WZZ67

часть 3

Обширный луг, назначенный местом сбора армии конунга, насколько хватало взгляда, заполняли шатры, палатки, люди, кони и костры. И всё это находилось в непрерывном движении — шатры с палатками раздувались и опадали на ветру; повсюду на высоко поднятых древках копий развевались баннеры, штандарты, вымпелы; меж шатров и палаток беспрерывно сновали люди и кони, меся повсеместную грязь. И многочисленные костры затягивали всё вокруг едким сизым дымом, словно старуха Смерть уже раскинула над собравшимися в очередной раз повоевать свой призрачный саван. Романтика войны как она есть — грязь, вонь и неизменный погребальный саван, уже распростёртый над каждым здесь присутствующим. Кому-то удастся ныне избежать быть в него завёрнутым, а кого-то навсегда накроет сиё скорбное покрывало.

Славный рыцарь Ульрих кивнул на раскинувшийся перед ними лагерь:

— Найдите свободное место и поставьте мой шатёр, а я доложу баннерету о прибытии.

Высмотрел знакомые цвета флага-баннера пред большим шатром и направил коня к нему. По мере движения по лагерю приветствовал несколько знакомых рыцарей, уже расположившихся здесь. Славному рыцарю Ульриху с юных лет были хорошо знакомы порядки, царившие в таких вот военных лагерях — и толкотня юных пажей, хвастающихся друг перед другом достоинствами рыцарей; и суета бестолковых слуг, с мордобоем добывающих для своих отрядов воду и дрова: и злобно лягающиеся лошади, стоило только неосторожно к ним приблизиться.

— Славный рыцарь Ульрих фон Ротен-об-дер-Таубер, доложить о прибытии рыцарского копья в лагерь! — спрыгнув с коня, обратился к двум суровым стражникам с секирами на изготовку пред шатром баннерета.

Те же заворожённо уставились на болтавшуюся на поясе головёшку.

— Головёшка на удачу, — прокомментировал наличие столь странного украшения славный рыцарь Ульрих, немного удивлённый реакцией стражников. Словно те отрубленных голов никогда ранее не видели. Пускай не таких миниатюрных, но всё же.

— Ульрих, заходи! — послышалось из шатра. Видимо, баннерет сам услышал о прибытии славного рыцаря Ульриха.

Стражники с трудом отвели взгляды от головёшки и распахнули полог. И славный рыцарь Ульрих шагнул внутрь.

— Барон Уильям. — Он чуть склонил голову в знак признания былых заслуг барона.

— Заходи, — приветственно взмахнул рукой внушительного телосложения хозяин шатра, — Вино будешь?

— Вино? — славный рыцарь Ульрих недолго раздумывал, — Вино буду.

Барон, в одиночестве сидевший за столом, плеснул из кувшина в кубок густой тёмно-пурпурной жидкости.

— Присаживайся, выпьем за удачу. Она нам вскорости совсем не помешает! — судя по голосу, барон непрерывно призывал удачу уже с самого утра.

Вино оказалось очень даже неплохое, конечно, делая скидку на походные условия.

— Что думаешь о предстоящем штурме? — без обиняков задал вопрос барон.

— Немногие его переживут, — по рыцарски прямо ответил славный рыцарь Ульрих.

— И я такого же мнения, — соглашаясь, буркнул барон, — С нашим-то конунгом. И какой бес его укусил за задницу? Чтоб он провалился!

Снаружи послышался шум, стражники что-то прокричали. В тот же миг откинулся полог шатра, и пред рыцарями предстал конунг Писум Второй собственной персоной.

— Кто провалился? — Видимо, он услышал заключительную часть пассажа барона.

Пользуясь по походному упрощёнными требованиями к соблюдению этикета, славный рыцарь Ульрих и баннерет барон Уильям лишь поднялись из-за стола и преклонили головы пред титулованным гостем.

— Что пьём? — с интересом покрутив длинным носом, спросил тот.

Прошёл к столу, взял кувшин и хлебнул прямо из него.

— Недурственно. — Уселся за стол и обратился к барону, — Откуда винишко? Присаживайтесь.

— Делают на моих испанских виноградниках, — ответил барон Уильям.

— Пришлите мне пару бочек. Так о чём шла беседа? — поинтересовался конунг. Кивнул на пустой кубок перед собой, — Наливай.

Барон, искоса глянув на славного рыцаря Ульриха, ответил:

— Обсуждали с только что прибывшим рыцарем Ульрихом варианты взятия штурмом крепости Ина... Ине... Били... Бели...

Барон замолк, не в силах произнести название крепости.

— Тоже испытываете трудности с произношением? — усмехнулся конунг, — Ну кто же такие названия крепостям даёт? А? Только изверги какие-то. Язык три раза сломаешь пока произнесёшь. Как только возьмём, сразу же переименую. Например... В Конунг-Вильгельм-бург.

Выпили за будущее название крепости, пока носящей труднопроизносимое название Инацессибилис.

— Как настроение в войсках? — задал барону самый насущный вопрос конунг.

— Боевое. Все рвутся в бой, как один, — бодро отрапортовал барон, — Ждут не дождутся приказа на начало штурма!

Ему было не привыкать выдавать желаемое вышестоящими командирами за действительное, особливо когда эти вышестоящие — сам конунг. Как-никак, должность обязывала и самому шевелиться, и шевелить языком, у которого, как известно, костей нет.

— Боевое, говоришь? Это хорошо! Ладно, засиделся я тут что-то. Поеду других баннеретов навещу. Пьют же, поди, все, собаки.

И конунг вышел из шатра.

Рыцари посмотрели друг на друга.

— Сколько с собой привёл бойцов? — спросил барон Уильям.

— Из бойцов, только я сам. Остальные — три лучника из охотников, в боях не участвовали, паж тринадцати лет, кутильер бывший кузнец, но при доспехах.

— Да-а уж. Боевая единица в единственном числе. И здесь половина таких. Ладно. Бог даст, живы будем. Выдвигаемся завтра, как рассветёт.

И славный рыцарь Ульрих покинул шатёр баннерета.

— Это что такое?

— Ваш шатёр.

— Мой шатёр? — Славный рыцарь Ульрих ещё раз протёр глаза. Чем чёрт не шутит. Оказалось — не шутит.

«Шатёр» представлял из себя небольшой кусок грубой материи, натянутый меж двух воткнутых в землю копий. Но до того небольшой, что приходилось выбирать, какой стороной тела от пояса туда забираться — или лежать верхней частью под навесом, или нижней. Во всяком случае, половина тела всегда оставалась снаружи, как ни усердствуй с размещением.

— Еще раз посмотрите в обозе. Возможно, это походная собачья конура, а мой шатёр где-то там лежит.

Славный рыцарь Ульрих глянул на с трудом сдерживающих приступы смеха соратников по рыцарскому копью. И те начали усиленно кто чистить оружие, кто копаться в вещах, лишь бы не встречаться взглядами с наливающимся яростью господином.

— Всё перевернули. И это... Эта... — Юный паж поперхнулся и растерянно развёл руками, — Этот... Шатёр лежал в вашей телеге вместе с доспехами и вооружением. Больше в обозе ничего похожего на шатёр нет.

Конечно, славный рыцарь Ульрих подозревал управляющего в излишней экономии, особливо поминая его рукава от лапсердака, точнее их полное отсутствие. Но чтобы так экономить на своём господине? Окажись этот проходимец сейчас в пределах досягаемости меча славного рыцаря Ульриха, не сносить бы ему своей головы. Но виновника этого позора под рукой как раз и не было. А рубить сейчас головы присутствующим, что, безусловно, ослабит его и так не Бог весть какое мощное рыцарское копьё, было не совсем благоразумно.

— Снимайте это недоразумение, — решив отложить вспышку рыцарского гнева до лучших времён, он кивнул на «шатёр», — Будет подстилка у костра. Есть что перекусить перед сном?

— Да. Свежая зайчатина, — торопливо ответил паж, радуясь, что голова пока остаётся на плечах.

По утру армия конунга тронулась в долгий путь к крепости Инацессибилис, будущей Конунг-Вильгельм-бург. И рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось с прочими отрядами под баннером барона Уильяма.

часть 2

— Та-ак... — Славный рыцарь Ульрих скептически осмотрел своё воинство, выставленное исполнительным, но прижимистым управляющим. — Это кто?

— Рыцарское копьё. Как просили, господин, — заискивающе ответил тот.

— Я именно так просил?! — не смог сдержать искреннего изумления славный рыцарь Ульрих.

— Ну-у... — неопределённо протянул управляющий. — При существующей практике обложения церковной десятиной частных подворий...

Заметив, как недобро нахмурились брови господина, испуганно примолк, так до конца и не озвучив претензий к засилью церковной бюрократии и прочих терний для его частной инициативы.

Славный рыцарь Ульрих с нескрываемым скепсисом ещё раз оглядел своё нынешнее рыцарское копьё. Боевой отряд состоял из совсем молоденького пажа, не старше тринадцати лет, совсем потерявшегося в великоватых ему доспехах и шлеме, при том таких древних, что становилось понятно их тайное заимствование у деда, которые тому достались, видимо, от прадеда; возрастного кутильера при отличных доспехах, но с опухшим лицом неисправимого пропойцы, и то, как он, покачиваясь, восседал в седле, славный рыцарь Ульрих догадался, что с поисками сображника проблем в долгом походе не возникнет, но за запасами алкоголя теперь требуется постоянный пригляд; три лучника в лучшем случае были отобраны из охотников, в худшем из обычных крестьян, более привычных к отвальному плугу, чем к боевому луку. А обоз, состоявший из буквально разваливающихся на месте четырёх телег, старых кляч и столь же возрастных возниц, скорее готовился к походу на тот свет, чем под стены крепости. Да и содержимое полупустых телег вряд ли могло удовлетворить законное любопытство собирающегося в длительный поход.

— Я так подозреваю, что ты наметился на скорую замену господина? — с подозрением в голосе поинтересовался славный рыцарь Ульрих.

— К чему, господин, такое решили? — в недоумении развёл руками управляющий.

— Ну, как же. Рыцаря делает свита. А эта свита в бою может только в гроб загнать... Ну, или поспособствовать сделать это врагам.

— Хе-хе... — подобострастно захихикал управляющий, прикрывая щербатый рот ладошкой.

— И я не шучу. — Металл в голосе как ножом обрезал неуместное хихиканье.

Славный рыцарь Ульрих с сомнением оценил выправку «лучников»:

— Охотники?

— Пахари, господин, — дружно ответили те. — Прямо с поля сняли.

Управляющий в безрукавном лапсердаке потупил хитрый взор. Но славный рыцарь Ульрих в его искреннее раскаяние не очень-то и поверил.

— Значит так. Пахарей вернуть пахать, лучников набрать из опытных охотников. Возниц, телеги и содержимое заменить. На всё про всё срок до утра. Не исполнишь, в поход отправишься в качестве тягловой лошади. Доступно излагаю?

— Вэй из мир! — горько воскликнул управляющий.

— Чего?!

— Господин не изволит беспокоиться, — тут же переменил тот тон, — Йие бэсэдэр!

— Смотри у меня!

По утру обновлённый за ночь отряд выступил в поход. Возглавлял отряд славный рыцарь Ульрих в сером походном камзоле; следом гордый паж в таком же камзоле и берете с лихим плюмажем, в руках у него развивался рыцарский родовой вымпел на длинном копье; за пажем следовал с утра уже изрядно навеселе и потому для усидчивости притянутый к седлу верёвкой кутильер в полных доспехах; за пьяницей кутильером недовольные неурочным призывом на службу три охотника при луках и в кольчугах; замыкали четыре полные подводы уже не такие старые, как вчерашние, но и не сверкающие такой уж новизной, управляемые тремя возницами старше средних лет и одним постоянно засыпавшим на ходу глубоким стариком из прошлого призыва, видимо, найти ему замену управляющий банально не успел.

Ночной дождик основательно размыл дорогу. И строптивые лошади постоянно противились шлёпать напрямую по лужам, а телеги периодически застревали колёсами в грязи. Приходилось всему отряду останавливаться и ожидать, пока возницы с лучниками, ругаясь на чём свет, помогали лошадям вытягивать очередную застрявшую телегу. Так, ни шатко, ни валко, рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось к ожидающей его под стенами Инацессибилис славе.

Головёшка, всё это время лежавшая, помалкивая, в походной сумке, неожиданно там задёргалась.

— Чего тебе? — Славный рыцарь Ульрих откинул с сумки клапан.

— Мы сейчас где?

— Едем по лесной дороге. До места сбора еще день ходу.

— Дуб впереди есть?

— Есть, и не один.

— Если требуются предсказания, я должен видеть, что творится окрест.

Славный рыцарь Ульрих подумал немного, достал головёшку и, скрутив её жиденькие волосёнки в одну косу, подвесил за неё себе на пояс.

— Удовлетворена?

— Не очень, — сдавленно проскрипела та.

— Конечно, на райские кущи не очень похоже, — согласился с неудобствами похода славный рыцарь Ульрих.

Головёшка ещё что-то побурчала себе под нос и затем выдала первое предсказание:

— Впереди засада. Пять разбойников, вооруженных ножами. Два сидят на дереве и спрыгнут, как только поравняетесь с ними. Трое ожидают за валуном на обочине.

— Хм-м...

Россказни шалавы Ии начинали обретать видимость правдивой истории.

— Отряд, стоп! Лучники — натянуть тетивы, быть готовыми к нападению. Кутильер едет первым. Остальные слегка отстанут.

Паж хлопнул по крупу пегой кобылы с привязанным к седлу кутильером, и та спокойно возглавила отряд. Блаженно спящий в пьяном угаре кутильер продолжил спать. И стоило только поравнялась с раскидистым дубом, как из кроны прямо на него свалилось два разбойника. Правда, выбить из седла надёжно привязанного кутильера не получилось, и оба нападавших растянулись в грязи. А когда из-за ближайшего валуна выскочили трое прятавшихся там злодея, то сей же миг получили по стреле на каждую шею.

Охотники не подкачали — с удовлетворением отметил славный рыцарь Ульрих. Он пришпорил коня и на полном скаку единым движением отсёк головы пытавшимся подняться из грязи разбойникам с дуба. Так славно закончилось боевое крещение рыцарского копья.

— Что это было? — Короткая стычка было разбудила кутильера, но он тут же заснул снова.

Далее славный рыцарь Ульрих двигался с головёшкой на поясе, правда, вызывая тем самым косые взгляды своего рыцарского копья. Один кутильер никаких косых взглядов не бросал, спокойно похрапывая в седле.

На привал располагались затемно. Когда попытались стащить с кобылы кутильера, тот наконец проснулся.

— Где это я?

— В походе, — по свойски отвечали охотники, с трудом снимая облачённого в доспехи кутильера.

— В каком таком походе? — искренне удивился тот.

— Ты что, не в курсе, что собрался на штурм крепости по приказу конунга?

— Я? На штурм?! — кутильер ошарашено закрутил головой, пытаясь понять — шутка ли это или он прямиком угодил в ад.

— Ты что, ничего не помнишь? — с неожиданно возникшим подозрением поинтересовался славный рыцарь Ульрих.

— Как не помню... Помню... Пили с Мойшей. Он попросил примерить рыцарские доспехи, типа не видел никогда раньше никого в доспехах. Я примерил. Ему понравилось, попросил не снимать... Дальше ничего не помню. Вроде куда-то ездили вечерком, потом вернулись, снова пили...

— А откуда у тебя рыцарские доспехи? — потихоньку прозревая хитрости управляющего, спросил славный рыцарь Ульрих.

— Так, кузнец я. Сдали в ремонт. Обновить, почистить... — Кузнец задумался, — А-а-а! Точно! Сказали, к походу надо подготовить!

Ещё раз окинул растерянным взглядом окружающих, развёл ручищами:

— Подготовил...

Охотники радостно заржали, довольные, что ни одни оказались против своей воли в непонятном походе непонятно куда.

Славный же рыцарь Ульрих почесал затылок — но не возвращаться же, в самом деле! Да и кузнец со своими габаритами вполне мог пригодиться в сече. Опять же, бесплатный ремонт железа под боком...

— На колени!

И славный рыцарь Ульрих прикоснулся остриём своего меча к плечу бывшего кузнеца:

— Зачисляю в своё рыцарское копьё! Отныне ты мой кутильер!

— Кормить будут? — шёпотом спросил тот.

— Будут. Но не всегда, — успокоил своего первого оруженосца славный рыцарь Ульрих.

часть 1

Как это ни странно, но шалава Ия не обманула — головёшка и вправду оказалась очень маленькая, угольного цвета, вся такая сморщенная, наподобие гнилого изюма, в общем, до невозможности отвратительная, как и сам изюм. Славный рыцарь Ульрих без всякого сожаления выкинул бы такой "подарочек", и только россказни шалавы Ии о неординарных способностях головёшки предсказывать будущее останавливали от такого порыва. Потратив изрядное время на разглядывание "артефакт", он так и не понял — голова ли это какого-нибудь недочеловека-карлика, коих он однажды видел во дворце у конунга, или богомерзкая старуха оторвала её у своей колдовской куклы.

— Чего уставился? — неожиданно просипела голова.

— ? — славный рыцарь Ульрих даже немного растерялся, что славным рыцарям совсем и несвойственно.

— Что, язык проглотил? — съязвила головёшка.

— Но-но! — возмутился славный рыцарь Ульрих столь хамским поведением от безродной, да к тому же и бестельной головы, — За своим следи, а то быстро укорочу!

— Хе-хе, и как же я тогда, по твоему, тебе будущее буду предсказывать?

Славный рыцарь Ульрих почесал затылок и про себя решил, что в словах головёшки некое зерно истины содержится. Да и как, позвольте вас спросить, возможно отрубить голову голове без тела?! Видимо, некоторое время придётся мириться с таким откровенным хамством, во всяком случае, хотя бы до окончания осады крепости, а там видно будет.

Придя к такому выводу, славный рыцарь Ульрих озаботился непростой организацией сборов в поход. Требовалось по-быстрому сформировать рыцарское копьё, в которое набрать людей, вооружить их, решить с провиантом и фуражом. Дело осложнялось полной неопределённостью с продолжительностью похода — удастся конунгу с ходу взять крепость или придётся прозябать в осаде, пока защитники твердыни не передохнут с голодухи, оставалось загадкой. Хотя опыт непосредственного общения с конунгом подсказывал, что наиболее вероятен второй вариант развития событий у стен крепости.

А владения славного рыцаря Ульриха, доставшиеся по праву наследования от папеньки, известном славном рыцаре, прославившим родовой герб рыцарскими подвигами и запятнавшим его же не совсем праведными делишками, не сказать, что изначально были превеликие, так ещё и прощелыга управляющий вёл дела спустя рукава, коих у его лапсердака никогда и не было из-за скаредной экономии на материале.

— Чего господин желает? — подозрительно щурясь, спросил явившийся на зов управляющий в лапсердаке-безрукавке.

— Желаю выставить в поход рыцарское копьё из двух конных — пажа и кутильера, двух... нет, лучше трёх пеших лучников и ещё пары легковооружённых слуг. И к этому прибавь четыре подводы с лошадьми и возницами, полные провианта и фуража.

— Ой-вей, господин, — поражённо воскликнул управляющий, — Где же это всё взять-то? Ведь неурожай, падение производства, удушающая всякую частную инициативу церковная десятина...

— Не причитай. Голова же на плечах есть? — прервал славный рыцарь Ульрих уже ставшие привычными стенания на препоны частному бизнесу .

Управляющий испуганно схватился за голову, проверяя её пока ещё наличие на должном месте.

— Вот... — продолжил нравоучать славный рыцарь Ульрих, — Чтобы и дальше было что потрогать, перечисленное должно быть готово к выходу уже через два дня.

И управляющий, утирая крупные слёзы отсутствующими рукавами лапсердака, в горе удалился исполнять указания господина.

Удачно покончив с организацией сборов, славный рыцарь Ульрих озаботился ожидающими его смертельными испытаниями.

— Головёшка! Или как там тебя?

— Головёшка, пойдёт, — в ответ просипела головёшка.

— Какие у меня ближайшие риски?

— Все перечислить?

— А что, их много? — не на шутку напрягся славный рыцарь Ульрих. Ведь никто не желает, чтобы жизнь, данная нам Богом в единственном числе, состояла только из смертельных испытаний. Хочется и крепко выпить, и весело покутить с такими же славными рыцарями, коих, к слову, не так и много приходится на тысячи аров земли, да и с пользой время провести в обществе шалав тоже не возбраняется столь славным рыцарям. А тут неожиданно — ВСЕ перечислять?! На праздник жизни совсем не похоже.

— Достаточное количество, чтобы голову потерять, найти и снова потерять... — продолжила нагнетать ужасов проклятая головёшка, сама её уже однажды потерявшаяся.

Славный рыцарь Ульрих задумался. Вот ежели, к примеру, конунг задумал прескверное — отравить или как-то ещё извести славного рыцаря Ульриха, то об этом желательно знать заранее, чтобы подготовиться к бегству. Но если речь, к слову, о стреле, что должна прилететь прямиком в сердце во время страшной сечи, то тут совсем иное дело, и слишком заблаговременно выданное предсказание банально забудется в суматохе боя.

— Значит так — выдаёшь в строгой очерёдности за достаточное время, чтобы подготовиться и избежать. И можешь прямо с этого мгновения начинать вещать, — наконец, всё обдумав, нарисовал примерную схему выдачи предсказаний.

— Пищевые отравления учитывать? — уточнила головёшка.

— Смертельные?

— Не без этого.

— Меня интересуют ВСЕ, — славный рыцарь Ульрих специально выделили интонационно слово "Все" для недалёкого, как оказалось, предсказателя, — случаи, угрожающие мне смертью.

— А угрожающие поносом? — никак не унималась бестолковая головёшка.

— Каким-таким поносом? — не понял славный рыцарь Ульрих.

— Имеющиеся риски поноса озвучивать?

— Смертельного?

— Нет.

— Ты меня совсем заморить собираешься? Чем в местной-то антисанитарии я должен буду, по твоему, питаться? Повторяю — только угроза смерти!

И для пущей важности слов славный рыцарь Ульрих отвесил головёшке затрещину. Да не рассчитал слегка, и та отлетела в самый угол комнаты.

— Э-э... Чего кидаешься? — ожидаемо возмутилась головёшка из тёмного угла.

— Профилактика, — сурово пригрозил кулаком на будущее славный рыцарь Ульрих. — Чтоб знала своё место.

— Долго ещё идти? — спросил славный рыцарь Ульрих, с трудом продираясь сквозь очередные заросли шиповника.

Кривой и косой горбун, несмотря на свой убогий вид, оказался на редкость шустрым проводником и безостановочно пёр по дикому лесу буквально напролом.

— Господин, совсем немного осталось, — проскрипел он в ответ.

Но совсем недавно горбун отвечал точно также, но это «немного» всё никак не заканчивалось. А лес, по которому славный рыцарь Ульрих держал путь, что и путём-то называть язык не поворачивался, и вправду был диким — кругом поваленные и очень скользкие стволы деревьев, сплошные заросли кустов мерзкой ведьминой ягоды и колючего шиповника, а стоило только остановиться, чтобы справить мелкую нужду, как зелёный вьюнок начинал опутывать сапоги. В который уже раз пришлось сожалеть, что не обрядился во что-то более простецкое — душа безостановочно страдала, когда дорогой камзол цеплялся за шипы и острые сухие ветки. Любому рыцарю, даже не такому славному, как Ульрих, гораздо привычнее мчаться по полю брани на верном коне, чем пробираться пешком по лесу, словно безродному лазутчику.

Но конунг Писум Второй накануне объявил военный поход на крепость Инацессибилис, и это требовало принятия самых неотложных мер. Та крепость, что умственно недалёкий конунг намеревался взять штурмом, славилась мощными укреплениями, обученным многочисленным гарнизоном и меткими лучниками. Не говоря уже об онаграх с каменными снарядами и кипящей смоле сверху. Сложить голову под крепостными стенами во славу конунга представлялось куда более вероятным, чем сохранить ту самую голову на плечах в неприкосновенности.

И ко всему цыганская гадалка, к которой по давней традиции заглянул славный рыцарь Ульрих, глядя в разложенные веером замусоленные карты, прокаркала о скором расставании со своей головой. Пришлось исполнить столь необычную просьбу и отсечь мерзкой ведьме ту самую голову, расставание с которой она предсказала. Но на душе покойней не стало — мутный осадочек остался. И даже голова старой цыганки, лежавшая теперь в походной сумке, нисколько не радовала. Успокаивать мятущуюся душу пришлось обильными возлияниями в обществе местных шалав, дом с которыми очень даже удачно повстречался на пути.

— А что наш славный рыцарь сегодня не весел? Разве мои ласки не доставляют удовольствия? — назойливо приставала почти красотка Ия, преданно заглядывая в глаза.

— Нехорошее предчувствие у меня. Томит душу, — всё-таки ответил настырной шалаве подвыпивший славный рыцарь Ульрих. — Конунг объявил поход на крепость Инна-а... Цес-си... Бил-лис? Или как-то так. И мне не покойно. Так ещё эта богомерзкая цыганка...

Что голова богомерзкой цыганки теперь лежит в походной сумке у двери, славный рыцарь Ульрих благоразумно озвучивать не стал, хотя и был до полу-мертвецкого состояния пьян.

— Если славный рыцарь опасается за свою голову, могу посоветовать надёжное средство... — неожиданно заинтриговала шалава Ия.

— Говори...

— В лесу живёт старая колдунья. Ну там, травки, коренья, заговоры. Но я слышала от одного славного рыцаря, не такого, правда, славного, как Вы, но тоже ничего, что он получил от этой колдуньи артефакт, который уберёг его в битве при Беллуме.

Как известно, верить шалавам, которые соврут, недорого возьмут, себя не уважать, и Ия вполне заслужила огрести увесистую оплеуху, но... Иностранное слово «артефакт» шалавам и знать-то не пристало. Разве что только от менее славных рыцарей. И это делало историю чуть более правдивой. Опять же бойня при Беллуме. Тогда славный рыцарь Ульрих сам лишь чудом остался жив... Во всяком случае, стоило выслушать эти россказни до конца. А оплеуху отвесить никогда и не поздно.

— Продолжай...

— Со слов не такого славного рыцаря, как Вы, та колдунья дала ему человеческую голову размером с кулак...

— Чего-о?! — возмутился славный рыцарь Ульрих на такую откровенную брехню, — С кулак?

— Да-да, я её видела своими собственными глазами! Маленькая, как апельсин, чёрная, как головёшка. Не такой славный рыцарь, как Вы, собирался возвернуть её колдунье. Таково было условие зарока.

— И чем это ему помогло?

— Та головёшка знала наперёд, что случится с не таким славным рыцарем, как Вы, и вовремя советовала, как избежать несчастья. Что сохранило ему жизнь в битве при Беллуме. Во всяком случае, так он мне самолично рассказывал, когда показывал головёшку.

— Та-ак. И где мне найти эту ведьму? — И хотя славный рыцарь Ульрих ни единому слову шалавы не поверил, но чем чёрт не шутит?

— Я попрошу своего брата, и он проводит Вас до самого её тайного жилья. И всего-то за один золотой...

— Чего-о? Какой золотой? — сурово спросил славный рыцарь Ульрих, примеряясь как бы по увесистей отвесить застоявшуюся было оплеуху.

— Ой! Я ошиблась. — тут же поправилась шалава Ия, сообразив, чем грозит ошибка в достоинстве монет, — Две монетки серебром.

А когда славный рыцарь Ульрих собирался уже уходить, оставив оплеуху при себе, шалава Ия в благодарность за это поведала:

— И ещё не такой славный рыцарь, как Вы, говорил, что колдунье надо отдать человеческую голову. Кажется, для оплаты.

— Когда кажется, креститься надо, — буркнул славный рыцарь Ульрих, про себя удивляясь, как всё удачно складывается, — А голова такая имеется.

И всё-таки отвесил шалаве Ие оплеуху на прощание.

Теперь вот брат шалавы горбун всё вёл и вёл, а славный рыцарь Ульрих уже начинал задумываться — не отрубить ли и ему голову? Ведь каждому рыцарю известно, что две головы гораздо лучше, чем одна. И если бы не знание горбуна о тайном жилье колдуньи, славный рыцарь Ульрих так бы и поступил.

— Вот она! — Наконец горбун ткнул пальцем в неприметную избушку, примостившуюся под огромной ёлкой.

Жилище колдуньи оказалось таким маленьким и неприметным, что найти его без проводника было совершенно невозможно. Одарив горбуна медной монеткой и дав чувствительного пинка, славный рыцарь Ульрих без стука зашёл в маленькую дверь.

— Чего надыть? — Старая карга стояла над огромным медным котлом и что-то там непрерывно намешивала. И на вошедшего славного рыцаря Ульриха даже не взглянула.

— Требуется маленькая голова, что ты, богомерзкая колдунья, подарила одному рыцарю, не такому славному, как я, — гордо ответил славный рыцарь Ульрих. — Чтоб предсказывала мне моё будущее.

— Зарок готов исполнить? — Колдунья мельком взглянула на гостя мутными слезящимися глазами.

— Даже не сомневайся. Вот голова! — славный рыцарь Ульрих протянул старухе голову цыганки.

— Хорошо, — проскрипела старая карга, безостановочно намешивая колдовское варево, отвратительно при том пахнувшее. — Выдь!

— Чего? — не понял славный рыцарь Ульрих.

— Подожди под ёлкой, — снова проскрипела колдунья.

— А-а-а... — И славный рыцарь Ульрих с облегчением вышел наружу, где не воняло так омерзительно колдовским варевом.

Ждать пришлось порядком. И славный рыцарь Ульрих пару раз порывался зайти, поторопить всё никак не растележащуюся старуху, но вскорости проявившийся из избушки ещё более отвратительный запах, чем даже был до того, останавливал его порывы. Начинало темнеть...

— Вот! — богомерзкая колдунья наконец появилась на пороге и протянула славному рыцарю Ульриху небольшой свёрток.

— Сколько должен? — спросил тот.

— Зарок. Должон будешь возвернуть через сто дней! Иначе...

Что «иначе», колдунья не сказала, лишь ткнула кривым пальцем, словно копьём, в славного рыцаря Ульриха.

Сделка его вполне устроила, и славный рыцарь Ульрих пустился в обратный путь, что и путём-то называть язык не поворачивался...

Следующий вечер заканчивался очередной байкой от троицы пациентов. Непрерывно тряся головой, свою историю выкладывал тот, который по центру.

Переход на точку занял изрядное время, и я его потратил с толком, в который уже раз просматривая записи электромагнитного эфира, перехваченного нашим Институтом изучения разумной жизни. Что сказать? Внешне аборигены мало отличались от нас — те же руки-ноги-голова. Классические образ и подобие Божье. Что позволяло не ломать голову над внешним прикидом разведчика. И разработанная легенда позволяла легко избежать неудобных вопросов — я должен просто представляться жителем отдалённого поселения, впервые прибывшим в Метрополию. Что как бы давало некую скидку на заметную отсталость от изменчивых выкрутасов моды.

Судя по визуалам, просмотренным мною, аборигены имели довольно приличный разброс как в видовом разнообразии разумного населения планеты, так и в типах характеров внутри конкретного вида. Например, среди мужской половины одного из видов сложилась весьма широкая градация темпераментов — встречались и откровенные мямли, неспособные на любой серьёзный поступок, ну, разве что, беспрекословно подчиняться стервозным особям противоположного пола; и брутальные самцы, запросто расшвыривающие злодеев, коих, на удивление, для весьма развитой цивилизации встречалось откровенно много. Естественно-фоновым девиантным поведением тут и не пахло. То ли на воспитательный процесс с малолетства все откровенно плевали, то ли природная умственная отсталость аборигенов не позволяла понять всей прелести мирного сосуществования. Возможно, животный этап развития разумное население планеты прошло не до конца. Так сказать, издержки заторможенного развития. А может, в воде, банально, на хватало какого-то важного микроэлемента. На бескрайних просторах Вселенной и не с таким доводилось сталкиваться.

Также на планете встречались разумные виды, состоящие из откровенных монстров — одно такое чудовище запросто могло уничтожить под чистую небольшой городок, имело сказочные способности к левитации и прочим чудесам. Видимо, естественный радиационный фон на планете был чрезвычайно высок, что приводило к постоянным мутациям аборигенов, разделив когда-то один вид на отдельные непохожие группы.

А вот музыка у аборигенов заслуживала всяческого внимания. Надо отдать должное, творческие задатки некоторых индивидов оказались на исключительной высоте. Правда, я заметил ярко выраженную во времени тенденцию к упрощению и примитивизации музыкальных форм. Наверное, умственный уровень аборигенов, не достигнув полного расцвета сознания, начал деградировать. И я обоснованно опасался, что прибыв на планету, могу застать там лишь шныряющие по поверхности дикие орды примитивных созданий, ничем не отличающихся от животных.

Но как оказалось, напрасно переживал. Ещё на подходе к звёздной системе, автоматика обнаружила многочисленные межпланетные корабли и колонизацию некоторых ближайших планет. Что не могло не радовать.

Высадку на разведчике-невидимке автоматика организовала прямо посреди самого настоящего леса. На удивление, такой здесь ещё присутствовал. Правда, небольшой. Но на моей родной планете и такого днём с огнём поискать — сплошь бионическая поросль и искусственное покрытие.

Пришлось пробираться прямиком по бурелому. Надо сказать, геометрически правильному бурелому. А вскорости обнаружилась тропинка. Да не одна. И постоянно попадавшиеся в искусственном покрытии трещины и кочки не портили удовольствия от прогулки по настоящей дикой природе.

— В сторону! — Неожиданно раздалось за спиной.

Я резво метнулся, приготовившись отбиваться. Но мимо неторопливой трусцой проследовало неведомое существо. И до чего же странного вида! Туловище как бы местного аборигена, но четыре членистых ноги, быстро перебиравшие на подобии огромного паука, и две обычные руки соседствовали ещё с двумя, бестолково болтавшимися на спине. Захотелось протереть глаза. Странное существо проследовало мимо и скрылось за деревьями впереди. И у меня возник оправданный вопрос — неужели мутация аборигенов привела к такому вот кардинальному искажению первоначального образа? А как мне быть в такой ситуации? Не окажусь ли я этакой белой вороной среди местных четырёхногих и четырёхруких?

Но беспокоился я напрасно — когда, наконец, добрался до небольшого городка, встречавшиеся прохожие отличались таким разнообразием внешнего вида, что глаза самым натуральным образом разбегались. Четырёхногость и четырёхрукость, как оказалось, ещё не самая поразительная многочленность. Многоножки и многоручки здесь были обычным явлением. И я догадался, что это не естественная мутация, а, видимо, развитие биотехнологий привело к увлечению инженерией изначального тела, когда явно недостаточное число конечностей компенсировалось бионическими протезами. Сплошь и рядом избыточными. Такая вот странная мода на уродование привычного образа.

Я почувствовал себя обделённым. Но никто на меня ни косился, и ни спрашивал — а кто вы, мистер, такой будете? И почему у вас всего-то две руки и две ноги, не говоря даже об единственной голове. Наверное, чудаки, приверженцы изначального образа и подобия, на планете ещё не перевелись. Хотя и в исчезающе малых количествах. Во всяком случае, на улицах городка я таких ни одного не повстречал.

Теперь требовалось проявить смекалку и разузнать местные обычаи по идентификации личности, электронной регистрации да и разжиться местным аналогом финансов совсем не мешало. Насколько я знал из просмотренного контента, лучшим местом по сбору информации завсегда выступали бары, где аборигены ели, веселились и до патологической странности много пили. Что вызывало в таких местах нестерпимую жажду, так и не разобрал, и требовалось соблюдать осторожность. Как бы самому не впасть в водяное безумие.

Долго искать местный аналог нашей Большой информационной системы не пришлось — яркая вывеска недвусмысленно указывала на то самое. И, внутренне собравшись, я вошёл для первого прямого контакта с аборигенами.

Внутри заведения оказалось достаточно многолюдно — все столики были заняты, да и вокруг стойки грудились многорукие и многоногие аборигены. Стала понятна потребность в дополнительных руках — некоторые индивиды закидывались в рот сразу со всех имеющихся конечностей.

Я подошёл к стойке. Бармен также отличался поразительной многорукостью и многоглазостью. Что в его профессиональной среде как бы совсем и не казалось излишним.

— Что будете пить? — спросила вторая голова справа.

— Налейте что подешевле. — Не хотелось с первого же дня на планете набрать слишком большой кредитный баланс.

Бармен плеснул в небольшой стеклянный сосудик желтоватую жидкость, пододвинул ко мне. Просматривая архив, я всегда удивлялся — почему аборигены пьют такими микродозами? Нет чтобы сразу гасить пламя жажды приличными объемами жидкости.

Махом плеснул в рот...

— … ? … ! … !!!

Когда отдышался, понял, откуда растут многочисленные ноги столь исчезающе малых доз.

— Что это? — едва смог выдавить из себя вопрос.

— Как заказывали. Самый дешёвый виски. А что? Не устраивает качество? Закажите чего подороже, — вскользь ответила одна из голов занятого обслуживанием клиентов бармена.

— Нет спасибо, — отказался от предложения я, — Есть чем запить?

— Пиво?

— Пиво?

Одна из рук протянула уже вполне нормальный объём. Но жидкость казалась столь же подозрительного цвета. Так ещё и с шапкой белой пены. Словно некие химические отходы в морской воде. Осторожно отхлебнул маленький глоточек... Вроде ничего на вкус. Но возможно, только из-за до того полностью сожжённых вкусовых рецепторов. Но для задачи — потушить пожар во рту — пиво вполне сгодилось.

— Ещё пива!

Вторую порцию пил уже не торопясь, оглядывая окружающую обстановку.

Освещённость местного заведения на мой уничтоженный дешёвым виски вкус не дотягивала даже до норм освещения грузовых помещений в полётном режиме. Но, возможно, местные обладали инфракрасным зрением. При таком количестве голов, это не казалось чем-то невозможным. Музыка орала оглушительно и совсем немузыкально. Что вполне вписывалось в выявленную мною ещё в полёте тенденцию. Аборигены, перекрикивая немузыку, общались, пили, ели и порою куда-то в спешке убегали.

Спустя некоторое время созерцания я с удивлением протёр глаза. Показалось? Такое впечатление, что и так довольно многочленные аборигены начали буквально прорастать дополнительными конечностями, превращаясь в жутких монстров. При том, непрерывно плодясь и размножаясь, судя по всему, почкованием.

До странности спокойно восприняв творящийся посетителями беспредел, повернулся к стойке и хлебнул ещё пивка.

— Вот скажи мне, бармен, — обратился я к властелину барной стойки. Секунду оценивал собеседника с количественной точки зрения и поправился, — Точнее, бармены...

Стрелять из волновика в переплетённый клубок из желе и Иваныча было бесполезно — покрошил бы обоих. А спасительный выход уже маячил впереди.

Когда я выскочил в коридор и навалился на дверь, баталер и Клистир ещё бежали по твиндеку. За ними по пятам «скрыщ-скрыщкал» огромный биополимерный «торт» о двух человеческих ногах. Выждав пару секунд, пока баталер ни оказался по эту сторону, я захлопнул дверь. Сразу же раздался гулкий удар в металл. Другой. Третий. Ударялось нечто весьма грузное. И это был явно не медик...

Я со стоном сел на шконке. Проклятье! Теперь что, постоянно будут сниться эти распахнутые от ужаса глаза Клистира за проёмом двери?

Стук... Стук!? Последовал вслед за мною из сна в реальность? Настороженно покрутил головой. Кто-то стучал... В иллюминатор! Что за чертовщина? Я соскочил со шконки и осторожно приблизился к иллюминатору. Это ещё что за... ?

По ту сторону броневого стекла стучал Клистир. Меня чуть самый натуральный удар не хватил от такого «чудесного» воскрешения. Заметив меня, Клистир радостно замахал руками, мол — боцман, давай, открывай! Вот же... Может перекреститься? Хоть и не верующий я. Клистир же живёхоньким парил за иллюминатором. И безвоздух, и абсолютный ноль вокруг, судя по всему, ему были совершенно нипочём. А вместо положенного при выходе в открытый космос скафандра он весь покрывался той самой биополимерной жижей. Я оказался перед непростым выбором — то ли это натурально наш доктор там, снаружи, просит впустить его внутрь корабля, то ли это моя вдруг обострившаяся совесть нравоучительными галлюцинациями пытается заставить покаяться. А как проверишь?

Чтобы не терять понапрасну время, набрал по телекому каюту баталера.

— Кто? Чего? — раздался заспанный голос.

— Боцман на проводе, — властно перебил я. — Зайди ко мне.

— Это что, прям — срочно-срочно? — Удивился тот. — Четыре часа ночи!

— Кхм-м. — Я посмотрел на часы. Точно. Четыре. Ночь. — Ладно. Терпит.

И пока подчинённый наслаждался сладкими снами, его начальнику пришлось наблюдать за маячившими по ту сторону иллюминатора угрызениями совести в красивом обрамлении биополимерной жидкости. Хотя, казалось бы, причём тут я, если медик в беге на длинные дистанции оказался недостаточно проворным? А ставить под угрозу безопасность всего корабля из-за одного только члена экипажа не позволяли вековые традиции флотского люда. И потому я сейчас здесь, а он там — за бортом.

Как только отзвучали восемь склянок, опять связался с каютой баталера:

— Выспался? Двигай ко мне.

Но только раздался стук в двери, как досаждавший всё это время настойчивый стук в иллюминатор тут же прекратился.

— Чего вызывал? — совсем не верноподданнически поинтересовался Сизый.

Мельком глянув в иллюминатор, где безразлично светили далёкие звезды, неуловимо вращались ещё более далёкие галактики и расплывались в бесформенные кляксы туманности, но Клистира и след простыл, я спросил у баталера:

— Как спалось?

Тот пожал плечами:

— Как обычно...

— Ясно. Если как обычно, то, значит, опять нычку вскрыл?

— А чего сразу — пил-то? — огрызнулся Сизый. — Ну, пил! А кому это мешает?

— Ладно. — Примирительно не стал читать нотации. — Видел что необычное?

— А что, должен? — Удивился тот.

— Да нет. Просто интересуюсь в свете последних событий. Если что, сразу докладывай.

— Без проблем. Только что нарисуется, сразу же побегу наушничать, — иронично заверил Сизый.

И только то вышел из каюты, как раздался знакомый стук в иллюминатор...

На ходовой рубке царила привычная деловая обстановка — умиротворённость и тишина. Вахтенные пилот, штурман и бортинженер, позёвывая, скучали пред ходовыми экранами.

— Привет вахте, — поздоровался я.

— А-а, боцман, — настороженно ответил старший вахтенной смены — штурман Фёдор. — Какие-то вопросы?

— Хотел с капитаном переговорить.

— Ещё не поднимался.

— Да вижу. А как обстановка вокруг?

— Чего интересуешься?

— Да видел чего-то в иллюминаторе.

А что этим самым — «чего-то» — был живёхонький медик, уточнять не стал. И так после беготни наперегонки с биополимерами по твиндеку остальной экипаж поглядывал на меня искоса.

— Ни удивительно. Ты ж выбросил в космос просто уйму всего. И теперь вокруг нас своеобразное облако Оорта. К сожалению, определить, где среди прочего мусора плавают наши ребята не представляется возможным.

— Может дать небольшое ускорение, чтобы оставить позади это облако? Ну, чтобы не попало куда. В двигатели, например.

— Не смеши. Как что-то может попасть в двигатели?

— Да, я так. Беспокоюсь. — Как можно безразличнее пожал плечами.

— А вот не надо... Беспокоиться. Опасных сближений за последние сутки не фиксировалось. Очередное плановое включение двигателей через сорок четыре часа.

Сближений не фиксировалось — вот и ответ на невысказанный вопрос о маячившим за иллюминатором медике. Проклятье! И ускорение здесь не поможет.

— Капитану срочно пройти на ходовую рубку! Капитану срочно...

Интересно, что такое срочное потребовало его там присутствие?

В своей каюте я пока и не думал показываться. Хватило и нескольких ночных часов. И потому шарился с баталером по нижним отсекам — проверяли комплектность аварийных наборов, герметичность горловин цистерн, обновляли повсюду вдруг исчезнувшую маркировку. В общем занимались боцманской рутиной. И теперь Сизый зло косился на меня, ожидая окончания затянувшегося рабочего дня.

Вновь разродилась общекорабельная связь:

— Экипажу занять места по аварийному расписанию! Экипажу занять...

Мы переглянулись с Сизым.

— Что это может быть?

Я пожал плечами:

— Наверное блуждающий астероид, и будем выполнять манёвр расхождения...

Если бы приключилась какая аварийная ситуация, сыграли бы аварийную тревогу. А так, скорее, что-то связанное с незапланированной встречей в космосе, напрямую не угрожающей безопасности корабля.

И очередная команда:

— Приготовиться к швартовке. — Частично разъяснила причину. Только вот с кем мы собирались швартоваться в глубоком космосе?

Я бегом вернулся на верхние палубы, где, как и положено по аварийному расписанию, возглавил носовую аварийную команду. Ожидать швартовки с неизвестным кораблем долго не пришлось — чувствительный толчок, заставивший вздрогнуть корпус корабля, возвестил о прибытии неизвестных гостей. А вскоре появился и наш капитан в сопровождении старшего штурмана и главного механика. Весьма представительная группа встречи как бы намекала. И серьёзные лица наводили на мысль о чём-то совершенно необычном. Хотя... Само понятие — необычно — в последнее время претерпело самую существенную корректировку. Во всяком случае, для меня.

— Кэп... — Я попытался разузнать что и как.

Но тот лишь нетерпеливо отмахнулся. Проследовав мимо, наш корабельный триумвират скрылся за дверью в шлюзовую систему. И мы теперь с интересом ожидали появления гостей...

Когда дверь распахнулась вновь, все буквально окаменели. Первым, едва протиснувшись в проём, сделал к нам шаг огромный... Монстр! И это не преувеличение. Мощная фигура о двух ногах, попиравших палубу самыми натуральными копытами, обнажённый торс, оплетённый бугрившимися мышцами и напоминавший вырезанную из красного дерева скульптуру греческих богов, и голова... Скуластое точёное лицо, красные, огненные глаза, и два огромных рога!

— Вельзевул, — пророкотал «гость», заставив ни одну челюсть присутствующих на явлении «отвалиться».

За Вельзевулом проследовали две более похожие на людей сущности. Только вот с чёрными крыльями за спинами.

— Комиссия для проведения ревизии прибыла на борт, — довольно прокомментировал Вельзевул своё здесь присутствие.

Ревизия?! А за спинами странной комиссии неуверенно топтался кэп со товарищи.

— Ждать второго пришествия не будем и сразу перейдём к делу, — тут же взял быка за рога председатель прибывшей ревизионной комиссии. — Где тут у вас хранится биополимерная жидкость? Где ответственное лицо?

— Кхм-м, — прокашлялся за спинами комиссии капитан, — ответственное лицо... Того...

— Не понял? — В голосе Вельзевула прозвучало столько угрозы, что вечные муки ада начали казаться лёгкими курортными процедурами.

— Боцман, проводи комиссию, — тут же нашёл выход из затруднительного положения капитан.

Конечно — если нет второго помощника, давайте свалим всё на боцмана.

— И вы с нами, — с дьявольской усмешкой обронил Вельзевул. И такой растерянности на лицах отцов-командиров я в жизни не наблюдал. Что являлось хоть какой-то компенсацией за хитрые манёвры капитана.

— Здесь? — Вельзевул повёл рогами на дверь во второй твиндек.

— Тут-тут, — заверил его капитан.

— Открывайте.

— Но-о...

Угрожающий взгляд председателя скользнул по тут же потерявшейся фигуре капитана.

— Боцман, открывай! — обречённо скомандовал тот.

И я крутанул задрайку.

Если раньше твиндек представлял из себя плотно заставленный склад всего и вся, то теперь это было в большинстве своём пустое пространство с поваленными кое-где стеллажами и оставшимися единичными ящиками с контейнерами, не успевшими вылететь за борт.

— Где ревизируемая жидкость? — спросил Вельзевул.

— Боцман? — Капитан переадресовал вопрос мне.

— Там. — Я ткнул пальцем в дальний угол твиндека. — Сектор два-бис.

— Там. — с готовностью продублировал кэп.

И комиссия, по очереди перешагивая комингс, двинула по указанному направлению. Триумвират последовал за ними. Я же смотрел на удаляющиеся спины, и решение — как предъявить то, чего и в помине нет в твиндеке, выкристаллизовалось совершенно отчётливо...

Захлопнул двери, крутанул задрайку и с контрольной панели распахнул створки загрузочного люка в открытый космос. Пускай, там поищут...

Закончив рассказ, пациент замолк, задумчиво глядя на тонущую во мгле даль.

— Причина сумасшествия оказалась до банальности простой... — Я кивнул на сидящего в кресле боцмана с грузового корабля «Рубикон». — Горловина седьмой цистерны постоянно травила микродозами химикатов, правда, недостаточными, чтобы сработала сигнализация. Но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать устойчивые галлюцинации у всего экипажа. А боцман нахватался этих микродоз поболее всех. Ладно, хоть не всех успел переправить за борт...

часть 1

— Кхм-м... — некоторое время всматривался в свою наспех писанину, наконец изрёк, — Второй твиндек. Сектор два-бис. Четыре места. Биополимерная жи... -ша? М-м-м... А-а-а. Жижа... По-моему...

— А что это такое — биополимерная жи... -ша... а... жижа? — удивился капитан.

Второй помощник сверился с блокнотиком, пожал плечами — мол, кто ж её знает, эту жижу.

— Условная жидкость. Биополимерное вещество, используемое в регенеративной медицине, — пришёл на помощь Клистир, —Для синтеза утраченных человеческих органов. При том, полного спектра органов. Требовательна к условиям хранения. При определённых условиях возможно неконтролируемое развитие.

— В смысле развитие? — насторожился капитан.

— Ну, там... Деление, почкование, самопроизвольное слияние...

— И чем это всё грозит?

— Да ничем. Утратой груза... Я думаю. — Пожал плечами медик. — Вещество новое, мало изученное.

— Второй помощник, какого х... мы приняли на борт малоизученное вещество?

— Вы же мне сами команду давали!

— Я?! — как-то по-детски удивился капитан. Задумался на миг... — А-а-а! Это же из головного офиса поступила команда! Медицина, а может эта жи... -ша... а... жижа быть источником галлюцинаций?

— Кто ж её знает. Я же говорю — малоизучено.

— Так, боцман. Бери с собой баталера, медика, электронщика, и проверьте, что там у нас сейчас творится во втором твиндеке.

И на этом собрание срочно закончилось.

— Вы пока не торопясь идите по заданному капитаном направлению, а я заскочу в каюту, захвачу волновик. На всяк случай, — напутствовал аварийную команду исследователей «что творится там, во втором твиндеке».

Догнал, когда коллеги с задумчивым видом рассматривали герметичную дверь в твиндек.

— Что здесь? — спросил я.

— Закрыто и опломбировано, — ответствовал баталер, наречённый корабельными острословами прозвищем Сизый из-за неудержимого пристрастия к тайному хранению и употреблению определённого вида жидкостей. И, отнюдь, ни биополимерного характера, но также имевшим некое, правда, весьма условное, отношение к медицине.

— И что здесь удивительного? В походном режиме двери в складские помещения должны быть надежно загерметизированы, — по памяти процитировал я инструкцию по организации транспортировки грузов на космических грузовых кораблях.

— Так, оттуда, значит, никто и выбраться не мог, — прояснил задумчивость команды Клистир. — Следовательно, искать причину галлюцинаций требуется не здесь.

— Харе разводить демагогию! — скомандовал я, пресекая пустопорожние разговоры, — Капитан сказал — осмотреть, значит — открываем и осматриваем!

Сизый пожал плечами и крутанул задрайку.

Второй твиндек встречал первозданной темнотой и ощутимым холодом.

— Что у нас с температурой? — удивился я, — Второй же, вроде, тёплый твиндек?

Электронщик, в народе скромно прозванный Эль, сунулся в контрольный экран. Поколдовал на нём. И в результате колдовства вспыхнувшие лампы осветили огромное помещение. Грузовые контейнеры, боксы и стеллажи вразнобой уходили вдаль, где и терялись. Твиндек использовался в том числе и для хранения собственного корабельного имущества. А учитывая вечную спешку, сопровождавшую каждую загрузку, складское пространство, в идеале долженствовавшее представлять из себя подобие разлинованной шахматной доски с аккуратно расставленными фигурами, на деле имело все признаки первозданного Хаоса, где сам чёрт не разберёт, где что хранится.

— Странно, — пробормотал Эль, — Настройки температурного режима были изменены.

— Кем изменены? — спросил Иваныч.

— А я знаю? — Развёл руками Эль. — Установленный при погрузке температурный режим был изменён. Вот с этого экрана.

Я поправил на поясе волновик. Корабль всё больше и больше начинал походить на дикие джунгли, где никогда не угадаешь — что поджидает тебя за следующим деревом, ну, или применительно к нынешней ситуации, за ближайшим контейнером или стеллажом.

— Держимся вместе, зрим во все стороны. Хрен его знает, кто тут у нас завёлся такой умный. Медленно и аккуратно продвигаемся в сектор два-бис.

И мы двинулись...

— Чего это, а? — Иваныч воззрился на раскуроченные медицинские боксы в секторе два-бис.

Огромный ящик, рухнувший с ближайшего стеллажа прямиком на места хранения малоизученной жидкости, в чистую раздавил её транспортировочные боксы. И теперь перед нами представала мешанина из частей высокотехнологичных боксов и расколотого ящика, из которого вольготно рассыпались пьезокристаллы, микросхемы и прочие электронные блоки.

— Вот же... — начал громко ругаться Эль, брезгливо поддевая ногой свою рассыпавшуюся электронику.

— Постойте... — подал голос и Клистир, — А где сама жидкость?

— А какая она должна быть? — поинтересовался я.

— Ну, до активации что-то в виде прозрачного желе или густого киселя.

Но ни киселя, ни желе среди обломков не просматривалось.

— Испарилась? — уточнил Иваныч.

— Не могла, — категорично отверг дилетантское предположение первого помощника Клистир.

— А могла переползти куда-нибудь? Например, из-за царящего здесь холода? — попробовал и я выдвинуть версию.

Медик в ответ неопределённо пожал плечами.

— Так. Распределяемся и ищем убежавшую гадость, — скомандовал второй помощник, своей премией отвечавший за сохранность то ли испарившегося, то ли коварно убежавшего груза.

Но долго искать не пришлось.

— Мужики! Быстро сюда! — послышался возглас Иваныча.

Когда я, поплутав некоторое время в лабиринте стеллажей, вышел на второго помощника, там уже собралась вся наша честная компания. Задумчиво окружившая нечто...

У стенки транспортного контейнера тревожно колыхался бесформенный желейный торт размером с приличную собаку.

— Мужики, чего это, а? — Не был оригинален в задаваемых вопросах второй помощник. — И что у неё внутри?

Сквозь прозрачные стенки торта просматривались блоки микросхем, пара пьезокристаллов, а в единственном числе фотоэлемент непрерывно перемещался по дрожавшей поверхности, от чего создавалось впечатление, что этот торт с не меньшим удивлением взирает на нас. Да и сама биополимерная жижа периодически дёргалась, пытаясь максимально дистанцироваться.

— Эта сволочь проглотила мои запчасти! — неожиданно возмутился Эль.

— Помалкивал бы, — резко ответил Иваныч, — Чего не принайтовал свой ящик при погрузке? Кто теперь за утерю ценного груза ответит?

— Почему — за утерю? Вот же она. В целости и сохранности.

— Какое там. Тут литров десять, а по погрузочным документам — полтонны.

— Чего? — Мы дружно перевели взоры на второго помощника. — Сколько-сколько?

— Пол... А-а! — взвизгнул Иваныч, указывая на биополимер.

«Торт» перестал колыхаться и, сохраняя общее подобие кондитерскому изделию, выпростал из себя два нижних отростка.

— Что за... ! — дружно воскликнули охотники за убежавшими полимерами.

А «торт», не теряя напрасно времени, из отростков сформировал две вполне похожие человеческие ноги.

— Медицина! Как такое возможно? — потребовал я разъяснений от единственного специалиста по биополимерам. — Жижа, что, живая?

— Псевдо-живая, — пояснил тот. И добавил, — Электроника так нехорошо повлияла?

— Не должна. — засомневался Эль, — Там же электричества нет. Хотя... Пьезокристаллы?

— Наверное. А обретя примитивное электронное сознание, биополимерная жидкость избрала подражательную стратегию, — оценил стремление жижи к человеческому совершенству Клистир.

Тем временем «торт», подпрыгнул пару раз, видимо, для проверки нового для себя средства передвижения и, противно скрипя новыми ногами — скрыщ-скрыщ-скрыщ — кинулся прямиком на баталера. Сизый взвизгнув, отскочил в сторону, освобождая путь на свободу. И только то мы биополимер и видели!

— Что будем делать? Ловить? — спросил у Иваныча я.

— Да, ну, на... — грубо озвучил тот свою гражданскую позицию. — Валить отсюда надо. Если полтонны полимера научатся также бодро передвигаться, то не от нас он будет бегать, а мы от него. А то, как эта тварь даже несъедобные электронные блоки схавала, заставляет задуматься.

— А если она решит обзавестись более высокофункциональными мозгами? — совсем ни к месту и ни по делу изрёк Клистир.

— Что!? Это!? — заорал, перебивая обсуждение стратегии дальнейших действий, Эль.

Со стороны дальних секторов твиндека донеслось устрашающее:

— СКРЫЩ-СКРЫЩ-СКРЫЩ... СКРЫЩ-СКРЫЩ-СКРЫЩ...

При том, постепенно приближающееся это самое — СКРЫЩ-СКРЫЩ!

На этом обсуждение свернулось как-то само собою.

— Бежим! — хором заорали все участники осмотра твиндека.

А проклятое:

— СКРЫЩ-СКРЫЩ-СКРЫЩ... — казалось, раздавалось уже совсем рядом и со всех сторон.

Первым исчез электронщик, сверкавший пятками передо мной. Я, как единственный вооружённый до зубов, замыкал отступление и периодически оглядывался, проверяя чистоту кормы. И когда в очередной раз обратил взор вперёд, того и след простыл. Секунду назад был человек, и вот его уже нет!

— Электронщик! — попытался позвать товарища я.

Неожиданно мигнуло электричество, на мгновение погружая твиндек в первозданный мрак. Только ни хватало в полной темнотище пробираться среди местного-то складского бардака! Мгновенно забыв о сгинувшем, ускорил бег ко входной двери. Одна мысль пульсировала в голове — как бы успеть до наступления кромешной темноты!

Электричество мигало, мы лавировали между стеллажей и ящиков, а за стеллажами параллельными курсами неслись желейные чудовища самых разнообразных размеров. Из ближайшего проёма между ящиками неожиданно выскочил огромный желейный «торт» и сбил с ног Иваныча!

— А-а-а! — Кричали все вместе — и Иваныч, и Клистир, и Сизый, неожиданно ставший бледнее бледного, и я!

Но никто не собирался останавливаться! Да и стрелять из волновика в переплетённый клубок из желе и Иваныча всё-равно было бесполезно — развалил бы на запчасти обоих.

А спасительная дверь уже виднелась впереди...

И только с баталером захлопнули двери, как в металл ударилось нечто грузное.

— Открывай погрузочный люк! — в панике скомандовал я.

И не дожидаясь, пока Сизый перестанет недоуменно пялиться на меня, сам кинулся к панели управления погрузкой и открыл створки твиндека прямиком в открытый космос...

— Рассказывайте! — Капитан сурово смотрел на жалкие остатки отправленной им команды.

— А чего рассказывать? — Я пожал плечами. — Ожила эта биополимерная жижа, заглотив пару электронных блоков. И попыталась ещё и нас до кучи схавать. Как предположил Клистир, ради наших высокофункциональных мозгов.

— А где остальные?

— Надеюсь, что в космосе. А если иначе, то нам не позавидуешь.

Капитан перевёл вопросительный взгляд на баталера.

— Всё в точности так и было, — заверил тот.

А я порадовался, что всё-таки задержал закрытие люка в твиндек на драгоценные две секунды, ожидая пока Сизый протиснется ко мне. К сожалению, Клистир в эти секунды не уложился...