prendergast

Почти трое суток он провёл в Тихом океане, совершив побег из Советского союза с борта круизного лайнера... 

О круизе "Из зимы в лето" Слава Курилов узнал, прочитав объявление в ленинградской газете. Это был декабрь 1974 г. Лайнер "Советский Союз" отправлялся в 20-дневное путешествие из Владивостока к экватору и обратно без заходов в иностранные порты.

Лайнер "Советский Союз" в порту Владивостока

Убрав подальше шубы и меховые шапки, советские граждане "ушли в отрыв". Загорали под тропическим солнцем, купались в бассейнах судна.

" За дверью каждой каюты - музыка, пьяные выкрики, любовные стоны... Туристы предавались веселью каждый драгоценный день отпуска".

Для виду он принимал участие в общих посиделках, однако сам больше вглядывался в океан, следил за звёздами, изучал корабль... И понял, что прыгнуть сможет только с кормы главной палубы прямо под винт... Опасно... К тому же знал он лишь приблизительный маршрут - лайнер шёл на юг мимо о. Тайвань и Филиппин. Когда корабль будет находиться в открытом океане, а когда близко к берегу - неизвестно. Только на третьи сутки он обнаружил точную карту с датами и принял окончательное решение о побеге - в жизни так везет только раз.

Ночью 13 декабря, когда остальные туристы развлекались на танцполе, Курилов взял сумку с ластами, маской и трубкой, прикрыл её полотенцем и пошёл на корму.

"Я попросил у Бога удачи - и сделал свой шаг в неизвестность. Всплыл на поверхность, повернул голову и… замер от страха. Возле меня, на расстоянии вытянутой руки - громадный корпус лайнера и его гигантский вращающийся винт!"

Первую ночь он плыл по огням уходящего корабля. Потом, ругая себя за то, что не взял компас, ночью ориентировался по звёздам, а днём сбивался с курса. Гром, молнии, гигантские волны, тропический ливень, накатывающая паника, проплывающие мимо акулы и ядовитые медузы-физалии, которые если заденут - будет паралич. На вторые сутки он наконец увидел берег, но сильное течение отнесло обратно, и, казалось, шансов на спасение больше не было. Но Курилов был счастлив! Потому что был он, океан и больше никого вокруг!

"Океан дышал как живое, родное, доброе существо. Стоило наклонить голову к воде, и взгляду открывался фантастический фосфоресцирующий мир..."

Потом появились другие ощущения:

"Ноги перестали повиноваться. Сильно горели обожжённые солнцем лицо, шея и грудь. Меня лихорадило и всё больше клонило ко сну. Временами я надолго терял сознание..."

Он плыл ночь, день, потом ещё одну ночь, ещё один день. Только на третьи сутки после прыжка, 15 декабря 1974 г., когда он был почти в забытьи, огромная волна выбросила его на берег небольшого филиппинского острова Сиаргао.

"Зачем?" - первое, что спросила у Курилова на плохом английском дочь рыбака, который привёл его в дом. Она не могла понять, зачем надо прыгать с корабля, если можно купить билет и поехать куда хочешь?

"Славка не был диссидентом, - рассказывает двоюродная сестра Курилова Евгения Литвинцева, - он мечтал о море, о кругосветном путешествии, о свободе... Непонятно, откуда у человека, выросшего в казахстанском Семипалатинске, такая страсть к океану. Он сам научился плавать, в 10 лет переплыл Иртыш, а в 15 уехал из дома в Ленинград устраиваться юнгой на судно. Его не взяли, тогда он пошёл в мореходку, но и тут получил отказ - близорукость. Тем не менее нашёл специальность, связанную с водой, - стал океанологом. Славка был потрясающим! Весёлым, умным, интересным! Он заочно отучился на психолога, штурмана дальнего плавания, стал водолазом, акванавтом - тогда так называли аквалангистов. С юности серьёзно занимался йогой, спал на гвоздях, устраивал 40-дневные голодовки, медитировал. В Геленджике был одним из пяти учёных, которых испытывали в подводной лаборатории "Черномор" на глубине 14 м. Только человек с такой мощной физической и моральной подготовкой смог трое суток без еды и сна продержаться в океане".

"У нас был договор с Жаком Кусто об исследованиях в Тунисе, но проект сорвался... Пошла прахом и экспедиция на атоллы Тихого океана. Целый год я готовил водолазную часть. Но визу снова не дали"

Причина - родственник за границей. Его старшая сестра Анжела училась в инязе, познакомилась с индусом, вышла за него замуж и уехала в Канаду.

"В личном деле появилась приписка-приговор: "Посещение капстран считаем нецелесообразным." Меня как будто ужалили. Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу! Выход один - бежать".

Одни считают Курилова героем, другие - эгоистом, который подвёл близких людей, оставшихся в СССР. «Славка прислал мне с Филиппин письмо, в котором описал свой побег. Оно бесследно исчезло. Хотя к нам домой никто из органов не приходил, никаких репрессий не было, - вспоминает Е. Литвинцева. - А вот младший брат Славы Валентин пострадал. Он жил в Ленинграде, работал штурманом дальнего плавания и имел доступ в западные порты. После побега Славу заочно приговорили к 10 годам за измену родине, а Валентина выгнали с работы. От него ушла жена, он бедствовал, начал пить... Его уже нет на этом свете".

В СССР у Курилова также остались первая жена с сыном (они давно развелись и не жили вместе) и вторая супруга, правда, отношения с ней не были идеальными... "Славка был слишком свободолюбивым, не семейным, - говорит Е. Литвинцева. - Но своё личное счастье он всё-таки нашёл - жену Елену, пусть и с третьей попытки".

"Из Филиппин Славу отправили в Канаду, к сестре, - рассказывает его вдова Елена Генделева-Курилова. - Сначала он работал в пиццерии, потом в океанографических фирмах в Канаде, Америке, на Гавайях, в Ледовитом океане. Однажды в Америке встретился с израильским литератором Н. Воронель, которая захотела экранизировать историю его судьбы. Фильм не сняли, но Слава оказался в Израиле, и мы познакомились. Весной 1986 года он приехал сюда навсегда, устроился океанографом в университет города Хайфы".

29 января 1998 г. учёный занимался водолазной работой и запутался в сетях. Напарник поднял его на поверхность, но было уже поздно... Когда Елене передали вещи мужа, среди них были свежие записи - он до последнего дня вёл дневники. Жена их собрала и издала книгу "Один в океане". 

"Для меня смерть Славы была внезапной, страшной, - говорит Елена. - Но для него она стала милостью Божией. Человек, у которого были просто мистические отношения с морем, не мог умереть на больничной койке. Знаете, что сказал писатель Василий Аксёнов, когда ему сообщили, что Слава погиб в Галилейском море? "Какой изящный абрис судьбы". И я с ним согласна".

Пруф

14 апреля 1943 года, среда. Американская разведка перехватывает странную радиопередачу, расшифровав которую, американские военные узнают абсолютно все о прибытии японского адмирала Ямамото к войскам на юге Тихого океана для поднятия боевого духа солдат.

А он на апрель 1943 года был не самым высоким. Два месяца назад, в начале февраля, японская армия потерпела крупное поражение на острове Гуадалканал и окончательно утратила всю свою стратегическую инициативу. ВМС США постепенно переходили от обороны к наступлению, и такое положение дел не могло не огорчать высшее японское командование.

"Твоя капля поможет свести Хирохито с ума!"

Один из самых крупных адмиралов японского флота, Исороку Ямамото, участник Русско-Японской войны в чине мичмана, решился на личную инспекцию японских войск на юге Тихого океана.

Исороку Ямамото

18 апреля 1943 года, в воскресенье, Ямамото вылетел на бомбардировщике G4M с аэродрома в Рабауле, несмотря не все предупреждения и остережения со стороны его окружения. Адмирал прошел весь путь от мичмана до адмирала и понимал, что высокий боевой дух армии стоит даже такого серьезного риска.

Незадолго до этого президент США Франклин Рузвельт обратился к министру ВМС США Френку Ноксу с просьбой "достать Ямамото". Операция, получившая кодовое название "Месть" была назначена на 17 апреля. Для перехвата была выбрана 339-я истребительная эскадрилья 347-й истребительной группы 13-й Воздушной армии. Она имела на вооружении двухмоторные истребители Р-38 "Lightning", с подходящей для проведения перехвата дальностью полета.

Р-38 "Lightning"

18 апреля, некоторое время спустя после вылета японского бомбардировщика с адмиралом Ямамото в рубке пилота, восемнадцать оборудованных дополнительными топливными баками P-38 стартовали с Гуадалканала. Они летели на очень малой высоте и поддерживали радиомолчание почти всё время перелёта на расстояние 430 миль, чтобы не быть обнаруженными.

В 09:34 по токийскому времени группы сторон встретились. 14 Р-38 завязали бой с 6 истребителями прикрытия А6М Зеро. Лейтенант Рекс Барбер атаковал первый из двух бомбардировщиком, который и был с Ямамото на борту. Он поливал самолет огнем из пулеметов, пока левый двигатель японского бомбардировщика не задымился. Барбер развернулся для атаки на второй G4M, и в этот момент самолет с адмиралом рухнул в джунглях острова Бугенвиль. Второй G4M сел на воду, несколько человек экипажа погибли.

Потери американской стороны были меньшими - только один пилот. Будучи подбитым японским пилотом, он не имел шансов вернуться на базу.

На следующий день японский спасательный отряд под командованием армейского инженера лейтенанта Хамасуны, нашёл в джунглях место крушения и тело адмирала Ямамото, к северу от бывшей австралийской береговой заставы Буин. Ямамото был выброшен из фюзеляжа самолёта под дерево, тело, пристегнутое к сидению, сидело прямо, голова наклонена, как если бы он задумался.

Это была самая длинная операция по воздушному перехвату за всю историю войны. В Японии она стала известна как "Военно-морской инцидент А". Она подняла боевой дух в США, и шокировала Японию, которая официально признала этот инцидент лишь 21 мая 1943 года.

Чтобы не поставить японцев в известность о расшифровке их кода, американские газеты сообщили, что гражданские наблюдатели видели, как Ямамото садился на самолёт на Соломоновых островах. Имена американских пилотов также не были опубликованы — брат одного из них был в японском плену, и они опасались за его безопасность.

Капитан Ватанабэ и его сопровождение кремировали останки Ямамото в Буине, пепел был возвращён в Токио на борту линкора "Мусаси" - последнего флагмана Ямамото.

Ямамото был почётно похоронен 3 июня 1943 года, и получил звание Адмирала флота и орден Хризантемы посмертно. Немецкое правительство также наградило его Рыцарским Орденом Железного Креста с дубовыми листьями и мечами. Часть его праха была погребена на общем кладбище в Таме, а остаток на его древнем семейном кладбище у храма Тюко-дзи в Нагаоке.