский поперхнулся и ему пришлось громко откашливаться, чтобы выбить попавшую не в то горло картошку.

– А я тебе говорил, прожуй сначала, – старик неодобрительно покачал белобрысой головой.

– Ну ты, Никодим, любишь с места в карьер дать. Аппетит даже пропал после такого заявления.

Старик недоуменно вскинул брови:

– На вас не угодишь. Ты, надеюсь, не передумал кончать ее? Или забыл, зачем мы ее сюда вытащили?

– Не передумал, – Никита посмотрел на вилку с насаженным на нее соленым огурцом. Аппетит пропал окончательно. Он положил вилку в тарелку с недоеденной картошкой, отодвинул посуду в сторону, и внимательно присмотрелся к Насте-Щуке. Та все так же, неподвижно и молча, сидела в кресле, уперев пустой взгляд в темноту коридора.

– Никодим, ты не обижайся, но давай еще раз план наш обмозгуем. Есть пара новых мыслей по поводу нашей… девушки с болота.

– А чего мне обиду разводить, чей я не баба. Давай обмозгуем, коли хочешь, – старик удобно устроился на противоположном от Никиты крае дивана.

Полицейский откинулся назад, собираясь с мыслями. Нахлынувшее день назад острое, жгучее, желание увидеть «настоящую» Настю утихло, уступив место сомнениям. При взгляде на неподвижную, впавшую в ступор девушку, он испытал яркое чувство вины, заставившее его еще больше усомниться в правильности своего решения.

– Мы говорить-то будем, или только пялиться на нее? – Никодим наклонился вперед, и полушепотом продолжил – ты того, если стесняешься при бабах толковать, то можно и в другой комнате. Хотя твоя нонешняя любовь-морковь русский язык вряд ли в школе учила.

– Аня, бери тарелку и дуй на кухню, – Никита почему-то стал забывать, что его дочь физически должна еще в садик ходить. Наверное, после пережитого за эти дни вместе, он начал видеть в ней если не напарника, то друга. Да и отвык он командовать своим ребенком, три года почти прошло, ощущался некий дискомфорт. Да и будет ли слушаться она его? У нее вон, Никодим в авторитете.

Девочка фыркнула, но все-таки встала повиновалась приказу отца. Одной рукой схватила банку газировки, другой ловко подцепила коробку с шоколадным печеньем и вприпрыжку унеслась на кухню.

– Я боюсь, что у нас может не получиться снова ее оживить, – медленно начал разговор Никита. Он не сводил взгляда с Насти-Щуки, почему-то ожидая реакции на свои слова от нее, но та не шевелилась. – Вот сейчас она живая. Получилось. А получится во второй раз? Вдруг есть какой-то счетчик, или время перезагрузки, в общем то, о чем мы не знаем. Я не хочу снова потерять Настю.

– Так никто и не хочет ее терять. Вот только, если мы не попробуем, что нам с ней делать, с такой обузой? За собой тащить как балласту? Ей счас и болотный мозгоправ не поможет. Нет, я, конечно, могу подлещика по башке ей дать. Как думаешь? Поможет?

– Вот ты двести лет прожил, а ума у тебя, как у молодого страуса. Это состояние у нее пройдет. Помнишь, из психологии, пять стадий принятия неизбежного? Отрицание – случилось, когда она очнулась. Гнев, когда в автобусе укусить нас всех пыталась. Что там еще было? Торг? Может он случился, когда вы «окна» делали? Хотя, какой торг, если она нас не понимает и говорить не может, поэтому сразу четвертая стадия – депрессия, в которой она сейчас и находится. Осталось дождаться последней стадии.

– Очухивания?

– Стадия принятия, но суть ты своим старомордовским словом передал верно. Она должна принять свое сегодняшнее состояние и постараться привыкнуть к нему.

– А если не очухается? Что тогда? Мочим?

– Если не поможет, то у меня есть один метод. Мы уже с ней один раз во сне пересеклись. Можно повторить.

Старик замолчал, видимо, оценивая все то, что ему предложил Никита – при этом он смешно выпятил нижнюю губу и машинально начал почесывать худой рукой белобрысый затылок. Молодой парень с повадками старого деда. Просто апофеоз когнитивного диссонанса.

Внезапно старик на мгновение замер, а затем выпрямил спину и закинул ногу на ногу. Черты его лица немного расправились, стерев Никодимовскую мимику.

«Николай вернулся», – Никита не сомневался в этом, он уже несколько раз видел эти внезапные трансформации во внешности паренька.

– Добрый вечер, – Николай, как всегда, был вежлив.

– Не совсем он добрый, раз мы про убийство человека говорим, но пусть будет так.

– Я бы не стал применять этот термин. Мы временно лишим организм вашей жены возможности функционировать. А потом введем жидкость, которая позволить вновь запустить…

– Да иди ты в жопу со своей защитной терминологией, Николай… не помню, как тебя там по батюшке! – взорвался Никита, вскочив с дивана.

– Николаевич, – сухо поправил полицейского ученый.

– Вот. Николай Николаевич. Чтобы ты там не говорил, а собираешься ты ее убить. Все. Баста. Точка. Закончили с терминологией. Она уже умерла один раз, и в моей голове не укладывается, что вернув ее из мира мертвых, я тут-же позволю умереть ей снова. Да, знаю, что есть, теоретически, возможность вернуть ее настоящую. Но вот посмотри, – Никита разжал напряженный кулак и указал пальцем в сторону женщины под одеялом, – вот же она, живая, дышит, смотрит, даже ссыт под себя. Пусть молчит, но она функ-ци-о-ни-ру-ет (последнее слово он произнес по слогам), и выглядит как моя жена. Да она и есть моя жена. Губы, рот нос, уши, все ее.

Закончив свою спонтанную речь, Никита сел на диван, расстегнул молнию ветровки и попытался отдышаться и успокоиться.

– Это все? – Николай явно собирался выдвинуть в противовес свои аргументы.

– Нет, не все. Я знаю, что ты сейчас приведешь умные доказательства своей правоты, но есть еще кое-что. За нами идет охота, как ты помнишь. Я увидел немного, скорее всего лишь малую часть, но мощности у нашего Альберта есть. У него целая подпольная империя с кучей военных, и наверняка связи наверху. И работает вся эта система очень давно, и судя по всему, довольно слаженно. Так что шанс попасться в его сети далеко не призрачный. И вообще, я думаю, что нам оба раза, что мы встречались с его ребятами, дико свезло. Вот только сколько у нас этого везения осталось? Если нас все-таки схватят, и убьют ради наших желез, то пусть умрет земноводная, а не Настя. Я не могу позволить ей умереть еще раз, понимаешь? Просто не могу.

Никита обхватил голову руками и заученным движением внутренней стороны ладоней начал массировать виски. Часто это упражнение помогало ему в стрессовых ситуациях немного расслабиться, позволяя сосредоточится.

Николай ответил не сразу, видно было что в нем началось противоборство. Участвует ли в этой внутренней борьбе Николай, Никите было непонятно, но если старик на его стороне, то это уже плюс. Двое против одного.

Прошла чуть больше минуты, прежде чем ученый ответил:

– Никита, мы посовещались, и решили… Это ведь твоя жена, по крайней мере физически, а значит и выбор делать тебе.

– Спасибо.

– В любом случае, если понадобиться помощь с нашим первоначальным планом…

– Я все понял, Николай. Можешь не продолжать. Пока оставляем как есть. Скажем так, окончательное решение примем позже, – полицейскому показалась хорошей мыслью перевести тему разговора, – Куда мы там собирались? Во Владимир?

– Хорошо, – ученый одобрительно кивнул, – только не Владимир, а Великий Новгород. До Владимира в пять раз меньше расстояние, кроме того, во Владимире…

– Да мы знаем уже, что ты здесь самый умный, – перебил его полицейский. – Давай завтра урок географии прослушаем. Да и спать после плотного обеда хочется.

– Как изволишь. У меня давно бессонница, а вот вам с Никодимом силы наверняка понадобятся, я тащить ее на своем горбу не собираюсь. Извольте, – с этими словами ученый поднялся и начал собирать грязную посуду со стола.

Полицейский бросил взгляд на Щуку, так он решил теперь ее называть. Женщина уткнулась лбом в колени и тихонько посапывала. Пройдя на кухню, в тусклом блеске старой советской люстры он заметил Аню, девочка тоже заснула, свернувшись клубочком в углу на небольшом диване. Никита укрыл ее пледом и подстелил под голову, предварительно сложив вчетверо, свою ветровку. Пожалуй, ему тоже надо посетить царство Морфея.

Стараясь не скрипеть деревянными ступеньками старой лестницы, полицейский поднялся на второй этаж коттеджа, открыл дверь одной из комнат, и не раздеваясь, бухнулся на заправленную кровать. Никодим, скорее всего, отругал бы его за такое отношение к спальным принадлежностям этого дома, но ему было все равно, так сильно он устал. Сон пришел мгновенно, стоило только Никите положить голову на мягкую перовую подушку.

Он снова в здании детдома. Тусклый ночной свет падает из пыльных окон, немного освещая спальню мальчиков. Никита осмотрел себя, сидящего на краю железной кровати. Волосатый взрослый мужик, в трениках и майке-алкашке, в которой он любил ходить у себя дома в последнее время. Вокруг него двумя рядами стоят кровати, с лежащими в них серыми мешками, иногда поднимающиеся в такт дыханию – закутанные в одеяла спящие дети. Все как обычно в его снах. Пора искать Щуку.

Полицейский поднялся с кровати и двинулся в сторону выхода, озираясь по сторонам в поисках движения. Добрался до лестницы. Никого. Не было даже вечно снующих туда-сюда призраков детей. Тоже самое на втором этаже, только пустота и тишина. Все дежурные лампы были выключены, света из окон почти не было, казалось, что до стен он не доходил и там. Было что-то гнетущее, странное в сегодняшней атмосфере его сновидения. Пока из «живых» он видел лишь спящих ребят в начале своего путешествия. Хотя стоп, а кто сказал, что там были именно дети? Под одеяла он не заглядывал.

«Нет, это все моя паршивая паранойя. Должно же быть какое-то простое объяснение всей этой… – он постарался подобрать правильное слово, объясняющее происходящее вокруг, – …этой унылой обездвиженности.»

Оставался еще один этаж. Иногда лестница зацикливалась в его снах, но он шестым чувством уловил, что сегодня все будет не как обычно. Положив руку на перила и крепко сжав их, он вытянул голову, пытаясь разглядеть что там, наверху, но света было настолько мало, что с трудом можно было разглядеть даже ступеньки. Он осторожно, пересиливая усиливающееся напряжение в его голове, стал подниматься наверх, все больше погружаясь во мглу.

Он закрыл глаза, все равно от них не было толку, и начал считать про себя: «Раз ступенька, два, три, четыре…». На тринадцатой закончилась половина двухъярусного лестничного пролета, и Никита медленно развернулся в противоположную сторону.

«Несчастливое число – чуть не вырвалось вслух у него. – Хмм. К чему бы это? Снова паранойя?»

Следующие тринадцать небольших подъёмов он одолел немного быстрее, ведь теперь он двигался не в пасть темноты, а к свету, пусть и очень слабому. Оказавшись в начале квадратного холла, он облегченно выдохнул. Чувство страха, проникнувшее в его разум на зловещей лестнице, начало покидать его разум. Знакомые греческие колонны, поддерживающие потолок, частично закрывали полный обзор, но он все равно увидел бледно-желтый полумесяц высоко в небе. Вот только не он один смотрел на него.

В глубине зала, облокотившись головой на одну из колонн, стоял болотник. Он был на голову выше Никиты, но на несколько размеров уступал ему в объеме тела. Никита замер, в прошлый раз он не слишком внимательно разглядел существо, и теперь решил грамотнее воспользоваться предоставившейся возможностью. Кожа, похожая на кожу с брюха аллигатора, такая-же грязно желтая, поблескивала в лунном свете. На ней был орнамент, похожий на глубоко прорезанную чешую, но при таком жалком освещении разглядеть детали было очень сложно. Ему показалось, что он видит одежду, ну или что-то очень похожее на неё. Никита напряг зрение и осторожно, на несколько сантиметров, сдвинулся левее, чтобы дать себе обзор получше. Он смог разглядеть короткие облегающие шорты и обтягивающую жилетку с рукавами, закрывающими две трети руки до локтя. Одежда была темной, с желто-зеленым градиентом и походила на снаряжение спортсменов, занимающихся водными видами порта, только без логотипов. Сзади на шортах он заметил небольшую треугольную область, выпирающую вперед, напоминающую обрубок хвоста. Длинные, выгнутые назад ноги существа заканчивались в тумане, поэтому ступней он не увидел, но вряд ли оно носило обувь.

Никита, стараясь не дышать, еще немного сдвинулся вбок, увеличивая обзор, теперь он смог разглядеть профиль рептилии. Непропорционально большая голова с вытянутым ртом, если это вообще можно было назвать ртом, скорее это была выпуклая пасть животного, только не такая длинная, как у собак и более округлая. Волос на голове не было, вместо них были какие-то присоски, точнее он рассмотреть не смог. И глаз, огромный, намного больше, чем у человека, без века, как у рыбы. И внезапно этот глаз повернулся и посмотрел маленьким черным зрачком на Никиту.

В прошлую их встречу в его сне, тварь подпрыгнула от испуга в воздух, перевернулась в защитную стойку и агрессивно зашипела, оскалив острые зубы. Никита напрягся, повторно ожидая похожего поведения, и даже рефлекторно выставил руки вперед. Но ничего случилось. Осмотрев оппонента, тварь просто вернула глаз на прежнее место, продолжив наблюдать за полумесяцем в ночном небе.

Полицейский немного постоял в тишине, ощущая, как растекается по телу не понадобившийся адреналин, и опустил руки. Он понял, почему сегодня его видения такие пустые и «неживые». Щука, а он не сомневался, что это была она, как-то изменила его сон своим вторжением. Ее депрессия заставила видоизменится всё, что его окружало здесь. Но как? Как она смогла с ним взаимодействовать на таком уровне?

Никита постоял еще какое-то время в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, а затем все-же решился неспешно двинуться в сторону Щуки, в итоге обойдя ее по кругу, но существо даже не шелохнулось, продолжая смотреть вверх огромными, бездонными глазами без зрачков. Никита понимал, что во сне с ним ничего не может произойти, по крайней мере, в телесном понимании, но все равно опасался слишком близко приближаться к Щуке. Ее рот был приоткрыт, и он прекрасно видел с близкого расстояния два ряда острых, закругленных, злых зубов.

– Может, поговорим? – хрипло спросил Никита. Видимо в его рту пересохло, и фраза вышла почти сипящей. Он откашлялся и попробовал еще раз, теперь голос зазвучал намного лучше:

– Ты случаем, не обиделась?

Тишина.

– Ясно. Женщины везде такие. Даже там, – Никита показал пальцем наверх, намекая на мир, из которого пришла Щука. – Я же понимаю, что ты тоже все понимаешь и все чувствуешь, что вокруг происходит, хоть и не говоришь по-нашему. Я полицейский, меня учили складывать одно с другим и вычитать из общей суммы, что не складывается. Я же вижу, что ты сейчас находишься в состоянии депрессии, у людей она тоже бывает, но у вас, у болотников, это проявляется намного страшнее, судя по всему. А это значит, что вы эмоционально развитые ребята. Так?

Никита замолчал, пытаясь уловить какие-нибудь эмоции на лице Щуки, но их там не было.

– Молчишь? Хорошо. А знаешь, что я еще понял, когда одно с другим складывал? Что ты каким-то образом умеешь входить в ментальный контакт, уж не знаю, правильно ли я подобрал термин. Ведь это ты здесь все наворотила, вернее, все опустошила. Где все обитатели? И почему света от лампочек нет? Ладно от лампочек, где свет вообще, или луна внезапно заболела? Я, пока по лестнице шел, чуть от страха не обосрался, и это в моем личном сне! И еще, помнишь нашу первую встречу? Тогда я впервые услышал звук в моем сне, а до твоего появления было невозможно. Это всё твое влияние. Что скажешь?

Впервые за время беседы Никите показалось, что с телом Щуки что-то произошло. Как будто жидкость, наполняющая ее стеклянные глаза, слегка изменила цвет.

– Ты сейчас спишь, я точно знаю, так как видел тебя сопящей в кресле. И я сплю. Вот только я сплю на кровати, а ты спишь в моем сне. Как ты это делаешь? И почему ты появляешься только в моей голове? Это как-то связано с тем, что ты находишься в теле Насти? Или может я тебе просто понравился? А может ты так наш человеческий разум исследуешь?

Жидкость в глазах Щуки начала мутнеть. Если до этого белки ее глаз блестели, то теперь лунный свет почти перестал отражаться в них. Похоже, тактика, которой придерживался Никита, начала давать свои плоды.

– Интересно, а кем ты была там, в своем Болоте, если у тебя такие способности? Не думаю, что у вас там это обычное дело, иначе бы вы уже нас завоевали. Ну так кем ты там была? Охотником? Врачом? Инженером? Учителем? Заведующей икорной базы? Или может на тебе исследования проводили, как на обезьянке?

Кожа вокруг глаз существа сузилась, уменьшив их площадь, но тело по-прежнему осталось неподвижным.

«Процесс пошел. Еще немного, и мы тебя выковыряем из твоего кокона. Что там я еще про нее знаю? – Никита напряг разум, пытаясь вытащить из его недр хоть какую-то информацию о Болоте и его обитателях, которую получил в последние дни. – «Что там про них говорил Никодим? Кажется, что-то про Архангельск и полупрозрачную кожу.»

– Вот скажи мне, Щука, а ваша кожа всегда одинаковая? Никодим рассказывал, что он встречал ваших, и живых, и мертвых, вот только по его словам, кожа у вас полупрозрачная. А вот у тебя кожа другая, зелено-желтая. Как у старой черепахи. Кстати, Никодим – это парень белобрысый, который тебя туалетом пользоваться учил, странный такой. Можно сказать, двухкомпонентный.

Никита на несколько секунд остановил свой монолог, но поняв, что ничего не происходит, продолжил:

– И ты не первая, кого я видел из вашего мира. Пару дней назад я видел одного болотного. Не целого, частично. Один нехороший человек отрезал ему голову, вытащил из нее кое-что, насадил на палку, и как воронье пугало воткнул, в своем палисаднике. И он тоже был полупрозрачный. У вас там в последнее время никто не пропадал? – закончив последнюю фразу Никита решил подождать реакции Щуки.

Из глубины глаз существа всплыли темные зрачки. Они появились настолько внезапно и быстро, что Никита ошарашенно отступил на шаг. Прилипнув к прозрачной скорлупе глаз, зрачки изменили форму, будто повинуясь невидимой силе, и повернулись к полицейскому.

– Ну нихрена себе фокус, – тихо выдавил из себя Никита. – Ты вообще в курсе, что у тебя глаза внутри глаз?

Существо медленно оторвало огромную голову от колонны и выпрямилось, в итоге оказавшись на полметра выше полицейского. Мимику его лица было трудно передать, но выглядело оно так, как будто его оторвали от важного дела. Из пасти вырвался язык, несколько раз облизавший губы.

– Нхи-ки-та та-уг, – Щука проговорила слова медленно, скорее всего (если знать язык болотников) по слогам.

– Ну наконец-то, очухалась. При-вет, Щу-ка, – передразнил ее полицейский.

– Та-уг.

– Ну хорошо. Тебе тоже та-уг.

– Та-уг, – болотник выпрямил руки с перепончатыми пальцами ладонями вверх, будто предлагая вложить что-то в них.

– Я тебя не понимаю, Щука. Чего ты хочешь? Это ваше приветствие болотное? Я должен поздороваться с тобой?

– Та-уг, Нхи-ки-та, – пальцы на ладонях Щуки несколько раз согнулись, как бы приглашая подойти поближе к ней.

– Ой, чувствую, зря я это делаю. Надеюсь, ты мне не откусишь ничего? – Никита сделал шаг вперед, поравнявшись с Щукой и вложил свои руки в ее.

Болотник обхватил длинными холодными пальцами руки Никиты, а затем прижал их к своим вискам, нагнув при этом свою голову вниз, почти достав до лба человека. И снова произнес знакомое: «Та-уг».

– Да что тебе надо от меня? Поцеловать тебя, что ли? Прости, но ты не в моем вкусе, без обид, – Никита попытался высвободить свои руки, но не смог, сила существа была поистине колоссальной.

– Та-уг, – в который раз произнесло существо и еще больше наклонило голову вперед лбом в сторону человека.

– Не буду я тебя целовать в лоб, или что ты там задумала. Не сможешь ты в принцессу превратиться, не принц я, и это не сказка, – Никита, насколько ему позволяла поза, отклонился назад, – все, не хочу ваших местных приветствий, я себя неловко чувствую. Отпусти меня…

Последнюю фразу он не договорил – Щука с силой притянула его к себе, заставив их лбы встретиться. И его разум мгновенно взорвался, ощущения были такими, как будто тысячи миниатюрных рук запустили внутрь его и начали выворачивать наизнанку, вытаскивая жилы и мышцы. Яркие разноцветные огни вокруг заполнили все вокруг. Затем вспышка, еще одна, и вот он повис внутри белого, наполненного до краев ватой, облака. Оно качается, и он качается вместе с ним, словно желток внутри яйцае. Через несколько мгновений его тело начинает опускаться вниз, в бездонную пустоту. Снизу начинает светлеть, вата становится прозрачной все больше и больше, пока он не начинает различать внизу очертания предметов. Еще мгновение, и он понимает, что это рукотворные строения. Огромное количество заполненных водой озер, с высоты больше похожих на лужи, излишне правильно круглые. Внутри луж видны овальные домики, выполненные из какой-то растительности, напоминающей земной бамбук, только намного толще. По краям домов и вокруг озер множество зеленой травы, или водорослей, пока не разобрать. Он все ближе и ближе к поверхности и начинает различать фигурки живых существ, передвигавшихся в основном вплавь.

Никита начал осознавать, что происходит с ним. Щука каким-то образом показывает ему мир, откуда она родом. Все эти видения – невероятно детализированная картинка, которую она транслирует в его разум.

Он почти достиг поверхности, сейчас он упадет в воду, и Никита закрывает глаза. Ничего не происходит, хотя он давно уже должен был удариться об водяную гладь. Он приоткрывает один глаз, и видит перед собой сидящую ярко-зеленую девочку-болотника, она играет игрушкой, напоминающей крокодила с крыльями. Появляется высокая взрослая особь темно-зеленого цвета, с культяпкой вместо одной руки (мама?), поднимает девочку здоровой рукой, и они выходят за пределы домика из огромного бамбука.

Вспышка, и Никита оказывается в центре большого здания. Вокруг него много маленьких девочек-болотников, одетых в какую странную одежду, напоминающую пышные юбки. Все девочки стоят на коленях, что-то шепчут, и методично бьются головой о стоящие перед ними ярко черные кубы. Одна из них кажется ему знакомой, похожей на ту, что увела ее мама. Никита поднимает голову, прямо на ним свисает огромная, янтарного цвета голова, занимающая половину пространства потолка. Непонятно, искусственная она или принадлежала живому существу? С виду она похожа на голову дряхлого, погибшего от старости дракона, с пустыми глазницами.

Вспышка, он снова в этом же зале, но вокруг него уже не маленькие девочки, а уже подросшие особи, и их, кажется, стало немного меньше. Подростки поменяли цвет кожи на просто зеленый. Они всё так-же бьются головами о черные кирпичи. Никита поднимает взгляд вверх – голова дракона на месте.

Вспышка, и все повторяется. Особи стали намного взрослее и еще темнее, но их теперь намного меньше, уже можно сосчитать, ровно семь. Кирпичи поменяли цвет на грязно-серый, присмотревшись, он замечает вокруг них на поверхности земли бардовые разводы.

Вспышка. Никита оказывается в новом помещении. Оно еще больше, чем предыдущее, и от этого фигурки трех зеленых существ в балетных пачках кажутся меньше, чем есть на самом деле. Они продолжают монотонно произносить одну и ту же непонятную фразу, не забывая при этом биться головой о темно-коричневые булыжники с неровными краями. Впереди, в глубине помещения, видны огромные, янтарного цвета, руки-статуи неизвестного чудовища, вертикально воткнутые в землю. Концы рук с венчают сомкнутые пальцы с невероятно длинными ногтями.

И снова вспышка. Теперь Никита наблюдает за обрывом, с которого видно пространство, полностью заполненное неподвижной черной жидкостью. Возвышающийся над водой участок обрыва покрыт коричневой текстурой с узорами, напоминающими чешую. Все вокруг заполнено существами с кожей всех оттенков зеленого и желтого цвета. Их взгляды устремлены на вершину, туда, где выпрямившись в полный рост стоит существо, очень похожее на Щуку, в такой же одежде, в какой он видел ее в своем сне, если не считать балахон-колокол, закрывающий ноги до щиколоток. Щука продолжает бубнить непонятные слова, среди которых выделяется резкое «Ман-дор». Рядом с ней сидит еще один болотник, перед которым стоит почти круглый бардовый булыжник, на котором он выдалбливает стамеской непонятные символы. Закончив работу, мастер поднимает камень, и с опущенной головой передает его Щуке. Та принимает дар со стеклянным взглядом, плотно прижимая его к плоской груди, не переставая бубнить. Затем мастер стягивает низ балахона, так, чтобы ноги Щуки не могли двигаться. Все эти манипуляции он проделывает не поднимая головы, и закончив, пятится назад, в толпу таких же, склонивших головы, существ.

Вспышка, после который Никита оказывается парящим над гладью черной воды, прямо перед лицом Щуки, стоящей над обрывом. Внезапно она перестает монотонно бубнить непонятные слова и на мгновение поворачивает голову назад, бросая ищущий взгляд в толпу – туда, где стоит ссутулившаяся фигура без одной руки. В следующее мгновение Щука бросается с обрыва вниз, в черную воду, которая принимает ее в свое чрево почти без брызг, словно ртуть.

Никита очень долго смотрит вниз, туда, где исчезла Щука, но черная гладь так и остаётся неподвижной. В конце концов ему это надоедает, и он поднимает голову вверх, туда, где его глаза начинают слезиться от яркого света бледно-зеленого солнца. Он моргает, и просыпается.

«Только этого не хватало, – Никита прислушался, но внутри все также было ни звука, – будто в воду смотрел, когда со всех ног бежал сюда». Он уже хотел запрыгнуть наверх, когда услышал стук в дверь сарая и спокойный голос Кривцова, приказывающий ему выйти. Но там, внизу, лежали останки тел убитых; найдя их, за ним отроют настоящую охоту. Сколько у него есть времени? Успеет он втащить трупы наверх? Должен! Никита спрыгнул вниз, схватил ближнее к себе тело и начал поднимать наверх. Задача оказалась не из легких, мужчина хоть был и среднего размера, но весил как пара мешков с кирпичами. Тужась, он все-таки справился с этой задачей, зацепил убитого за поясной ремень и закинул тело наверх. Со вторым было проще, весил тот на порядок меньше, к тому-же, у тела отсутствовала нога. Никита потерял еще пару нервных клеток в поисках мелких ошметков и рассыпанных повсюду гильз. Поняв, что собрать все полностью он не успеет, полицейский запрыгнул в портал, в последний момент поскользнувшись на последней ступеньке. Лестница, повинуясь силе толчка от его ноги, медленно завалилась, задев концом рычаг запора двери, от чего тот провернулся.

«Не мой день» – подумал Никита, закрывая портал и вытаскивая «макаров».

В автобусе стояла мертвая тишина; гирлянды, развешанные по потолку, были выключены и только бледный свет луны, падающий из раскрытой двери автобуса, немного разгонял кромешную темноту. Никита осторожно, мелкой поступью, двинулся к кабине, намереваясь включить освещение. Почти добравшись до головы автобуса, он наступил на что-то мягкое и крупное.

– Кто здесь? Стрелять буду! – полицейский направил дуло пистолета вниз, туда, где лежало что-то непонятное. Ему показалось, что он услышал какой-то звук, похожий на чавканье.

«К черту все» – Никита рванулся к кабине, перепрыгивая через то место, где, по его мнению, находилось какое-то мерзкое существо и, нащупав рукой прикрученный скотчем к железной стенке автобуса выключатель, щелкнул сразу обеими кнопками. Пространство автобуса замигало разноцветными огоньками, продемонстрировав все свое содержимое – на полу распласталось тело долговязого, неестественно худого человека. Роман лежал на спине, одна его рука была подмята его же телом, другая лежала на животе поверх кофты и была разворочена настолько, что сухожилия были вывернуты наружу и торчали, словно оголенные электропровода. Голова мужчины была почти отделена от тела и была повернута лицом вниз, лишь тонкий, натянутый лоскут кожи соединял ее с остатками шеи.

Никита поводил дулом пистолета по сторонам, но судя по стоящей в автобусе тишине, кроме него и свежего трупа в нем никого больше не было. Он осторожно, но все еще испуганно осматриваясь по сторонам, убрал оружие и нагнулся над лежащим человеком, пытаясь сообразить, как тот погиб. Судя по куче дырок в стенке «Икаруса», находящихся точно на Романом, тот пал от длинной автоматной очереди. Преодолевая брезгливость, Никита осторожно поднес руку к оторванной голове на полу, повернул ее лицом к себе и тут-же испуганно отпрянул, выронив ее, от чего она глухо, будто сдувшийся баскетбольный мяч ударилась о железный пол. Голова оказалась живой – глаза были немного прикрыты и постоянно моргали, рот слегка шевелился, как будто Роман безуспешно пытался что-то сказать ему.

– Во дела, – Никита вспомнил, что физические законы этого мира довольно сильно отличаются от привычных ему. Он бережно поднял голову Романа, всматриваясь в обезображенное, исковерканное отсутствием мышечной воли, лицо. Кожа на голове Романа сморщилась – и без того худое лицо стало еще более вытянутым, почему-то напомнив Никите вызревший кабачок. Полицейский правой рукой слегка потянул кожу на щеке мертвой головы, та подалась его пальцам, словно пластилиновая.

– Ты можешь говорить? – Никита понимал, что объект в его руке должен быть мертв, но в то же время, он хорошо помнил то, что увидел минуту назад.

Глаза головы в руке Никиты начали медленно двигаться из стороны в сторону. Голова попыталась что-то невнятно ответить, у нее даже получилось слегка пошевелить тонкими потрескавшимися губами, но извлечь звуки из разорванных голосовых связок не вышло. Полицейский прислушался, но не уловил слов – лишь слабое шипение, срывавшееся с губ живого мертвеца. Хотя почему мертвеца – голова вращала глазами и явно пыталась подать какой-то знак своими движениями.

Никита потер пальцами свободной руки набухший от напряжения висок, пытаясь сообразить, как наладить контакт с останками Романа. Голова явно была живой, а значит с ней можно взаимодействовать, но как? В памяти всплыл отрывок из какой-то книги советской эпохи, в которой герои переговаривались морганием. Или их пытали, связав рот, и они могли ответить только движением ресниц?

– Давай так, Рома. Если да, один раз моргаешь, если нет, то два. Справишься? – после слов полицейского повисла небольшая пауза, но затем голова медленно и натужно моргнула.

– Друг, что случилось? Где Аня? – глаза на голове удивленно расширились, и Никита тихонько выругался, осознав, что для начала нужно задавать простые наводящие вопросы. – Аня жива?

Голова моргнула один раз и Никита облегченно выдохнул.

– Ваши? Сталкеры? Охотники за светляками? – Роман медленно моргнул, затем веки сомкнулись еще раз.

– Значит не ваши? А кто тогда? – Никита лихорадочно соображал, пытаясь подобрать нужный вопрос, но чувствовал, что находится в тупике. Кто мог забрать Аню, если не сталкеры? Когда-то давно, в другой жизни, когда была жива Настя, они часто с друзьями играли в «крокодила» – игру с наводящими вопросами. Он вспомнил, что вопрос должен быть очень простым, и нужно двигаться от меньшего к большему.

– Это были люди? – голова моргнула один раз.

– Это был один человек? – голова повторила свой ответ.

– Это был мужчина? – на этот раз ответ был отрицательным.

– Женщина? – удивленно спросил Никита и голова утвердительно моргнула.

«Откуда здесь одинокая женщина с автоматом, не из охотников? Что еще скрывает от него Никодим с Николаем? И зачем она забрала ребенка? Какого хрена вообще происходит?» – Никита снова выругался, пытаясь найти хоть какую-то связь в ответах Романа с произошедшими за эти дни событиями.

– Она молодая? – голова замерла, будто бы соображая, затем моргнула один раз, а на второй только слегка прищурилась. – Понял, среднего возраста.

– Военная? Медик? В форме? – голова ответила отрицательно.

– Жирная? – голова снова ответила полуторным морганием. – Ага, понял, просто в теле, но не жиробас.

– Мелкая? В смысле, низкая? – Никита получил положительный ответ.

– Резюмирую, – Никита бережно стряхнул с лица Романа прилипшую грязь, – мы имеем бабу среднего возраста, в теле, невысокую, в гражданском, но с автоматом. Не из ваших, но она все равно забрала Аню, причем живой. И напрашивается вопрос – какого… почему моя дочь всем так нужна? Не отвечай, Рома, это я сам себе вопрос задал. И чтобы ответить на него, нужно нам эту незнакомку найти. Предлагаю не терять времени.

Сказав это, Никита обхватил голову лежащего человека обеими руками и с силой дернул вверх, оторвав при этом лоскут кожи, связывающий ее с телом. Затем он расстегнул рюкзак и осторожно положил туда свой необычный груз. Глаза Романа начали вращаться из стороны в сторону, выдавая крайнюю степень возмущения таким бестактным разделением членов его организма на составляющие, но Никита резко застегнул молнию, выпрямился и осмотрелся по сторонам. Не с пустыми же руками идти за дочерью.

Выпрыгнув из автобуса, Никита первым делом постарался найти следы женщины с ребенком. На этой мертворождённой планете не было ни ветра, ни дождей, и все оставленные людьми, животными либо другими существами следы, оставались, судя по всему, на очень долгий промежуток времени. Все вокруг было испещрено бесчисленными отпечатками больших мужских подошв, поэтому найти отпечатки двух параллельно идущих женщин не составило большого труда. Вереница следов указывала туда, откуда Никита пришел к «Икарусу» в самый первый раз, из того дома на Гагарина. Поправив рюкзак и положив на плечо прихваченный из делянки ППШ, полицейский двинулся вперед, по оставленным следам.

Маленькие подошвы Ани втаптывали землю параллельно следам незнакомки, и полицейский сделал вывод, что ее не толкали вперед, как пленницу. Скорее, это было похоже на прогулку двух никуда не спешащих людей. Никита бросил взгляд вдаль, туда, куда вела прямая нитка отливающих чернотой следов. Мягкого света луны хватало рассмотреть пространство не больше, чем на двести метров вокруг, после этого все покрывалось пеленой дрожащего тумана, прямо как в его снах. Заблудиться здесь ночью, ему, не знающего местности, раз плюнуть. Он поддел носком кучку белой пыли, и та с легкостью поднялась в воздух, испачкав его штаны. Женщина, которая увела его дочь, точно знала куда идти, а значит, она здесь местная. Мысль об этом успокаивала полицейского, возможно, это друг Никодима-Николая, о котором ему они не успели рассказать, и Аню ведут в какой-то локальный схрон, такой-же, как у старика.

Аня. Дочка. Никита еще не привык к тому, что она нашлась и жива. Сколько времени пройдет, пока он осознает, что его ребенок опять рядом с ним, играет в свои куклы и что-то вечно напевает под нос? Сколько времени нужно, чтобы опять стать отцом? За три года он отвык от этой роли, загрубев и выветрив парами алкоголя из себя почти все эмоции. Когда он чему-то радовался? Когда чувствовал к кому-то, кроме себя, жалость? Он давно забыл. Если посмотреть со стороны, то самый лестный эпитет, который он подобрал бы себе – одинокий волк. Но нет, никакой он не волк. Скорее, старая, сгнившая внутри мумия, напоминающая лишь очертаниями силуэт человека. Никита скривился в ухмылке, представив себя, замотанного больничными бинтами с ног до головы. И опять нет. Искра жизни все-таки проникла в него. И он четко запомнил этот момент, когда это произошло. Тот момент, когда он врезал старику, уронив его в бассейн после того, как тот сказал, что его дочь жива.

– Сука, сука, сука - Никита несколько раз громко выругался. Ведь Аня только что была рядом с ним, всего лишь… А сколько часов назад? Полицейский потерял счет времени - столько событий пронеслось вокруг него в сжатый отрезок этих нескольких дней. Неудивительно, что он сбился со счета, в этом странном мире все было наоборот, и он еще не привык к окружающей странной действительности. Он взглянул вверх, огромная темно-бордовая луна висела примерно посередине небосвода. Ему показалось, что она намного больше, чем на Земле. Хотя почему показалось? Так и есть, раза в два больше, если не в три. Невооруженным взглядом видны темные и светлые переходы, даже несколько больших кратеров. Никита обернулся и с тоской посмотрел назад - «Икарус» давно растворился в серой пелене, не оставив после себя даже намека. Там, позади, вообще ничего не было, кроме полупрозрачной, переливающейся бликами, стены тумана.

Сколько он уже идет? Тридцать минут? Сорок? Час? Следы, уходящие вдаль, все так же упирались в туман, но в нем начинали угадываться неясные очертания еле видимых предметов. Через сотню метров Никита с удивлением осознал, что эти предметы – старые детские коляски, которые он видел, когда первый раз попал в Пустошь. Тогда он не обратил особого внимания на них, его голова была занята осознанием целого нового мира, и он не замечал мелочей. Сейчас, подойдя к ближайшей коляске, он стряхнул с нее грязь и решил получше рассмотреть предмет детского обихода. Под толстым слоем пыли оказалась темно-бардовая ткань с пожелтевшими от времени пластиковыми вставками. Модель была явно не новой, последний раз такие он видел лет десять назад. Он откинул противомоскитную сетку, и заглянул в темноту внутри коляски. Пусто. Детская подушка, скомканное одеялко, соска.

«А что ты там хотел увидеть? Ребенка?» – Никита мысленно задал себе вопрос, на который не стал отвечать. Он двинулся дальше, через пару метров от него стояла еще одна коляска, слегка покосившаяся на правый бок, с желтыми пластиковыми колесами, наполовину погрузившимися в серый песок. С виду она была даже старее, чем первая. Её ручки были металлическими, все изъеденные ржавчиной. Такие коляски он видел в старых советских фильмах. Никита откинул вуаль, закрывающую внутреннее пространство. И снова пусто, если не считать детских постельных принадлежностей. Следующая коляска лежала на боку, защитной сетки на ней было, и Никита не стал тревожить ее. А вот четвертая по счету коляска сразу заинтересовала его. Он не сразу понял почему, пока не попытался заученным движением стряхнуть пыль – ее не было, коляска была относительно свежей. И модель была явно современной, дорогой, из тех, что на трех колёсиках. Сетка, закрывающая внутренности, была застегнута на молнию, и Никите пришлось повозиться в поисках застежки. Наконец ему это удалось, и он смог отстегнуть вуаль. При первом взгляде внутрь в сердце у него екнуло, там точно что-то было. Это что-то очень сильно напоминало спеленатого младенца в чепчике, но во тьме было трудно разобрать. Никита снял с плеча автомат и просунул внутрь, намереваясь дулом толкнуть ребенка, но что-то в этой ситуации смутило его. В последний момент он спохватился, и решил все-таки вытащить младенца руками. Сделав это, он облегченно выдохнул, поняв, что в его руках оказалась обыкновенная кукла, пусть и очень сильно похожая на настоящего ребенка. Старик был прав, когда говорил, что кукла выглядит почти как живая, на ней были прорисованы даже черты лица. Наверное, очень дорогая игрушка. Чепчик съехал с маленькой головы и упал на землю. Никита решил, что стоит поднять его, и уже внизу, согнувшись, услышал где-то вдалеке обрывок громкой фразы. Он резко выпрямился, отбросив от себя куклу и вскидывая ППШ.

Голос принадлежал не Анне, в этом он не сомневался. Но откуда он донесся? Потянулись долгие секунды ожидания, во время которого полицейский нервно вертел головой из стороны в сторону, но звук не хотел повторятся. Никита снова начал отслеживать путь по хорошо видимым отпечаткам ног, он понимал, что почти нагнал преследуемых. Двигался он осторожно и неспеша, стараясь не шуметь и бросив идею с проверкой колясок, его они уже больше не интересовали. Следы иногда начинали топтаться у колясок, скорее всего незнакомка что-то рассказывала или показывала Ане внутри них. Скорее всего, девочку забрала «шизанутая» Оля из рассказов Никодима, он очень наделся на то, что его версия верна, это звучало намного лучше, чем если бы она попала к каком-то неизвестному. С другой стороны, она убила Романа, но зачем?

Снова прозвучала громкая женская речь, теперь намного более отчётливо. Впереди, в самом центре колясочного острова, в небольшом кружке пустоты, виднелся силуэт человека, который размахивал руками, жестикулируя. Никита присел на корточки и тихонько, практически гуськом, двинулся вперед, медленно сокращая расстояние между собой и женщиной, укравшей его дочь. Через двадцать маленьких шагов он начал разбирать речь женщины. Её голос был очень высоким, почти визгливым, в словах прослеживалась крайняя степень возбуждения. Полицейский добрался до последней коляски, после которой просматривался островок пустого пространства, в центре которого стояла детская колыбель-качалка. Белый деревянный каркас, украшенный завитками ручной работы с зарешеченными перилами-окошками, на которых висели миниатюрные занавески. Рядом с колыбелью, спиной к Никите, стояла Оля и, то и дело подпрыгивая от нетерпения, что-то возбужденно рассказывала.

– Ты понимаешь, мы не зря здесь все оказались. Ты, я, они, она, все, все, все, – Шизоля погладила ребенка по голове, от ее жеста Никита немного напрягся. – Это рай. Сюда попадают только избранные. Такие как я, ты, она, они, все-все кто тут. И раз ты тут, то ты тоже в раю. То есть мы все в раю, и значит, все кто с нами, здесь, они тоже в раю. Вот мы в раю почему? Мы избранные, нам можно. А если в рай попадает тот, кто не избран? Можно ему? Можно? Или нельзя? А кто сказал, что можно? А разве кто-то сказал, что нельзя? А если никто ничего не сказал, то можно?

Выслушав краткий монолог, Никита решительно согласился с диагнозом, предварительно озвученным стариком, в оценке этой женщины. Ее сознание дало сильные трещины, в этом не было никаких сомнений. К тому-же, выглядела она подобающе: черная велюровая юбка, задранная набок, из-под которой виднелись либо огромные женские трусы, либо панталоны (в чем разница между ними он не знал); потрепанная и расстегнутая блузка не по размеру, открывавшая взгляду смотрящего огромный розовый бюстгальтер четвертого размера; непонятного цвета длинный шарф, обмотанный вокруг шеи; завершала странный наряд красная лента, небрежно обмотанная вокруг снопа нечёсаных волос.

– Вот тебя, Анечка, сюда привел «автобусник», вот скажи, а ему можно? – Ольга вопросительно посмотрела на ребенка, открывшего рот чтобы озвучить ответ, но тут-же перебила его, - А вот почему ему можно, а мне нельзя? Вот он привел ребенка, а я почему не могу? Я могу? Могу я! И должна мочь! Мы все можем! Давай сюда приведем кого-нибудь? Кого угодно. Вот кого-ты хочешь привести сюда?

Задав свой вопрос, женщина резко замолчала. Аня немного выждала, опасаясь, что ее снова перебьют, но поняв, что говорить все-таки можно, кратко ответила: – Маму.

Никиту такой ответ застал врасплох, кажется, слегка защипало в носу. Ему вдруг стало интересно, сможет ли заплакать человек здесь, в Пустоши? Способен ли на слезы организм в этих условиях?

– Нет, давай выберем кого-нибудь другого. Не надо тут мам всяких нам. Нам тут меня хватает из мам. Давай выберем другого. Папу например? – женщина попыталась улыбнуться, но вместо этого ее лицо исказила кривая ухмылка.

– Папа уже тут. С дедой. Маму хочу! – Аня топнула ножкой и демонстративно сложила руки на груди.

– Девочка! Ты еще глупая, маленькая девочка! Подумай хорошенько, я тебя не тороплю. Ну зачем тебе какая-то другая мама? Посмотри, сколько здесь всего интересного! – Ольга обвела рукой пространство вокруг себя. – И все это может стать твоим. Вернее, нашим. Ну что?

Аня бросила взгляд на пыльные, заполнившее все пространство вокруг, коляски.

– Я не глупая. Не говори так. Я много чего умею. Вот, смотри, – сказав это девочка сложила губы в дудочку и сделала вид что дует. Из маленького детского рта вырвался тихий шипящий звук и Никите показалось, что на секунду он увидел небольшую вспышку над головой Шизоли.

Если что-то и сверкнуло, то женщина точно этого не заметила, вместо этого она рассмеялась неприятным, аритмичным смехом, ее живот подскакивал в такт вырывающимся из груди звукам.

– Ты просто воображуля! Как и все непослушные дети! Воображуля, воображуля! – звуки, исходящие из ее рта, вдобавок ко всему, стали булькающими.

– Прекрати! – Аня снова попыталась произвести прием с помощью дуновения губ, но вспышек теперь не было. Сделав еще пару бесполезных попыток, девочка остановилась, на ее глаза стали наворачиваться слезы.

– Выбери другого. Немедленно! – Ольга внезапно понизила голос, опустила голову и нахмурилась.

– Маму, маму, маму. – Аня выставила вперед руку с вытянутым указательным пальцем, ее голос дрожал, – Ты говорила, что ведешь меня в детский сад. Ты врунья. Здесь мертвый сад! Я хочу маму! Ты сказала выбрать кого угодно! И я выбираю маму!

– Нет! Никаких мам! – Женщина практически прокричала последнюю фразу, отчего Аня инстинктивно отпрянула назад. – Мама! Здесь! Одна! Вы все непослушные дети! Вы только и хотите обидеть меня!

– Ты не моя мама! Зачем ты привела меня сюда? Мне здесь страшно! – Аня испуганно завертела головой, оглядываясь по сторонам, будто ища путь отступления.

Никита понимал, что нужно заканчивать подслушанный разговор, быстро перешедший в спор. Он уже давно заприметил автомат, с которым пришла женщина – тот стоял прислонённым к колыбели и очень походил на то оружие, с которым день назад сюда явились охотники из Казани. Наверняка женщина подобрала его по дороге к «Икарусу», забрав у одного из погибших. Угрозы, по крайней мере, ему, здоровому мужику, Шизоля не представляла. Не успеет она добраться до оружия, да и есть ли в нем патроны? Скорее всего, все высадила при штурме «Икаруса». Никита поднялся, оттолкнув закрывающую обзор коляску и двинулся вперед.

Аня увидела отца первой. Секунда – немое удивление на ее лице. Вторая – немного недоверия. Третья – живая радость в детских глазах. Женщина, пытавшаяся что-то сказать перечившей ей девочке, замерла, удивленно прочитав эмоции на ее лице. Поняв, что за ее спиной что-то происходит она развернулась и сделала то, чего Никита никак не ожидал от такой рыхлой туши. Шизоля проявила недюжинную реакцию: правой рукой она толкнула Аню, отчего та неуклюже плюхнулась попой на серый песок; левой рукой резко выхватила небольшой сверток из колыбели. На секунду женщина повернулась к полицейскому, чтобы плюнуть в него, словно ядовитая змея, а затем резво понеслась, взметая ногами клубочки пыли, в противоположную сторону. Никита мог поклясться, что сверток в ее руке слегка пискнул, когда она прижала его к себе. И на долю секунды он будто бы увидел миниатюрное, сморщенное лицо ребенка.

Никита замешкался, вынимая ППШ из-за спины, но ремень оружия перекрутился, сцепившись с лямками рюкзака и ему понадобилось по меньшей мере десять секунд, чтобы навести прицел на убегающую женщину, раскидывающую телом мешающие коляски, почти достигшую стены плотного тумана. Он потрогал указательным пальцем спусковой крючок – тот был на месте. С такой дистанции скорее всего он срежет ее очередью, опыт сложно пропить, сколько не пытайся. Но ему не давала покоя мысль о кульке в ее руках. Да, Никодим говорил, что это скорее всего новомодная сверхреалистичная кукла. Но разве игрушка может пищать как новорожденный? Или все-таки может? И ее бешеный взгляд, полный материнского гнева, он уже встречал такой.

Фигура женщины скрылась в сумерках, полицейский медленно опустил ствол не понадобившегося оружия и повернулся к дочери – та все еще сидела на песке с глупым выражением на лице.

– Папа?

– Ну а кто еще, малая? Конечно папа! И я тебя больше никогда не потеряю, – Никита подошел к девочке и помог ей подняться.

– Почему так долго?

– Ну я же здесь, с тобой? А это главное, маленькая, – Никита отряхнул пыль с одежды девочки и несильно хлопнул ее по попе. – Задница цела?

– Цела, – к девочке потихоньку начала возвращаться уверенность. – И все равно ты долго!

Сказав это, Аня протянула ручки к отцу и обняла его. Никита погладил дочь по спутанным волосам и виновато улыбнулся.

– Вечно ты вляпываешься в странные ситуации. А знаешь что? Я тебя на цепь посажу, как собачку, чтобы ты больше никуда не убежала.

Аня немного отодвинулась от Никиты и хитро прищурившись посмотрела ему в глаза, будто решая, шутит он или нет. А затем шутливо и звонко пару раз тявкнула.

– Ага, вот так будешь меня встречать, когда я домой буду приходить, – Никита подмигнул девочке. – Ладно, пойдем отсюда. Не нравится мне это место, жуткое какое-то. Зловещее.

Перед тем как уйти, Никита решил проверить стоящий у колыбели автомат, с которым пришла Шизоля. Как он и предполагал, обойма была пуста. Он прислонил оружие обратно к деревянной стенке, и тут его внимание привлек блестящий кусок пластика, выглядывающий из песка. Заинтересовавшись, Никита поднял и отряхнул от налипшего песка предмет – им оказался пропуск. С фотографии, вклеенной в него, на него смотрела женщина, очень похожая на Олю, только в ее глазах не было знакомой искры безумия.

– Ольга Олеговна Забалуева, администратор игрового клуба, - вслух прочитал он надпись. – Ага, значит вот как тебя звали в нормальной жизни. Знакомая фамилия, кстати. Что-же с тобой здесь такое интересное приключилось, Ольга Олеговна, что ты так изменилась?

Полицейский сунул находку в задний карман брюк, закинул на плечо ППШ, взял дочь за руку, и они двинулись назад по своим следам, стараясь не касаться колясок.

– Кстати, а когда эта сумасшедшая решила убежать, она вытащила из кровати куклу. Мне показалось, что она выглядит в точь-точь как живой младенец. Я, конечно, могу ошибаться, но мне показалось, что она даже пищала.

– Все верно, пап. Пищала. Только это не кукла.

– Что значит не кукла. Не живой же ребенок это был?

– Еще какой живой. Это дочка тети Оли. Ее зовут Карина.

– Ну и дела. А ты уверена, что она живая? Никодим говорил, что у этой шиз…, – Никита осекся, но быстро поправился, – что у тети Оли кукла выглядит очень натурально, не отличишь от человека.

– Да ну пап, я же не слепая и не глупая. Ребенок это, вот только что родившийся. Маленький, страшненький такой, пищит как мышка. И он точно живой. Как мы с тобой. Его тетя Оля боится отсюда выносить, потому что не знает, избранный он или нет, как мы. При переходе обычные люди умирают, ты же знаешь.

Никита кивнул, соглашаясь с дочкой.

– А как же она, Карина эта, сюда попала. Не здесь же она ее рожала?

– Ой, а я не знаю. Тетя Оля не сказала про это ничего. Но здесь она уже очень долго.

«Интересно, насколько давно?» – Никита решил, что, когда вернется назад, тщательно допросит старика насчет этой безумной мадам, – «Не факт, что этот ребенок от нее. Если она запросто увела его дочь, то возможно, и Карину могла украсть».

– А колясками этими она дочку балует. Каждый раз новую ей привозит. Странная эта тетя Оля какая-то. Как думаешь, пап?

– Думаю, что ты права и чердак у нашей общей знакомой давно прогнил. Ей понадобится очень, очень дорогой психотерапевт. Хотя знаешь, он нам всем бы пригодился.

Никита оглянулся, жуткое пристанище колясок уже давно пропало из виду. Он вглядывался, напрягая зрение, пытаясь увидеть возможного преследователя, но прозрачная пелена ночного тумана была полностью однородной.

– Вылезать у «Икаруса» не будем. Там твоего папу дяди милиционеры ищут. Пойдем до домика в дендрарии ножками. Ты наверняка там бывала, дорогу покажешь?

– Покажу. Темно, конечно, но тут все дороги прямые, не заблудимся.

– Какая ты у меня самостоятельная. Три года назад ты была совсем другой.

– Да, пап. Годы берут свое, – Аня нарочито устало вздохнула, и они оба рассмеялись.

Дорога домой заняла примерно два часа. За время прогулки Аня рассказала отцу, что тетя Оля пришла к автобусу, чтобы узнать у старика, что вообще происходит и почему все вокруг взрывается. Автомат подобрала, как и предполагал Никита, по дороге, забрав у мертвого сталкера. Убивать Романа она не хотела, а выстрелила от испуга, увидев вместо Никодима невезучего Романа. Полицейский не стал рассказывать дочери, что в его рюкзаке лежит голова парня, девочка и так насмотрелась разного дерьма за эти несколько дни. Покумекают попозже со стариком, что им делать с головой.

Из Пустоши путники вылезли практически идеально, сразу попав на территорию коттеджа. Вечерело, небо заволокло тучами, лил противный апрельский дождь. Прошло больше суток с того момента, как его жена находится в этом мире. Никита осторожно постучал в дверь и с облегчением услышал голос старика, приглашающего войти их внутрь. Попав в тепло натопленного дома, он с удивлением осознал, что, что его не вырвало при переходе. Видимо, тело потихоньку привыкает. А еще он зверски хотел есть.

Кривцов остановился в легком замешательстве у единственной в коридоре двери без золотой таблички, свою должность новый начальник управления получил совсем недавно. Пока он раздумывал над тем, постучаться или войти в приемную без приглашения, дверь открылась и из нее вышел помощник прокурора, которого он видел много раз, но лично знаком с ним не был.

– Кривцов? Тебя ждут, – человек в темно-синем мундире с небритым лицом небрежно махнул рукой себе за спину, и прошел мимо капитана, не удосужившись поздороваться.

Из приемной тут же раздался приятный женский голос: «Антон Иванович, проходите, Игорь Александрович вас уже ждет». Капитан, повинуясь приглашению, вошел в помещение, бережно затворив за собой толстую деревянную дверь. Секретарь жестом указала ему на еще одну, не менее массивную дверь, справа от нее и тут же уткнулась в монитор, зацокав пальцами по клавиатуре. Капитан поправил пиджак, смахнул невидимую пыль с плеча, постучал по лакированному дереву, и не дожидаясь ответа, шагнул внутрь кабинета. В конце полукруглого стола, с задумчивым видом, склонившись над планшетом, сидел начальник управления, полковник Татарский.

– Здравия желаю, товарищ полковник… – начал Антон, но полковник отмахнулся от него, указывая на отодвинутый стул.

– Садись, времени мало, через двадцать минут у меня созвон с Москвой. Давай сразу к делу.

Антон присел на краешек стула, положив кожаную папку со всеми документами, которые были у него по делу участкового, на стол.

– Ты лично знаком был до встречи с Никитой? – полковник отложил планшет в сторону и откинулся в кресле, отчего то противно заскрипело.

– С кем? – Антон удивленно вскинул брови.

– Просыпайся, капитан. Сейчас все заебанные, но времени тупить нет.

– С Никитой Дмитриевичем знаком не был лично, но слышал про него, скорее всего даже видел на массовых. Своими коллегами он характеризуется с положительной стороны, дисциплинарных… – капитан осекся, увидев, что полковник поднял раскрытую ладонь вверх в останавливающем жесте.

– Я Никиту с детства знаю, можешь мне его подноготную не пересказывать. Младший брат с ним дружил крепко, даже свидетелем у него на свадьбе был. А потом уже на службе пересеклись, по стечению обстоятельств я даже его начальником отдела был, какое-то время, – полковник взял пухлую золотую ручку из подставки и продемонстрировал ее капитану, – мне это перо лично министр вручил, в качестве награды, за пойманного серийника. А поймал его Никита, историю ты, конечно, знаешь?

Капитан молча кивнул. Историю про убийцу беременных знал весь город, но вот то, что вычислить его смог именно участковый, Антон узнал только после того, как тот, каким-то сказочным образом, смог сбежать из камеры, которая до сих пор находилась в опечатанном виде.

– Хороший мужик. Смекалистый. Правильный. И упертый, как осел. Сейчас таких в красную книгу можно заносить, вымирающий вид. У него черный период начался в жизни несколько лет назад. Дочь при странных обстоятельствах пропала, глухарь. А знаешь, как и где пропала?

Капитан снова кивнул.

– Молодец, хорошо подготовился. Жена у него, веселая баба с шилом в одном месте, душа компании про таких говорят, через месяц таблеток наглоталась, не откачали. Моя Машка ее лучшей подругой была, сама чуть в петлю не залезла, вину какую-то за дочь чувствовала, – Татарский убрал ручку обратно в настольную подставку. – Бухал он, конечно, по-черному тогда. Я его по-человечески понимал, но когда своим поведением подчиненный постоянно позорит честь мундира, то его рано или поздно приходиться увольнять. Несмотря ни на что. Потом, правда, за бывшие заслуги, взяли его участковым, на пенсию зарабатывать, а теперь разгребаем последствия. Мне по шапке прилетело так, что стул подо мной шататься начал, а я две недели всего в этой должности.

– Всем прилетело. У нас в отделе пятый день все на ушах.

– Вот за этим тебя и вызвал. Если бы Никита не исчез, он бы нам все вопросы разом закрыл. Я не верю, что он причастен к убийствам в клоповнике на Гагарина.

– А он и не причастен, судя по данным экспертизы. Четверых завалил… - капитан замешкался, перелистываю документы в папке, – Аллан, он был пятым членом этой приезжей компании. Шестой, дядя самого старшего из них, скончался от сердечного приступа. Максимум к одному привязать можно, как раз к этому Аллану, но ствол не нашли.

– А сам что думаешь?

– Я думаю, предварительно, что стрелял все-таки он, но исключительно в целях самозащиты. В крови всех, кроме дяди, нашли сильные психотропные. По мне, так было: он пришел их проверить, и наткнулся уже на окончательный замес, пристрелил напавшего на него Аллана, затем скрылся с места преступления, надеясь, что его не привяжут к делу, все таки неучтенное оружие на руках.

– Кстати, нашли, откуда ноги у ствола растут?

– Да, баллистическая рано утром пришла, вот, - Антон достал из папки лист бумаги и протянул его Татарскому, тот взял документ и склонился над ним, – серийный номер ОНО1776. Проеб… извиняюсь, утерян весной 95-го года, сержантом милиции, в поселке Проточное, это в Ленинградской области. Местные его набухали, пошли стрелять и в озере утопили.

– Угу, а ствол потом вынырнул, и, судя по всему, кролем до Дзержинска доплыл, – полковник отодвинул документ в сторону. – Сейчас хрен узнаешь, откуда ноги с 95-го растут и как он у Никиты оказался. Но ты все-таки версию того, что стрелял кто-то другой, тоже рассмотри.

– Товарищ полковник, я понимаю, что он ваш старый знакомый, но версия, где стрелок Никита мне кажется более правдоподобной.

– Если кажется, крестится надо, – Татарский бросил тяжелый взгляд на Антона из-под нахмуренных бровей. – Версию оставить.

– Есть оставить версию.

– Что с камерой. Нашли, кто вывел?

– Никак нет, – капитан достал из папки прозрачный файл с десятком исписанных страниц. – Здесь рапорты всех, кто был на службе в тот день, включая мой, а также протокол допроса двух синяков из камеры. Один спал и ничего не видел, второй, у которого кисть руки отрезана, несет какую-то чушь про ворота в ад. Вы все знаете, ничего нового. Камеры не работали, после ремонта не успели подключить. Никто ничего не видел. Мистика какая-то.

– Давай личное мнение.

Антон сглотнул, а затем откашлялся, прочищая пересохшее горло, он внутренне готовился к такому, и все же вопрос застал его врасплох. Он попытался собраться с мыслями, понимая, что полковник заметил его замешательство, отчего занервничал ещё больше.

– Давай, не стесняйся, капитан. Ты же не бумагу подписываешь, а только версию выдвигаешь.

– Товарищ полковник, выйти сам он не мог, это невозможно. Однозначно, его кто-то выпустил, а затем провел мимо поста наружу. И все это за пять минут, что я отсутствовал. Мне кажется, это кто-то из наших. Сержант, который его отвел, единственный, кого я бы вычеркнул из круга подозреваемых, он его бы по дороге мог отпустить. Никита же мент, в прошлом довольно известный, многих знает, вот его кто-то и освободил. Версия почти нереальная, но другой у меня просто нет. Только вот рука эта, зачем он ее отрезал? И чем?

– А вы отдел освящали?

– Что? А. Нет. Не знаю, – лицо капитана выражало крайнюю степень растерянности.

– Смотри, какая деталь есть, возможно тебе поможет. Дочь его, Анна, точно также бесследно пропала, один в один. Вошла, но не вышла. Я чуть поболее тебя на этом свете живу и чуйку свою прокачал за это время. Эти два случая между собой связаны. Как, не знаю, ответ на этот вопрос ты мне нарыть должен.

– Так точно, нароем.

– Что еще у вас есть нового по делу?

– Немного, но есть. Фоторобот составили парня, с которым Никита подрался у фонтана, - Антон достал новый лист из похудевшей папки и, перевернув, положил его перед полковником, - есть особая примета, волосы покрашены в ярко-белый цвет. Вряд-ли седой, слишком молодой для этого. По камерам отследили, точка появления на них – стадион «Салют». Как туда попали непонятно, камеры не показывают. Пришли, поели, подрались. Худой убежал, здоровяка задержали.

– Угу. Уже что-то. Портрет по базам не пробивается, иначе бы уже ты уже сказал, так?

– Не пробивается, но сами знаете, как у нас с этим. Ждем чуда.

– Чуда? Хм. А знаешь капитан, у меня есть для тебя чудо, - с этими словами полковник положил планшет на середину стола и включил остановленную запись. Несколько минут они молча смотрели на происходящее на экране. Первым молчание паузу прервал удивлённый голос Антона:

– Откуда это у вас? И когда?

– В шесть утра жена прислала. Она на этого мамкиного ютубера подписана, он в городе в каждую дырку лезет. Запись свежая, выложена вечером прошлого дня, судя по всему, снято в этот же день. Блогера уже ищут, как и таксиста. Ну что скажешь?

Капитан наклонился над планшетом и нажал на воспроизведение. С минуту он смотрел повтор, растирая костяшками пальцев виски и сосредоточенно размышляя. Полковник решил временно не вмешиваться в ход его мыслей, молча откинувшись в кресле. Закончив просмотр видеоролика, Антон откашлялся и начал излагать мысли от увиденного:

– Ну, во-первых, он переоделся. А во-вторых, человек, с которым они увезли женщину без сознания – это как раз и есть тот парень, чья морда на фотороботе. В-третьих, все происходит у стадиона «Салют».

– Молодец капитан. Если скажешь, что, в-четвертых, то, возможно, в ближайшем будущем три маленьких звезды на одну побольше поменяешь. Есть мысли?

– Ролик начинается с того, что нам показывают лежащую женщину, в легком платье, явно одетым не по погоде, причем изодранном, лежащую на асфальте рядом со строительной будкой. Женщина без сознания…

– Или мертва, – поправил Антона полковник.

– Или мертва, – на автомате подхватил капитан. – Женщину обследуют, а затем увозят на такси. Скорую они не дожидаются, а значит скорее всего увозят не в больницу. Значит, женщина им нужна. Нужно выяснить, что за женщина? Так?

– Да, так. И я знаю, что за женщина там лежала, это лучшая подруга моей жены. Была. Три года назад, – сказав это, Татарский тяжело вздохнул, будто вспомнив о чем-то печальном. – Ну давай капитан, все козыри тебе выложил.

Антон возбужденно заерзал на стуле. Он пытался рассуждать, выстраивая цепочку произошедших событий, но мысли путались в его голове, заставляя чувствовать себя беспомощным под тяжелым взглядом полковника.

– Ладно, не буду мучить тебя, у самого в голове кавардак. Это Анастасия Колечкина, жена Никиты. Она умерла три года назад, я на ее похоронах лично присутствовал, горсть песка вот этой рукой на гроб бросил, – Татарский показал Антону сжатый кулак. – И сейчас вижу, как она посередине города лежит, в том же платье, в котором ее вниз опускали.

– Ерунда какая-то получается, товарищ полковник, зачем им труп откапывать и в город привозить? – Антон вопросительно посмотрел на Татарского.

– Здесь я ответы выслушивать должен, но случай особенный, пропустим. К тому же, ты не правильный вопрос задал, капитан.

– А какой же правильный, товарищ полковник? – капитан понимал, что рискует нарваться на неприятности, задавая вопросы начальнику, но его распирало от любопытства.

– А я скажу, какой. Почему Настя выглядит совсем не так, как должна выглядеть женщина, которую три года черви в земле грызли?

Полтора часа прошло с тех пор, как Кривцов вышел из кабинета полковника Татарского, но его до сих пор не покидала мысль о том, что его жестко и качественно разыгрывают. Вот прямо сейчас, из здания администрации городского кладбища, к которому его привез сержант Егоров, сейчас выйдет оператор и скажет: «Вас выбрали участником шоу про тупых ментов, которым подбрасывают нереальные улики, но нам вас так жалко, что мы решили его завершить пораньше». Но открыв дверь и войдя в старое одноэтажное здание Кривцов увидел лишь усталого, заплывшего жиром армянина, дремавшего за столом в кабинете с открытой дверью. Вокруг царила обстановка уставшего евроремонта, на стенах висели разномастные рамки с сюжетами из жизни, где большинство участников держали в руках либо шампур с шашлыком, либо бокалам вина, в углу коридора стояло несколько мраморных надгробий.

Капитан подошел к похрапывающему человеку и нарочито покашлял, но спящий даже не шелохнулся. Кривцов заметил стоящий на столе пульверизатор, предназначенный для орошения стоящих на окнах фикусах, поднял его и пару раз брызнул в сторону уснувшего за столом человека. Тот медленно открыл глаза, и увидев перед собой полицейского в форме, испуганно выпрямился, заставив кресло со своим огромным телом откатиться назад, ударившись спинкой о шкаф.

– Капитан Кривцов, – представился Антон, продемонстрировав служебное удостоверение.

Проснувшийся человек сощурил глаза в попытке прочитать текст, и судорожно начал искать очки. Кривцов не стал дожидаться окончания поисков, убрав корочки во внутренний карман пиджака.

– Представьтесь пожалуйста, гражданин.

– Я? – армянин ткнул себя пухлым пальцем в грудь, сделав при этом удивленное лицо.

«Головка от хуя» – хотел съязвить Антон, но вместо этого вежливо и кратко уточнил: «Да».

– Эээ, ну я Давид, управляющий «Ритуал-П», а что случилось? – армянский пухляш говорил на чистом русском языке, без какого-либо акцента, которого от него ожидал услышать Кривцов.

– Давид, я перейду сразу к делу, и оно очень срочное. В июне двадцатого года на этом кладбище похоронили женщину, Анастасию Колечкину. Была пышная церемония, присутствовало очень много чиновников и все такое. Женщина была женой одного из моих коллег, кстати. И вот, спустя три неполных года, там самая усопшая появляется на улице нашего города. Вопрос, как такое могло произойти, если мы знаем, что к нам не поступало заявления о проведения эксгумации тела?

Пухляш в замешательстве смотрел на полицейского, хлопая длинными черными ресницами, будто не понимая, чего от него хотят. Антон специально молча держал паузу, внутренне наслаждаясь произведенным впечатлением и полной растерянностью армянина. Наконец тот достал из кармана замшевого пиджака красный платок, вытер им вспотевший лоб и спотыкаясь, заговорил:

– Извините, но у нас ничего такого не происходило, никто никого не выкапывал в последнее время, у нас все-все очень тихо. Это какое-то недоразумение, наверняка ему есть объяснение. Три года назад говорите?

– Все верно. Три года назад, – повторил Антон, наклоняясь к столу. – Вы в это время работали здесь?

– Ддда, работал, – армянин запнулся и сглотнул.

Антон уже давно понял по дерганному поведению управляющего, что здесь что-то нечисто, чуйка уже зажгла красную лампу сирены в его голове. Профдеформация, благодаря которой он сразу же понимал на кассе, обвешивают его или нет. Иногда это работало в негативную сторону, из-за его вечной подозрительности от него много раз пыталась уйти жена, и он частенько оставался ночевать вдвоем с котом.

– Как вы думаете, Давид, если мы пойдем и выкопаем гроб этой гражданки, окажется ее тело внутри? Но вопрос в другом, если его там не окажется, кто будет виноват?

– Простите, но проведение эксгумации возможно только по постановлению суда, – управляющий слегка выпрямился, убрал платок обратно в карман. По нему было видно, что он начал приходить в себя после короткой словесной атаки полицейского.

– Наберите владельца бизнеса, – выбросил козырь полицейский. В глазах Давида сразу же предательски загорелся огонек паники. – Вашего звонка ждут.

Перед тем как покинуть здание управления МВД, капитан присутствовал при разговоре Татарского с владельцем похоронного бизнеса в городе, Тиграном, с которым, судя по дружеской манере беседы, тот был на короткой ноге. Тот заверил полковника, что они могут делать на кладбище что угодно, при одном условии, что это все будет неофициально. Поэтому капитан, десять минут назад зайдя в помещение, предполагал, что Давид уже будет проинформирован о предстоящем полицейском визите, и тем паче был удивлён видом спящего управляющего.

– Вы уверены? – переспросил Давид полицейского.

– Тигран ждет вашего звонка. Звоните, – капитан присел на стоящий рядом со столом жесткий офисный стул и намеренно посмотрел на циферблат наручных часов, показывая, что торопится.

Армянин осторожно достал телефон из одного из глубоких карманов своего безразмерного пиджака, извинившись, тяжело поднялся с кресла и вышел из комнаты, притворив за собой пластиковую дверь. Антон прекрасно слышал телефонный разговор, но не мог разобрать ни слова, тот велся на армянском. Через минуту владелец кабинета вернулся, на его губах блуждала виноватая улыбка человека, которого только что отругали.

– Мне сказали, что визит носит неофициальный характер? Я могу рассчитывать на конфиденциальность?

«Как же этот армянин хорошо говорит по-русски, сука» – снова отметил про себя Антон. Ему хотелось в жесткой манере, используя весь свой огромный запас нецензурных слов, объяснить этому плюшевому человеку, что если бы не спешка, с которой ему нужно было добыть информацию по телу, то сейчас они бы разговаривали в другом месте и совершенно иначе. Но капитан понимал, что если не дожать Давида, то придется действительно ждать судебного решения по эксгумации, а здесь бессилен даже грозный полковник. Да и Антона сюда отправили решить вопрос как можно быстрее и безболезненнее, поэтому нужно быть вежливым.

– Да, я гарантирую, что если у вас есть информация по трупу, и если вы сообщите мне ее немедленно, то она останется в уютном, узком кругу доверенных слушателей.

– Хорошо, хорошо, спасибо, мы же не враги государству, все понимаем, – Давид заискивающе улыбнулся и открыл ящик стола, достав оттуда несколько пожелтевших журналов. Открыв один из них на нужной странице, он подвинул его к капитану, а затем шепотом произнес, – вот, смотрите, в тот день работала бригада Дениса Маньщюкина. Я все хорошо запомнил, такие вещи нечасто происходят. К нему напрямую обратился мужчина, отметьте, что меня, по сути, поставили перед фактом. Этому мужчине как раз ваша Колечкина нужна была.

– Приметы запомнили? – оживился Антон.

– Я с ним не общался и не видел его, все через Маньщюкина происходило. Просьба мужчины была странной немного, он просил выкопать усопшую как можно раньше, хотя какая разница, день или два бы она пролежала. Достали этой же ночью, все чисто, в гроб кирпичей битых положили, чтобы не проваливался. В бригаде у него пятеро работали, но выкапывали и знали обо всем только двое, чтобы не делиться. Второго даже не помню, как звали, сиделец какой-то дохлый, кашлял постоянно. Заплатили очень хорошо, - Давид понизил голос до едва слышимого, – я могу поделиться, если нужно.

– Спасибо, мне своих хватает, – Антона покоробило от предложения управляющего, но виду он не подал. – Где мне найти этих двоих? Сотовые или адрес проживания у вас остался?

– Да телефоны есть, но вот только найти их не получится. Нет, извините, не так, найти получится, но они вам ничего не расскажут. Доходяга, если память мне не изменяет, месяца через два умер после того дня, туберкулез. А Дениса убили, в пьяной разборке, – Давид развел руками в стороны. – Мы сейчас таких лихих больше не берем, у нас в данный момент работают только проверенные, квалифицированные…

– Они могли рассказать кому-то про этого мужика? На чем он труп забирал? Ты точно его не видел? Может что-то говорили они про него случайно? – Антон бесцеремонно прервал собеседника, ему не верилось, что вот так просто обрывалась ниточка, ведущая к преступнику.

– К сожалению, больше ничем не могу помочь, я не вдавался в подробности того, как передавали труп. Да и не говорили больше об этом, меньше знаешь, лучше спишь, – толстяк улыбнулся, ощерив мелкие щербатые зубы. – Одно могу лишь добавить, Денис его почему-то седым называл. Может, «покупатель» старым был?

Антон не поверил своим ушам. В том ролике, который он смотрел в кабинете полковника, помощник Никиты, с которым они грузили женщину в машину был полностью седым. Это не могло быть простым совпадением, это железно тот самый «покупатель» трупа Анастасии Колечкиной. Сколько за свою жизнь он видел полностью седых людей? Дважды, трижды?

– Спасибо за помощь, но нужно вас покинуть, дела. Повезло вам в какой-то мере, что бригадир ваш умер, в любом случае пришлось бы спихивать сбежавший труп на кого-то. Хорошо, что не на тебя, да, свинобрюх? – Антону уже на надо было скрывать свои эмоции, он узнал, все, что хотел. Он наклонился к Давиду, и тот испуганно отшатнулся. – Радуйся, что не закрыли. Коньячка тяпни с родными. Чувствую, что по вашу душу еще приду, но уже официально.

Антон повернулся спиной к остолбеневшему армянину и двинулся к выходу. Садясь в служебную машину, он думал о том, где, и зачем столько времени этот человек с седыми волосами хранил тело умершей женщины.

– Куда, товарищ капитан? – обратился к нему водитель.

– Давай к стадиону. «Салют», на Циолковского, к заднему входу.

– Будет сделано, – служебный УАЗ дернулся и начал разворачивается в сторону выезда с кладбища.

– Жень, вот смотри, – капитан повернулся к водителю и хитро прищурился. – У тебя есть женский труп, почти свежий. И тебе его нужно три года продержать в хорошем состоянии, не спрашивай, на кой хер, просто надо. Вот где ты его держать бы стал?

– В морге, – не моргнув глазом среагировал сержант.

– В морге опасно. Проверки, документация, опасно в общем.

– Тогда в леднике. В глубоком погребе. Любой гараж подойдет, морозильник только подключить, и все, – сержант на мгновение оторвался от дороги и бросил быстрый взгляд на капитана, – а вам зачем?

– Да так, пытаюсь версии накидать, голова не варит, после всей этой беготни за твоим подопечным.

– Вы про Никиту? Из камеры который сквозанул? Чертовщина какая-то с ним.

– Ага, вот и полковник говорит, что мистика у нас творится. Как думаешь, хорошая идея батюшку пригласить, чтобы отдел освятить? Коллеги не подумают, что мы крышей поехали?

– Да хоть и подумают, нам то что? Я всей душой только за. Береженого Бог бережет. Лишним точно не будет.

– Ладно, веди давай осторожнее, не картошку везешь, а я пока наверх об успехах доложу, – капитан достал телефон и набрал номер Татарского. Разговор закончился довольно быстро, полковник торопился на очередное совещание, сухо выслушал короткий доклад Кривцова и, не попрощавшись, сбросил вызов.

Через минуту после окончания разговора машина затормозила у железных ворот стадиона. Капитан вышел из УАЗика первым, оперся на открытую дверь и начал разминать затекшую спину, в последнее время она беспокоила его все больше и больше. На улице было тепло, апрельское солнце подсушило лужи, кое-где уже проклюнулась зеленая травка, пряча под собой выброшенные бычки и блестящие пробки от бутылок. Следом за капитаном из машины выпрыгнул сержант, с ухмылкой посмотрел на скрюченного коллегу и достал пачку сигарет, намереваясь закурить, но так и не сделал этого. С другой стороны стадиона, метрах в сорока от себя, он заметил строительную будку, перед дверью которой стоял тот сам участковый, неспеша ищущий в своих карманах ключи, на это намекала его поза.

– Капитан, – тихонько позвал он Антона, – а это, случаем, не наш подозреваемый?

– Где? – Кривцов оторвался от двери и заинтересованно начал всматриваться в сторону, куда указал Егоров. Зрение у капитана было подсаженным, но действительно, фигура подходила к портрету Никиты.

Человек в синей ветровке открыл дверь строительной будки, огляделся по сторонам, и судя по всему, заметил наблюдавших за ним полицейских. Несколько секунд он постоял, смотря в их сторону, затем вошел в помещение и прикрыл за собой дверь.

– Антон Иванович, это точно он, отвечаю, – сержант откинул куртку, доставая пистолет. – Что делать будем?

– Первым делом, хорошо бы броник одеть. У тебя лишнего в машине нет? Глупый вопрос, подотчетная вещь же. Так что вламываться в сарай ты будешь, на тебе то есть. У него, предварительно, пистолет может быть.

– Я должен вламываться? А че я-то сразу, – сержант застыл на месте, подбирая аргументы в свою пользу.

– А кто начальство на баррикады гонит? Сначала пешки в бой идут. Да ладно, расслабься, шучу. Пойдем осмотримся, для начала. На ловца и зверь бежит, не зря мы к стадиону решили приехать. Никуда он из этой будки не убежит, – Антон двинулся вперед быстрым шагом, решив, что если побежит, то привлечет внимание прохожих, что в этой ситуации было лишним.

– Может подмогу вызвать?

– Да погоди ты, – капитан недовольно зыркнул на подчиненного, – и ствол убери, люди кругом. Татарский сказал, чтобы без применения оружия брать. Не маньяк же.

– Так точно, – сержант убрал пистолет в кобуру, но застегивать ее не стал.

Полицейские подошли к блестевшему на солнце строительному домику и обошли его, осмотрев. Одной стороной строение плотно примыкало к забору стадиона, на другой присутствовало двухстворчатое окно, плотно закрытое с внешней стороны железными ставнями на огромный навесной замок.

– Вход выход только один, судя по всему, через дверь. Возможно, есть люк наверху, – Антон подпрыгнул, в попытке увидеть что-нибудь на крыше, но та была слишком высокой. – Ну что, сержант, попробуем вежливо постучаться? Узнать, кто в домике живет?

– А почему бы и нет? Мне жуть, как узнать хочется, как он из камеры свинтил. И премию пусть вернет.

Кривцов улыбнулся, вспомнив, что премию за побег участкового зажали всему отделу. Он подошел к двери и прислонил голову к теплому металлу, прислушиваясь. Внутри слышались звуки возни, будто передвигали что-то металлическое. Он откашлялся? постучал костяшками пальцев по двери, и громко, так, чтобы внутри будки точно было слышно, произнес:

– Гражданин Колечкин, откройте, мы знаем, что вы находитесь внутри. Это полиция, третий отдел, капитан Кривцов. Мы с вами уже знакомы, пять дней назад вас задержали за драку. Вы меня слышите? – Антон снова прижался ухом к металлу, но звуки за стенкой исчезли. – Пока предлагаю вам выйти по-хорошему. В связи с тем, что вы находитесь в розыске, у меня есть разрешение на применение оружия. Вы слышите меня?

– Не выйдет он. Подкрепление надо вызывать, – сержант все-таки достал пистолет и снял его с предохранителя.

– Дадим ему пару минут обмозговать. Бежать тут все равно некуда, – Кривцов тоже достал ПМ, прижал его к ремню, прикрыв краем куртки.

Чуть больше минуты полицейские стояли молча, испепеляя будку нервным взглядом. Первым вновь не выдержал сержант:

– Товарищ капитан, давайте вызовем подкрепление?

– Да, похоже придется, – Кривцову очень хотелось задержать Колечкина самому, но другого выхода в сложившейся ситуации не было. К тому же, возможно внутри есть подельник, тот, седой. Не стрелять же в дверной замок, пусть этим специалисты занимаются. Капитан посмотрел на дверь и чертыхнувшись, вспомнил, что он даже не попробовал повернуть дверную ручку. Да, скорее всего, она будет закрыта, но повинуясь какому-то импульсу он все же вытянул руку и потянул ее вниз. Раздался резкий щелчок, дверь приоткрылась. Оба полицейских тут же пригнулись, вытянув руки с оружием вперед.

– Женя, страхуй, – капитан кончиком ствола потянул дверь, отчего она открылась полностью.

«Нахуя я туда лезу» - капитан сглотнул, резко заглянул в комнату, и так же резко убрал голову. Он успел заметить две лестницы, стоящие прямо посередине помещения.

– Через крышу походу уходит, Женек, проверь, я захожу, – с этими словами капитан влетел внутрь фургона, тут же поскользнувшись на чем-то липком и упав спиной на пол, больно ударившись головой о край порога. Сжав челюсти и превозмогая боль в голове, капитан поднялся на колено и обвел помещение рукой с зажатой в ней пистолетом. Внутри было пусто, если, конечно, подозреваемые не прятались под кроватями. Две лестницы стояли посередине помещения, но в потолке не было люка. Капитан встал и осторожно заглянул под кровати – пусто. Под столом стояла лишь пустая корзина, наполненная бытовым мусором. Весь пол был залит слоем засохшей крови, ее запах только сейчас проник в нос капитана, заставив его поморщиться.

– Товарищ капитан, на крыше никого нет, – в комнату осторожно заглянуло испуганное лицо сержанта. – Я мусорный бак подтянул, по нему взобрался наверх, нет там никаких люков.

– Да, я уже понял. Опять у нас двадцать пять, Женя. Как думаешь, куда он в этой комнате мог спрятаться.

Сержант вошел внутрь помещения и огляделся. Две кровати, стол и две лестницы – внутри больше ничего не было, если не считать инструментов, развешанных по стенам.

– Мистика, товарищ капитан.

– Ага, она самая, – Кривцов достал телефон и начал набирать номер Татарского.

PS. В следующей главе намерен закончить жизненный путь Романа (дылда в красной шапке, проводник у сталкеров). Как думаете, не рановато?
PPS. Весна пришла, писать трудно, хочется пивка после работы попить и т.д. Раз в две недели будет новая глава выходить(((

– Если все срастется, сами ей объяснять будете, почему она на потасканную чупахабру похожа. – Никита сбил ладонью с плеча девушки комок прилипшей грязи. – Хорошо, что здесь зеркал нету.

– У Никодима все есть, но я согласен с тобой, это лишнее. Приступаю? – старик поднял шприц и вопросительно посмотрел на полицейского.

– Давай. С Богом.

– Может, продезинфицировать, на всякий случай? – писклявый голос принадлежал самому высокому из компании. Тот все время с нескрываем интересом следил за разворачивающимися событиями.

– Роман, поверьте, сейчас это самое меньшее из всех зол, о которых нужно беспокоиться. Перед нами труп, со всеми вытекающими. Предположим, на минуточку, что жидкость подействует и тело оживет, - соглашусь, в этом мире такое возможно. А что будет, когда тело попадет на поверхность? Мышечное окоченение, смещение крови в нижележащую часть тела, сдавливание практически всех жизненно-важных органов, диффузия крови сквозь стенки сосудов, начавшийся процесс гниения. Я ничего не забыл? Ах да, даже если случится чудо, и тело каким-то образом все же восстановится, то скорее всего большая часть нейронных связей будет утеряна вследствие гибели клеток мозга. Так что дезинфекция ни к чему.

– Она меня не узнает, ты это имеешь ввиду?

– Она вряд ли сможет мыслить, вот что я имею ввиду, – Николай сделал паузу и обвел слушателей взглядом. Затем поднял указательный палец вверх, его глаза заискрились. – Но не все так печально, мои друзья, ибо есть один нюанс. Мое сознание каким-то образом попало в это тело. И, заметьте, я все помню, до мельчайших мелочей. На основе этого можно предположить, что все светляки имеют что-то вроде копии в цифровом виде, рассеянной в пространстве. Это всего лишь догадка, я не претендую на истину в последней инстанции. И сейчас мы с вами испытаем эйфорию, доступную лишь исследователям, когда они стоят на грани невероятного открытия. В какой бы восторг пришли бы сейчас мои коллеги из Петербургской академии наук!

С этими словами Николай подошел к трупу и осторожно, чтобы не пролить ни капли драгоценной жидкости, с усилием воткнул иголку в место, где, по его мнению, должна была быть вена. Жидкость выходила из шприца неспеша, старику пришлось поднатужиться, чтобы поршень достиг конца пластикового корпуса. Как и в начале процедуры, предельно осторожно, старик вынул иголку и вернулся к своим товарищам.

– Я это, местами с Николаем сменился, уж больно посмотреть охота, - паренек улыбнулся. – А то вечно академику все самое интересное достается.

– Смотри, мне то что. Главное, чтобы было, на что смотреть. Пока все по-старому.

Все трое замерли в напряженном ожидании, рассматривая мертвое тело. Настя все также сидела на старом советском стуле, не подавая никаких признаков жизни.

«Сколько прошло времени? Минут десять наверное, а может и все пятнадцать» – полицейский хотел достать смартфон, чтобы взглянуть на дисплей, но вспомнил, что не засек момент старта процесса. Тело женщины не подавало никаких признаков жизни, и родившаяся поначалу надежда начала понемногу таять. Никита посмотрел в сторону кабины, там они оставили девочку. Аня лежала на приборной доске, закинув ногу на ногу и играла с фонариком, не обращая никакого внимания на людей в хвосте автобуса. До того, как попасть в Пустошь, он и подумать не мог, что сможет вновь обрести хотя бы одного члена своей, поредевшей до первоначального состояния, семьи. А тут замахнулся сразу на двоих. Если даже с Настей ничего не получится, то возвращение дочери для него уже невероятная, бесценная награда. «Цени и береги то, что имеешь. Потерять легко, вернуть сложнее» - слова его преподавателя по физкультуре. Они намертво врезались в его память после того, как он пробежал трехкилометровый кросс в одних носках в день сдачи нормативов для поступления в академию МВД - кроссовки он забыл в электричке, а в ботинках бежать ему запретили.

Никита подошел к Ане и присел рядом, погладив рукой ее взлохмаченные темные волосы. Девочка встрепенулась, посмотрела вверх, на отца, и широко улыбнулась, смешно сморщив нос.

– Если хочешь, можешь забрать фонарик, я наигралась, - Аня направила свет ему в глаза и Никита поморщился, прикрыл лицо рукой.

– Оставь себе, маленькая, у меня на телефоне есть.

– Телефон сесть может. А эта штука вечная. Как дедушка. И как я теперь, - Аня взглянула на отца. - И как ты. Мы все теперь вечные, да?

Неожиданный вопрос из уст ребенка поставил в тупик полицейского, и он не нашел быстрого ответа. Вечные. Странное слово. Не бывает вечных вещей, все рано или поздно подходит к концу. Даже солнце когда-нибудь погаснет, а они всего лишь смертные, пусть и нашедшие лазейку, дающую очень большую отсрочку от неминуемого. Он посмотрел в голубые, бездонные глаза дочери и утонул в них, испытав чувство необычайного успокоения. За то время, что он считал ее пропавшей, он успел забыть их цвет. Никита нежно ткнул пальцем Ане в нос, словно в пипку игрушки, и девочка звонко рассмеялась.

– Да, мы теперь вечные. И я больше никогда тебя не потеряю.

- Честно-честно? – девочка перевернулась, встала на колени и обвила шею отца руками.

– Честнее некуда, - Никита прижал голову девочки к своей щеке, ему не хотелось, чтобы она видела его борьбу с накатившими слезами. Полицейский несколько раз моргнул веками, прогоняя следы временной слабости. Три года он не плакал, а за последние дни прослезился уже дважды. Он слегка раскачивал тело девочки, пытаясь вспомнить слова хоть какой-нибудь колыбельной, но в голову ничего не приходило.

– Папа, а почему так тихо стало? – прошептала дочь ему на ухо.

Никита замер, прислушиваясь. Бубнящие голоса его попутчиков исчезли, в автобусе действительно не было слышно ни звука. Он осторожно отодвинул девочку и повернул голову в сторону, где должны были стоять мужчины и увидел то, отчего вдруг в автобусе повисла мертвая тишина.

Между спин двух остолбеневших людей виднелась фигура его жены, в неестественно выгнутой вперед позе. Глаза женщины были выпучены, будто хотели выпрыгнуть из глазниц. Бледное лицо исказила гримаса ярости, рот был широко раскрыт, из него то и дело высовывался серый язык, будто пытаясь нащупать что-то в воздухе. Всем своим видом Настя напоминала ожившего мертвеца из фильмов ужасов, потрепанный и грязный вид еще больше усиливал это сравнение. Никита поднялся со своего места, отодвинув Аню в сторону и двинулся к жене. В его голове лихорадочно крутились мысли о вариантах произошедшего. «Вселился демон? Отказал мозг? Сошла с ума?». Боковым зрением он увидел, как Никодим поднимает автомат и начинает целиться в Настю. Он резко увел руку старика в сторону, вырывая у него оружие и отрицательно покачал головой. Никодим понимающе кивнул и выпустил ствол из рук.

– Рома, давай тоже сюда «макаров», от греха подальше, – Никита протянул руку, и доходяга молча вложил в нее пистолет. Никита убрал его в карман куртки и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Так, не дергаемся, и не пытаемся ее убить заново, это моя жена. Уже хорошо, что она ожила, половина задачи, считайте, выполнена.

– Она всегда такой была? – Роман трясущимся пальцем указал на ощерившуюся в зверином оскале женщину, всем телом извивающуюся на стуле.

– Только перед месячными, – кратко отрезал Никита и шагнул к жене.

– Ты только развязать ее не вздумай, – голос старика был хриплым и сиплым, будто в его горле внезапно пересохло. Он трижды перекрестил бьющегося на стуле человека и начал что-то тихо шептать.

Полицейский подошел вплотную к жене и присел на корточки, она тут же попыталась его укусить, неестественно вытянув вперед шею. Ее язык неистово метался из стороны в сторону.

– Настя, это я, твой муж. Ты меня помнишь? – Никита поднял правую руку, обратив тыльную сторону в лицо женщины. – У тебя такое же кольцо на пальце. Там внутри еще надпись есть. Помнишь, какая?

Голос Насти сорвался на хрипловатое шипение, выдавая крайнюю степень агрессии. Она постоянно делала резкие движения, желая освободиться от опоясавшего ее скотча. Ее попытки частично увенчались успехом, она смогла протиснуть руки вплотную к животу.

– А дочку помнишь, – Никита повернулся, указав рукой на испуганную Аню, все еще сидевшую на приборной панели. – Ну же, мать, вспоминай.

– Ахыщь, шыхыщь, мщах, – с губ хрипящей женщины срывались слова какой-то абракадабры. Она на мгновение притихла, увидев девочку, но лишь до тех пор, пока снова не встретилась взглядом с полицейским. Увидев его, она снова зашипела и продолжила вырываться.

– Бесполезно. Демон в нее вселился, ей Богу. Изгонять надо. У меня икона есть, достать? – Никодим вопросительно посмотрел на полицейского.

– Я на экзорциста похож? И вообще я атеист, вроде как… - неуверенно проговорил Никита. – А у тебя есть версии?

Долговязый паренек встрепенулся, явно не ожидая вопроса, сорвал шапку с головы и по старой привычке начал мять ее в руках.

– Ну, это, она на жабу похожа. Повадки такие же. Глаза пучит.

– Какую еще жабу? – удивился полицейский.

– Ты чо, с луны свалился? Ну, жабу, тварь, болотника. Мы когда таких ловим, мне с барского стола перепадает, то кусок пиццы, то еще чего из вкусного. У них жидкости больше, чем у людей. Поэтому типа это круче. Длинные такие, нескладные, глаза выпученные, шипят чего-то на своем, на старо-мордовском, и вот прямо как у нее язык по сторонам херачит как пулемет.

Пазл в голове Никиты стал потихоньку складываться в понятную картину. Две колбы с разным количеством содержимого. Поведение, копирующее повадки болотника. Выпученные в напряжении глаза.

– Никодим, а можешь Николая позвать? Очень надо посоветоваться.

Никодим одобрительно крякнул и закрыл глаза. Через мгновение он открыл их, выпрямился и улыбнувшись, вежливо поздоровался с присутствующими.

– Как думаешь, – с места в карьер начал Никита, – могла жаба переселиться в ее тело? Жидкость точно в колбе жабья была, мы специально взяли ту, в которой побольше.

Николай ответил не сразу, он с интересом рассматривал ожившую женщину. Та немного успокоилась, опустила голову и с удивлением рассматривала свои ноги, лишь изредка выпуская язык.

– Я думаю, что именно это и произошло. Перед вами, несомненно, настоящий болотник в теле человека. И если судить по его поведению, он очень напуган. Предыдущая агрессия является работой защитных рефлексов твари.

– Ну ты, это, поуважительней давай. Это моя жена. Была, по крайней мере, три года назад, - полицейский с укором посмотрел на Николая.

– Тысяча извинений, – Николай слегка поклонился. – Но теперь мы знаем, что наша теория, касающаяся методики возвращения, давайте пока использовать термин «душа», верна.

– Да, но почему в ней душа твари, а не своя собственная.

– Вы же сами сказали, что ввели ей жидкость, взятую у болотника. Соответственно, в нее вселился душа, на которую настроен код этой жидкости.

– Сука, – Никита со злости ударил кулаком по шкафу, отчего с него посыпалась пыль, туманом рассеиваясь по небольшому помещению. Настя оторвала взгляд от своих ног и зловеще зашипела. – И что делать теперь? Вторую колбу колоть?

– Я бы не стал торопиться. Если вколоть вторую емкость в живой организм, то получится результат, схожий с тем, что можно наблюдать в этот теле, - Николай провел рукой по себе. – Два в одном.

Роман, неожиданно, прыснул от смеха, но тут же смущенно замолчал, почувствовав на себе два осуждающих взгляда.

– Нервы это, сорян.

– И что теперь делать с ней в таком виде? Какие варианты? – Никита с надеждой посмотрел на Николая.

– Убить ее еще раз. А потом ввести жидкость из колбы с человеческим материалом, - не моргнув глазом ответил ученый.

– Как убить? – ошарашенно спросил Никита, не поверив своим ушам. Он взглянул на Романа в поисках поддержки, тот всем видом показывал, что обескуражен не меньше полицейского.

– Убить, не повредив ключевые органы, особенно мозг. Я бы предпочёл простейшую асфиксию. Но судя по тому, как вы на меня смотрите, вы за гуманные методы. Можно использовать передозировку, ну вот, к примеру, этого продукта, - Николай носком кроссовка поддел один из брикетов, валяющихся под столом. – Благородная смерть без мучений. Подойдет?

– Ты извини, но вот так, с наскока, решать такие вопросы сложновато, – Никита подошел к столу и присел на импровизированный стул из старой коробки. – А точно нельзя по-другому?

– Возможно, и есть способ, но я мне он пока не известен. А почему ты так переживаешь? Это же просто тварь, из совершенно неизвестного нам мира. Я даже не уверен, разумная ли она.

– Убийство оно и в Африке убийство. Отнять жизнь, это…

- Смотрите, что оно делает, - прервал рассуждения Никиты писклявый голос.

Никита резко повернулся в сторону хвоста автобуса, машинально вскинув автомат. Девушка сидела на стуле слегка покачиваясь из стороны в сторону, закрыв глаза и запрокинув голову вверх. Руками она терла свою промежность, подергиваясь в такт движениям рук. Язык перестал мельтешить, прилипнув к нижней губе, из горла выходил сипящий прерывистый звук.

– Ничего страшного, новый житель изучает незнакомое тело, – Николай улыбнулся краешками губ.

– Не с того начал этот житель свои исследования. Может ей руки за спиной связать? – Никита краем глаза увидел, как Аня заинтересованно вытянула тонкую шею, пытаясь рассмотреть происходящее с матерью. – Эй, на галерке, а ну как повернулась на 180 градусов.

– Да и не больно хотелось, – Аня обиженно отвернулась, уставившись в облезлую стену автобуса.

– Из двух вариантов, я бы выбрал более гуманный, – немного подумав, обратился полицейский к Николаю. – Настя мне нужнее, конечно.

– Вот и хорошо. Но придется выйти на поверхность, чтобы проделать эту процедуру. И это не все. Нам придется выждать примерно сутки, чтобы из нее вышла вся энергия, иначе может не получиться. У нас есть дом, в Жолнино, отличное место чтобы переждать.

– В Жолнино? Там же недвижимость стоит бешеных бабок. Надо будет поговорить с вами про ваш источник дохода.

– Тогда решено. Предлагаю оставить девочку здесь с Романом, не стоит им на такие вещи смотреть. Я подготовлю шприц. У нашего колхозника здесь где-то жгут был…

Ученый не успел договорить, в его голову врезался вылетевший из хвоста автобуса стул, отбросив его на ящики, стоявшие за его спиной. Никита повернулся в сторону Насти и увидел, как та ныряет в светящийся портал. Он рванулся вперед с намерением прыгнуть за ней, но был остановлен длинной рукой Романа, схватившего его за куртку.

– Никогда не прыгай в чужую дыру. Не ты ее открыл, не тебе и закрывать, – в подтверждение его слов портал, созданный тварью, схлопнулся, создав сноп искр.

– Спасибо, – поблагодарил долговязого парня Никита и взмахнул руками, создавая портал. Он оглянулся на Николая, тот пошатываясь, поднимался с пола. – Академик, бери колбу и за мной. А ты, Рома, глаз с Ани не спускай, головой за нее отвечаешь.

Никита посмотрел в дыру, она открылась чуть выше крыши строительного фургона. Он всмотрелся в дрожащую пелену и увидел лежащую без сознания на асфальте жену, вокруг нее стояло несколько прохожих.

– Вот сука. Николай, там зеваки собрались, ты не врал что ты академик? Сможешь врача изобразить?

– Конечно, - Николай запихнул в рюкзак шприц и колбу. – Я готов.

Никита закрыл портал, а затем сделал другой, так, чтобы вход появился внутри фургона. Два трупа безмолвно лежали на своих местах, лестница стояла там, где они ее оставили. Полицейский проткнул пелену и осторожно спустился вниз, стараясь не испачкаться в лужах крови, а затем помог слезть Николаю. Оба, стараясь не привлекать внимания, вышли из фургона, бесшумно закрыв со собой дверь и подошли к толпе зевак, коих набралось уже приличное количество. К горлу Никиты тут же подкатила знакомая тошнота, но он, как и в прошлый раз, смог ее пересилить.

– Так, расступаемся, не толпимся, полиция. Что, наркоманов не видели ни разу? – полицейский нагло раздвинул зевак и подошел к лежащей девушке – ее глаза закатились, звериный оскал исчез. Никита махнул рукой, – товарищ доктор, посмотрите пожалуйста пациента.

Николай робко протиснулся через спины и присел рядом с женщиной. Сначала он попытался нащупать пульс на руке, затем, нахмурившись, прижал пальцами яремную вену на шее. Несколько человек наклонились и с интересом следили за его действиями, кто-то даже подсказывал.

– Ну что, живая? – взволнованно поинтересовался Никита, академик в ответ отрицательно покачал головой, по толпе сразу же пронесся вздох разочарования.

– Пульса нет, – как можно тише произнес Николай, стараясь, чтобы никто не смог расслышать его слова, кроме полицейского. – Но процесс заживления идет, я по ранам вижу. Ее бы увезти отсюда.

– Что-то она на наркоманку не похожа, – раздался выкрик из толпы. – Скорее на сбежавшую из психушки. А тут люди ходят, дети бегают. Куда полиция смотрит?

– Куда надо, туда и смотрит. – Никита говорил громко, стараясь чтобы его уверенный голос услышали все присутствующие. – Мы ее сейчас заберем, но нам нужны свидетели происшествия. Кто видел, что здесь случилось? Вот вы, молодой человек, давно здесь? Проедем в отделение? Всего пару часов займет.

После слов полицейского толпа мгновенно начала рассасываться, первыми покинули ее ряды самые активные. Через минуту у фургона остался лишь один мелкий пацан в блестящей золотой куртке, снимающий происходящее на телефон. Он размахивал руками и пританцовывал, разговаривая с невидимым собеседником.

– Может выключишь камеру, все-таки женщина почти раздетая? – вежливо попросил полицейский.

– Общественное место, могу снимать сколько захочу, я права знаю, – мгновенно отреагировал на просьбу пацан.

– Какие все умные пошли. Куда ни плюнь, либо в блогера попадешь, либо в фотографа, – Никита со злостью харкнул под ноги пацана.

– Только троньте меня, вас сразу уволят, у меня, если что, куча подписоты на канале, – храбро выпалил пацан, но все же отступил на пару шагов.

Никита повернулся спиной к надоедливому собеседнику, достал смартфон и открыл приложение для вызова такси.

– Куда ехать, Склифосовский? – обратился Никита к академику.

– Центральный вход в дендрарий. Красные ворота.

Приложение показало, что машина приедет через две минуты, но красная «мазда» появилась почти сразу. До конца погрузки тела в машину мальчишка неотступно следовал за мужчинами, не прекратив съемку даже тогда, когда машина резво скрылась из виду.

Водитель оказался родом из Азии и почти не говорил по-русски. Это было на руку компаньонам, не пришлось придумывать историю о том, куда и зачем они везут обездвиженную, грязную женщину. Через пятнадцать минут они вылезли у красных ворот садового парка. Никита взвалил жену на плечо и двинулся за Николаем, уверенно показывающим путь. Примерно через километр пути они подошли к советскому железобетонному забору, опоясавшему собой приличный кусок земли, в который была вмонтирована железная дверь. Николай вытащил из рюкзака знакомую связку ключей и немного помешкавшись, открыл проход внутрь.

Территория, на которую они попали, была вся засажена высокими плодовыми деревьями, натыканными как попало. Вдоль забора с северной стороны остался лежать снег, почерневший от пыли и мусора. Дорожка к дому была залита бетоном, но трава смогла прорасти даже сквозь него, заставив его растрескаться. Трехэтажный дом был сложен из потемневшего от времени силикатного кирпича, все окна и стены были увиты сухими лозами дикого винограда, придавая зловещий вид строению. Монументальность конструкции и забора говорила о том, что данная фазенда создавалась в далекие советские времена. Николай провел полицейского к рассохшейся деревянной беседке, примыкающей к дому, вход в него оказался прямо за ней.

– Лет двадцать назад мы купили этот прекрасный домик, вы не смотрите, что он сейчас он неказисто выглядит. Весной здесь все расцветает и благоухает, – заговорил Николай, пытаясь справиться с замком входной двери. – Раньше в дендрарии опрятно было, ухожено, свой лесник был. Выйдешь за калитку, и сердце радуется красотам. С чашкою кофея можно было прогуляться по тенистым аллеям. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и здесь случился «Вишневый сад» по Чехову. В настоящий момент дендропарк заброшен, появились свалки, сухостой перестали убирать. А еще, страшно подумать, часть парка додумались садоводческому товариществу отдать под застрой.

– Деньги правят миром, – отозвался Никита. – Открывай уже, руки онемели, она полцентнера весит.

– Sire, attendez. Заедает немного. Николай год как обещает починить, – раздался щелчок, и Николай распахнул заскрипевшую дверь, дружелюбным жестом приглашая войти полицейского.

Гости прошли внутрь не разуваясь, коридор привел людей в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Никита бережно положил жену на повидавший виды угловой велюровый диван и с явным облегчением потряс руками, разгоняя кровь.

– Есть чем связать нашего бегунка? – обратился он хозяину дома.

– Конечно. Накройте ее пледом, здесь очень холодно. Сейчас растоплю камин и включу свет, - с этими словами Николай удалился.

Никита накрыл тело девушки поднятым с кресла шерстяным пледом, коснувшись при этом ее обнаженной руки. «Теплая, значит живая» - приятная мысль подняла его настроение. Он с интересом стал рассматривать окружающую обстановку. Немного покосившийся резной кухонный гарнитур, в свое время он наверняка стоил бешеных денег. Лаковый паркет, поплывший волнами от старости. Обои с повторяющимся принтом красного мака на черно-белом поле. «Где он очутился? В прошлом веке?».

Из ниоткуда бесшумно появился академик, он успел переобуться в мягкие высокие тапочки, такие же он принес для полицейского и его жены. Переобувшись, они связали бечёвкой руки и ноги девушке, стараясь не переусердствовать и не перетянуть вены.

– Есть пачка печенья и банка варенья. К сожалению, больше ничего предложить не могу. Ах да, еще есть кофе и чай.

– Все буду, с огромным удовольствием. Выбор напитка за тобой, академик, мне не важно и заранее спасибо. Но лучше кофе.

Николай улыбнулся краешками губ и ушел к плите ставить чайник. Никита вытащил смартфон, голубой дисплей показывал без четверти четыре, значит отсчет пребывания в этом мире можно вести от трех часов дня. Он откинулся в мягком кресле, ощутив приятный прилив умиротворения. Огонь в камине потихоньку разгорался, наполняя гостиную теплотой и уютом. Его веки налились тяжестью и начали медленно закрываться. Сейчас он хлебнет кофейку, наберется сил и поедет забирать Аню с гопником. Подумав об этом, он крепко заснул.

Марганцовая луна своим мертвым светом превратила когда-то желтый «Икарус» в черную глыбу посередине безжизненной пустыни. Незнакомец по сравнению с огромным чудом венгерского автопрома смотрелся еще меньше, чем он был на самом деле. Он в нерешительности смотрел на тяжелую металлическую дверь, раздумывая о том, стоит ли попытаться попасть внутрь. Туда, куда манил мерцающий свет, пробивающийся из щелей.

Буду признателен, если укажете на ошибки, никакого негатива, обещаю. Книга написана чуть больше, чем наполовину, работаю по часу каждый день перед сном.

Здесь выкладываю главы первыми. Окончательный релиз на Литресе.

Минус - там отставание по главам на неделю. Плюс - предыдущие главы выверены и дополнены, так как там можно вносить исправления.

– Так все просто же, вы че. До меня сталкеры с другим ходили. И как-то они витамин проебали, ха-ха. И вылезти не смогли. Ну и решили Женю, это тот, что до меня был, до машины выпустить. А он окно прикрыл и свалил! Красавчик, - рассказчик выплевывал фразы короткими очередями, нервно подергиваясь. – Жаль не сдохли только они. До поста добрались. Вы, кстати, их и убили. Респект могучий вам, я все видел. Я же для них типа раба был. Зачем им мое имя учить. Ну и все эти, меня, по старинке, Женей звать стали. Типа кликуха получилась, для таких как я. Суки, ненавижу. Мы когда на поверхность выходим, знаете, в чем они меня перевозят? В багажнике. Матрас обсосанный бросили, как собаке. Огнетушитель вместо подушки.

– Ну мы не такие изверги, Евгением тебя точно звать не будем. Если, конечно, решим оставить тебя в живых. А почему ты не пробовал сбежать, как твой предшественник? – поинтересовался полицейский? – Создал бы портал, и сиганул в него.

– Ха, если бы это так легко было. Хитрожопые они. Руки связывают за спиной, как только выходим и хмурого гонят по вене, - Роман засучил рукав куртки, оголив костлявое предплечье. – Здесь должна быть не дорога, а целая магистраль. Только зарастает мгновенно. А сбегать я пробовал и не раз. Не срослось. Они на поверхность потом выводят, и там бьют. Суки. В последний раз кости по одной ломали.

Доходяга замолчал и воздухе повисла неловкая пауза - слушатели молча переваривали услышанное. Первым очнулся Никодим. Он молча встал, подошел к Роману и взял его за руки. Паренек испуганно отшатнулся и снова, по совиному, выпучил глаза.

– Не боись, малой, не обижу - старик достал блестящий ключик и ловко открыл замки наручников. – Ты на десять лет вперед настрадался.

Роман выпустил из пальцев скомканную шапку и осторожно снял с запястья металлический браслет. Он растеряно переводил взгляд с одного собеседника на другого, хлопая глазами.

– Я что, свободен? Даже уйти могу? Или подвох какой-то есть?

– Уйти то можешь конечно, держать не будем. Только на добро добром отвечать принято у людей. Поможешь немного нам? – Никодим снова занял свое место за столом. – Ты говорил, что скоро гости по нашу душу будут?

– Да, да, все правильно. В десять утра должен окно сделать. Тут недалеко, метров пятьдесят отсюда, пятиэтажка. На втором этаже. Так я не буду, я не дурак. Мамой клянусь, не попадут они сюда.

– А вот нам как раз и надо, чтобы попали. Теплый прием хотим устроить, с караваем на рушнике. Мы тут с Никитой порешали, что хватит бегать, чей не молодые. Поможешь?

– А может не надо? Так все хорошо начиналось. Там жесткие ребята, им человека убить плевое дело. Не знаю, где их набирают, но точно не в институтах.

- Надо Рома, надо. Ты не пострадаешь, железно гарантирую. Подмогнешь немного, и гуляй на все четыре стороны. Ну что, по рукам? – Никодим вопросительно посмотрел на ссутулившегося в углу долговязого парня.

Роман ненадолго задумался, разглядывая свои руки, шапка в его пальцах превратилась в маленький скомканный узелок ярко красного цвета. Он сжимал и разжимал ее, возбужденно растягивая в разные стороны. Мужчины напротив него выжидающе молчали, прекрасно осознавая подвешенное состояние этого измученного человека.

– Знаете, я ведь давно потерял счет времени. Максимум, что было пару дней назад помню. Какой год забыл. И еще забыл вкус нормальной еды. Кроме гамбургеров и чипсов целую вечность ничего не ел. Они мне один раз такое яркое, красное яблоко дали, я его в багажнике несколько дней хранил, под матрасом. Боялся укусить, все нюхал и нюхал. Никогда не думал, что аромат яблока будет напоминать мне запах женщины. И женщины, как пахнут, забыл. Разговаривать как забыл. Думать о чем-то, кроме как не рассердить их, забыл. Кто я сам был, забыл. Я сейчас говорю все это, и не понимаю, какие эмоции должны быть на моем лице. Не помню. Я стал существом. Рассудок мой давно уже тронулся, еще до того, как попал к ним. Но в этом месте безумство заиграло новыми красками, - сидящий за столом наконец отпустил шапку, сложил руки замком и слегка выпрямился. – Я хотел бы вновь почувствовать себя человеком. Так что по рукам.

– Ничего себе тебя пробило. Я не мастер в эмоции играть, но тронуло до пяток. Давай, мы тебя в ресторан отведем опосля, душу отведешь, - Никодим улыбнулся почти полным набором белых, крепких зубов. - А ведь у нас родственная тебе душа здесь есть, в смысле, тоже пленница была вашего главного изверга. Вон она, в кабине сидит.

Все трое мужчин, как по команде, повернули голову в сторону сидящей на приборной панели автобуса, девочки. Та, смутившись, закрыла грязными руками лицо и замотала головой.

– Стесняется. Отмыть бы ее. А то, как поросенок по весне, - старик подмигнул Ане. – А вот скажи мне, Рома, а зачем ваш начальник девочку в коробок засунул и в железную консерву спрятал?

Рома отвел глаза от девочки и повернулся к собеседникам. Было заметно, что он напряженно думает – его пальцы опять вцепились в шапку и начали нервно ее теребить.

– Я не уверен и это не точно, но… Сталкеры говорили, что им женщин теперь живьем приказано брать. Что-то про родильный центр было. Про запуск производства.

– Под производством, если я правильно понимаю, понимается рождение детей со способностями? И затем, - Никита помедлил, подбирая правильные слова, – извлечение железы из головы? Так?

– Да, думаю именно так. Девочку оставили в секции, потому что не готов еще центр. А потом туда ее перевезли бы. Хотя. Маленькая она еще для этого, – Роман исподтишка бросил взгляд на Аню.

– Они что, мальцам головы там резать будут? Новорожденным? – глаза Никодима округлились от удивления, он ошарашенно смотрел на собеседников. Понемногу удивление на его лице сменялось гневом. – Это как же так… Какой тварью безбожной быть надо. Хуже фашистов. Да я… своими руками его, вот этими, придушу!

– Сделаем. Не кипятись, ребенка растревожил, - Никита достал фонарик и посветил на перепуганную девочку. – Анют, помнишь, как я тебе светил там, из своего сна? Держи фонарик, иди посмотри, что там у деда в коробках.

Аня спрыгнула с приборной доски, взяла из рук отца маленький розовый фонарик и двинулась вдоль автобуса, высвечивая лучом раскиданное по автобусу добро. Увлекшись поиском, она сразу забыла о людях, сидящих за столом, и начала что-то тихо напевать себе под нос.

– Аньку спрячем у твоих сектантов, - продолжил разговор Никита, – и сразу там всем бошки пооткручиваем, крепкими мозолистыми руками. Но до этого мы две задачи должны решить. Встретить друзей Романа утром, а затем провести эксперимент с Настей.

– Что провести? С какой Настей? – удивился Роман.

– Как с посетителями разберемся, так и расскажу. Не забивай пока голову. Давай лучше Никодима попросим рассказать, что у него здесь за сокровища лежат.

Собравшиеся за столом потратили час на обсуждения плана действий, еще пара часов ушло на то, чтобы найти и вытащить нужные припасы из автобуса. Никодим постоянно недовольно ворчал, ему не нравилось, что вот так, запросто, потрошат его делянку, которую он набивал скарбом годами, словно белка дупло орехами. На песке появились мины, снаряды, разнообразное оружие, включая два советских гранатомета. Вершиной взрывоопасной пирамиды стал пулемет «Печенег», сильно потрепанный, но по словам старика, в «работящем» состоянии. Аня все время бегала вокруг суетящихся людей, норовив утащить что-нибудь из кучи странных, для ее детского понимания, предметов, но все ее попытки пресекались бдительным Никодимом.

Новоиспеченный участник их небольшой команды показал место, где должны были проникнуть в Пустошь сталкеры. Никита на всякий случай проверил, но Роман не соврал - портал, созданный на уровне его головы, показал обшарпанные, светло-синие стены «хрущевки». Место приземления гостей по периметру обложили противопехотными минами. Никодим хотел оставить пару штук в автобусе, но полицейский заставил выложить все, что имелось. Осторожно вкрутили взрыватели, вкопали, а затем присыпали песчаной землей и камнями. Невооруженным взглядом было заметно, как сильно они наследили вокруг, но старик, хитро прищурившись, убежал в сторону делянки. Из недр «Икаруса» он притащил сетчатый металлический ящик темно-зеленого цвета. С помощью мелких сот они смогли равномерно раскидать песок, скрыв следы своей подготовки.

Доходяга стрелять не умел, пришлось повозиться с его обучением, потратив на это несколько рожков от «калаша». Открыв портал, он должен был попытаться, не отсвечивая, уйти с линии поражения. Специально для этого оставили ему освобожденный от мин проход, в конце которого прикопали автомат. Никита из кучи оружия достал еще один «макаров» и засунул его парню в карман спортивной куртки - под тяжестью металла та предательски провисла. Пришлось вынуть и переложить пистолет за пазуху, но оттуда он соскочил внутрь штанов - они были велики, и поясная резинка не выдержала. Никита выругался, и засунул пистолет под шапку Романа. К его удивлению, головной убор хоть и сместился немного вниз, но с головы не упал.

К тому моменту, когда они закончили приготовления, синее солнце почти опустилось к линии горизонта. Никита с большим трудом смог отыскать несколько камней, из которых соорудил небольшое возвышение, метрах в сорока от будущей цели. Установил пулемет на сошки, проверил работоспособность. Заходящее солнце располагалось точно за его спиной. В глубине души он надеялся, что контровой свет будет мешать обзору противника. Аню решили оставить внутри «Икаруса», строго-настрого запретив ей включать свет и шуметь. Перед тем, как запереть замок на двери, старик прильнул к маленькой головке и что-то успокаивающе прошептал на ушко девочке. Затем старик по лестнице поднялся на крышу автобуса, где лежали заранее приготовленные ППШ и гранатомет.

Никита посмотрел на телефон - тот подсказал ему, что до начала операции, осталось всего две минуты. Темная худая фигура стояла впереди, переминаясь с ноги на ногу и иногда вздрагивая. Никита не видел лицо их нового друга, но представлял, что нервы его, в данный момент, были словно оголенные провода. Предательская идея вонзилась в его мозг: «А что, если доходягу в перестрелке замочить? Охотники же все равно поймают, если он выживет, конечно. Тут к гадалке не ходи, найдут - эпический персонаж». Он усмехнулся и отогнал от себя негативные мысли. Во-первых, этот парень хлебнул уже достаточно дерьма в этой жизни. А во-вторых, нельзя уподобляться этим ублюдкам. И вообще, этот странный нескладный тип начинал ему немного нравится. Ему бы немного отдохнуть, чтобы отойти от пережитого.

Никита снова взглянул на дисплей. Десять ноль ноль. Пора. Он махнул рукой привлекая внимание Романа – тот встрепенулся и помахал в ответ. Через мгновение в воздухе появился светящийся ореол.

Никита припал глазом к прицелу, вжав щеку в приклад. Он понимал, сердце в этом месте не может биться, но между тем чувствовал, как оно рвется из груди от волнения.

Из дыры ловко выпрыгнул человек и подошел к Роману, на ходу снимая рюкзак и вытаскивая из него что-то, напоминающее небольшой автомат. Они о чем-то начали говорить, но на таком расстоянии слов было не разобрать. Из портала появился второй, затем третий сталкер. Озираясь по сторонам, они также вытащили из рюкзаков свое оружие. Вся троица обступила парня в нелепой, съехавшей набок шапке - тот что-то им объяснял, интенсивно жестикулируя. Солнце почти скрылось за его спиной, погрузив в сумерки окружающее пространство. «Ну давай же, последний, прыгай, сука» - Никита тихонько погладил дрожащим пальцем спусковой крючок. Он навел мушку на группу людей, но потом снова вернул ее к месту появления странников. Наконец он выдохнул, увидев, как из дыры в воздухе выпал большой тканевый мешок, а за ним показались ноги человека в берцах. Внезапно светящийся круг исчез, и в снопе искр Никита отчетливо рассмотрел, что до земли долетела лишь половина последнего сталкера.

– Респект, братан. Красиво придумано, – тихо произнес полицейский. В почти наступившей темноте он видел, как три силуэта бросились к выпавшему телу, а четвертый, самый высокий, рванулся в противоположную сторону, на ходу снимая шапку. С облегчением Никита нажал на спуск – сгустившуюся темноту разорвал оглушающий грохот выстрелов. Пулемет рвался из его рук, выплевывая накопившуюся ярость короткими очередями. Каждая третья пуля была трассирующей, в загашнике Никодима нашлись и такие. Половина светящихся полосок улетала в никуда, но вторая половина исчезала, втыкаясь в тела и песок, изредка выдавая рикошеты. Со стороны автобуса появилась еле видимая белесая полоска, в месте, где должны были находиться гости вспыхнула яркая вспышка и сдетонировал снаряд – Никодим разрядил свой РПГ. Следом раздалась еще серия взрывов, но не таких сильных, как первый. Никита поднял пулемет и отбежал на несколько метров в сторону, на всякий случай, так как его предыдущая позиция была засвечена. Он понимал, что в живых, скорее всего, у сталкеров не осталось никого, но «береженого Бог бережет».

Потянулись минуты тягостного ожидания. Никита лежал на песке, вглядываясь в темноту. Луна еще не взошла, и темнота была кромешной. Слева послышались неспешные, осторожные шаги.

– Никита? Ты? – раздался знакомый писклявый голос.

– Я. Давай сюда беги, - из черноты ночи выплыла долговязая тень и плюхнулась рядом с полицейским.

– Они мертвы?

– Не знаю. После такого шоу должны сдохнуть, но лучше подстраховаться. Ждем, пока луна полностью выйдет. Тут ночью с ней светло, почти как днем. Вот тогда и посмотрим.

– Понял. Ждем. – А классно ты придумал, с порталом. Молодец. Сразу минус один.

– Я, если честно, не специально. От страха. Само собой вышло.

– Все равно молодец. Только старику правду не говори, если спросит, скажи - так и задумывал.

– А почему старику? Он же моложе тебя в два раза?

– Ему почти двести лет, он из Пустоши просто не вылезает, вот и сохранился. Да, кстати. У него в теле еще один персонаж есть, Николаем звать. Душный тип, академик какой-то, при царях жил.

– Мне казалось, что это я странный, - усмехнулся Роман. Он хотел еще что-то добавить к своей речи, но в этот момент со стороны сталкеров раздались выстрелы. Пули с жужжанием врезались в камни, за которыми десять минут назад прятался полицейский.

– Кто-то выжил. Давай, осторожно ползем к гостям, чуть левее бери.

И они поползли. Тихо, насколько это было возможно с пулеметом в руках. Метров через двадцать Никита остановился, двигаться дальше было опасно. Они пометили мины воткнутыми шестами, но ни одной палки впереди не было, скорее всего сорвало взрывной волной. Взошедшая луна практически полностью залила призрачным, мертвым светом окружающее пространство. Краски, цвета – все исчезло. Мир стал почти черно-белым.

Впереди виднелись рассыпанные куски вырванной взрывами земли, остатки тел, одежды и оборудования и еще какой-то мусор. В трех метрах от себя Никита разглядел изуродованное тело наемника с раздробленной головой. Еще дальше виднелись остатки второго человека. Одного обезвредил Роман, оставив половинку тела в другом измерении. Значит, остается всего один.

– Что делать будем, командир? – подал голос Роман.

– Ничего не будем делать. Ждать будем. Впереди могут быть мины. Только Никодим точно знает где, он их ставил. Мы договорились, как луна взойдет, он сюда придет.

И действительно, со стороны «Икаруса» появился невысокий силуэт. Паренек двигался быстро, на ходу виляя из стороны в сторону. Метрах пяти от них снова раздались выстрелы. Никита привстал на колено и приподнял пулемет. Он отчетливо разглядел охотника, сжимающего в руке небольшой автомат без приклада, второй рукой он опирался на землю, приподнимая тело. Ног у человека не было. Полицейский выдал большую очередь, разрывая стреляющего на части, промахнуться с такого расстояния было невозможно. Тело стрелка, повинуясь силе вошедших в него пуль отлетело немного назад, раздался взрыв, заливший все вокруг ярким светом и заставив людей отпрянуть назад.

– Еще одна мина, - сухо отметил поднявшийся и отряхивающийся от пыли полицейский. Он заметил фигуру старика и закричал, – Никодим! Иди к нам, тут больше никого! Только огибай по радиусу!

Встретившись со стариком, троица не стала осматривать место бойни, решив, что оставшиеся мины обезвредят при свете солнца. Вернувшись, они открыли автобус и выпустили взволнованную и заплаканную Аню, которую пришлось долго успокаивать. Настроение у Никиты было приподнятым, он отпустил пару шуток, рассмешив своих товарищей. Все уселись за столом и стали решать, что делать дальше.

Марганцовая луна заняла свое место на небосклоне, освещая мертвым светом место недавней битвы. Четверо мужчин уже никогда не поднимутся на ноги, их тела выглядели словно манекены с учебных стрельбищ – лохматые, ободранные, разорванные. Невысокий человек, осматривающий поле боя, счел данное зрелище неподходящим для своей психики. Он повернул голову и посмотрел в сторону черного силуэта «Икаруса», именно там скрылись люди, создавшие весь этот хаос вокруг.

Ссылка на книгу на Литресе там 15 глав только, долгая модерация. Бесплатно, естественно.

- Пссс, Никодимыч, - Николай тихонько толкнул напарника локтем, стараясь не привлекать внимание Ани. – Ты там про руки правду сказал, или как?

- Это ботаник вечно брешет, а я с детства слово держать приучен. Чистая правда. Только нюансы есть, конечно.

- Какие еще нюансы? Опять твои плюс минус?

- Я тебе чо, лекарь чтоли, чтобы гарантию давать? Прижиться должно, а как работать будет только Богу известно. Где минералка?

Минералка? – неожиданный вопрос заставил его на мгновение зависнуть. – Где-то здесь была, сейчас достану.

Никита, торопясь, нащупал бутылку в недрах чемодана и протянул ее Никодиму. Тот из темноты выудил моток проволоки, блеснувший в свете луны, и подозвал к себе Аню.

- Так, отец, давай свети, а я операцию проводить буду. Зайка, отвернись пока, рановато тебе еще на такое смотреть, - Никодим взял бутылку с водой и осторожно ополоснул края отреза на руках девочки, а затем и сами руки, которые подал ему Никита. Затем проволокой примотал правую ладонь, крепко стянув концы металла.

- Ну ты как, Анют? Держисся? – Никодим подвигал примотанным запястьем, проверяя силу прижатия.

- Немного щекотно деда, но не больно.

- Ты у меня крепко сбитая, как на собаке все заживает. И ладошки заживут, лучше прежних будут. В бадминтон с тобой играть будем, как домой приедем, - Никодим, улыбаясь, приделывал вторую ладонь. – Ну все ужо, ручки вверх подними, и ничего не трогай ими. Давай батяня, открывай окошко, да побольше.

Никита кивнул, сцепил пальцы, тут же налившиеся теплом, а затем развел руки, стараясь сделать максимально большое отверстие. Он выбросил в дыру сумку, а затем вытащил наружу Аню. Никодим закинул рюкзак на спину и бодро выскочил последним, оказавшись, как и все остальные, посреди большой лужи.

- Вот блядство, - выругался старик, - кранты новым черевичкам.

- Не выражайся при детях, - тут же осадил его Николай.

Старик с немым укором посмотрел на полицейского, поправил съехавший после прыжка рюкзак и зашагал, поднимая брызги, в сторону видневшейся впереди грунтовой дороги.

Николая мутило после выхода из портала, но он сделал несколько глотков свежего воздуха и живот немного отпустило. Затем он поднял Аню, плотно прижав тонкое, прильнувшее к нему тельце к себе и двинулся следом. Грязный апрельский лес мешал им идти, подсовывая путникам скользкие поваленные стволы деревьев, стегая холодными ветками по лицу. Через пять минут, когда троица добралась до дороги, ноги у мужчин промокли насквозь. Никита мысленно ругал себя за то, что не подобрал путь попроще, там, из окна в Пустоши.

- Куда дальше, Сусанин? – полицейский опустил девочку на сухую грунтовку и выпрямился, разминая спину.

- Я думаю, что в сложившейся ситуации нам поможет твой смартфон и приложение с навигатором. Направление движения, уверен, ты сможешь подобрать сам, – старик присел перед девочкой. – Ну привет, малышка!

Никодим молча чертыхнулся. Он так и не свыкся с внезапными сменами между личностями в теле паренька.

- Хорошо, только вот тут жжётся и чешется, - девочка вытянула руки вперед и продемонстрировала их Николаю.

- А вот это хорошо, это признак того, что начался процесс заживления. Помнишь, как ты год назад ножку сломала? И как она быстро срослась? Ну-ка, попробуй пальчиками подвигать.

Девочка сморщила лицо в попытке пошевелить ладошками, но успеха не добилась, руки все еще не слушались ее. Сделав еще одну безрезультатную попытку, она заморгала глазами. Николай, видя, что она сейчас расплачется, прижал ее к себе и нежно погладил по спине.

- Ну-ну, принцесса, не плачь, еще слишком мало времени прошло, - он указательным пальцем приподнял ее подбородок вверх и заглянул в мокрые голубые глаза. – Сделаем еще попытку минут через десять, хорошо?

- Хорошо, - девочка шмыгнула носом. – Есть хочется.

- Сейчас накормим, - Николай снял рюкзак с плеч, расстегнул молнию и ловко выудил из его недр шоколадный батончик. Аня сразу повеселела, торопливо разорвала обертку и с жадностью начала есть.

Никита, глядя на то, как ребенок аппетитно поглощает шоколадку почувствовал, что в его животе заурчало. Он вспомнил, что в его сумке есть несколько упаковок с орехами. Он достал две – одну отдал Николаю, тот вежливо его поблагодарил.

Через пару минут, когда они покончили с едой, Никита достал и включил смартфон. Судя по всему, слева от них была река, грунтовая дорога как раз огибала ее и через несколько километров выходила уже на основную магистраль. Если добраться до шоссе, можно будет вызвать такси. Он поделился маршрутом с Николаем, он его одобрил, и они снова тронулись в путь. Девочка сообщила, что ее не нужно нести, пойдет сама, хочет размяться после трехдневного лежания в закрытом ящике. Когда она убежала вперед, круча во все стороны головой и с интересом рассматривая серый апрельский лес, полицейский решил выяснить у старика план действий.

- У нас есть небольшая фора, пока охотники найдут место, откуда мы вышли. Выход они найдут по нашим следам на песке, ветра там редкое явление, не заметет. Думаю, часика три точно имеем. Этого хватит, чтобы добраться до Чебоксар. А там предлагаю снова нырнуть в Пустошь, где мы окажемся в относительной безопасности. Судя по всем признакам и той информации, что нам удалось собрать, нам противостоит довольно большая организация. Они даже могут позволить себе охрану! – Николай многозначительно потер рукой подбородок. – А ведь охранники, как мне показалось, были обычными людьми. И у меня возник вопрос, как же они выходят? Это, насколько я знаю, невозможно для простых смертных.

- Подозреваю, что они используют жидкость, которую выкачивают из светляков, - Никита решил пока не говорить старику, что прихватил с собой две колбы из контейнера.

- Я тоже об этом думал. Вероятность очень высокая. Тогда мы нашли ответ на вопрос, зачем они на нас охотятся.

- Ага, мы для них как обезьяны в Азии, - Никита прочитал в глазах Николая немой вопрос и дополнил – у них там это деликатес. Охотникам же наши мозги нужны, правильно?

- Не совсем, конечно, но истина где-то рядом. Мы действительно сродни некой ценной добычи, занесенной в красную книгу.

- И как долго мы будем бегать? Ну доедем мы до делянки, что дальше?

- Дальше? Не знаю. Для нас с Никодимом главное это безопасность девочки. Мы должны ее оберегать любыми способами. У нас есть еще несколько подготовленных мест, постараемся уехать как можно дальше. Может быть даже покинем пределы России, вряд ли у господина Козловского руки смогут дотянуться, к примеру, до Турции или Египта.

– Почему не в Европу, или в Америку?

– Потому что попасть туда будет намного сложнее. Слишком много препятствий, да хотя бы взять оформление документов. Слишком маленькая территория с очень плотным населением. Кроме этого, там мы будем бросаться в глаза, в отличие от того же Египта, в котором 95% площади не заселено. И в Египте русские не редкость, всегда можно представиться заблудившимися туристами. Ну и в конце концов я патриот, хотя понимаю, что это звучит слишком глупо в тех реалиях, в которых мы сейчас находимся.

- Нормально звучит, тоже не люблю буржуев. Но я не согласен бегать всю жизнь. Привык решать вопросы по-другому. Почему нам самим не переквалифицироваться в охотников? У нас есть одно сильное преимущество. Мы знаем, где они, а они нет, - Никита подмигнул старику. – Что скажешь?

- Скажу, что это глупо. Их просто больше, и они организованнее. К тому же, нас будет тормозить девочка.

Действительно, ребенок будет только помехой в таком деле, об этом Никита как-то не подумал. Оставить их вдвоем где-нибудь в безопасности и попытаться завалить Козловского в одиночку? Нет, слишком опасно. Нужен напарник. Попробовать уговорить кого-то из старых друзей? Тоже не пойдет, уже три года как от него все отвернулись.

- Должен же быть какой-то выход? Может быть оставить девочку с кем-то? Ты ведь не всю жизнь с Никодимом в паре скачешь по Пустоши, наверняка за такой долгий срок завел знакомства? Взять хотя бы эту, как ее, ебанутую, которая колясками все завалила?

– Шизоля? Только через мой труп, - Николай отрицательно покачал головой. Ты просто не знаком с ней, в ее голове собран фуллхаус из психических заболеваний. Кроме того, она уже давно пропала. Но ты прав, знакомые действительно есть.

- Ну вот, что за знакомые? На них можно положиться?

- Не уверен, что можно ему верить, - Николай остановился, задумавшись. – Но уверен в том, что он с радостью согласится приютить ребенка. Это старый знакомый нашей деревенщины, мы его называем «просветленный Ваня». Он собрал вокруг себя некую секту, что-то вроде старообрядцев, только в более продвинутой форме. Всю подноготную этого Ивана вам сможет поведать Никодим, я в их дела не лез, мне чужда эта непросвещенность. Можно исправить наш маршрут, благо не сильно менять придется, в сторону Великого Новгорода дорога будет.

– Отлично, к нему тогда сразу и двинем. По дороге план дальнейших действий составим? – Никита осекся, вспомнив про колбы в кейсе и про Настю. – Хотя нет, заехать на вашу делянку придется. – Зачем? Лишняя трата времени, - Николай вопросительно посмотрел на полицейского.

- Затем, что я там взял кое-что, - Никита открыл сумку и вытащил две колбы, наполненных мутной белесой жидкостью. – Вы с Никодимом говорили, что каким-то образом при помощи этого можно вернуть к жизни Настю.

- Моему удивлению нет границ, - Николай осторожно взял колбы в свои руки и пристально их осмотрел. В одной из них жидкость была чуть светлее, и ее было больше, чем в другой. Сосуды были герметично запечатаны, на крышках каждой сверху были проставлены штампы с датами. – Никита Дмитриевич, позвольте выразить вам мое восхищение…

- Мы договорились, что будем на ты, - перебил его Никита.

– Да-да, позволь выразить тебе. – На лице старика было нарисовано искреннее потрясение увиденным. – Так вот как выглядит дар. Я ведь, в отличие от Никодима, вживую его не видел. А как ты догадался?

- Помнишь, я про сон говорил, когда с дочерью общался, вот тогда и заметил. Когда вживую туда попал, машинально вспомнил.

– Тогда маршрут мы менять не будем, нужно обязательно заехать в вашей жене. Я весь в ожидании будущего эксперимента, - глаза у Николая загорелись. – Здесь, насколько я понимаю, две полных железы от двух разных людей? Для повышения вероятности положительного исхода предлагаю влить в нее сразу обе, как тебе идея?

– Так, экспериментатор юный, - Никита забрал колбы и убрал их обратно, - давай только без лишнего энтузиазма. Мне нужна жена, нормальная. Никодиму одного хватило, и ей одного хватит. Ты не подумал о том, что если два залить, то две души вселятся?

– Действительно, такую возможность исключать не стоит, - Николай исполнил свой любимый жест, почесав невидимую бородку на подбородке. – Все равно уже не терпится добраться до дома. Я ведь в прошлой жизни химиком был, и довольно известным, это у меня в крови.

- Это радует, но главное для Насти, это… - слова Никиты были прерваны звонким девчачьим криком.

Аня появилась откуда-то сбоку, вылетев из почти растаявшего сугроба и размахивая руками подбежала к путникам.

– Смотрите, смотрите, они шевелятся, - девочка вытянула вперед руки и подвигала грязными пальцами, потом сжала маленькие кулачки и погрозила невидимому противнику. – Деда, ты был прав.

Никита ошарашенно смотрел на происходящее, не веря своим глазам. Он присел на корточки и потрогал ладошку ребенка, она была приятно теплой. Живая, пульсирующая, розоватая. На месте среза виднелся темно-багровый рубец и запекшаяся кровь. Он осторожно, чтобы не повредить нежную кожу развязал с обеих рук прикрученную проволоку и выбросил в кювет. А затем обнял Аню и расплакался.

– Папа, ну ты чего, только девочкам можно плакать, сам же говорил, - Аня погладила его по голове. – Пальчики еще плохо слушаются, но волосы твои чувствую, немытые они у тебя.

- Вымоем доча, ничего страшного, грязь она отмывается, - шмыгая носом проговорил Никита и выпрямился. – На самом деле, чего это я рассуссолился, пойдем, а то все сырые, заболеем еще. Вон и дорога уже.

Полицейский взял руку дочери, и вся троица неспешно двинулась в путь. Не доходя до шоссе двадцати метров, Никита переоделся, вытащив из кейса новую ветровку и штаны. Старика и девочку почистили снегом и водой из луж. К удивлению маленькой компании, такси прибыло очень быстро, водитель был даже рад такому дальнему заказу. По дороге до Дзержинска они остановились всего раз, чтобы заказать по большой шаурме и попить кофе. Но кофеин не помог, всех троих вырубило, и они проспали до места назначения.

Расплатившись, путники вылезли по настоянию Николая рядом со стадионом, тем самым, на который в первый раз выпрыгнул из Пустоши полицейский, красиво облевав ограду. Старик провел их к небольшому строительному фургону, стоящему параллельно ограде спортсооружения. Он подозрительно огляделся по сторонам, и дождавшись момента, когда вокруг не было прохожих, открыл дверь, пригласив остальных за собой.

-Ты чего шпиона из себя строишь? – с усмешкой поддел старика полицейский.

- А ты сам подумай, оловянный. Два мужика с шестилетней девкой лезут в сторожевую будку. Что прохожие подумают? Что мы тут мультики смотреть будем?

– О, Никодим вернулся, - Никита хлопнул паренька по плечу, - отдохнул, выспался?

Тот пробурчал в ответ что-то непонятное и выставил на середину комнаты складную лестницу.

- Пустошь здесь повыше будет, метра полтора до автобуса, так что придется попотеть чуток.

Никита осмотрелся. Обычный строительный фургон для отдыха разнорабочих. Встроенный стол, две заправленных кровати в конце помещения, висящие на стенах инструменты. Но кое-что бросалось в глаза – фургон был вычищен до блеска. «И правильно - подумал Никита, - откуда здесь взяться грязи и пыли, он же здесь не для работы стоит, а как прикрытие».

– Я первый полезу, потом доча, а потом ты давай, - Николай махнул рукой в сторону полицейского. – Да как влезешь, лестницу не урони, нам еще назад спускаться.

Закончив инструктаж, старик проделал окно и так и замер, стоя посередине лестницы. Через рябь портала было видно, что в темноте автобуса кто-то двигался. Полицейский ловким движением выхватил «макаров» и направил пистолет в дыру на потолке.

– Стой, дурак, - Никодим выставил вперед руки, закрывая дуло оружия. – Пока мы не проткнули вульву в окне, они нас не видят. Давай посмотрим, чего эти гости задумали. Видишь в углу еще стремянка стоит? Ставь чуть подальше, и тоже дыру делай. Анька, на кровать мигом! И чтоб не вякала.

Никита рванулся к краю фургона, достал и быстро разложил еще одну стремянку, чуть поодаль от первой. Закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Дождавшись, когда в пальцах разольется теплое приятное чувство он сделал круговое движение руками, проявив еще одну дыру в потолке. Прямо над ним стоял человек. Дыра получилась чуть выше пола, поэтому он видел срез ног. Темно-красные мышцы, белеющая кость. Человек держал в руках помповое ружье и что-то говорил, обращаясь к невидимому оппоненту.

– А он что, боли не чувствует? – лицо Никиты застыло в глупой улыбке. – У него же ноги срезаны? Или как?

– Вот ты тупой, а еще милиционер. Ничего он не чувствует, потому как ничего еще не случилось. Вот как ты плеву порвешь, вот тогда и прочухает. Физика у вас в школе была? Вот у меня не было, у меня и школы то не было, а я все равно понимаю, что он сюда плюхнется, а стопы там останутся.

– Да понял, я понял, не пыли. Это ты полтора века туда-сюда шастаешь, а я третий день всего в теме. Что делать будем?

- Автомат доставай, а «макара» мне дай. Надо понять, где второй, не вижу я его, справа вроде. Под ним бы окно сделать, и проткнуть одновременно, вот смех бы был.

– Ага, обхохочешся, - Никита спрыгнул с лестницы, открыл сумку, небрежно выбросив все содержимое в стороны и выхватил калаш. Достал со дна еще одну обойму, на всякий случай, и сунул в карман куртки.

– Ну как, сдвинь меня чуток правее, прямо с лестницей, - старик указал рукой в сторону входной двери, - метра на полтора.

Никита чуть согнулся, взвалил алюминиевую лестницу на плечи, оторвав ее от пола на несколько сантиметров и сдвинул в то место, на которое указал Никодим. Старик ловким, отточенным годами движением создал светящийся ореол. Над ним стоял второй человек, одной ногой попав в портал. В руках человека был брикет, из тех, что нашел полицейский, когда они собирались в Казань, за спиной висела винтовка. Двое незнакомцев беззвучно переговаривались.

– Ну ка, Никитка, быстрее занимай позицию, на раз-два протыкаем.

Никита кивнул, бросившись к своей лестнице. Человек все еще стоял там, где был впервые обнаружен. Полицейский сдвинул лестницу чуть левее, подумав о том, что падающий человек может задеть и его.

- Ну чего ты там мешкаешь, уйдут же сейчас, - раздраженно пробурчал со своего импровизированного нашеста старик.

– Готов! – Никита занял место на лестнице, вытянув автомат вверх, почти дотронувшись дулом до мерцающей пленки.

– Ну, с Богом! – старик перекрестился и посмотрел в сторону другой лестницы. – Раз-два!

Никита увидел, как рябь на портале лопнула и в образовавшийся провал свалилась нога с обрезанной по щиколотку стопой, тут же забрызгав все кровью. Он тоже ткнул автоматом в пленку своего круга, разорвав ее. Человек, стоящий над ним, резко рухнул вниз, в последний момент выпустив оружие и зацепившись руками за край автобуса. Никита навел дуло на испуганное лицо и нажал на курок. Резкий звук выстрела взорвал окружающее пространство. Пуля пробила голову визитера, выпустив розовое облачко в районе его затылка, и взвизгнув, ушла куда в крышу. Руки человека безвольно разжались и тело шлепнулось вниз, сложившись пополам. Никита взглянул на Аню, та сидела на самом дальнем краю постели, прижав колени к подбородку и закрыв лицо подушкой. Повернувшись, он увидел Никодима – тот вцепился в ногу второго посетителя, в безуспешной попытке стянуть его вниз.

– Держись, старый, - Никита вскочил на лестницу, высунувшись в свою дыру. Он увидел, как второй незнакомец вцепился руками в толстую ножку стола. Его лицо выражало крайнюю степень растерянности. Никита достал автомат и прицелился в его голову. Человек, увидев направленное на него дуло, удивленно вскинул брови вверх и замотал головой. Никита переключил рычаг в положение «стрельба короткими очередями» вспомнив о том, что в Пустоши нужно наносить как можно больше ущерба телу и второй раз за минуту спустил курок. Все пули точно попали в середину лба, разломав в нем дыру размером с мандарин. Остатки головы дернулись назад, руки разжались и тело полетело вниз.

– Проверь там все, может еще кто схоронился, - полицейский услышал доносящиеся снизу слова старика и запрыгнул в автобус. Незваные гости не нашли выключатели гирлянд, поэтому внутри было темно. Чуть впереди горел портал, созданный стариком, под ним он разглядел отрезанную ступню первого визитера. Никита направил автомат в сторону кабины, вытащил из кармана фонарик и несколько раз нажал на привод. Темнота рассеялась, и он увидел торчащие из кабины кончики черных блестящих туфель.

– Не стреляйте, пожалуйста, я не с ними! Я свой! Я хороший! Не убивайте меня! – судя по интонации, голос из кабины принадлежал молодому мужчине.

– Руки показал, медленно! – Никита встал на колено и прицелился. Его начала бить дрожь после всплеска адреналина, руки слегка дрожали.

- Хорошо, хорошо! Только не стреляйте! – из кабины показались тощие руки с высохшими пальцами, а затем высунулось худое, болезненного вида лицо в красной спортивной шапке. – Я же говорю, я свой!

- Это мы потом посмотрим, кто свой, а кто чужой. Вышел и лег на пол, руки на спину.

Человек медленно вышел из кабины, вытянув длинные руки перед собой. Затем лег на спину, уткнув голову в пол. Одет он был в черный спортивный костюм, и Никита, вспомнив про черные туфли, невольно сравнил его с гопником.

- Есть еще кто-то с вами? Соврешь - замочу! – полицейский приставил дуло автомата к голове лежащего. В точке соприкосновения нагревшегося оружейного металла с кожей появился дымок.

– Трое, всего трое нас было, мамой клянусь! Никого больше нет, но скоро еще придут, два поста ради вас сняли!

- Когда придут?

– А сколько сейчас времени? – лежащий попытался приподнять голову, но получил грубый тычок автоматом.

– Лежи, сука. – Никита достал смартфон и посмотрел на дисплей. – Девять вечера.

– Значит у вас еще тринадцать часов в запасе. В десять утра я дверь должен сделать для них.

– А сами они не могут? – удивился полицейский.

– Нет, они обычные люди, а я избранный! - последнее слово парень произнес с явным восторгом. - Сталкеры меня для этого с собой и возят. Они меня «придворным» называют. Вы ведь меня не убьёте? Я же свой!

– Не знаю еще, позже решим. Лежи, не вставай, пока не скажу. Иначе пристрелю, - Никита нагнулся и громко крикнул в портал – Никодим, вылезай, вроде чисто. Есть один тут, но он не при делах.

Из дыры тут же высунулась заинтересованное лицо белобрысого, все запачканное кровью. Он несколько секунд разглядывал лежащего на полу доходягу, потом неодобрительно крякнул и исчез внизу. Через минуту в портал залетел кейс и рюкзак.

– Аньку прими, – послышался голос старика и в проеме показалась испуганно озиравшаяся по сторонам девочка. Никита закрыл глаза и усилием воли заставил исчезнуть свой портал, а затем, с максимальной осторожностью поднял наверх девочку. Краем глаза он заметил, что «гопник» - так он решил называть третьего незнакомца – приподнял голову, наблюдая за происходящим.

- Развели грязюку окаянные, все кровушкой залили, - вылезший из портала Никодим с печалью в глазах оценил хаос, произошедший внизу. Стены фургона были забрызганы кровью, на полу она собралась в большие лужи. Два тела лежали в неестественно изогнутых позах, у одного вместо головы торчали мясные ошметки. – Вот кто там будет прибираться? Клининг не вызовешь на такую картину.

Никита немного удивился тому, что старик знает такой новомодный термин, как «клининг», но виду не подал. Вместо этого он подошел к гопнику, уперев колено тому в спину, тот в ответ тихо пискнул.

Старик вздохнул, закрыл свой портал и повернулся, оглядывая автобус. Судя по всему, незваные гости появились в нем недавно, практически все вещи лежали на своих местах. Наконец взгляд Никодима остановился на пленнике, он присел перед ним и внимательно рассмотрел лежащего.

– Ну что, басурманья башка, коли жить хочешь, давай рассказывай, как до жизни такой докатился.

Наконец-то книга прошла модерирование на литресе. Там уже обросшие мясом главы, с внесенными поправками и уточнениями. Здесь править главы нельзя. Но там пока всего 10 глав из 16, потихоньку и туда все добавлю
https://www.litres.ru/book/aleksey-cibin/margancovaya-luna-7...

Если найдете косяки и неточности, буду рад, если ткнете носом. Так же рад любой критике.