Родился этот оригинал в Мариуполе, представьте. Отец его был консулом, и за Мариуполем последовал Дюнкерк, где юный Винтл в совершенстве выучил немецкий и французский языки, поскольку обучался и в Германии, и во Франции, прежде чем быть зачисленным в Королевскую военную академию в Вулвиче. Космополитом его такая юность не сделала, он всю жизнь и казался, и был англичанином до мозга костей. И чрезвычайно упрямым англичанином, как покажет будущее, причем в истоке этого упрямства просматривается близкое знакомство с внушительной тростью его папаши, который, отбросив все дипломатические навыки, тот охаживал своего отпрыска за каждую неподобающую выходку, то есть часто. Подобное детство обычно снабжает человека изрядной выносливостью и даже философским подходом к несчастьям - если не можешь избежать их, просто живи с ними.
Когда ему было семь лет, его отправили пожить немного с тетушкой в Англии. “Во время этой поездки я был очарован английскими лужайками, крикетом, овощными грядками и аккуратностью домов и железнодорожных станций", - напишет он позднее. А уж когда тётушка подарила ему зонт, он "почувствовал, что твердо встал на путь становления английским джентльменом". И далее: "Живя за границей, я чувствовал себя англичанином свирепее, чем любой английский мальчуган". Тогда же Винтл бесповоротно влюбился в лошадей, не отлипая от тётушкиного коня по имени Гилберт.
Винтл родился в 1897 году, что неизбежно означало военную молодость на Западном фронтах Первой мировой. В случае Винтла это была не то что молодость, а юность: он был на фронте уже в мае 1916. Его откомандировали в артиллерию, и первое его знакомство с окопной войной было незабываемым: "Трёхдюймовая граната, выпущенная из 77-мм "свистелки", взорвалась в окопе, забрызгав меня внутренностями моего молодого сержанта". Как он потом вспоминал, его словно столбняк хватил в ту минуту, но поскольку обстрел продолжался, он смог собрать себя и войти в ту роль командира, для которой его тренировали, избежав пожизненной психической травмы. Ничто не выводит из шоковых ситуаций лучше, чем необходимость защищать свою жизнь. И Винтл прошел все сражения и коллизии до третьего боя на Ипре в 1917 году, где он был тяжело ранен: очередной взрыв стоил ему левого глаза, нескольких пальцев и части коленной чашечки.
Его отправили в госпиталь в Оксфорде. Но, разумеется, Винтл совершенно не чувствовал себя инвалидом, и рвался на фронт хоть ползком, хоть тайком, убежав однажды из госпиталя, переодевшись медсестрой. Увы и ах, юноше пришлось постоянно носить монокль, потому что после ранения правый глаз тоже видел неважно, и медсестра в монокле привлекла ненужное внимание. Винтлу пришлось вернуться долечиваться. В конце концов он дожал знакомого своего отца, который смог организовать ему возвращение во Францию. Это было тяжело. Когда его наградили в ноябре 1918 года Военным крестом (MC) за исключительную храбрость и определенные военные действие, одним из которых был захват деревни силами одного своего подразделения, а другим - освобождение 35 заключенных (помимо прочего), он признался в своих заметках, что абсолютно не помнит этих эпизодов. Так что легко представить, каким сплошным адом был фронт.
Впрочем, наступивший мир был не то чтобы ещё хуже, но окружающее утратило цвет и вкус. Молодой Винтл стал типичным "человеком войны", как и многие из тех, кто провел свою юность на фронте. Он слегка полечился, потом попытался приткнуться к гвардейцам в Ирландию, несколько лет был инструктором английского языка в военной школе во Франции, но повсюду за ним тянулся шлейф выходок на грани между шуткой и прямым нарушением порядка, то есть на месте он там себя не чувствовал. К счастью Винтла и окружающих, в 1921 году его определили в 18-й королевский гусарский полк (собственный Её Величества королевы Марии), в составе которого он отправился приключаться в Индию и Египет. В принципе, в гусарах служить ему нравилось, но характер Винтла никак не позволял ему служить спокойно, и не всем его шуточки нравились. К тому же 1923 год полк провел в Германии, и Винтл стал мечтать о том, чтобы попасть в ряды королевских драгун. В драгуны он попал.
Начало Второй мировой Винтл встретил в разведке. Это была научная разведка, и там он был, в общем-то, более чем на своем месте. Реджинальд Виктор Джонс, физик и специалист по планированию разведопераций (это он стоял за радиолучевым наведением и дипольным отражателем начала войны, и именно он настоял, чтобы к крупной утечке военных секретов, известной как "О́словский доклад", отнеслись серьезно), встретился мельком с Винтлом по вопросам военной разведки и был потрясен встретить полевого офицера, который не только понимал отличие спектроскопа от спектрографа, но и был настолько внимателен и чуток к деталям поставляемой информации, что безошибочно отсортировывал ложное от правильного. Впрочем, поскольку в тот момент информация в Англию поступала на немецком (от антифашистов) и на французском (от антивишистов), которые для Винтла были, по сути, не менее родными языками чем английский, многое он понимал уже из структуры фраз и документа в целом.
Проблема была в том, что сохнуть в разведке Винтл не имел ни малейшего желания. С самого начала войны он рвался воевать во Францию, и даже носился с идеей составить добровольческий отряд, с которым он мог бы отправиться "воевать с гуннами", даже если бы для этого ему пришлось уволиться из армии, потому что Британия приняла решение от войны абстрагироваться, и защищать только себя. После того, как Франция пала (много времени это не заняло), Винтл требовал хотя бы предоставить британские базы французским летчикам, которые могли бы продолжать борьбу оттуда (да, это правительства решают насчет войны и мира, и чаще всего решение не говорит ничего о настроениях и воинском духе именно военных). Естественно, ему отказали, после чего он в своей манере заявил, что от правительства его тошнит, и потребовал самолет лично себе. Дело закончилось тем, что он взял в заложники коммодора авиации Бойла, угрожая его застрелить. И именно за этот поступок угодил в Тауэр.
Впрочем, когда дело касается Винтла, ничто не идет своим чередом. В Тауэр он должен был отправиться под конвоем солдата. На станции выяснилось, что солдат забыл взять подорожную, которая обеспечила бы им бесплатный проезд. Послав солдата к черту и приказав сидеть и ждать, Винтл сам отправился за новой подорожной, но в канцелярии не оказалось офицера достаточно высокого ранга, чтобы ее подписать. Тогда Винтл, как старший по званию, подписал ее сам, и они отправились с совершенно деморализованным конвоиром в Тауэр. В Тауэре офицеры, полагавшие, что имеют дело с дезертиром или, ещё хуже, с предателем, встретили его с ледяным презрением. Но на следующий день история ареста Винтла была уже во всех газетах и наделала много шума в военных кругах, и отношение к нему в Тауэре изменилось на противоположное предыдущему.
Так что до суда этот дебошир жил, по его словам, не хуже чем в "Ритце", принимая гостей во время чаепития - репутация в военных кругах у него была громкая и до этого случая. Но, видимо, недостаточно громкая для тех, кто составлял полностью сфабрикованное обвинение, одним из пунктов которого было утверждение, что он подделал справку о плохом зрении. Человек, у которого один глаз не видел ничего, и второй видел так себе! Медицинский осмотр засвидетельствовал этот факт ещё раз. Видимо, коммодору очень хотелось уничтожить напугавшего его наглеца. Во всяком случае, обвинитель сделал заключение, что "такие как ты должны быть расстреляны".
Винтл, по-видимому защищавший себя сам, с готовностью согласился на подобный патриотический расстрел, предложив поставить рядом с собой ещё нескольких человек, тоже заслуживающих быть расстрелянными по той же логике. Первым именем из списка был Айзек Лесли Хор-Белиша, 1-й барон Хор-Белиша, государственный секретарь по военным вопросам, которого очень ценили в офицерских кругах армии и ненавидели в политических кругах, обвиняя в милитаризме, большевизме и в том, что тот вообще был евреем (таки был и не скрывал этого), то есть человеком для своей должности слишком подозрительным. Да что там, среди солдат, не слишком рвавшихся к полноценной войне с гитлеровцами, ходила песенка «Умри за еврейскую свободу / Как британец всегда умирает», хотя именно Айзек Лесли Хор-Белиша обновил вооружение армии и повысил тем же солдатам жалование, не говоря об улучшенных условиях проживания. В общем, упомянуть это имя в суде военного маршала было равнозначно полновесной пощечине обвинителям. Тем не менее обвинение было снято раньше, чем Винтл продолжил, и в результате он отделался порицанием за то, что угрожал пистолетом другому офицеру.
После подобного громкого скандала Винтла просто не могли больше удерживать в тылу, и он с триумфом удалился в... Сирию, где его прежний полк, Первый драгунский, воевал с французскими вишистами. И в полку Винтл занимался разведкой и координацией рейдов драгун. Операция закончилась перемирием в Сен-Жан-д'Акре (то есть в Акре), согласно которому Альянсу (Великобритания, США, СССР и Китай) достались от вишистов зоны влияния на Среднем Востоке в Сирии и Ливане. Голлисты были исключены из переговоров условием Денца, верховного комиссара Виши в Леванте. Кстати, это были первые официальные переговоры между Францией и Англией со времен Наполеона.
После этого Винтла попросили проверить условия содержания британских военнопленных в Виши, куда он отправился по подложным документам. И первым, что он обнаружил, прибыв на место - это безупречное сотрудничество между секретными службами Виши и Британии: его предали раньше, чем он добрался до места, и знакомиться с условием содержания военнопленных ему пришлось на своем опыте. Винтла это, правда, не слишком расстроило, скорее наоборот. Он тут же объявил, что считает долгом чести сбежать из заключения - и сбежал. В первый раз он выбрался из барака через дверь, и спрятался прямо в сторожевой будке, откуда в удобный момент прокрался на свободу. В этот раз его снова предали на воле, и в течение недели он был схвачен и водворен на место. Число его охранников удвоили. Винтл объявил в ответ двухнедельную забастовку по поводу того, что вид охранников оскорбляет его взгляд своим раздолбайством, и что такие неряхи недостойны охранять британского офицера. И занялся тем, что стал троллить гарнизон, включая коменданта, громко рассуждая о чести и бесчестье, а также о трусости и предательстве. А потом похудел достаточно, чтобы протиснуться между прутьями загородки - и сбежал снова. На этот раз он ушел какими-то своими путями, не пытаясь связываться с британскими агентами в Виши, которые явно были двойными, и добрался до Англии через Испанию. А весь гарнизон с пленниками вместе ушли после этого в Сопротивление. Эту историю рассказал бывший комендант лагеря в 1959 году.
После этого Винтл посвятил свои усилия организации "коридоров", по которым французские офицеры бежали в Англию из оккупированных территорий, и на каждом повороте призывал армию и правительство участвовать в войне энергичнее, так что командование уже видеть его монокль не могло.
В мирное время он уже знал чем себя занять, засев за писательскую работу, хотя пользовался псевдонимом, потому как "для драгуна зазорно даже умение читать, а уж умение писать и вовсе позор".
Правда, похоронили Винтла, дожившего до 68 лет, не так, как он хотел. Винтл полагал быть похороненным как драгун и по военному канону похорон, в Кентерберийском соборе.
Но что-то пошло не так, и кавалер Военного Креста был кремирован как штатский в Мейдстоне. "Всю свою жизнь я воевал против несправедливости, помпезности и лицемерия, не запятнав своего монокля. А ещё я воевал против дураков. Не сомневаюсь, что один из них меня в конце концов и прикончит". Как в воду глядел, но были у него и друзья, собравшие и опубликовавшие биографию этого необыкновенного человека.
