zloycrab

Он ткнулся мне в зад. Несильно, совсем слегка, лишь чуть поцарапав бампер большого внедорожника. Зато его потрёпанной старенькой "девятке" досталось от всей души. Молодой, лет двадцати пяти, парень, выскочил и начал решительно оправдываться, что виноват во всём я, что я поторопился и вылетел перед его машиной, когда он уже никак не мог затормозить. Конечно, он был прав, этот отчаянный мальчишка. Но, если тебе въехали в зад, то в девяносто девяти процентах случаев виноват не ты - это мало кем оспоренный закон дорожной жизни. Так что, пусть приезжает ДПС и разбирается...

Он вытащил мобильник, набрал номер патрульной службы, назвал место ДТП и свою фамилию - N. Нечастая фамилия резанула издерганное непредвиденными хлопотами нутро. А может, просто совпадение? Мало ли в городе людей с фамилией N? Разговаривать совсем ещё не хотелось, но я не выдержал.
-- NN тебе никаким родственником не приходится?
-- Да... Это мой отец.
-- Отец?
-- Только он умер... Давно уже...
-- Умер??? Постой... NN, он учился тогда-то в такой-то школе...
-- Да, это он.

Слова ударили в сердце и виски, взорвали, взбудоражили, закружили и снежным зимнем вихрем понесли в давние воспоминания. Ведь мы неплохо дружили, даже два года сидели за одной партой. А потом в девятом классе пришла она... Я без памяти влюбился, она разделила мои симпатии, мы встречались, ходили друг к другу в гости, читали стихи, гуляли по вечерам, целовались, и всё у нас было просто прекрасно. Целых два года. Целых два года он молчал. Конечно, он был намного красивее меня. А она? Она красотой для таких, как я, и не больше. Это понимали все. Ведь в шестнадцать лет красота для человека - самое главное. Целых два года он с показной честностью относился к ней, как к девушке своего друга, чтобы сразу после полного счастья и любви выпускного я неожиданно застукал их вечером вдвоём у неё в квартире на фоне смятой постели. Нас троих разметало взрывом так далеко, что даже вести и слухи не доходили до ненавидящих друг друга ушей... Тридцать три года. Да, почти тридцать три! Я не знал и не хотел знать о каждом из них, ровным счётом, ничего. Ведь для него женщины - игрушки. Он и тогда менял их, играючи, как перчатки. А она... Она клюнула на его смазливую физиономию, едва он, тайком от всех, поманил её пальчиком. Дура! Глупая и дешёвая дура!

Парень, долго молчав, первым вытащил меня из неприятных воспоминаний.
-- А вы в школе вместе учились?
-- Да, с первого класса.
-- Ну Вы и маму мою тогда должны знать.
-- Маму???

Господи, неужели они поженились? Или он ещё какую-то дуру-одноклассницу соблазнил? Нет... Она... Сердце заныло и облилось кипучей кровью. Простые слова безжалостно резали его, словно острой бритвой.

-- Они плохо жили, ругались... Он пить начал. А потом развелись. Я ещё в школе учился... Потом сошлись ненадолго... Только он совсем уже спился. Куда-то в деревню жить уехал. Там его потом мёртвым нашли. Это семь лет назад было...

Семь лет назад... Господи, как же быстро пронеслась жизнь! Как же быстро, легко и бездарно наши детские глупости смогли испортить и изуродовать её до такого жуткого финала? Ради забавы отбить девчонку у друга, зачем-то сдуру жениться явно не по любви, родить ребёнка, вот этого парня, и спиться в сорок с небольшим? Глупость. Жуткая и ничем не оправданная глупость!

Зазвонил его телефон. Он легко и спокойно рассказал, что случилось и вдруг выдал в трубку:
-- Мам, а ты знаешь, чья это машина? Твоего одноклассника...
На молодых губах заиграла до боли знакомая с детства улыбка, ЕГО улыбка. Они кивнул головой и вдруг протянул мне старенький, потёртый мобильник. Нутро сжалось, как тогда, тридцать три года назад. Ничуть не изменившийся за столько лет, хоть и сильно взволнованный голос, всё та же певучая манера говорить.
-- Алло. В кого мой сынуля въехал?

-- ... ... ... Это я... ... ...

Трубка молчала. Молчала той самой, поднявшейся из далёкого прошлого звенящей тишиной.
-- ... Машину сильно помял? Ты не волнуйся, мы всё заплатим... Сколько скажешь...
-- Я сам виноват...
Где-то в чёрной вселенной нашего разговора, запоздав почти на тридцать три года, вдруг тихой и виноватой слезой всхлипнуло то, что изо всех сил ожидалось, но так и не сказалось тем, ставшим по-дурацки последним, вечером:

-- Прости меня...

Господи, как же я мучался тогда, изо всех сил ожидая услышать от неё эти два простых слова, которые могли изменить всё, всю нашу глупую дальнейшую жизнь! Неужели, спустя столько лет, кому-то потребовалось столкнуть в снежных зимних сумерках две машины, чтобы эти слова были, наконец, сказаны и услышаны? Но зачем? Ведь, ничего уже нельзя повернуть вспять... Ничего!!!

Гаишники не стали оспаривать признанную мной вину в ДТП. Уже расставаясь взаимоудовлетворёнными и даже пожимая друг другу руки, я сунул в карман его куртки все деньги, всё, что у меня было с собой. Он долго отнекивался и не хотел ничего брать. Прежде чем сесть в машины и разъехаться навсегда, я не смог промолчать.

-- Знаешь, ничего в жизни просто так не случается. Нас судьба столкнула, чтобы ты узнал, кто мог быть твоим отцом...

Машины тихо дымили и гудели вентиляторами, а два человека всё стояли рядом, пытаясь понять что-то очень важное в этой непростой и совершенно непредсказуемой жизни.

©Элем Миллер

На одном из сайтов: Написал украинский патриот:
"Я завидую Россиянам, я завидую этим "кацапам" и "москалям"
Я завидую их Олимпиаде и их армии, у меня много знакомых, есть и родственники в России. И я вижу, как они меняются и растут. Они верят своему Президенту. Они верят в свою армию. Они гордятся своей великой историей, своими достижениями и победами.
А это же была наша общая история…и победы и достижения. Еще вчера. Они примирились с собой. Они наплевали на боготворимый нами Запад. И они идут дальше и развиваются, чтобы не говорили нам по нашим телевизорам и на наших форумах. И я понимаю, что это мы теряем, а не они. Мы становимся слабее, а они сильнее.
И как бы мы громко не кричали "Слава Украине!" это уже не остановить.
Совсем недавно, мы ехидничали, когда у них была Чечня.
А сейчас чеченцы уже не меньше русские чем сами русские. Они готовы биться за свою возрождённую и Великую Страну. Частью которой они являются. И уже чеченскими батальонами пугают нас. Как это произошло???
Они же убивали друг друга еще вчера. А причина проста, чеченцы смогли вспомнить, что они русские, и что они часть Великой Страны и Великого Народа.
Мы злорадствуем когда у них теракты и катастрофы.
А они преодолевают их раз за разом и становиться сильней! Хотя против них весь мир!
Они падают и снова поднимаются. Стоят и лыбятся. Только сплевывают кровь, сквозь зубы.
А мы кричим, что это они рабы. Что скоро они развалятся, нефть упадет, НАТО нападет, и на них обрушатся очередные кары. А Ведь они - это же мы! Мы плюем в свое отражение. Сами в себя.
Нам нужно обязательно вспомнить что мы единое целое. И когда мы начнем это понимать и осознавать. Придет то чувство, когда то бывшее в наших предках. Чувство внутренней силы, надежды, веры и гордости за то, что мы тоже русские.
И не важно кто наши предки, украинцы, татары, евреи, буряты или узбеки. Не важно кто мы по вере, католики, православные, мусульмане или иудеи. Это не главное. Главное то, что мы - русские! И мы часть Великого народа и Великой страны.

Девяносто четвертый год. Я молодой, пару лет назад, закончивший институт специалист, работающий в одной московской фирме, был послан в длительную командировку в один прекрасный южный город. Компания снимала мне бюджетную двушку, в хрущевке на 5 этаже, в районе центрального рынка. Райончик не самый спокойный, зато центр. С работы я обычно возвращался под утро, такова уж была специфика заведения, где я трудился и перешагнуть через пару-тройку бомжей коротающих ночь в подъезде, стало для меня привычным делом. Картину дополняли разбросанные по всем этажам пустые бутылки, использованные шприцы и презервативы. Я всегда старался как можно быстрее проскочить эту клоаку и оказаться у себя в квартире. Иногда какая-нибудь куча вонючего тряпья просила сигаретку или мелочь, в этих случаях я только прибавлял шаг, но в тот раз просьба прозвучала странно и я остановился.

- У вас не будет карамельки?- на меня из грязной искусственной шубы смотрело чумазое личико. Мне вдруг стало очень смешно, ну никак я не ожидал, что кто-то в этом хаосе, попросит у меня карамельку.
- Как тебя зовут?
- Марина.

Через 10 минут она сидела у меня в ванной. Я в это время вынес на помойку все ее вещи, только вытащил из кармана грязный, в масляных пятнах паспорт. Голей Марина Анатольевна, 1978 года рождения. Подобрал в шкафу, кое-что подходящее из своих старых шмоток и через час Маринка сидела на кухне, путаясь в длинных рукавах, пила чай и рассказывала о себе. Она была настоящей бомжихой. Уже почти год слонялась по городу без крыши над головой. Сама она была из какого-то небольшого села, мать умерла, а отчим привел в дом новую семью и Маринку просто потихоньку выжили. Она подалась в город, но на работу по малолетству нигде не брали. Ночевала на вокзале, так и прибилась к местным бомжам, чтобы как-то выжить. Ну и закрутилось, в эту среду попасть легче, чем оттуда выбраться, бухала, курила, спала с кем попало, слава богу, вроде без наркотиков обошлось, руки, во всяком случае, чистые. Меня она тоже пыталась отблагодарить известным способом. Но я отказался. Во-первых, малолетка, а во-вторых побрезговал, даже после часа отмокания в ванной, запах остался. Такой характерный запах затхлости, как из подвала. И незаживающая рана на ноге. Эротизма все это конечно не добавляло, но она была красивой, очень красивой. Если честно, я просто сидел и любовался. Неухоженная, без косметики, она была очаровательной до восторга, даже на картинках я никогда не встречал таких красивых лиц.

На следующий день, я купил ей одежду на первое время, зубную щетку, наполнил холодильник, закрыл в квартире и ушел на работу. В общем, отсыпалась и отъедалась Марина неделю, на улицу вообще не выходила. Стала еще красивее, рана на ноге почти затянулась. И еще она оказалась, совсем не глупой, конечно мало знающей, но сообразительной и остроумной. Мне не хотелось с ней расставаться, так бы и оставил ее жить, но я был женат и жена должна была скоро приехать.

Оставить ее опять на улице, я тоже не мог. Как-то привязался и даже чувствовал какую-то ответственность. Поэтому я снял ей квартиру, сначала платил, потом устроил на работу официанткой, к своему хорошему знакомому. Чуть позднее устроил в техникум на вечерний. Съездил в ее село, в школу, где училась, взял дубликат аттестата, благо восьмилетку она закончила. Договорился с кем надо, заплатил.

Было интересно наблюдать, как чумазая замухрышка, превращалась в нормального человека, как гадкий утенок превращался, если не в лебедя, то во вполне обворожительного и красивого утеночка. Я как-то спросил ее, почему она тогда попросила карамельку. На что она ответила, что очень сладкого хотелось, а больше чем на карамельку, она даже не рассчитывала. Смешно….Смешно и грустно. Конечно, мы стали любовниками, каюсь, не устоял, наверное даже влюбился. Во всяком случае, я был счастлив. Но все заканчивается. Так и моя командировка закончилась, надо было возвращаться в Москву. Были реки слез, моих тоже немного, когда никто не видел. Но бросить все, ребенка, жену, работу, благополучную столичную жизнь, духу не хватило. Я уехал.

Уехал, не до конца понимая, кто я, предатель или благодетель. Да в принципе это и не важно. Я еще не понимал главного, что не смогу без нее. Думал что смогу, но в итоге, капля за каплей, все мои переживания и тоска, породили раздражение и нетерпимость в семье. Я развелся через три года, после моего возвращения в Москву.

Взял отпуск и поехал в тот город у моря, хотел найти, упасть в ноги и начать новую жизнь. Нашел через старых знакомых, узнал где живет. Сидел и ждал. Она появилась с ведущим ее под ручку молодым хмырем, видимо мужем. Я не специалист, но наверное так выглядят женщины, месяце на восьмом. Подойти я не решился, не смог. В этот же день, вечерним поездом уехал обратно.

Мосты были сожжены. Но она была в порядке и это меня успокаивало. Жизнь шла своим чередом. Работа, дом, работа. Больше я никого не встретил, с кем мог бы связать свою жизнь, жил холостяком, заводя короткие романы, не пуская никого в свою душу.

Время все лечит и отправляясь в чудесный город у моря, спустя девятнадцать лет, просто на отдых, я поклялся себе не искать и не узнавать что либо про мою карамельку. Отдых пролетел незаметно, я честно держал свое слово, не делая никаких попыток встретится или даже что-либо узнать о Марине. Но это все-таки случилось, помимо моей воли. Отправляясь в последний день на пляж, я купил местную газету, хотя никогда прежде этого не делал.

Удобно расположившись на шезлонге, я открыл газету и чуть не выронил ее из рук. На весь разворот была большая статья с фотографиями, об очень уважаемом предпринимателе, меценате, помогающим бездомным, владелице сети ресторанов и гостиниц Марине Анатольевне Голей. На фотографиях она была потрясающа.

Я понял, что должен ее увидеть, иначе я не смогу не есть, не спать, не дышать. Узнав из статьи, какой ресторан является флагманским, я решил, что там она обязательно появится, во всяком случае, шанс был.

Спросив у метрдотеля, когда будет Марина Анатольевна, я получил ответ, что будет, но когда неизвестно. Сделав небольшой заказ, я присел в дальнем углу и стал ждать. Сердце билось как отбойный молоток, я не знал, как правильно поступить. Она появилась часа через два, красивая и стремительная, повзрослевшая, но для меня все та же маленькая, беззащитная девочка, просящая карамельку.
Метрдотель, сказал ей, что ее ждут, она бросила мимолетный взгляд в мою сторону, махнула рукой, что вроде как вижу, сейчас подойду и принялась рассматривать бумаги принесенные метром, видимо приняв меня за очередного корреспондента или какого-нибудь поставщика.

А у меня уже закипал мозг, от ее близости, от осознания скорой встречи и от терзаний, правильно ли я поступаю. Маринка, в свою очередь не спешила, внимательно изучая рабочие бумаги, за что я был ей благодарен. Я подозвал официанта, рассчитался, попросил книгу отзывов, сделал запись.

Официант, получив назад книгу, украдкой заглянул в нее, удивленно на меня посмотрел, улыбнулся и понес метрдотелю. Тот в свою очередь, прочитав, поискал меня взглядом, пожал плечами и понес книгу хозяйке. Я направлялся к выходу. Дойдя до двери, остановился и посмотрел последний раз на мою “ беспризорницу”. Она выслушала метра, показывающего на место, где я сидел, открыла книгу и прочитала: “У вас не будет карамельки?” Я видел, как она вздрогнула. Вышел.

Поймал такси у входа, сел на заднее сиденье. Маринка выбежала через минуту, она плакала. Водитель повернулся и вопросительно смотрел на меня.
- Поехали! – почти закричал я- В “Красную”, потом вокзал. Поехали!
Комок стоял в горле. “Прощай карамелька. Два раза в одну реку не войти”.

A.Polyakov
17/12/2013