WZZ67

часть 5

Как-то ко мне в кабинет заглянул Терёха и с глубокомысленным видом заговорщика зашептал:

— Нас вызывают на заседание Совета профсоюза.

— Нас? — удивился я, — Я же не член!

— Зато я член. И ты скоро им станешь. В Бюро только члены профсоюза могут работать.

— А что так?

— Разве не слышал — пиво отпускается только членам профсоюза.

— Я не только это слышал, но даже читал.

— Врёшь! — Кореш в недоумении округлил глаза. — Где?

— Хм-м... — Я смутился. Всегда считал, что такую классику, как «Золотой телёнок», читали все буквально с пелёнок. Оказывается не все... — Так это же Ильф и Петров.

— А-а-а, — как-то разочаровано протянул Терёха, — А я-то думал... Мне сказали, что пить на рабочем месте можно только членам профсоюза. Вот я и вступил, чтобы не отделяться от общей массы пьющих. У нас, сам понимаешь, без этого никак.

Я не совсем уловил, почему это — никак, но для проформы согласился:

— Понятно. Так что там с Советом?

— Помнишь наши гуляния на день мед. работника?

Как тут не помнить! Скачки по ночным коридорам Бюро мне до сих пор иногда снятся в кошмарах.

— И что?

— Как-то стало достоянием профсоюзной общественности. Теперь хотят рассмотреть этот производственный конфликт на Совете.

Вот же... А я то надеялся, что о моей позорной роли скакуна никто никогда не узнает. И что я тогда послушал Терёху — погулять в отделе гистологии?

— А что, явка обязательна?

— Не советовал бы игнорировать. — Оказывается, наш разговор полушепотом хорошо слышал СамСамыч и с самым серьезным видом посоветовал, — Иди-иди. Последствия неявки могут быть непредсказуемы.

Я вздохнул и согласился:

— Ладно, идём.

В актовом зале, куда меня привёл Терёха, за столом на сцене сидели трое — эксперт по живым Стагиров, заведующий геномного отделения Малотестов и хорошо знакомый мне по вечерним посиделкам у СамСамыча — доцент Жозев. Компания подобралась представительная, что как бы свидетельствовало... Только вот о чём, я пока не сильно понимал. Но ничего хорошего, в виде прибавки к жалованию, ожидать не приходилось. Особенно, поминая слова Стагирова при знакомстве о — заходи, если что. Как говорится — если гора не идёт к Магомету, то... Но не хотелось быть той самой горой, к которой наконец пришёл Магомет. Тем более, что последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

В пустом зале в первом ряду у самой сцены одиноко сидели Ленка со Светкой, представляя собой гистологический отдел и одновременно любительниц покататься на пьяных коллегах. Да уж-ж. И хотя после того неприятного случая в день медицинского работника мы с ними неплохо так общались, но осадочек остался.

— Проходите, проходите, — заметив наше явление в проходе, обратился Жозев.

И мы прошли. Сели рядом с насупленными девчонками. Те лишь искоса на нас глянули, но ничего не сказали. Терёха же, прикрыв рот ладошкой, зашипел в их сторону, но так, чтобы тройка за столом не услышала:

— Девочки, это не мы.

— Плоскостопов, ты что там шепчешь дамам? — совсем по-учительски спросил со сцены Малотестов. — Может, мы тоже желаем послушать.

Терёха по-ученически вскочил с места во фрунт и испуганно затараторил:

— Павел Иннокентьевич... Я... То есть мы... Вернее они...

— Ясно. Вольно. Садись, — благодушно разрешил Малотестов.

Терёха отдуваясь сел и тут же продолжил шипеть, но уже на ухо мне:

— Молчи пока, будут спрашивать, говори не помню. Пьян был.

— Мы здесь собрались узким кругом, — открыл совещание Стагиров, — Чтобы рассмотреть недостойное поведение двух наших работниц и членов профсоюза в отношении их коллег и членов профсоюза...

— А Иванов не член профсоюза! — тут же наябедничяли наши работницы и члены профсоюза.

Стагиров перевёл суровый взгляд на меня.

— Иванов! Почему до сих пор не вступил в профсоюз? Не разделяешь наши задачи и принципы?

Я поднялся. Неопределённо пожал плечами.

— Ладно вам, Арист Платонович, — неожиданно вступился за меня Жозев,— Всё он разделяет. А не разделял бы, каким образом здесь тогда оказался?

— И в правду. Иванов, на день медицинского работника употреблял?

Понимая, что этим вопросом меня буквально заталкивают на линию защиты, шёпотом озвученную Терёхой, я легко согласился:

— Не только употреблял, но и злоупотреблял... Как оказалось.

— Так-так-так, — заинтересовался Стагиров, — На рабочем месте?

Моя защита неожиданно начала трещать по швам. Терёха незаметно пнул по ноге, типа — соглашайся.

— Так рабочий день кончился, — промямлил я.

— А что, после окончания рабочего времени, рабочее место перестаёт быть оным? — удивился Стагиров и посмотрел на Жозева. — Он где это обитает?

— Он это обитает у Самаэль Самаэльевича, — ответил тот.

— У Тиксова? Хм-м-м. Это всё кардинально меняет.

Что могло кардинально поменять моё нахождение под крылом СамСамыча, я не совсем уловил. Но это порадовало.

— И так. Дамы. — Тут же забыв о единственном из присутствующих не члене, Стагиров снова обратился к девчонкам, — Что скажите в своё оправдание?

— А что мы сделали? — Первой попытку отпереться предприняла Светлана.

— Отрицаете? — едко прищурившись, спросил Стагиров.

— Не понимаю ваших намёков, — виртуозно защитилась Светлана.

Стагиров обратился к другим членам тройки:

— Что у нас имеется?

— Malleus Maleficarum, Maleficas, & earum hæresim, ut phramea potentissima conterens, — с чувством ответил Жозев, выкладывая перед собой на стол древний том, — Вот, взял у Пестова. Раритетная, скажу вам, книга. Обложка выполнена из натуральной кожи замученной ведьмы.

— Ага. Предлагаете пойти дорожной картой, предложенной Henricus Institor? — уточнил Стагиров, — Достойная вещь.

Я искоса посмотрел на девчонок, и с удивлением отметил, что их начинает немного потряхивать. Спросил шёпотом у Терёхи:

— Что за книга?

— Молот ведьм, — так же тихо отвечал он.

— И так... С чего начнём? — Довольно потёр ладошки Малотестов, и обратился к девчонкам,— Дамы, надеюсь, вы целомудрены?

— Вам ли об этом спрашивать? — неожиданно дерзко ответила Елена.

— Хм-м-м, — ничуть не смутился Малотестов на тонкий намёк на толстые обстоятельства. — А вы в курсе, что Institor не без основания считал, что большинство женщин рано или поздно станут ведьмами и единственный способ для них избежать такой участи — принять обет целомудрия и стать монахиней.

— Так вы нас в монастырь хотите отправить? — хором возмутились девчонки. — В качестве наказания?

— Ну, что вы, дамы. Такое подумать на нас, — в свою очередь возмутился Стагиров, — Зачем же нам ТАК наказывать монастыри? Тьфу-тьфу на вас...

Я со всё большим удивление слушал заседание Совета профсоюзов медицинских работников, постепенно превращавшееся в банальное заседание средневековой тройки. Посмотрел на Терёху... Честно говоря, никогда не видел кореша таким довольным. Словно он присутствовал на премьере мюзикла «Нотр-дам де Пари». А заседание тем временем продолжалось...

— Как вам не стыдно! Члены профсоюза медицинских работников скачут голыми на членах профсоюза... — тем временем продолжал увещевать присутствующих дам Стагиров.

— Как-то двусмысленно звучит, не находите? — усмехнулся на пассаж коллеги Жозев.

— Не надо намёков, — оборвал его тот. — У нас серьёзное мероприятие.

— Мы не голые были! — Светлана попыталась зайти с краплёной карты. — В ведьминой рубашке!

Жозев наклонился к Стагирову и что-то прошептал тому на ухо.

— Та-ак. А почему не голыми? Это грубейшее нарушение Канона!

Любительницы верховой езды на коллегах потупились. Видимо осознали свою грубейшую ошибку. Мы же с Терёхой в свою очередь посчитали себя обманутыми самым бесчестным образом — ну, если любите кататься, то хотя бы форму одежды соблюдайте, предписанную таинственным Каноном.

— Но Иванов не член... — робко попыталась ввернуть свою линию защиты Светлана.

— А если даже нечлен, то и катайся на нём кто захочет? Иванов!

Я осторожно встал. Как-то мне не нравилось новое направление заседания. Так неровен час, ещё и следственный эксперимент решат устроить прямо в актовом зале.

— Почему позволяете на себе кататься всем кому не попадя?

— Я не разрешаю...

— Так вы не разрешали в прошлый раз?

Я искоса посмотрел на Терёху. Тот незаметно покачал носком ботинка.

— Я не помню. Выпимши был... В зю-зю.

— Эх, Иванов, Иванов. Вот у вас наставник, такой достойный человек. А вы? На вас уже ведьмы катаются...

— Но позвольте,— неожиданно вступился Жозев, — Ведь не съели?

— А вы откуда знаете? — С растущим подозрением посмотрел на него Стагиров.

— Так вот он стоит. Перед вами.

— Эх, Андрей Адольфович... Вы же эксперт по трупам, а такое говорите эксперту по живым.

— Позвольте, позвольте, — вскинулся Жозев, — И что вы хотите этим сказать? Сомневаетесь в моей компетенции?

— Я не хочу, я прямо говорю, — в свою очередь взвился Стагиров, — Heu quam est timendus qui mori tutus putat!

— Значит так? Дуэль?

— Дуэль!

— Посторонние, покиньте зал!

Мы переглянулись с девчонками и дружно кинулись вон из зала, пока тройка не передумала.

...

— А Жозев то, какой молодец, — неожиданно заявила Ленка, отдышавшись после короткого забега из актового зала.

— Поясни... — удивлённо попросил я.

— Так виртуозно встать на нашу защиту. Если бы продолжили следовать дорожной карте Молота... — Ленка многозначительно замолчала.

— А Стагиров может. Ещё тот... — подтвердила Светлана. И неожиданно предложила, — Мальчики, а у нас тортик есть. Пойдём чай пить?

Мы переглянулись с Терёхой.

— Да не переживайте, — хором успокоили нас девчонки, — До Вальпургиевой ночи ещё далеко...

часть 7

Вторая экспедиция за периметр, по всей видимости, вызвала немалый переполох в стане местных — с самого утра над нашим импровизированным лагерем на изрядной высоте кружило два крылатых монстра. Радовало, что в этот раз никакими Фибоначчи они не заморачивались и вели, скорее всего, только скрытное наблюдение. И как инженеры из кожи вон не лезли, пытаясь отпугнуть шпионов сканированием снятой с «Индигира» системой позиционирования, плевать «драконы» хотели на все их усилия.

— Наверное высота полёта делает неуязвимыми для наших излучателей, — в конце концов заключил Владимир.

— Да и ладно. Пока не шалят с Фибоначчи, нехай летают. — По доброте душевной разрешил несанкционированные полёты над лагерем Семён.

— А не подслушивают ли они часом наши разговоры? — высказал я вполне здравые опасения в целесообразности присутствия над головами этих монстров.

— Хм-м, — тут же засомневался в своём решении Семён, — У кого какие мысли? Шеф-кок, что думаешь?

— Напрямую подслушивать они вряд ли способны, слишком разная морфология у ваших организмов. Но мы понятия не имеем о способах их коммуникации, а они наверняка весьма продвинуты. А если они телепаты и могут воспринимать образы непосредственно?

— Сомневаюсь, — попытался возразить я, — Если они могут считывать наши мысли непосредственно, зачем бы им тогда над нами так долго висеть?

И все посмотрели на небеса, где зловеще парили две чёрные тени. Которые, возможно, были телепатами. Или чего похуже. Я попытался прочувствовать в голове копошение чужих... Но ничего, кроме настойчивого желания съесть на завтрак положенные два куска хлеба с маслом не обнаружил. И сомневаюсь, что это мне внушили «драконы».

— Может, обсудим дальнейшие действия за завтраком? — предложил я.

— Кому овсянку? — Мгновенно поддержал меня Шеф-кок.

А пока мы завтракали, «драконы» благополучно смылись в неизвестном направлении, не оставив после себя ни единого копья. Чего они летали над нами и чего этим добились, осталось неясным.

— Какие наши дальнейшие действия? — жуя бутерброд, задал самый насущный вопрос Савелий. — Парящие над головой монстры мне совсем не по душе. И аппетита не прибавляют.

— А они никому не по душе, — согласился Семён, — Этакая перманентная угроза сверху. И что ожидать от них? Шлюп-то они изрядно вон покромсали. Инженеры, когда восстановите?

— Я думаю, за пару-тройку дней. Пострадали только консоли. Но какие у этих тварей здоровенные клыки с когтями. И как они запросто дырявят обшивку. Любо-дорого...

— Не разделяю твоих восторгов, — сурово поправил инженера Семён. — Единственное транспортное средство, и то на приколе теперь.

— Да, я так... К слову, — начал оправдываться неуместному славословию Владимир.

— Пока инженеры заняты восстановлением шлюпа, предлагаю попробовать пешим порядком достичь обнаруженного кратера с возможно разбившимся там кораблем, — экспромтом начал накидывать предположительный план дальнейших действий Семён, затем обратился ко мне, — Штурман, на каком расстоянии обнаруженный кратер?

Внутренне удивляясь своей проницательности, я расстелил перед участниками утреннего завтрака-совещания свежий лаваш, на котором Шеф-кок по моим намёткам напечатал карту местности:

— Набросал тут... Приблизительно. Отметил примерные расстояния. Правда, на обратном пути нас так болтало, что уже не до наблюдений было.

Стоит заметить, что на Мас-а-Тьерра имелись определённые проблемы не только с электроникой, частью разбившейся, частью испустившей дух уже на спутнике, но и с простой писчей бумагой, которую днём с огнём поискать. Приходилось вот выкручиваться подручными средствами. Благо Шеф-кок давно отточил свои умения на дизайнерских пенках в капучино.

— Так-так-так, — пробормотал Семён, разглядывая очередной шедевр от Шеф-кока. — Это что за закорючки?

— Отметил отдельно стоящие деревья буквой Ге, — пояснил значение своих картографических символов я.

— Но почему Гэ? — Удивился Семён. — А не, например, Де?

— От слова — гекатонхейры.

— А что... Похожи. — Согласился с моим видением Владимир. — Предлагаю назвать местные «баобабы» — Гекатонхейрус. И звучит научно, и познавательно.

— Тогда уж, Гекатонхейрус Тимофеус. В честь нашего затейника штурмана.

Я даже слегка засмущался. Стать прародителем названия новому виду инопланетных растений, это вам ни хухры-мухры.

— И так... — продолжил обсуждение Семён, — До кратера километров десять-двенадцать по прямой. Часа четыре ходу. Как понимаю, ни оврагов, ни речушек, ни каких иных естественных преград?

— Ровно, как поле для гольфа. — Подтвердил я и с удовольствием добавил, — Только одиночные Гекатонхейрусы Тимофеусы.

— Что решаем? — обратился Семён к присутствующим, — Делаем вылазку? Или ждём, когда инженеры починят шлюп?

— А если и починят, — засомневался Савелий, — Как далеко нам дадут на нём улететь? Прошлый раз мы воспользовались эффектом неожиданности. Но теперь-то та сторона готова и отмобилизована.

— Не могу не согласиться с мнением Савелия, — подал голос Шеф-кок, — Овсянку не желаете?

— Спасибо, но как-то не хочется, как бы искусно ты её не готовил, — галантно отфутболил его Савелий. — А вот от кофе с дизайнерской пенкой не откажусь.

— И мне кофе, — попросил за компанию и я.

Довольный оказанным вниманием Шеф-кок заурчал, имитируя звук кофейной мельницы.

— И так, кто за пешую вылазку? — Семён вновь обратился к присутствующим.

Подумав, все подняли руки, кроме Шеф-кока, занятого приготовлением кофе. Хотя и рук, которыми можно проголосовать, у него отродясь не бывало. Только виртуальное лицо, да и то — давным-давно отключенное коварными инженерами.

В третью по счёту, и опять пешую, экспедицию направились впятером — командир «Вейтуна» Савелий, за главного; механик Георгий, в качестве специалиста по разбившимся кораблям; старший спасатель Игорь и просто спасатель Максим, как специалисты по кризисным ситуациям; и я, уже готовый специалист по ориентированию на незнакомой местности. Савелий и спасатели взяли с собой импульсные излучатели, к нашей великой радости уцелевшие при падении «Вейтуна», прочий же люд вооружился копьями из набора Фибоначчи. Шеф-кок наготовил сухпайков, так что мы оказались снабжены всем необходимым на пару недель пути. Подразумевалось, что за это время успеем дойти до нужной точки, вдумчиво исследовать, что там найдём, и благополучно вернуться назад. Правда, благополучно — это подразумевалось скорее авансом.

— Если через две недели не вернётесь, отправлю за вами шлюп. Надеюсь, к тому времени инженеры расстараются. — Напутствовал Семён. — Так что, если какой лютый конфликт с местными, сидите на месте, ждите помощи и не рыпайтесь. От маршрута не отклонятся, иначе не найдём.

— Всё будет тип-топ, — успокоил его Савелий, — Мы аккуратно туда и обратно.

И после недолгого прощания, пятёрка исследователей неизвестно чего бодро пошагала, надеясь на пресловутый тип-топ и свои силы.

Горную цепь преодолели без особого труда, и за периметром сделали краткую остановку.

— А с поверхности они смотрятся завораживающе огромными, — глубокомысленно изрёк Савелий.

— Вот она — Terra incognita. — Блеснул я познаниями древней латыни.

— Тогда уж — Hic sunt dracones, — неожиданно возразил спасатель Игорь и, увидев мой вопросительный взгляд, перевёл, — Здесь водятся драконы. Так древние мореплаватели отмечали неизвестные земли.

— В точку, — согласился с древними мореплавателями Савелий и уже обращаясь к возглавляемому экспедиционному корпусу из пяти человек, — Ну, что, отдохнули перед дорогой? Тогда пошагали в логово этих самых драконов...

часть 4

— А как выглядят эти, — я неопределённо покрутил пальцами, — ну, те...

Вечерний кружок по интересам, собравшийся в нашем кабинете вокруг привычной банки с пивом, в полном составе поднял на меня свои очи.

— Поясни, — попросил СамСамыч, отвлекаясь от пития холодного пива.

— Высшие существа, — дал конкретику я.

— Хм-м-м... Высшие? По отношению к кому — высшие?

— К нам.

— К вам? — уточнил мою личную карту ранжира высших существ СамСамыч, — То бишь, к тебе?

Я смутился такому неожиданному повороту. Но делать нечего — раз назвался низшим груздем, полезай в кузовок:

— Нехай ко мне.

— А что тебя конкретно интересует? Наличие рук-ног-пениса?

— И это тоже, — с обычно несвойственной мне в общении с наставником нахальностью заявил я.

— Но внешний вид и его атрибуты тебя меньше всего должны волновать.

— Почему? — удивился я и уточнил, — А что должно?

— Как мыслящее, если ты, конечно, иногда позволяешь себе этот весьма энергозатратный вид человеческой деятельности, существо — их интеллект.

— А что с ним не так? Интеллект как интеллект, только весьма, наверное, продвинутый.

— Наверное? Ха! Да ты, морячок, скептик.

— Ну, почему? Разве проблема представить весьма развитый интеллект?

— Видимо, в твоём случае, нет. — Ухмыльнулся СамСамыч. — Но позволь тебя спросить — ты можешь представить интеллект нейрона?

— Нейрона? — Я подумал. — А он у них есть? Это же всего-навсего клетка.

— Клетка с цитоплазмой, органеллами, ДНК, со своим метаболизмом и энергообменом. Но я отвлёкся — представь, что нейрон обладает разумом. Решим даже, что не таким развитым как у тебя, но разумом. Представил?

— Запросто. Венец эволюции гоминидов без проблем может прозревать сознание любого низшего существа.

— С этим я не согласен — вряд ли ты способен осознать интеллектуальную мощь того же таракана. Ну, да ладно. Так вот, представили, что каждый нейрон обладает неким сознанием, что-то там примитивно мыслит, за кружкой пива общается с другими коллегами-нейронами. Но в результате их коллективного взаимодействия порождается сознание, например, Эйнштейна. Как ты понимаешь, уже иного, более высокого порядка. И этот уровень для нейронов просто непостижим. А теперь представь, что человечество это всего лишь нейроны в некоем Больцмановском мозге. И экстраполируя всё ранее мною сказанное, получишь некое представление о высшем сознании.

— Вот же... — Я даже не нашёл слов выразить своё удивление. Осознать интеллект того мозга, конечно, не смог, но ощутить всю его глобальную мощь, вполне.

— А теперь экстраполируй ещё дальше — те Больцмановские мозги, где человечество лишь нейроны, сами являются нейронами в ещё более обширной интеллектуальной сети! И так, заверяю тебя, до бесконечности, которая теряется в неведомых нам пределах. А постичь, о чём размышляют те мозги, нет никакой возможности. Поэтому о каких таких высших существах ты глаголешь, мне не совсем понятно.

Бесконечная цепь переплетающихся Больцмановских мозгов, нарисованная СамСамыч, произвела на меня воистину угнетающее впечатление. Ощутил себя этаким тараканом под их гипотетическим обеденным столом. И это ещё громко сказано — если сравнивать интеллектуальную мощь человека и следующие ступени бесконечных Больцмановских мозгов, то таракан в таком же сравнении с человеком это просто гигант мысли. Ужас!

— Я, наверное, поползу... То есть, пойду, — только то и смог из себя выдавить.

— Шагай-шагай, венец эволюции гоминидов, — на секунду отвлёкся для напутствия СамСамыч и вновь обратился к гостям.

часть 6

— Где же ваши «драконы»? — спросил Иннокентий после завершения работ. — Хотелось бы на них посмотреть вживую.

— Думаю, скоро появятся. А иначе, зачем мы эту красоту выкладывали?

Но небо оставалось чистым. Возможно, после очередного громкого обрушения инопланетного гостя с небес в старый кратер Мас-а-Тьерра, местная крупнотоннажная флора с фауной взяли перерыв и для иных добрых дел.

А тем временем у инженеров с механиками дела шли не так бодро, как у нас с Иннокентием...

Вечером за ужином обсуждали итоги дня.

— Тимофей, что с шедеврами от Шеф-кока? — Честь первым отчитаться досталась мне.

— Всё готово в соответствии с выданными рисунками. С высоты до полукилометра видно в лучшем виде.

— Хорошо. Чем порадуют инженеры с механиками?

— Ничем хорошим. — Радовать нехорошим пришлось Владимиру. — Повреждения оказались более чем серьёзными. А ремонт осложняется уничтожением всех ремонтных запасов вместе с «Индигиром». Что-то из оборудования и инструментария мы достали ранее, но остальное безвозвратно утеряно. Поэтому предлагаю наиболее повреждённый шлюп пустить на «органы».

— То есть, на ходу у нас будет только один шлюп, штатной вместимостью четыре человека?

— Да. Но при большом желании и энтузиазме желающих улететь, в него можно набить и десятерых. Но под завязку и без удобств. А разукомплектованный предлагаю использовать для связи — аппаратура к счастью уцелела на обоих шлюпах.

— Что со связью с Землёй?

— А вот этого нет и не будет. На «Вейтуне» при ударе начисто снесло всё внешнее приёмно-передающее оборудование, а аппаратура шлюпов изначально не предназначалась для межзвёздной связи.

— Что двигатель Павлова?

— Мёртв.

— Значит, опять без связи...

— Я последний раз общался с Землёй, — поддержал разговор Савелий, — при выходе на орбиту материнской планеты. И думаю, сейчас в Центре небольшой переполох в виду исчезновения в данной звёздной системе ещё одного корабля. Как бы сюда не направили ближайшую эскадру звёздного флота, и чего бы при этом не вышло... Нехорошего.

— Поддерживаю, — согласился с высказанными сомнениями товарища Семён, — Мас-а-Тьерра слишком мал, чтобы принять ещё и звёздный флот впридачу. Но предупредить силы вторжения мы пока не в силах. И потому, требуется поспешить с разгадками всех этих местных ребусов.

С чем участники вечернего совещания были полностью согласны.

Наши с Иннокентием шедевры так никого в последующие дни не заинтересовали. То ли местная живность была холодна к чужому математическому творчеству, то ли имела более насущные проблемы. А вот инженерам всё-таки удалось оживить один из шлюпов и даже совершить небольшой облёт территории ставшего родным кратера. Высотой полёта не злоупотребляли, чтобы заранее не обеспокоить потенциальных противников. Чёрт его знает, на что может сподвигнуть «драконов» вдруг появившийся в небесах приличных размеров конкурент. Никакого оборонительного вооружения на борту у спасательных шлюпов изначально не предусматривалось, и потому итог возможного противоборства за лидерство оставался непредсказуем. Теплилась, конечно, надежда на отличные манёвренные качества земной техники, но способности «драконов» к высшему пилотажу пока находились в гипотетической папке «сов.секретно».

Вечером решали, кто будет участвовать во второй экспедиции за «периметр».

— А чего тут решать? — сходу заявил Савелий, — Управлять шлюпом буду я, как наиболее подготовленный к этому пилот. Со мной полетит старший спасатель Игорь, как наиболее подготовленный к критическим ситуациям специалист. И, наверное, хватит, учитывая неопределённый характер угроз, когда может случиться что угодно.

— Согласен, — вынужденно согласился с железными аргументами коллеги Семён и неожиданно добавил, — Только предлагаю включить в экипаж шлюпа ещё нашего штурмана, как специалиста по ориентированию на незнакомой территории. Как никак, штурман и этим всё сказано.

Савелий с недоверием посмотрел на меня.

— Не возражаю. Тем более, там я уже бывал, — заверил командира бывшего «Вейтуна» в своей компетенции я.

— Значит, летим...

...

Стоило нам перевалить за горную гряду, опоясывающую кратер, как открылся просто умопомрачительный вид на Мас-а-Тьерра. Огромные деревья с иного ракурса смотрелись этакими великанами гекатонхейрами, тянущими многочисленные руки к богам, расположившимся на таких здесь близких небесах.

— Ого! — Не смог сдержать изумления Савелий. — Огромные!

— Но стоит держаться подальше, — предупредил его я, — Как бы им не вздумалось поделиться знаниями последовательности Фибоначчи на наши плоскости.

— Я в курсе, штурман.

Драконы в этой идиллии пока не наблюдались, и это радовало. Хотелось надеяться, что пролёт по окрестностям не принесёт нежданных подарков... Но на наши хотения местные боги плевать хотели с высокой колокольни — буквально через пару минут спокойного полёта из кроны ближайшего гекатонхейра вывалилась пара чёрных клякс. Стремительно спикировав практически до самой поверхности, они развернули крылья и перешли в набор высоты, быстро сокращая дистанцию.

— А вот и гости, — прокомментировал появление «драконов» Савелий.

— Точнее, группа встречающих нежданных гостей, — поправил его я.

Заняв позицию на господствующей высоте, встречающие начали по очереди пикировать, целясь ухватить когтистыми лапами за кокпит. И Савелию пришлось раз за разом демонстрировать на что способна земная техника. Мотало при этом конкретно. Совсем как древних моряков во время восьмибального шторма где-нибудь в Мессинском проливе.

— У меня такое ощущение, что эти порождения Тифона и Ехидны пытаются нас увести в сторону. Возможно в приготовленную ловушку, — поделился я своими сомнениями.

— Или наоборот — не дают попасть в некое интересное место, — возразил Савелий.

— Хм-м-м... Проверим?

— Попытаемся. Во всяком случае, и так, и так, хуже не будет.

Шлюп резко с переворотом ушёл в пикирование, у самой поверхности спутника выровнялся и на форсаже рванул в противоположную сторону. «Драконы», не ожидав такой прыти, на некоторое время отстали. И мы потеряли их из виду.

Древесные гекатонхейры располагались более-менее равномерно в паре-тройке километров друг от друга, с попадавшимися порою огромными проплешинами — лужайками, поросшими только травой и кустарником. И когда мы оказались над одной из таких, Савелий указал рукой на проявившуюся впереди кольцевую горную гряду:

— Смотри!

Наш шлюп теперь настойчиво лез в высоту, и потому постепенно становилась видна до того скрытая за невысокими пиками местность очередного ударного кратера. И примерно по середине там возвышались некие останки, странным образом напоминавшие разбившийся корабль.

— Что там такое? — растерянно спросил я.

— А чёрт его знает! — вскликнул Савелий. — Вот подойдём поближе, возможно станет понятно.

Но поближе подойти и рассмотреть нам банально не дали — резкий удар по плоскости чуть было не перевернул шлюп вверх тормашками.

— Проклятье! — начал ругаться на неспортивное поведение местных Савелий. — Лишь на секунду отвлёкся, и на тебе... Получите — распишитесь!

Шлюп от удара повело в сторону, и на все попытки командира выровнять полёт, он никак не реагировал.

— Наверное повредили плоскость... Сво... — Договорить не успел, как второй мощный удар заставил дребезжать всё, что ещё могло дребезжать.

Нас замотало, закрутило, и я уже смирился с мыслью, что сейчас будет поставлена окончательная точка в приключениях на Мас-а-Тьерра. Но, видимо, спасательный шлюп имел многократный запас прочности, а Савелий каким-то чудом удержал его от катастрофического падения. Пришлось срочно менять курс на обратный — домой. И на последнем издыхании мы поковыляли до наших товарищей в кратере, уже не отвлекаясь на изучение местных интересностей. А «драконы», видимо решив, что с нас достаточно, отпустили с миром.

По итогу подробного отчёта о второй экспедиции Семён сделал заключение:

— Очень интересно, но ничего непонятно.

И я был полностью согласен с командиром — местные реалии только прибавляли загадочности Мас-а-Тьерра.

— Шеф-кок, есть соображения?

— Конечно, — скромно заверил пищевой принтер.

— Слушаем.

— Так вот, что бы приготовить качественную овсянку...

— Чего-о?! — хором воскликнули мы, приготовясь было внимать поразительным откровениям.

часть 5

— Ура-а-а! — Не смогли сдержать восторга мы.

С появлением спасателя тут же оказались забыты и драконы с Фибоначчи, и прочие деревья с кустарниками. Родная планета спешила к нам на помощь!

— Хм-м-м, — неожиданное сомнение зазвучало в голосе Семёна, — Как-то странно он строит манёвр...

И действительно, корабль, спешащий за нашим спасением, начало раскачивать из стороны в сторону. Сильней, сильней, как вдруг — закрутило, завертело и внезапно бросило прямо на нас!

— Полундра-а-а! — Несдерживаемый восторг сменился настоящим ужасом, и мы бросились врассыпную...

Когда пыль осела, глазам предстало кошмарное зрелище — спасатель грохнулся прямиком на останки «Индигира», отчего последний просто исчез, а вновь прибывший превратился в изрядно помятую груду металлолома.

— Вот и верь после этого приметам, что снаряд в одну воронку дважды не падает, — растеряно произнёс Владимир.

— Быстро к кораблю! — скомандовал Семён, — Может ещё кто живой остался!

И мы кинулись спасать наших спасателей.

Когда подбежали к дымящимся останкам, к нашему немалому изумлению, входной люк потерпевшего катастрофу корабля был уже распахнут, а на травке подле него лежали все пятеро спасателей. Завидев нас, с трудом поднялись на ноги.

— Спасатель «Вейтун» прибыл для спасения экипажа «Индигира», — доложил один из вновь прибывших, — Командир корабля Савелий Каморин.

— Савелий, здорово! — обрадовался вновь прибывшим Семён, — Рад, что целы остались, после такой то посадочки. Удивительно.

— Да, уж... — Командир «Вейтуна» развёл руками. — Думал, помогу старому товарищу. Помог...

— Не расстраивайся, все целы и ладно. Мы тут уже немного обжились, теперь следующих спасателей будем ждать вместе. Такой-то компанией, веселее будет. Медпомощь кому требуется?

Прибывшие с оглушительной помпой на Мас-а-Тьерра дружно покачали головами.

— Нам бы поспать, — попросил Савелий, — К вам спешили, не до сна как-то было. Тут же никаких срочных дел нет?

— Можете отдохнуть вон в той пещере, — показал рукой Семён, — Там у нас для этого всё устроено. А мои пока осмотрят корабль... Точнее, что от него осталось.

От последнего замечания Савелий скривился как от зубной боли.

Прибывшие в сопровождении Семёна двинулись на внеплановый сончас. Мы же через главный шлюз проникли в остатки предполагавшегося спасителя. Стоит признать, внутренние отсеки пострадал вполне себе умеренно, поминая искорёженные коридоры «Индигира». Возможно, это наш ремонтник и послужил хорошим демпфером при ударе о поверхность спутника.

Беглый осмотр показал, что не смотря на небольшие внутренние повреждения, использовать корабль по прямому назначению уже не получится. И даже инженеры на вопрос — подлежит ли восстановлению, лишь развели руками. Для ходовых систем посадка оказалась фатальной. Но два имеющихся на борту спасательных шлюпа инженеров порадовали — после незначительного ремонта, их вполне можно было использовать. В общем, не всё так плохо оказалось.

Вечером ужинали обновлённым составом, и по случаю пополнения клиентской базы наш Шеф-кок расстарался как никогда. Особенно его порадовало, что на прибывшем спасателе пищевой принтер сломался по пути, и экипаж «Вейтуна» последнее время перебивался на аварийных сухпайках. Шеф-кок оставался на Мас-а-Тьерра вне конкуренции.

— Что случилось при посадке? — спросил Семён у коллеги с «Вейтуна». Как оказалось, они знали друг друга ещё по училищу, где привыкали к дисциплине и строгим порядкам в одной учебной роте.

— Уже на подходе к спутнику в управлении стали проявляться сбои в работе систем позиционирования и стабилизации.

— Странно, — подал голос Владимир, — Там трёхкратное дублирование по всем каналам.

— Пришлось перейти на ручное управление... — продолжал рассказывать Савелий.

— Но как ты умудрился на такой скорости вручную воткнуться точнёхонько в «Индигир»? — перебил его Семён, — Захочешь, не попадёшь.

— Это не я, — отвёл подозрения в виртуозном пилотировании Савелий и развёл руками, — Ручное полностью отказало на высоте два километра, и дальше мы падали как тот лист с ветки.

— Но стоит признать, весьма удачно падали. Мы упали гораздо существеннее, — заключил Семён.

— Что-то тут не вяжется... — подал голос я.

И все посмотрели на подавшего голос.

— Поясни, — попросил Семён.

— Два корабля, потерявших управление, упали в одну и туже воронку и даже с нулевым разбросом. Теория вероятности, как впрочем и я, против таких совпадений. И тут стоит задуматься об обитателях Мас-а-Тьерра, поклонниках последовательности Фибоначчи.

Экипаж «Вейтуна», который ещё ни сном, ни духом о местных реалиях, с удивлением воззрился на меня.

— Какие Фибоначчи? — чуть ли ни хором воскликнули наши бывшие потенциальные спасатели.

— Да. Есть тут такие, — на правах старшего слово взял Семён, — Пока мы тут обживались, столкнулись с местной, страдающей избыточным гигантизмом флорой и фауной, и как оказалось, имеющей неплохие познания в математике...

Я с удовольствием наблюдал, как по мере рассказа командира, лица новых поселенцев на Мас-а-Тьерра вытягивались, а рты непроизвольно открывались. И стоит честно признаться, было отчего вытягиваться и открываться.

— Поэтому, было бы совсем нелишним ещё до прибытия очередного спасателя разобраться с местными фокусами и фокусниками... — Подвёл черту под свой монолог Семён.

— Необходимо разработать план действий, — согласился Савелий, — Если это злая воля, как-то её нужно будет нейтрализовать. Иначе, зависнем мы на этом спутнике до конца своих дней. А спасатели будут падать и падать...

— Есть предложения? — обратился Семён к участникам ужина, непроизвольно превратившегося в рабочее совещание.

— Починить спасательные шлюпы «Вейтуна» и совершить облёт Мас-а-Тьерра, — предложил Владимир. — Мы оценили повреждения, там работы на пару дней.

— Хорошо, — согласился Семён, — Знание текущей обстановки на спутнике совсем не будет лишним. Ещё предложения?

— Может, попытаться вступить в контакт с «драконами»? — предложил я.

— Каким образом?

— Воспользоваться их же разработками — выложить последовательность Фибоначчи, например, из камней. Может, это их заинтересует?

— Ладно. Попробуй.

— Предлагаю, — подал голос Шеф-кок, — Не ограничиваться только Фибоначчи. Я готов разработать несколько математических узоров...

Экипаж «Вейтуна» растерянно воззрились на наш пищевой принтер, словно обыкновенный бытовой утюг только что выдал им бином Ньютона.

— Да, забыл вам представить ещё одного члена экипажа «Индигира», — поспешил внести ясность Семён, — Пищевой принтер Шеф-кок. Это по его предложениям была налажена иная связь Мас-а-Тьерра с Землёй.

— Ничего себе, — удивился Савелий, — А у нас на борту почему не такой... был? Ничего кроме порриджа от него не добиться было...

— Традиционная шотландская овсяная каша порридж — готовится из овсяной крупы, сваренной на воде без соли и сахара, с соблюдением строгих правил приготовления... — привычно затеял лигбез Шеф-кок.

— Шеф-кок, есть что по существу? — спешно перебил Семён.

— Приготовление овсянки, — назидательно отвечал Шеф-кок, — очень ответственный процесс, требующий...

— Нисколько не сомневаюсь в твоей исключительной компетенции, — заверил командир, — Но на данный момент требуют разрешения более насущные вопросы. Поэтому прошу не смещать обсуждение в гастрономическую сторону. Тем более, мы все уже с удовольствием поели и не голодны.

— Так о чём это я? — невозмутимо продолжил Щеф-кок, — Математические узоры, содержащие в себе отсылки на известные математические формулы, позволят продемонстрировать потенциальному контакту наши познания в этой сфере...

— Согласен, готовь. Только планируй не на кофейной гуще.

— Как-то двусмысленно прозвучало...

За ходом препирательств командира с пищевым принтером экипаж «Вейтуна» следил как заворожённый, видимо их бортовой принтер не был столь же искусен в спорах с вершиной эволюции — человеком.

— На этом пока и остановимся, — закруглил совещание Семён, — Инженеры — вам и механику заняться шлюпами, привести их в рабочее состояние, Шеф-кок — с тебя дизайнерские узоры, штурман — отвечаешь за выкладку на видном месте из подручного материала того, что там Шеф-кок насочиняет, экипажу «Вейтуна» — обжиться. У меня всё. Савелий?

Тот обратился к своим:

— Механик — помогаешь инженерам «Индигира» со шлюпами. Штурман — с коллегой выкладываете математически выверенные узоры. А спасатели организуют для экипажа места отдыха, благо пещера позволяет разместить и ещё пару экипажей. Вроде так.

На том и разошлись. А утром закипела работа.

Штурман «Вейтуна» Иннокентий оказался весёлым парнем, и перекидываясь шуточками мы быстро выложили замысловатые рисунки, что Шеф-кок печатал нам на блинах. К сожалению, работать с бумагой он был не приучен. Но имелась в этом и своя положительная сторона — после реализации рисунка в натуре, блин съедался...

часть 3

По гладкой зеркальной поверхности шла мелкая рябь, напоминавшая дрожание водной глади от звука мощного динамика. Завораживающее зрелище. И вот из этой ряби вначале появилась рука, затем плечо и через миг перед нами стоял мужчина... Невысокого роста, плотный как тот по жизни гиревик, в длинном плаще и старомодной шляпе тайного агента КГБ. По виду никак не старше сорока лет. Серые ничего не выражающие глаза из-под шляпы не мигая смотрели на меня. Хотя... Возможно, одновременно на нас троих.

— Уголовный розыск, прошу представиться. — Первым сбросил гипнотическое влияние серых глаз ЧП.

Видимо, он с утра уже принял на грудь своей браги, и теперь был неподвластен влиянию неведомых психических сил.

Теперь незнакомец смотрел только на него и, как мне показалось, с некоторым изумлением.

— Я что сказал!? Представьтесь! — Не унимался тем временем Петро, чувствуя за своими плечами всю мощь репрессивного аппарата государства Российского.

Мужчина слегка повёл плечом, и я почувствовал странную тяжесть, словно привычная тяжесть всей атмосферы Земли перестала быть привычной. А услышав резкий выдох от обоих оперов, понял, что и их коснулось это.

— Вот же... — сдавленно выдавил ЧП и рукой полез за пистолетом.

Но незнакомец опередил его, метнувшись навстречу, локтем засадил по грудине. И ЧП, охнув, тут же присел отдохнуть. Всё произошло настолько стремительно, что мы с Александром только то и смогли, что сопроводить сиё действо взглядами. Но, видимо, переключив внимание на Петра, незнакомец отвлёкся, и тяжесть, только что сковывавшая нас, исчезла.

— Стой, стрелять буду! — крикнул Александр, не в пример ЧП успевший достать ствол.

Правда, на этом всё и кончилось — незнакомец стоять не захотел, и пистолет опера полетел в одну сторону, а сам он в противоположную. Тут настала моя очередь показать, чего стоят эксперты по трупам на ковре единоборств, и интуитивно поняв, что в стойке противостоять настолько стремительно двигающемуся противнику практически невозможно, я кинулся тому в ноги и ловко перевёл противостояние в партер. Только вот этот битюг, падая, извернулся, и грохнулся на меня сверху, выколотив и те жалкие остатки воздуха, что ещё пребывали в лёгких. В глазах почернело, и пока я лёжа отходил от чувствительного удара, воспринимать текущую обстановку мог только в весьма смазанном виде, но которая, как и в любом пехотном рукопашном бою, развивалась очень стремительно. Пока Александр пытался вернуть табельное оружие, ЧП взял незнакомца со спины в борцовский захват, и некоторое время они топтались на месте, без значимого преимущества для одной из сторон. Пётр оказался весьма крепким орешком. Но и с его силищей надолго совладать с гиревиком не получилось — получив удар в пах, опер самостоятельно слился в партер. Но тут уже подоспел Александр и огрел врага рукоятью пистолета по голове в шляпе.

Когда пелена наконец спала с глаз, и мне удалось продышаться, пришло озарение:

— Зеркало! Надо разбить зеркало!

Правда исполнять задуманное было уже некому — оба опера снова лежали на полу. А незнакомец, хотя и получил чувствительный удар по голове, чувствовал себя прекрасно. Надеяться оставалось только на свои силы, и давние занятия айкидо с чёрным поясом были мне в помощь. Но куда с большим удовольствием имел бы сейчас самый завалящий стрелковый разряд и ствол под рукой. Да даже и без разряда, один ствол. И словно мои молитвы услышали бессмертные боги Олимпа, пятясь назад я наступил на тот самый ствол, владение которым только что возжелал. Пока оба потенциальных хозяина отдыхали, табельное оружие волей богов досталось мне, и не долго думая, я выстрелил в зеркало. Правда, это было последнее, что удалось запомнить — незнакомец добрался и до меня...

...

От госпитализации я отказался. Тем более, посланная шефом София лишь наложением своих прелестных рук запросто сняла и головную боль, и, наверное, само сотрясение мозга. Во всяком случае, мне за глаза хватило бы и одного взгляда её зелёных глазищ, чтобы воскреснуть даже из мёртвых.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила посланница шефа после процедуры исцеления.

— Прекрасно, как никогда, — ни единым словом не соврал я, и тут же спохватившись, попросил, — А ты бы не могла убрать и боль за грудиной?

— Где? — Забеспокоилась целительница. — Покажи рукой.

— Тут. — Я ткнул пальцем в своё беспокойное сердце.

— Хм-м... — с сомнением произнесла София, внимательно глядя мне в глаза, — Жжение за грудиной? Я что-то ничего не чувствую...

— Да-да, именно жжение, — легко согласился я и уточнил, — Сердце что-то заныло... Или душа? Такое впечатление, что твои прикосновения ещё с прошлого раза разожгли во мне костёр, который никак не затухнет...

— Да ладно, — засмеялась София, — Вставай, давай. Я давно уже не юная файер, чтобы пионерские костры разжигать в коллегах.

— Тебе виднее. — Пожал я плечами. — Но если в моём некрологе напишут: «Ещё один сгорел на работе», мы оба будем знать, кто в этом виновен...

— Если в твоём некрологе такое напишут, знать буду только я одна. — Улыбнулась София.

— А я? А как же я?

— «А ты, а как же ты» будешь в лучшем случае перемещаться на индивидуальное облачко в Рай...

— А в худшем? — Заинтересовался перспективой, и хотелось, чтобы весьма отдалённой, возможного развития событий.

— А в вероятнее всего на коллективную раскалённую сковородку, как и вся честная братия суд-э нашего Бюро...

И оценив вытянутость моего растерянного лица, схватила за руку и хихикая повела за собой... Нет, ни в Рай, а всего лишь в лично Люциусом направленную за мной его служебную машину.

...

— А-а, наш герой! — Люциус даже встал из-за стола, чтобы пожать мне руку. — Как самочувствие?

— Вашими молитвами...

— Но-но, не надо богохульствовать. — Шеф довольно ухмыльнулся. — Присаживайся. Рассказывай...

— А что рассказывать? — спросил я, с облегчением плюхнувшись на стул.

Хотя головную боль София и сняла, но слабость в ногах ощущалась до сих пор.

— Кто додумался в зеркало выстрелить? Да не простой пулей, а с неким ядом. Поделись-ка ноу-хау.

— Ядом? — Я почесал затылок. — Стрелял я... Из пистолета кого-то из оперов... А-а-а! Вот же... Это же ствол ЧП был! Он патроны в своей браге освящает.

— В браге? — Шеф не смог сдержать изумления.

— Ну, да. А брагу он на святой воде ставит. Его один поп научил. Что-то там про небесное воинство...

— Небесное воинство, говоришь? — Люциус задумался. Затем что-то коротко чиркнул в своей записной книжечке.

— А что Чекалин и Александр? — в свою очередь спросил я, — Они как?

— Отделались лёгким испугом и незначительными травмами. Удачно ты в зеркало попал. Иначе...

Что «иначе», шеф договаривать не стал, видимо посчитав, что и так всё понятно.

— А что с Наблюдателем? — воспользовавшись хорошим настроением шефа, поинтересовался я, — Достали мы его?

— Достать-то достали, — хмыкнул тот, — только не в том смысле, который вкладываешь в это слово ты. Отбыл...

— Куда отбыл?

— В места, о которых тебе пока лучше и не знать.

— Ушёл, значит... — повторил вполголоса я, — Вот же...

— И зря ты расстраиваешься, — приободрил меня шеф,— Это наилучший исход.

— А кто он?

— Наблюдатель-то? Представитель высших сил.

— Что? — Я кивнул на потолок. — Тех?

— Ну, не совсем тех, бери чуток по ниже.

— А-а-а... — Я посмотрел себе под ноги. — Этих...

— Ну, что ты. — Довольно засмеялся Люциус. — Совсем даже ни этих. Есть много, друг Горацио, такого...

часть 2

— Итак, морячок, желаешь задать тему сегодняшнего диспута? — спросил СамСамыч после первого стакана пива.

Жозев с Разеным, по традиции в конце рабочего дня заглянувшие на попить пивка и поговорить об умных вещах, насмешливо посмотрели на меня. Я же задумался, прикидывая, каким таким каверзным вопросом можно загнать этих деятелей в тупик...

— Что есть счастие человеческое... И как его достигнуть отдельно взятому индивиду...

Жозев, который в этот момент отпивал из стакана, поперхнулся и закашлялся. Разен же, было замахнувшийся на левую пятку для очередного удара диагностическим молоточком, замер.

— Ну, ты даёшь! — искренне удивился моему вопросу СамСамыч и задумчиво повторил, — Как его достичь?

Всё-таки стукнувший по пятке Разен и прокашлявшийся Жозев обратили на него вопросительные взоры, уступая право отвечать местному аксакалу, бывшему по праву самым умным из присутствующих.

— Хочу тебя разочаровать. Счастие для простого человека недостижимо.

— Это почему это? Я, например, видел полностью счастливых людей, — смело возразил я.

— И где?

— В дурке на Кузнецова, где мы проходили практику после третьего курса.

— А-а-а, ни удивительно. Хороший пример, но растолкую я его позже. Тебе развёрнуто дать ответ или тезисно?

— Хотелось бы развёрнуто.

— Тогда так... Помнишь наш давний диспут о множественных личностях?

— Ага.

— Так вот... В психике каждого ищущего простого человеческого счастья индивида присутствуют ранее постулируемые мною множественные личности. И дело в том, что у каждой этой отдельно взятой личности имеется своё представление о, как ты выразился, счастии человеческом, и потому, утрированно конечно, индивид, испытывая счастие одной из множественных личностей от поедания свиного хрящика, в тоже самое время испытывает неудовлетворение другой своей множественной личностью, что нету у него в сей момент спелого арбуза. И это противоречие между имеющимся хрящиком и отсутствующим арбузом в индивиде неустранимо.

— Хм-м, — я попытался возразить, — Как бы и концепция множественных личностей не имеет научной базы, и уважаемый Андрей Адольфович с вами тогда не был полностью согласен. Да и в себе я как-то не наблюдаю этих самых множественных...

— Нет научной базы, говоришь? А интеллект тебе зачем? Поскольку в собственном глазу, как известно, сложно заметить бревно, то возьмём пример с прочих. Ты замечал, что порой хорошо знакомый тебе человек ведёт себя как-то странно? И тогда так и подмывает воскликнуть — Никогда бы на него не подумал!

Я же про себя подумал и кивнул:

— Бывало.

— Так это потому, что в моменты там действовали совершенно разные личности. Как известно, для лучшей выживаемости желательно в различных ситуациях действовать различно. Например, при непосредственной опасности подавить естественно присутствующее чувство страха и выкрутить на максимум обычно спящую агрессию. А чтобы каждый раз не заморачиваться с данным процессом, всего-то и надо, что создать некий шаблон — без чувства страха, зато с дикой агрессией. И сохранить данный шаблон в виде одной из множественных личностей. Тогда при наступлении нужного момента ничего не надо изобретать — доставай из рукава эту самую личность. Но бывают, конечно, и сбои, вызываемые стрессом, алкоголем либо прочими семейными неурядицами. И тогда заготовленный для иного шаблон оказывается не в своей тарелке. Доступно излагаю, морячок?

Я кивнул.

— Продолжаем разговор. Рассмотрим твой пример полностью счастливого человека в дурдоме. Он потому и помещён в дурдом, что в силу жизненных обстоятельств либо из-за неудачно сложившегося расклада генома утерял все свои множественные личности и остался один на один с одной единственной. И потому, когда эта единственно оставшаяся из когда-то множественных личностей замирает от счастья, получая, например, в задницу порцию магнезии или принимая бодрящий душ Шарко, индивиду ничего не остаётся, как тоже замирать от простого счастия человеческого. Испытывать неудовлетворённость у индивида в сей момент просто некому. Тебе, к счастью, это недоступно. Во всяком случае, пока.

Участники диспута чокнулись и выпили за здравие.

— Кто желает возразить? Выдвинуть контраргументы? — обратился к присутствующим СамСамыч.

— Унылую картину рисуете, Самаэль Самаэльевич. Безрадостную какую-то. — Вступил в дискуссию Жозев. — Я, конечно, и ранее не любил свинину, а теперь, после вашего доклада, и смотреть на все эти хрящики не смогу. А арбуза, как вы выразились, нет!

— Арбуз есть, только его ещё надо поискать. Ведь у большинства прямоходящих и в голову кушающих, множественные личности, что те же лебедь, рак и щука, тянущие ментальное одеяло каждый под себя. А в крайних случаях рвущие свою упряжь в телеге единой личности вхлам и разбегающиеся затем по долам да весям. Тогда-то индивида препровождают на Кузнецова, где он и обретает своё маленькое человеческое счастие в виде ежедневной порции магнезии в жопу и душа Шарко на разгорячённую лысину.

— И что делать? Как быть? И есть ли божественный свет в конце мрачного жизненного тоннеля? — Вслух задался я вечными вопросами бытия.

— Свет-то, он, конечно, есть... Только не в конце тоннеля, а непосредственно на всём его протяжении. Но не всем доступно его зрить. — И все участники диспута дружно посмотрели на меня.

— А я что? Я ничего, — неожиданно для самого себя начал оправдываться я, — Я просто спросил...

— Работать надо над собой, молодой человек, неустанно, вседневно и всенощно работать, — назидательно посоветовал Разен.

— А я работаю. — На секунду оторвался от ваяемой в данный момент экспертизы. — Вот сегодня двух субъектов вскрыл, а сейчас оформляю.

— Объекта. — поправил СамСамыч, — Два объекта. Субъектами они были, к сожалению, уже в прошлой жизни. А Майкл Романович иную работу имел в виду.

— Иную... Это какую? — Уточнил я.

— Внутреннюю. По гармонизации множественных личностей. Вот когда они у тебя смогут объединиться... Не потеряться, как у полностью счастливых человеков в дурдоме, а слиться в одно целое... Ты обретёшь тогда счастье своё. Только уже не человеческое...

Жозев с Разеном кивнули, подтверждая правду слов моего наставника.

...

На следующий день на пороге кабинета возник ЧП.

— Здорово! Пробегал мимо, думаю, дай загляну.

— Заходи, рассказывай, что там нового по преступлению в Плановке? — Обрадовался неожиданному визиту Чекалина я.

— Работаем, — плюхнувшись на дежурный диванчик, довольно изрёк ЧП. — Все свои источники ориентировал. Жду информацию. Занятная личность, этот наш «джедай».

— А почему джедай?

— Так ловко покрошить местную братву. Мне тут рассказали, что до того конфликт с ним возник на ровном месте. Знаешь продуктовый в конце Северо-востока?

— На конечной?

— Ну да. Так за два дня до того, наш клиент там затеял ссору с местной братвой. И как мне поведали, инициатором конфликта был именно он. И голыми руками положил пятерых, только лишь один смог добраться до больнички...

Мне стало нехорошо. Это было уже не дежа вю, которое и так всегда очень серьёзно, а что-то более конкретное. Словно Вселенная на миг приоткрыла непроницаемую завесу над своей истинной природой.

— И те дурни решили поквитаться да наказать обидчика. Наказали... — Продолжал тем временем ЧП. — Сколько там трупов?

— Одиннадцать... — машинально ответил я и поправился, — Фрагменты одиннадцати тел.

— Каков перевес, а? — довольно прокомментировал ЧП.

— И что, есть намётки, как его повязать?

— Ни сегодня-завтра мне должны нашептать, и тогда натравлю на него ОБГРП. Там ребята серьёзные, не чета братве. Повяжут в лучшем виде.

ЧП деловито соскочил с дивана:

— Ладно, я побежал.

— Удачи. — Напутствовал его я. — Расскажешь потом, как получилось...

А встретились мы ни сегодня, ни завтра и даже ни послезавтра.

...

Когда милицейский УАЗик высадил меня на адресе, там уже дежурным опером присутствовал ЧП, а рядом стоял Александр, являя собой само Главное Управление. Я подошёл к ним. А вызов по воле кармических сил привёл всё в тот же Плановый посёлок. Частный дом, ныне ставший местом преступления, был древний, как и сам Плановый посёлок, притом что прошедшие лета его здорово так перекосили, а хозяева не утруждали себя даже косметическим ремонтом.

— Привет! — поздоровался я с операми.

— А-а-а, Олег, здорово! — Обрадовался Александр. — Ты сегодня представляешь неподвластные простому человеческому разумению силы?

— Ну-у, какие-то силы представляю. Сам, правда, не знаю какие. — Усмехнулся на шутку я. — Чего тут?

— Да вон он лежит, болезный. — ЧП кивнул на лежавший посреди заросшего травой двора труп.

— Пьянка? — уточнил я.

— Пока не понятно, — ответил ЧП, — Там следы волочения со следами крови, ведущие в дом. Но дверь закрыта на замок. Ждём прокурорского и будем ломать.

— Что, без санкции суда пойдём? — уточнил я.

— В крайних, не терпящих отлагательства случаях Закон позволяет. А пока глянь, что там с трупом.

Я быстро осмотрел лежащего.

— Что могу сказать при поверхностном осмотре. Смерть наступила часа четыре-пять назад от множественных колото-резаных ран. Одна точно смертельная в области сердца. Весьма похоже на пьяные застольные разборки. Надо, конечно, глянуть на место нанесения ранений.

Пока ожидали прокурорского, ЧП рассказал про свои поиски «джедая». Как оказалось, проявив недюжинную смекалку, Чекалин два раза устанавливал его место обитания, натравливал туда ОБГРП, и каждый раз там ничего не находили. Точнее, находили, но не «джедая», а огромное чёрное зеркало в рост человека посреди пустых комнат.

— А инфа-то у меня была стопроцентная, — горячился опер, — И куда этот чёрт мог подеваться из взятого в кольцо дома, ума не приложу!

В это время из подъехавшей легковой автомашины выбрался знакомый прокурорский следователь Илья, фамилию которого я если и знал, то давно забыл.

— А-а-а, вижу бригада в полном составе! Здорово, парни, — легко поздоровался тот. — Что имеем в условии нонешной задачи?

— Труп неизвестного мужчины примерно сорока лет, — начал докладывать ЧП, — Смерть наступила, со слов эксперта, часа четыре-пять назад в результате смертельной колотой раны в область сердца. По информации зонального опера не местный. Дом принадлежит Стефанову Игорю Андреевичу, не работающему, ведущему асоциальный образ жизни. Следы от волочения трупа ведут в дом. Дверь закрыта на замок. На стук никто не отвечает. Есть ли кто дома живой, не понятно...

— Ясно, — быстро сориентировался Илья, — Мне двух понятых и ломайте.

— Понятые вон стоят, — кивнул опытный в таких делах ЧП, — подготовили заранее.

— Молодцы. Чего тогда ждём? Вперёд.

Дверь оказалась ещё той преградой — чисто на подуть. Первый же существенный толчок плечом сорвал её с петель. И мы осторожно шагнули в образовавшийся тёмный провал домика местного Ниф-Нифа....

Обстановочка внутри ничем существенным не отличалась от наружной запущенности — повсюду идентичные мусор и грязь. Разве что ещё и обветшалая от древности мебель с оторванными дверцами, надломанными ножками и порванной обивкой. И среди всего этого уныния посреди большой комнаты возвышалось в рост человека огромное чёрное зеркало.

— Вот же... — ЧП запнулся.

Что-то странное происходило вокруг. До того хорошо слышимый голос Ильи, осматривавшего соседнюю комнату, таинственно заглох, а дверной проём, через который мы втроём вошли в комнату с зеркалом, затянула чернильная мгла.

— Э-э, двери... — Попытался обратить внимание оперов на бывшую входную дверь я.

Но те смотрели на зеркало...