Это только подразумевается, но мы-то все знаем, что происходит в этом мысленном облачке.

Дети не знают, но мы знаем.

https://vk.com/funnen

После очередного короткого кошмара, связанного с мрачными и всепоглощающими тоннелями московского метро я проснулась в своей родной и до боли знакомой комнате. Очень хотелось пить и я встала, потянувшись и тихо хрустнув позвонками. В этот же момент появилось ощущение чего-то до ужаса неправильного и я вновь обвела сонным взором комнату. На подоконнике близ распахнутого окна, в которое приветливо заглядывало рассветное солнышко, сидел мальчик лет эдак семи. Его тело было покрыто язвами, глаза гноились так сильно, что жёлтая сукровица текла по щекам. А тело... Тело было обмотано какими-то узкими чёрными бинтами, которые беспрестанно шевелились. Быстро до меня дошло, что это крупные, отвратительные черви. Аколит доброго дедушки Нургла позавидовал бы облику этого мальчонки. Я прикрыла глаза, стараясь согнать наваждение, но лишь усугубила ситуацию. Рядом с мальчиком появился не менее мерзкий тип. Было ощущение, что с него заживо содрали кожу. Он был наг, гадок и я видела, как пульсирует скользкая, гладкая красная кожица. Голову его венчало подобие короны из бело-желтоватых наростов, его глаза в нашем привычном понимании были закрыты, но на лбу ярко светилось третье око, широко распахнутое, без зрачка и белка, чисто жёлтого цвета. В остальном же лицо было, похоже, человеческим. Красная тварь что-то шептала на ухо мальчику, а тот лишь беззвучно плакал и, наконец не выдержав этого голоса сиганул в открытое окно. Раздался гулкий шлепок и тварь, убедившись в чем-то известном только ей самой, направилась ко мне. Я была словно кролик, смотрящий в глаза удава. Меня затошнило и... Я проснулась. В своей комнате, на своем стареньком диване.
Стояла ночь. Мама тихо шебуршала на кухне, позвякивая посудой. От приоткрытой двери шла узкая, но такая уютная полоска света. Я достала телефон из-под подушки и проверила время. С момента, как я легла, прошёл всего час. И то хлеб. Тело меня плохо слушалось, а во рту пересохло так сильно, что казалось в Сахаре и то воды больше. Я встала и медленно, на ватных ногах поплелась на кухню. Выслушавая мамино незлое ворчание я достала стакан и открыла фильтр. Но вместо воды оттуда посыпались омерзительные опарыши с полупрозрачной кожицей и чёрными головками. Я выронила от неожиданности стакан и тот разбился вдребезги.
И я снова просыпаюсь. Снова на рассвете и снова в своей комнате. Такой уютной и родной. Ничего необычного. Все в порядке. Все хорошо. За глоток живительной влаги я готова отдать душу любому богу или демону в этой гнусной вселенной. Тело не слушается. Ко мне в комнату стучится, а потом и входит мама. Садится на мою кровать и говорит со мной. Её поглаживания и прикосновения так нежны, даже через одеяло... Я рассказываю о своём сне и она неодобрительно качает головой. Я случайно касаюсь маминой кожи, но она гладкая, холодная и безумно похожа на плотный полиэтилен. Она все так же неодобрительно качает головой, быстрее, и быстрее, и быстрее, а по моим щекам текут слёзы, пока мама бьётся в этой пластиковой агонии.
Сейчас я проснулась. По-настоящему. Уже почти час дня, у папы в комнате звучит телевизор. Бабушка в ванной, я слышу как льётся вода. Мама ушла на дежурство. Я лежу и тихо радуюсь этому чудесному августовскому дню и жду, пока хоть немного остынет мое взмокшее, разгоряченное ото сна тело. Все так же хочется пить.
Сейчас пойду на кухню, но мне так не хочется выходить из своей уютной, родной комнатки. Но теперь я проснулась. Мне не о чем беспокоиться.