Пока дежурный УАЗик не торопясь прокручивал за окном едва просматриваемый в ночной пелене пейзаж, я гадал — почему Мироздание устроено таким образом, что большинство вызовов, требующих непосредственного участия в осмотре места преступления судебно-медицинского эксперта, приходится на тёмное время суток? То ли так проявляют себя всеобъемлющие силы Вселенского Зла, действовать которым при солнечном свете, безусловно, не совсем сподручно. То ли неусыпные силы Света и Добра, отработав положенные по КЗОТу часы, уже благостно почивают, и несть их непростую ношу приходится одинокому дежурному суд-э. Но какова ни была истинная причина такого парадокса, ночные покатушки на раздолбанных милицейских авто моя неизменная часть профессии.
Очередное жуткое преступление, трактуемое главой шестнадцатой уголовного кодекса как совершённое против жизни и здоровья и имеющее все признаки состава, предусмотренного статьёй сто пятой — убийство, произошло в памятном с детства Плановом посёлке. И память, порой пробуждаемая дрейфовавшими за окном по морю мрака знакомыми домами, выдавала яркие обрывки воспоминаний о беззаботных школьных летах, становившихся особенно увлекательными в дни летних каникул.
Когда, наконец, УАЗик остановился перед коттеджем, смотревшимся внешне дорого-богато, я выбрался на улицу. По летнему тёплая ночь отчасти смягчила одуряющий дневной зной, и дышалось теперь не в пример легче. Не люблю жару в любых её проявлениях.
Этот вызов пока привлёк внимание только следственно-оперативной группы из ближайшего райотдела в составе — спавшего в машине эксперта-криминалиста, курившего неподалёку малознакомого опера уголовного розыска да молоденькой следователя, которая о чём-то разговаривала со столь же молодым лейтенантом милиции. И я подошёл к ним, как к занятым хоть каким-то делом.
— ... там отдельные руки-ноги, кровища повсюду и жуть такая жуткая... — Лейтенант, как оказалось дежурный участковый, так увлечённо описывал виденное, при том энергично размахивая руками, что создавалось впечатление о вольном пересказе сюжета одного из последних фильмов ужасов, — Я заходить и «следить» не стал. Только сообщил дежурному, что убийство тут. И не одно, а много...
— А что, руки-ноги аккуратно лежат или разбросаны как попало? — с ходу вклиниваясь в разговор, спросил я.
— Да хрен их знает. Я только заглянул и увидел ото входа. Там ещё бечёвки какие-то повсюду натянуты.
— Будем прокурорского ждать? — поинтересовался я у следователя, — Или зайдём?
— Подождём. Пока спешить некуда, — ответила та.
И пока мы так никуда не спешили, из окружавшей тьмы улиц неожиданно вынырнул Пётр Чекалин. По-моему, слегка подшофе. Что, впрочем, удивления не вызвало.
— Олег, здорово! — с подогретым напитками энтузиазмом поздоровался со мной, кивнул следователю, — Чего вы тут?
— По-видимому, убийство, — ответила та и в свою очередь спросила, — А ты как тут оказался так поздно?
— Убийство? — тут же сделал стойку ЧП, проигнорировав вопрос о причинах своего здесь ночного появления, и спросил у подошедшего дежурного опера, — Серёга, чего там?
— Я ещё не заходил. — Пожал тот плечами. — Прокурорского нет.
— Да-а-а? — как-то странно удивился Пётр. — Ладно. Вы тогда тут продолжайте прохлаждаться, а я гляну, что там. Олег, перчатки одолжишь?
ЧП быстро натянул взятые у меня резиновые перчатки, взял из УАЗика дежурный фонарь и скрылся во входной двери коттеджа.
И только то я собрался последовать заразительному примеру эксперта-криминалиста, дрыхнувшего в УАЗике, как из тьмы улиц вынырнул крутой «Мерседес». По колхозному скрипнул тормозами, останавливаясь подле нас. И пока мы всей следственно-оперативной группой, слегка опешив, наблюдали явление в последнем кузове «Мерина» народу, из сего автомобиля представительского класса выбрался бодрый мужичок невысокого роста в сопровождении заспанного опера областного главка Александра Кондратьева по гражданке. И тут моя манипура недвусмысленно так намекнула, что мужичок с Александром — это генерал собственной персоной. Начальника главка по гражданке ранее не приходилось видеть, потому я его сразу и не признал. Чего не скажешь о манипуре, незамедлительно начавшей дёргаться, правда, совсем не в экстазе.
— Чего вам тут? — хмуро поинтересовался дежурный опер у прибывших. — Проезжайте. Здесь цирка нету, и мы не клоуны.
Александр сунул тому под нос «ксиву».
— Руководство надо знать в лицо, — назидательно прокомментировал спич опера об уехавшем цирке и не клоунах.
— Товарищ генерал, — я решил прийти на помощь молодым специалистам, как оказалось, слабо разбиравшимся в высших чинах областного руководства, — следственно-оперативная группа Тракторозаводского райотдела в полном составе находится на месте возможного преступления, ожидает прибытия прокурорского.
— Хорошо, что ожидает, — совсем неожиданно ответил генерал, всегда ратовавший за немедленную организацию работ по раскрытию. — Значит, я успел.
И заметив моё удивление, прокомментировал:
— Если бы зашли туда, — кивнул на коттедж, — то обратно уже не вышли, прибавив рук-ног к общей нерадостной картине, а мне — головной бо...
Тут дверь коттеджа хлопнула, и перебив генерала на полуслове, Чекалин заявил с порога:
— Вот это месилово! И верёвки какие-то повсю... — тут он заметил генерала, которого, в отличие от молодёжи, сразу же и признал, — Товарищ генерал?!
— Чекалин?! — удивление в голосе генерала по своему эмоциональному накалу сравнимо было разве что с возгласом пьяного прозектора, узревшего нежданное пробуждение трупа прямо под брюшистым скальпелем, — Ты как это...
Но стоит отдать должное, генерал мгновенно переменил тон:
— Товарищ генерал, своим ходом прибыл на место преступления. Произвёл визуальный осмотр. Коттедж кирпичный, двухэтажный, принадлежит депутату местного законсобрания Илиеву. По моим сведениям, сдавался в аренду некому гражданину Порфирьеву, не установленного рода деятельности. В настоящее время в коттедже повсюду разбросаны отдельные части человеческих тел — руки, ноги, есть и более крупные фрагменты. Каким инструментом производилось расчленение... Хрен его знает. По-моему, эти части тел принадлежат различным гражданам — совершеннолетним особям мужского пола. И судя по увиденным наколкам, особям, ранее неоднократно судимым. Никого живых не застал, хотя обошёл весь коттедж. Повсюду натянуты странного вида верёвки, расставлены зеркала... — Чекалин задумался на пару секунд и закончил доклад, — В общем, ничего не ясно, криминальная жуть какая-то.
И я сделал вывод, что если такой опытный опер по убийствам, как Чекалин, говорит — жуть-жутью, то в коттедже действительно произошло что-то из ряда вон. Генерал же, пока ЧП докладывал, с нескрываемым интересом разглядывал неслегка подшофе подчинённого, который по мере доклада пытался аккуратно дышать в сторону, видимо, опасаясь разозлить начальника главка своим неуставным «выхлопом».
— Значит так, — генерал окинул взглядом замершую пред ним следственно-оперативную группу, — Чекалин, Иванов — идёте в коттедж со мной...
Александр было дёрнулся вызваться на осмотр тоже, но, зная суровый характер генерала, не терпящего и малейших возражений на свои решения, вовремя одумался. Мне же такой вот расклад показался весьма удивительным — на осмотр выдвигались только генерал, ЧП и я. Вот по какому такому принципу он был сформирован? Загадка...
Перед дверью генерал предупредил:
— Идёте за мной след в след. Шаг влево-вправо от моего маршрута — будет хуже расстрела на месте. Понятно?
— Понятно, товарищ генерал!
Увиденное в коттедже теперь точно лишит меня спокойного сна минимум на месяц, а то и больше...
За входной дверью из просторной прихожей начинался коридор, разветвлявшийся по сторонам в комнаты первого этажа и прямо на широкую лестницу на второй. Освещение в коттедже полностью отсутствовало, и потому Чекалин подсвечивал скрытое в темноте большим фонариком, взятым в УАЗике. Что придавало и так пугающей обстановке неясное чувство иного присутствия. Так сказать, инфернальный ужас во всей своей первозданной красе. Если это можно назвать — красой.
Интерьер вполне соответствовал внешнему виду коттеджа, что называется — дорого-богато. Только вот разбросанные повсюду руки-ноги и более значительные фрагменты человеческих тел скорее соответствовали известной картине Пикассо «Герника», чем коттеджу Планового посёлка. Так, ещё повсюду виднелись подозрительного вида бечёвки, протянутые самым замысловатым образом вдоль коридоров, поперёк комнат, где-то крест на крест, где-то параллельно друг другу. И вишенкой на инфернальном торте — тёмные зеркала. То есть тёмные в прямом смысле этого слова — когда Пётр посветил в одно из таких, луч фонаря просто в нём утонул. Безвозвратно. Словно незыблемые законы физики в этом коттедже начисто отменялись. Или это совсем и не зеркала...
— Пётр, посвети, — попросил я, указывая на одну из подозрительного вида бечёвок.
Наклонился, пытаясь разобраться, что же с ней не так. И когда разобрался, мой хаер зашевелился на голове — шпагат оказался сплетён из длинных чёрных человеческих волос. А когда я попытался проследить, где она заканчивается, оказалось, что конец тонет в одном из зеркал. То есть буквально заканчивается в стекле, в котором вообще отсутствовали любые отражения! Даже моей испуганной физиономии, хотя я стоял аккурат напротив.
— Ничего не понимаю! — Оставалось только расписаться в своём бессилии объяснить, что за чертовщина здесь творится.
— Коллега, от вас и не требуются пояснения, что здесь да каким таким образом это возможно, — неожиданно охладил пыл моих самобичеваний генерал, — Меня интересуют только части тел — причина смерти, телесные повреждения и механизмы их возникновения, давность наступления смерти, прижизненно или посмертно были они причинены. От остального желательно держаться подальше во избежание...
Во избежание чего, генерал не озвучил, видимо, посчитав, что местная гнетущая обстановка с таинственными бечёвками из человеческого волоса и зеркалами, которые, как оказалось, и не зеркала сроду, а чёрте знает что, за себя и так говорят лучше всяких слов.
— И на что хочу обратить внимание — складывается впечатление, что граждане, так вольготно пораскинувшие здесь части своих тел, стали жертвами хитроумных и весьма смертельных ловушек. Коих, судя по всему, в этом доме превеликое множество. Поэтому ходить следует точно за мной...
— Товарищ генерал, — нахально встрял в разговор Пётр, видимо, его изрядное подпитие слегка размыло грань между званиями лейтенанта и генерала, — Они, сдаётся мне, тут уже все разрядились.
Опер кивнул на валяющиеся руки-ноги.
— Я тут уже прошвырнулся и ничего такого хитроумного в плане капканов не заметил...
— То, что ты смог спокойно здесь бродить, ещё ни о чём не говорит, — спокойно ответил генерал, — Может, у тебя природная чувствительность к местным фокусам, и ты на интуитивном уровне обошёл все ловушки. Но смею заверить, что они до сих пор взведены и терпеливо ждут очередных жертв. Так что, если хотите сохранить руки-ноги и человеческие жизни при себе, действуйте, как я говорю. Ясно?
Я кивнул, соглашаясь вести себя благоразумно и осторожно, а ходить только вслед за генералом. Мне вот, например, мои руки-ноги дороги как память о счастливом детстве, а потому я бы и вообще не бродил сейчас здесь как неугомонный ЧП. Но долг обязывал соответствовать и не позволять опускаться высоко поднятому реноме Бюро.
Честно скажу, вид тёмных комнат, таинственных рисунков шпагатом, чёрных дыр под видом зеркал и разбросанных повсюду частей тел нехорошо на меня влияли. И хоть уже повидал на работе всякого, но этот коттедж давил на психику не хуже промышленного пресса.
— Пойдёмте на второй этаж, — позвал генерал и первым двинул по лестнице наверх.
Мы с Чекалиным пристроились следом. Пока шёл за генералом, неожиданно осознал, что в некоторых местах ощущаю этакие леденящие дуновения, словно там в темноте и не стены, оклеенные модными обоями, а провалы прямиком на улицу. При том, на улицу, где царствует вечная арктическая Зима. И я интуитивно старался держаться от таких мест подальше. Но, как ни странно, большинство отделённых от тел конечностей лежали именно в таких местах.
На втором этаже ничего не изменилось в плане рук-ног, кровищи и зеркал с бечёвками. Да и гнетущая атмосфера присутствия иного присутствия так же имелась в наличие. В общем, не коттедж в моём любимом плановом Посёлке, а настоящий кусочек самого Ада, странным образом разместившего здесь свой жуткий филиальчик.
— Ну что, доктор, сможете поделиться мыслями после беглого осмотра? Есть соображения?
— Боюсь Вас разочаровывать, но мыслей не так чтобы уж очень много. А соображений и вовсе почти никаких. Одно можно сказать точно: чтобы с этими гражданами ни произошло, это случилось здесь, на этом самом месте, и пришли они сюда своими ногами, будучи на тот момент счастливыми обладателями всех своих конечностей. Этакими цельными функционирующими организмами.
— Полностью согласен, но все-таки какие аргументы можете предъявить в пользу такого суждения?
— Во-первых, среди следов крови на полу есть явные отпечатки от протектора подошв обуви, а у некоторых из фрагментов тел, сохранивших ногу или обе, подошвы явно в крови.
— У некоторых, но не у всех? — уточнил генерал.
— Нет, не у всех почему-то.
— Так это понятно, — нахально вмешался в диалог слегка в подпитии Чекалин, — Кого первого завалили, у тех и обувка чистая, а кому посчастливилось пожить чуток подольше и увидеть кончину своих корешов, те и смогли по чужой кровушке пробежаться и подошвы своих кроссовок замарать.
— Вполне здравая мысль... — одобрил генерал.
— Теперь ещё один момент, — продолжил я, подойдя к одному из фрагментов тел, представленном правой рукой с зажатым ТТ-шником и ровно срезанной наискосок верхней частью правой половины грудной клетки, — Смотрите, вот тут на полу следы крови, как будто струйка брызнула. Это следы артериального кровотечения, а оно возможно только при условии работающего сердца, что, в свою очередь, явно указывает на то, что к моменту, когда эту длань с пестиком отчекрыжили, её обладатель, несомненно, был ещё жив. И, по идее, здесь же должна находиться недостающая часть тела, а её нет. Как нет и недостающих фрагментов других тел. Унести их, не оставив ни единого следа, просто невозможно. Все тела разделены на различных уровнях и по различным плоскостям, которые никоим образом не сопоставляются. И на беглый взгляд, пострадавших здесь не меньше десятка! — Поддавшись эмоциям, я было начал энергично жестикулировать руками, но тут же почувствовал жёсткую хватку генерала.
— Рекомендовал бы умерить амплитуду телодвижений. Не надо так размахивать руками, если они тебе, конечно, дороги. Давай спокойней, без лишней эмоциональности.
— Так как же тут без эмоций после всего увиденного? — Я с трудом подавил спонтанное желание пораскинуть широко руками.
— Согласен, непросто. Но надо соответствовать. А то, неровен час, так же отвалятся, и пришить обратно не получится. Кто ж знает, где их потом искать? — насмешливо произнес генерал. — Извини, перебил. Что ещё хотел сказать?
— Хотел про сами повреждения, — не на шутку смутившись и, чего греха таить, испугавшись неведомой опасности, продолжил я, — Механизм их образования мне абсолютно непонятен, но во всех случаях он идентичен. Ткани на уровне разделения тел ровно рассечены, и не только кожа и внутренние органы, но и довольно мощные костные образования как неведомой бритвой срезаны. И кто бы это мог сделать? Так покромсать кучу вооружённых огнестрелом бойцов?! Неужто легендарный Мусаси Миямото здесь поорудовал не менее легендарным клинком? Чем-то вроде меча-кладенца из детской сказки...
Я замолк, прикидывая варианты, затем продолжил гнать экспромт:
— Или не менее фантастическая версия применения боевого лазера по типу гиперболоида инженера Гарина?! Но мои минимальные познания в области физики указывают, что при применении лазера должны быть признаки термического воздействия, а таковых в данном конкретном случае не наблюдается!
И тут на меня снизошло озарение:
— Инопланетяне! А что? Неведомое оружие, таинственные исчезновения, отсутствие следов самого преступника. Всё буквально вопиёт о первом пришествии на Землю инопланетян!
И довольный собой гордо окинул взором собеседников. Чекалин остался индифферентен к моему поразительному открытию. Генерал же в ответ лишь хмыкнул. И я, оставшись при своём инопланетном мнении, переменил тему:
— На что ещё хочется указать — если верёвки и зеркала расположены определённым порядком, то есть имеют чётко видимую структуру, то руки-ноги и прочие части тел разбросаны совершенно хаотично. Ну, разве что кучкуются в определённых местах, да и то не всегда. Видимо, они не являются частью композиции из верёвок и зеркал. Так сказать, не предусмотренный изначально элемент. И недостающие части тел должны находиться где-то рядом... Но их нет как нет!
— Вот тут верно подмечено, коллега. Вервии и зеркала располагаются таким образом, чтобы получить доступ в иные... — Генерал помолчал пару секунд, подбирая слова, потом продолжил, — Пространства. При этом таки образом, что непосвященный человек легко может пересечь невидимую границу, и как результат, лишиться определённой части тела. Мне вот интересно, кто тут такой умный у нас на территории нарисовался?
— По моим сведениям — некий Парфирьев Санторин Афалиньевич. Нигде не работает. Я его, правда, не видел, только слышал от местных всёзнаек, — бодро доложил Пётр, демонстрируя неплохое знание оперативной обстановки на вверенной территории.
— Теперь придётся вам вплотную заняться этим делом. Руководству райотдела я дам на этот счёт соответствующие указания. Только будьте аккуратны, если что разузнаете, вначале доклад мне. Никаких самостоятельных действий!
Генерал строго посмотрел на опера, и тот, соглашаясь, сдержанно кивнул.
Начальственный тон не позволял иного, как только безропотно выйти.
На улице, нетерпеливо переминаясь, ожидал Александр.
— Ну, что там? — сразу набросился на нас с Петром. — И где генерал?
— Генерал попросил оставить его там на пару минут. Зачем, не знаю. А так, какие-то хитрые ловушки, запросто лишающие рук-ног и прочего, чего не жалко...
Подошёл подъехавший в наше отсутствие прокурорский.
— Почему не заходим на место преступления? — деловым тоном спросил он.
— Следственно-оперативная группа, приступайте! — на крыльце в это время появился генерал, — И можете не опасаться последствий.
И уже обращаясь к Александру:
— Я здесь всё осмотрел. Едем.
Гости из главупра сели в свой шикарный «Мерин» и отбыли восвояси. Мы же приступили к осмотру места массового геноцида ранее судимых...
