WZZ67

часть 26

Я раздавлен, погребен. И нет никакой надежды.

Интересуюсь чисто ради проформы:

- И сколько раз? Хотя… Лучше скажи — сколько времени я мотаюсь по «психушкам»? И что там снаружи?

- Около универсального полугода. Спасатели до «Сэра Флеминга» пока не добрались. А взрыв реактора не позволил совершить гравитационный маневр - нас уносит в глубокий космос. Если в ближайшие три месяца спасатели не найдут, останется надеяться только на чудо… Может даже инопланетное.

- Как поживает мое тело? Там же, поди, полный мрак — радиация, безвоздух с безсветом и прочая «благодать». Одиночество.

- Не переживай. Все в целости и сохранности. Мы с плесенью блюдем за ним. И какое одиночество? Я же регулярно провожу сеансы психотерапии с сумасшедшими пациентами.

Ирония скользит по ее тонким губам. Вот никогда бы не подумал, что передо мною лишь эфемерный призрак, наведенный сознанием Арахны на ментальное поле плесневого грибка. Жуть-то какая...

- Тебе, может, с ремонтом помочь? Ну, там, дырки законопатить, кислород в циркуляцию подать. Электрику починить.

- И для этого предоставить тебе доступ к телу? - ехидничает Арахна.

- А как же иначе? - искренне удивляюсь я.

- Не пойдет.

- Ну, почему? Ты мне не доверяешь? - восклицаю, не сумев скрыть разочарования от ее патологического недоверия.

- А что, не догадываешься из-за чего?

- Вот, Николай, например, доверяет.

- А кстати, где он?

- Во… - я запинаюсь.

Уж не знаю, сам ли почувствовал в вопросе некий диссонанс, или это интуиция, доставшаяся от прожженного в бюрократических войнах кэпа, подсказала, но… Кажется, старший штурман не знает, что Николай пребывает в моем сознании! А раз так, значит, нынешняя попытка кардинально отличается от предыдущих, и есть недурственный шанс в этот раз победить. Я возрождаюсь аки птица Феникс — буквально из пепла… Так еще и радиоактивного.

Арахна ждет ответа, и в ее глазах я не вижу даже тени сомнения. Она и представить не может, какой в этот раз молодец пред ней стоит. И хотя я в подковерных игрищах с начальством полный профан, но кэп-то в этих вопросах тот еще жук и не одну собаку съел. Считывать по глазам тайные помыслы руководства, для него плевое дело. А значит, теперь и для меня…

- Ну, что там? - неожиданно пробуждается Николай.

- Выходим на финал, - телеграфирую во внутрь себя, - Арахна предо мною. Прикидываю, как ее нейтрализовать. Давайте там, тоже подключайте свой консилиум. Быстренько накидайте мне вариантов, пока отвлекаю ее разговорами…

- Рея, а что это было в каюткомпании?

Заметив, как Арахна удивленно подняла левую бровь, уточняю:

- Ну, это… Сдирание лиц с коллег.

- А-а-а, это… Визуализация.

- Чего?

- Так для вас выглядела моя борьба с плесневым грибком за контроль над его ментальным пространством. Я тогда еще не разобралась — кто есть кто. Странно, конечно...

- Алло! Экипаж на проводе, - вновь всплывает из глубин моего сознания Николай.

- Говори.

- В общем так. Решили, что тебе надо сформировать новую реальность, где Арахна ничего не может и ни на что не способна. Ферштейн?

- Не очень.

- Ты... Точнее мы все сейчас погружены в реальность, сформированную на базе сознания плесневого грибка и коварно приспособленную под собственные нужды старшим штурманом. И она теперь в этой реальности самый настоящий Бог. А мы лишь бесправные квартиросъемщики. Что хозяин скажет, так оно и будет.

- И как это сделать?

- Перепрошей реальность. Создай ту, в которой ты Бог.

Ха! Легко сказать — создай.

- А как? А где инструмент?

- Твой инструмент, самый мощный в природе, всегда при тебе — твое сознание.

Даже не верится, что я сейчас общаюсь с Николаем. Поразительно умен мой сосед по койке в сумасшедшем доме. Хотя, там же консилиум всей сумасшедшей палаты. То есть каждый получил свой кусочек от синергии поехавших интеллектов.

- Поконкретнее можно? Без общих фраз.

- Ломай окружающую реальность. Этим ты выбьешь «почву» из под ног Арахны, от которой она, образно выражаясь, черпает силу.

Вот же… Объяснили. Что называется — понимай как хочешь. Нет, чтобы дать пошаговую инструкцию — кому, куда и зачем.

Незаметно от Арахны пытаюсь что-нибудь в окружающем пространстве сломать… Не ломается. Крепкая, зараза.

- Ты чего?

- А?

Арахна подозрительно смотрит на меня. И другой на моем месте, быть может, начал волноваться, но я, вооруженный недюжими способностями бюрократа-капитана, сохраняю просто олимпийское спокойствие.

- Мне показалось?

- Что показалось?

Приходится тянуть волынку, извиваться ужом и заниматься прочими вещами, долженствующими показывать мою роль в этом мире, как абсолютно пассивного наблюдателя. А тем временем пытаюсь силой воли разломать хоть бы одну из сот, что окружают со всех сторон. Я так понимаю, они являются строительным каркасом всего этого пространства. Но пока без толку. Или каркас через чур крепко сложен, или я пока не достиг уровня бога.

И тут чувствую неладное - из меня начинают буквально истекать мои воспоминания. Словно лохань души совсем прохудилась, и теперь через многочисленные дыры утекает сама память. Как говорится, Альцгеймер пришел - откройте двери. Смотрю на Арахну, и замечаю хитрый прищур ее зеленых глаз. Так это она, коварно отвлекая пустыми разговорами, втихую затирает мою память. Вот же с… !

И я в ответочку с удвоенной силой начинаю ломать окружающий каркас сот. Буквально отгрызаю по кусочку от их стенок… И неожиданно одна из сот с треском лопается!

часть 25

Неожиданно осознаю, что меня сбивает с мысли постоянно смещающиеся элемнты платья Арахны — хочешь не хочешь, а взгляд сам собою останавливается на этом, живущем по своим правилам, гардеробе. Что, впрочем, наверное так и задумывалось.

И пока я загипнотизировано слежу за странным зрелищем, штурман раздувается просто до неприличных размеров. Уж чего-чего, а с такими габаритами здоровый фитнес точно не помешал бы.

- Червяк! Поклонись своему Богу! - громыхают раскаты оглушительного грома.

- Давай, обсудим! - кричу в ответ.

Но Арахне плевать на желания никчемных людишек. И я, чтобы разговаривать с ней на одном иерархическом уровне, также стремительно иду в рост. Благо, местные законы это позволяют легко осуществить. Когда сравниваемся этажами, которые и так уже превышают самые высокие здания Земли, снова кричу штурману:

- Давай, поговорим!

И не узнаю свой голос. Это Иерихонские трубы какие-то. В моем представлении, именно таким гласом должна диктоваться неумолимая воля богов, кем бы они ни были. Чтобы не оставалось этих - верю-неверю…

Изменившаяся из-за моего роста перспектива снова приводит Арахну к обычному ее виду - поскольку сравнивать не с чем, то и выглядит она обыкновенно… Про фитнес и спа можно благополучно забыть.

Но старшему штурману явно не до разговоров — замечаю у нее в руке до боли знакомый разводной ключ. И как бы мне ни хотелось увильнуть от примерки на себя лат сэра Гавейна Оркнейского, но от судьбы не уйдешь, и возвращать удар наверное все-таки придется. Как там все закончилось в первоисточниках? Благополучно?

Арахна замахивается рукой со слесарным инструментом, примеряясь к моей голове, и я решаю принять удар - моему эфемерному телу ничего ведь не грозит, а штурман может быть и успокоится после. Отведет, так сказать, душу... Какая бы черная она у нее ни была.

ХРЯСТЬ! О-о-о-о! В глазах, или где там еще, темнеет. Мир вокруг расплывается, словно я и в самом деле получил натуральным разводным ключом по темечку. Проклятье! В этом мире вообще ни за что нельзя быть уверенным — такая подстава от ментального пространства плесневого грибка!

Арахна же заносит руку для очередного удара. Но это уже перебор — от меня ей достался только один удар. Но штурману, судя по всему, глубоко плевать на рыцарские условности. Избегая удара, я резко возвращаюсь к своему естественному росту. Теперь Арахна возвышается надо мною исполинской башней и растерянно озирается, на всякий случай не опуская орудие возмездия. Я же лихорадочно ищу в себе все те суперспособности, что еще совсем недавно буквально переполняли меня. Ан, нету! Вот же…

- Николай! - ментально взвываю я.

- Победил? - живенько так интересуется пилот.

- Какое! У меня все пропало… Ничего не могу. А эта с… мне по башке заехала ключом!

Николай затих. Видимо, транслирует свежую сводку новостей по команде. Да и чем он может помочь? Разве что словом поддержать, типа — не отчаивайся, не все еще пропало...

Арахна же, не найдя меня на своем уровне этажей, также сбрасывает лишние метры и теперь стоит передо мною в своем естественном воплощении.

- Поговорим? - миролюбиво обращаюсь к ней.

- О чем?

- Тело бы хотелось мое получить назад. Стоимость аренды прощаю…

- А ты тогда мое верни.

- Как же я его верну? Оно же того… - я запинаюсь, стараясь подобрать не сильно травмирующее психику слово, - Скисло.

- Тогда и говорить не о чем. Давайте-ка, дружно на затирку памяти и обратно в палату. Там хорошо — кормят, поят, одевают. Раз в неделю душ Шарко, беседы по душам с личным психологом. Вот у тебя раньше был личный психолог?

- Был.

- Да-а-а? - искренне удивляется Арахна.

- Мой агрегатный отсек.

- А-а-а, ну, ладно тогда. Могу с тобой не проводить сеансы.

- Учти, я сейчас объединяю все разумы команды, и вместе мы сила! - пытаюсь запугать хищницу.

Но… Не прокатывает. Девушка лишь брезгливо кривит тонкие губы. Видимо, она не слишком высокого мнения об интеллектуальном потенциале экипажа. Может в этом мое преимущество? Ведь, недооценка противника - это одна из классических ошибок всех вышедших в тираж полководцев.

Хотя… Как учит история - переоценка своих возможностей также не менее фатальна.

Пока занимаю Арахну непринужденной беседой, пытаюсь незаметно восстановить свои способности по управлению этим плесневым миром. Ведь, как ни крути, я один из его соучредителей.

- Подскажи, - спрашивает штурман, - Где в этот раз произошел прокол?

- Не понял, - отвлекаюсь от упражнений по накачке ментальных мышц.

- Как в этот раз получили доступ к лимбу?

- В этот раз?

- Ну, да. А ты что, не вспомнил прошлые попытки по дворцовому перевороту?

- А? - я совсем теряюсь.

Прошлые? И даже не прошлый? Проклятье!

часть 24

Благополучно закончив обустройство своего ментального пространства возведением для экипажа храма в душе, начинаю кумекать, как совладать теперь с Арахной. Во мне отныне кипит такой зверский коктейль из самых разных характеров, что порожденный этим бурлением сверхразум вполне способен купировать любой внешний вызов. Неизбежные внутренние конфликты самым странным образом проявляются во мне абсолютно новыми способностями. В общем, что бы не происходило, все идет во благо.

Это напоминает одну планету, где мы как-то зависли с ремонтом своего грузовика. Там вместе проживали представители сразу нескольких абсолютно чужеродных рас. И поначалу мы всё удивлялись, как настолько разные группы разумных существ могут не только уживаться, но, в добавок ко всему, еще и плодотворно взаимодействовать. И лишь теперь я разгадал эту загадку. Понятно, что любая сильная сторона одной из рас шла на общую пользу союзу, а слабые тем же самым спокойно нивелировались. Но негативные проявления, привитые древними традициями, и которые, казалось бы, должны ослаблять общность, тем не менее, так же ее усиливали. А объясняется всё тем, что ответная реакция прочих членов на постоянный раздражитель поддерживает общий эмоциональный тонус, заставляет нарабатывать сильный иммунный ответ, что, в свою очередь, не дает этому необычному союзу закиснуть в болоте кажущегося благополучия, а его наиболее агрессивным членам самоуничтожиться.

А теперь я и сам стал той самой многорасовой планетой...

- Что думаешь? - всплывает в сознании вопрос от Николая.

- Чувствую себя богом, готов к финальной битве.

- За чем дело встало?

- Противник неизвестно где.

- Так ты ж теперь сродни богу — всезнающ и всеведущ. Примени свою божественную силу.

- А что? И то, дело.

Если Арахна узурпировала ментальное пространство мицелия-крысы, а сознание симбиота, в свою очередь, пребывает в настоящее время в моем… То что получается? Она все-таки находится где-то в моем? Или я в ее? Вот же… Для простого трудяги-механика это все слишком сложно. А вот для сверхличности, плевая задача на элементарную сообразительность. Начинаю сообразжать, как бы странно это ни звучало...

Наверное отсутствие в нынешнем моем эфемерном состоянии настоящих зубов не позволяет решить эту элементарную задачу. И отложив головоломку на потом, я просто пытаюсь прочувствовать своими, или все-таки пока плесени, гифами окружающее пространство.

Довольно необычное ощущение паука, замершего в самой середке раскинувшейся паутины. И ответ не заставляет себя долго ожидать — где-то на периферии сознания этакое незначительное подрагивание. Сродни нервному тику в мизинце на ноге. Настолько слабое, что не сконцентрируйся на нем, сроду и не почувствуешь. Но я почувствовал, отфильтровал и позиционировал. И даже ощутил слабые отголоски рвотных позывов своего бывшего тела — Арахна сидит в столовке и хлебает минерально-витаминный комплекс. Какая гадость! Пичкать мое тело этой бурдой. Видимо почувствовав чужое присутствие, штурман замирает с ложкой у рта. Я тут же отключаюсь — не хочется раньше времени вскрывать свои козыри. Пребывание тела удачно локализовано, и необходимо то же самое провернуть с пятном осознания Арахны. Где-то же оно присутствует в местном пространстве сознания мицелия. Остается только его найти.

Неким образом гифы плесени проявляются в ментальном плане тонкими светящимися струями. И я начинаю дергать эту светящуюся паутину, в чем мне недурственную помощь оказывает мицелий-крыса. Словно рыбак, по натяжению лески оценивающий величину клюнувшей рыбы, я по ответной реакции струй улавливаю всю структуру эфемерного пространства — лакуны, вплетения уже знакомых переливающихся кристаллов, всю невообразимую иерархию сот.

Хрясть! Мне прилетает приличный такой удар на всего лишь легкое подергивание одной из струй. Словно хлыстом огрели! Но благодаря удару, становится понятно, где искать Арахну. Элемент неожиданности испарился, и валять дурака дальше смысла нет никакого. И я дергаю светящуюся паутину на себя. Меня самого тут же подбрасывает и крутит. Хотя… Скорее, это мир вокруг вертится и качается из стороны в сторону — настолько мощный ментальный потенциал у Арахна.

Я быстро перемещаюсь по натянутым струнам в сторону, откуда пришел удар. Окружающая обстановка на мгновение размазывается, а когда стабилизируюсь, передо мною стоит Арахна, собственной персоной! Но до чего же странно выглядит ее наряд — свой заляпанный белый китель, видимо, она бросила в стирку, примерив взамен необычного вида длинное платье. Кажется, что наряд состоит из трех-четырех разрозненных частей, и когда штурман завораживающе медленно начинает приближаться ко мне, все эти части смещаются и скручиваются друг относительно друга, совершенно не сообразуясь с движением самой Арахны. В общем, со стороны выглядит головокружительно...

- Чего тебе здесь надо!? - неожиданно грохочет вокруг.

Я морщусь — давно не слышал подобного оглушительного громыхания.

- А потише нельзя сделать?

Фигура Арахны вдруг начинает стремительно разрастаться, заполняя все вокруг. И я понимаю, что битва за тело началась...

часть 20

Сама городская застройка словно сошла с картинки — выверенная геометрическая сеть полимерных дорог, все вокруг чисто и ухожено, классическая шахматная расстановка домов, и даже посадка деревьев по тротуарам выполнена по линейке квадратно-гнездовым методом.

- Да, уж, - бормочет Николай, - Это кто же у нас в экипаже такой организованный?

- Не понял, - переспрашиваю его, - Что имеешь в виду?

- Говорю, это до какой же степени надо иметь структурированное сознание, чтобы несовершенство внешнего мира преобразовывать вот в такую идеалистическую картинку? Ведь, реальность человеком воспринимается не такая, как она есть на самом деле, а уже искаженной призмой подсознания. Хотелось бы и мне именно так искажать наш реальный мир.

- А что мешает?

- Хм-м-м, кабы знать, - Николай разводит руками, - Сложившиеся стереотипы восприятия, выпестованные как культурным, так и не очень культурным, окружением, личным опытом, возможно негативным либо, как здесь, приятно идеализированным. И прочая, и прочая.

- Ничего не понял. Ну, да ладно. Куда идем?

- Хочу в дома заглянуть, посмотреть, что там внутри творится.

- Хорошо.

Подходим к ближайшему. Многоэтажка устремляется в голубые небеса, подмигивая нам стеклышками чистеньких окон.

Внутри все так же чинно и благородно — ни похабных надписей в подъездах, ни облупленной краски на давно некрашеных стенах. Заходим в первую попавшуюся квартиру. И там вполне ожидаемый идеальный порядок. Правда, на мой взгляд, несколько устаревше патриархальный. Где постоянно путающаяся под ногами и ныне модная роботизированная обслуга? А ультрасовременные развлекательные прибамбасы? Кругом лишь чистая, незамутненная человеческими прихотями и слабостями функциональность.

- Не находишь некоторую ограниченность обладателя этого города-сказки? - удивляюсь я.

- Почему так решил? По-моему, так все идеально…

- Так может это мы в тебе путешествуем? - подозрительно кошусь на пилота.

- Кхм-м, - запинается тот, - А что? Все может быть.

- Ты меня пугаешь, - шучу я, - Что-то глубоко сомневаюсь. Человек с таким вот разлинованным шахматным распорядком в голове, на мой взгляд, вряд ли будет обладать твоим чувством юмора. Для юмора требуется некая парадоксальность мышления. Скорее всего, это какой-то наш перфекционист.

- Это кто у нас в экипаже такой затесался?

Смотрим друг на друга и одновременно отвечаем на вопрос:

- Анатолий!

Конечно же, наш специалист по размещению грузов - достаточно только раз увидеть, как он патологически скрупулезно распределяет очередную партию по грузовым отсекам. Возможно, психологи Компании специально и отбирают на эти должности таких вот любителей — ягодка к ягодке, горошек к горошку. Ничего личного, только сухая функциональность на благо Компании.

- Чегой-то перестаю завидовать, - ухмыляется Николай, переосмыслив свое недостойное поведение.

- Ну, а что? Специалисты разные нужны, специалисты разные важны. Может, Компания спецом нас выращивает таких, с…, - и я кручу у виска указательным пальцем.

- Все может быть, - соглашается Николай, - Не зря же нас в училищах маринуют по четыре года перед тем, как рассадить по кораблям Компании.

Выходим на уличную идеальность.

- А чего прохожих-то ни одного нет? Что бы это могло значить? Душевное одиночество?

- Да хрен его знает, этого Анатолия. Он всегда как-то отстранено держался в коллективе. Все бумажные книжки читал… Чудак.

Соглашаюсь с Николаем. Чтобы в наше время читать бумагу, это надо быть еще тем любителем странностей.

Выдвигаемся обратно в парк, где экипаж в полном составе скучает, рассевшись по скамейкам.

- А может, не так все и плохо? - задумчиво говорю Николаю, глядя на пребывающих во благости членов экипажа, - Окажись мы в сознании какого-нибудь заправского маньяка, возбуждено бегали бы сейчас от волосатых мужиков с топорами наперевес. И с топорами, это в идеальном случае...

- Ха-ха! Да, ты прав дружище. Уж лучше такой скучный патриархальный идеализм...

часть 19

С обретением впереди цели движения в виде неких уплотнений киселя, по которому приходится перемещаться, появляется и некая ясность с направлением движения. Удивительное свойство человеческого сознания — цепляться за объекты, пускай даже такие неясные и бесформенные. Сразу же исчезает, мучившее все это время, расстройство чувств, а появившаяся, хотя и весьма относительная, стабильность в пейзаже приводит к обретению большей связанности мышления. Образно выражаясь - шевелить мозгами становится банально проще.

- Николай, как думаешь, что там впереди? - спрашиваю у пилота.

- Не знаю. Но радует, что хотя бы что-то да появилось, - отвечает тот, - Вполне возможно, что подходим к границам чьего-то субъективного пузыря.

По мере приближения, хотя перемещением, в реалиях потерянного материального мира, это можно назвать с очень большой натяжкой, разрозненные неясные формы сливаются в одну огромную, которая постепенно обретает более четкие очертания. Напоминает уходящий вверх непрозрачный купол с непонятными переливающимися сполохами по всей его поверхности.

- А если Арахна? - живо интересуюсь совершенно непривычным для лимба объектом.

Пилот пожимает плечами:

- Мы здесь, как только что родившиеся слепые котята - тычемся горячими носами во все, что только подвернется под нашу руку. Авось, пронесет… Не в узко сортирном смысле этого слова, а в более широком — судьбоносном.

Остается только согласиться с Николаем — наш анабасис оказался далеко не так прост, как представлялось из палаты для умалишенных. Не хочется проводить параллели, но с кардинальной сменой перспективы восприятия вся моя предыдущая жизнь теперь напоминает лишь пребывание в камере криосна — с минимумом волевого воздействия на стрелу собственной жизни. И прямой зависимостью от чаяний шастающего где-то неподалеку сбрендившего механика... С огромным ломом наперевес.

Когда оказываемся рядом с «пузырем», Николай задумчиво тычет в него пальцем.

- Мягкий, - делает профессиональное заключение.

Я также пытаюсь осторожно погрузить туда свой самый бесполезный палец - мизинец левой руки. Не сказать, что сопротивление очень уж упругое, скорее все тот же кисель, только слегка подрезиненный.

- Будем проходить? - спрашиваю я.

Николай чешет затылок.

- Есть другие варианты?

- Нету.

- Тогда и рассуждать нечего.

И первым погружает кисти вытянутых рук, затем делает шаг, и вот уже руки по самые плечи присутствуют где-то там - с обратной стороны. Еще шаг, и спина исчезает в мутной переливающейся преграде. Я оглядываю напряженные лица экипажа и также погружаюсь в таинственное месиво…

Когда оказываюсь по ту сторону, первое время совершенно ничего не понимаю. Кругом самый настоящий городской парк — аккуратные дорожки среди зеленых кустов и деревьев; скамейки в тени, спасающей от жары; вдалеке, над кронами деревьев, видны панельные многоэтажки. На одной из скамеек сидит Николай.

- Вы где там застряли? - раздраженно спрашивает меня.

- Почему застряли, я сразу же за тобой вошел… Сюда.

- Да-а-а? А мне показалось, что здесь уже битых два часа сижу. И ведь не отойдешь никуда — вдруг кто-то из вас объявится.

- Я буквально через несколько секунд вошел...

- Так-так-так. Значит, или стена замедляет время, или здесь оно течет иначе, чем в лимбе. Что, собственно, не существенно. Просто надо намотать себе на ус.

- Это сколько же нам ждать остальных?

- Подождем следующего, оставим сторожить вслед идущих, а сами прошвырнемся по городу.

Я вдыхаю воздух полной грудью:

- Какой приятный парк.

- Ничего не замечаешь? - спрашивает Николай.

- А должен?

Более внимательно рассматриваю окружающую обстановку. Парк как парк. Деревья, скамейки, кусты. Чистенько, опрятно.

- Ты поближе подойди… К кустам, например, - интригует Николай.

Присматриваюсь. Кусты как ку… Ах ты, черт! А листья оказываются совсем не листьями, а так — какое-то зеленоватое облачко на ветвях. Подхожу поближе… Ан, нет. Все-таки листья. Срываю один. Обыкновенный лист. Даже прожилки хорошо видны. Но если немного отодвинуться… Листья перестают быть листьями, становятся опять лишь зеленым облачком, окутывающим ветки. Да и ветки с некоторого расстояния также перестают ими быть, а становятся лишь неким направлением распространения затемнения некой эфемерной субстанции.

Пораженно смотрю на Николая:

- Чье-то неудачное творчество? Наподобие нашего убогого укрытия?

- Думаю, что все-таки нет. Более похоже на чьи-то воспоминания. Так сказать, наблюдаем воочию человеческое описательное восприятие. От более крупного объекта, как например, цельное дерево, к более мелким — ветки, листья и так далее.

Я несколько раз отхожу от куста, затем медленно приближаюсь, пытаясь уловить тот миг, когда куст, как нечто цельное, превращается в набор из веток и листьев. Так и не уловил… Странно все это. И не только дробление на составляющие… А где стена?

- Постой. А где стена? - поражаюсь отсутствием на всем обозримом пространстве стенок «пузыря», через которые вот только что героически проник.

- Да черт его знает. Ты материализовался прямо из воздуха. Тебя нет, раз — и ты уже стоишь здесь. И даже не по частям, а весь целиком и сразу.

- Так откуда будут появляться остальные?

- Садись на лавочку и не стой в проходе, где бы он ни был.

Следую совету товарища более опытного в местной неразберихе.

Сидим некоторое время, трем за свою непростую житуху, как... Бац! И перед нами стоит Сергей. Ошарашено озирается, и наконец увидав нас, расплывается в улыбке.

- Проходи, присаживайся, - приглашаю старпома на наш междусобойчик, и чтобы не терять время зря, делюсь своими наблюдениями, - Вокруг не натур природа, а лишь некое ее отражение в чьем-то сознании. Так сказать, воспоминания. Чьи, пока сами не разобрались. Ты, давай, тут посиди, собери остальных, а мы с Николаем пока по городу прошвырнемся. Может, что и поймем.

Усаживаем ничего не понимающего Сергея и вдвоем отправляемся к виднеющимся неподалеку многоэтажкам...

часть 18

- А как, вообще, должен выглядеть так называемый «пузырь» сознания? - ни к кому конкретно не обращаясь, интересуюсь я.

Николай пожимает плечами:

- Кабы знать.

Александр чешет затылок:

- Занятно было бы глянуть на свой… Пузырь.

- А это возможно? Увидеть со стороны свое собственное сознание, - подключается к разговору Анатолий. Он, видимо, уже отошел от инфернального стресса недостачи химикатов.

- Интересный вопрос. Ответ на который можно будет получить только после обнаружения этих самых пузырей. А пока само их существование лишь гипотетическое предположение, - заключает Николай.

- Э-э, парни, постойте, а где Андрей?

Все начинают беспомощно озираться, пересчитывать друг-друга. Но как ни считай - одного из нас не хватает, и это специалист по ходовым двигателям Андрей. Вот же…

- Это что? Арахна? - задаю в никуда риторический вопрос.

- Да хрен его знает, - пожимает плечами Николай, - Здесь все необычно, здесь все вверх ногами, это место сумасшедший дом...

- Я не позволю потеряться члену моего экипажа, - влезает в разговор со своими капитанскими замашками кэп.

- Ну, так иди и поищи, - отмахивается Николай.

И уже обращаясь ко мне:

- У нас так и нет четкого представления о пространстве, в котором мы сейчас обитаемся. Что оно, где оно и когда оно…

Я лишь киваю головой. А что еще можно сказать? Только согласиться, что ни черта не знаем об этом ментальном мире. Смотрю на плесневую крысу, но та лишь лапкой поправляет свои усы, пребывая в блаженном состоянии перманентного слабоумия. А чего еще ждать от крысы? Ну, в самом деле, не решения же на коленке математических задач тысячелетия. Об этих научных вызовах человечеству далеко не каждый его представитель имеет хотя бы отдаленное представление, а тут — примитивная плесень, еще совсем недавно пребывавшая в абсолютно безмозглом состоянии...

- Кто последний видел Андрея? - Николай тем временем проводит оперативное расследование таинственного исчезновения нашего товарища.

Все пожимают плечами — специалист по ходовым движкам никогда не отличался яркой харизмой, чтобы являться центром внимания. И о нем вспоминали, только когда движок начинал «кашлять». А поскольку, уж чего-чего, а двигуны на корабле всегда отличались сравнительной надежностью, то и Андрей из рейса в рейс пребывал этакой статистической погрешностью в жизни экипажа. Хотя в палате он оказался просто незаменим в виде бревна для картежных посиделок.

- Я что думаю, - слово взял наш по совместительству философ, - Это же не материальный мир, а лишь отражение наших сознаний…

Неожиданно он замолкает. То ли ради театральности, то ли сам до конца не понимая о чем говорит. Но для настоящих философов это нормально, и потому все терпеливо ждут продолжения.

- В общем, если не растекаться мыслью по древу, которых здесь днем с огнем, мы единомоментно можем присутствовать в одном месте только пока, так сказать, непосредственно контактируем. Как только кто-то выпадает из круга взаимодействия — вербального, визуального или какого-либо еще, он вполне может затеряться в бесконечных пространствах этой ментальной вселенной, фактически исчезнув для всех нас.

- Вывод? - спрашивает Николай.

- Чего? - тут же зависает Александр.

- Вывод, говорю, какой из твоих теоретических построений?

Штурман молча пожимает плечами - мол, дал вам фундаментальную базу, а теперь уж как-нибудь сами с дальнейшим практическим внедрением плюхайтесь.

- Ясно. Значит так - никому не теряться из поля зрения остальных…

- А как это осуществить на практике? - скептически интересуюсь я, - Распределить для всех сектора «обстрела» глазами?

Смотрим друг на друга, чешем затылки, пребываем в непонятках. И тут я вспоминаю свои курсантские годы.

- Надо петь…

- Петь? - удивляется Николай.

- Да. Помнишь, как в училищах проводили слаживание подразделений? Строй, песня, надежное плечо товарища и прочая.

- А что? Идея хорошая. Значит так — когда не трем между собой, все дружно поем что-нибудь.

- Надо плей-лист обговорить, - предлагаю я, - Чтобы пением не вызывать рвотные позывы от какого-нибудь шансона.

- Я «Дым над водой» слушать отказываюсь, - в свою очередь возмущается Анатолий, словно он какой-нибудь магазин, торгующий электро-гитарами.

И я его понимаю - после выявленной недостачи химикатов он морально готовился на некоторое время зависнуть в местах не столь отдаленных и потому упорно заучивал соответствующий репертуар. Ну, чтобы на киче за своего проканать.

- Заправлены в планшеты? - поступает предложение от штурмана.

- Гимн первых покорителей космоса? Пойдет, - ставит жирную точку в непростой дискуссии Николай.

И с песней, что строить и жить помогает, строем двигаемся к неясным формам, маячащим на гипотетическом горизонте.

часть 17

Арахна пока себя никак не проявляет, и это радует. Все-таки удалившись вслед за Александром вглубь ментального плана плесневого грибка, мы изрядно заблудились. Совсем как на орбите злополучного Марса. Ориентироваться в местных реалиях оказалось даже сложнее, чем в глухом диком лесу — там хотя бы деревья давали какую-никакую привязку к местности. А здесь только густая муть вокруг, совсем как в большой взбаламученной луже. И не понятно — то ли это сознание грибка изначально настолько неструктурированное, то ли его изрядно мутят наши беспокойные человеческие личности. Крыса на невысказанный вопрос осмотрительно помалкивает.

- Блудила, где мы? Куда дальше? - задаю Александру насущный вопрос.

Наша «диверсионная» группа останавливается. Все с подозрением смотрят на штурмана, довольный вид которого наводит на нехорошие мысли. Судя по всему, он наконец-то пребывает в своей тарелке — заблудился так, что даже сам не представляет в какие такие дебри нас завел.

- Нда-а-а, теперь и Арахна нас сроду не найдет, - подводит глубокомысленную черту под наши плутания Николай.

Я оглядываюсь. Повсюду муть и полное отсутствие ориентировки. Где мы? Что мы? Вот же…

- Мица, давай помогай, мы ж вроде как в твоем разуме, если его так позволительно называть, обретаемся, - от безысходности обращаюсь прямиком к крысе.

Та сидит ровно на ж… и с иронией наблюдает за нашими метаниями. На оттопыренных усиках дрожат перманентные капельки воды. И привычно внимательные взгляды из глубины жидких сфер моих множественных отражений. Крыса, судя по всему, нам в данных обстоятельствах не помощник. Как ни крути, неожиданное обретение ею сознания еще не гарантирует автоматического преображения в человека. А чтобы подтянуться хотя бы до уровня пятого Сольвеевского конгресса, крысе еще эволюционировать и эволюционировать. К слову, как и Баранкину, Электронику и прочим "Бу-ра-ти-но!".

- Николай, давай по-быстрому сформируем какую-нибудь хижину для передохнуть, - обращаюсь к пилоту.

Тот в знак согласия кивает, и, объединив сознания, начинаем совместно колдовать.

Внимательно вглядываюсь в клубящееся вокруг нас нечто. Проходит некоторое время... И в шевелении марева начинаю замечать проявление неких неустойчивых структур. Порою сплетаясь в струны, они вибрируют, кривятся, как усмешка ироничного бога, и затем схлопываются тугими спиралями. Целенаправленно захватываю разумом одну из струн и растягиваю ее в прямую линию. Николай присоединяется и раз за разом бьет по ней эфемерной силой мысли. Струна вибрирует, порождая разбегающиеся волны уплотнений. Когда плоскость распространения волн обретает четко выраженные очертания, повторяем процесс на противоположной метрике пространства. Так, собрав четыре стены и потолок с полом, проявляем в безмерном лимбе небольшой трехмерный объем. Протыкаю в одной из плоскостей некое подобие входа, и затем вместе с Николаем окончательно фиксируем свое творение. Теперь достаточно только самым краешком сознания поддерживать наш домик в неизменности. Конечно, этот «шедевр» по устойчивости мало отличается от творения глупого Ниф-Нифа, но, для немного передохнуть и собраться с мыслями, он вполне годится. Лишь бы голодный «волк» в лице Арахны не появился на отсутствующем горизонте слишком быстро.

- Как-то битва поначалу не задалась, - Николай подводит неутешительную черту бездарно разыгранному нами дебюту.

- Так мы ее даже не увидели. А как набить морду невидимому противнику? - отвечаю риторическим вопросом.

Экипаж, рассевшись в нашей халупе вдоль стен, пребывает в расстроенных чувствах. Ментальная мощь Арахны кажется не знающей границ. И что ей мы можем противопоставить, пока не совсем понятно. Паучков-креветок? Не смешно…

- А давайте устроим мозговой штурм, - предлагает кэп.

- Давайте. Только где взять эти самые мозги? - пожимаю плечами.

Обезоруженный капитан мгновенно сдувается.

- Еще есть предложения? - спрашивает Николай.

Новых предложений не поступает.

- Чтобы начать эффективно действовать в этих обстоятельствах, надо вначале понять саму суть окружающей реальности. Где наш философ?

- Э-э, - сразу же напрягается Николай, - Ты что, хочешь, чтобы «блудила» нас еще и в метафизические дебри завел? Уж тогда лучше вернуться в дурку к Арахне. Целее будем…

- Откуда такое патологическое недоверие? - просыпается наш штурман, - Даже как-то того… Обидно.

- Ну, поясняй тогда - что было, что будет… Чем сердце успокоится.

- Что есть нынешняя, предстающая пред нами реальность? - Александр мгновенно взнуздывает и оседлывает любимого сферического коня, - Здесь надо учитывать следующее. Ментальное пространство плесневого грибка формировалось под воздействием самых разнообразных факторов — здесь и первичный абсолютно безмозглый элемент, послуживший подложкой для укоренения последующих наложений. Опять же немалая крысиная составляющая, пионером освоившая пустующую территорию. Возможно даже сказать, что мы имеем дело не с плесневелым грибком, а неким мозговым симбиотом — крыса-плесень...

Я с интересом слушаю умозаключения Александра. Каким бы он ни был чудаком, экспромт расклада он выдает очень занятный.

- И вот, на этого, в собачичей формулировке — ублюдка, напластовываются сознания членов экипажа «Флеминга». Значится, в одном небольшом медном котелке одновременно начинает вариться чертова дюжина личностей. Соответственно, расшатанная слиянием плесень-крыса, а до того весьма убогая, ментальная структура грибка подвергается дальнейшей трансформации. Благодаря более мощным интеллектам людей, ментальное пространство растягивается, приобретает объем и глубину, усложненную структуру. Что мы сейчас и без удовольствия зрим.

- Постой. Если мы пребываем в затейливом переплетении сознаний сборной солянки из людей-крысы-плесени, то почему вокруг только чертова муть? А где прекрасные образы, порожденные высшей мозговой деятельностью?

- Сложно сказать. Все-таки я не нейро-психолог, а всего лишь штурман. Но, как вариант, - смешение красок из всей палитры художника даст отвратительно бурый цвет. Мы, возможно, пребываем на стыке множества сознаний, взаимодействующих сложным образом и в итоге дающих этакую мешанину.

- Имеешь в виду, что где-то есть и незамутнено изолированные участки каждого из нас?

- Должны быть. Этакие «пузыри» со структурой мышления каждого из здесь присутствующих.

- Тогда, может, попытаться найти «пузырь» Арахны? Возможно там найдем и орудие от нее самой? Тот самый Эскалибур?

- Почему бы и нет. Утка в зайце, яйцо в утке, иголка в яйце. Пойдем путем Иванушки-дурачка.

- Хм-м-м. Дурачков-то тут у нас полная палата. Но случится ли, как в сказке, счастливый конец?