К моменту нашего возвращения в гостиницу все декорации и багаж были уже погружены на борт, а пассажиры зарегистрированы…

Я судорожно раздавал трофейные излишки… Почему-то никто не хотел привезти домой лосиные рога)):

- Ну, не выбрасывать же их, в конце-то концов, – сокрушался я, - Посмотрите, какие красивые… На них шапки и варежки в прихожей можно вешать… - с горем пополам я впихнул увесистые сувениры двум монтировщикам и выставил их за дверь…

Взглянув на свое отражение перед выходом из номера и попытавшись принять увиденное, я спрятал глаза за солнцезащитными стеклами, надеясь стать с их помощью менее заметным, и спустился в осенние сумерки.

Мое появление в аэропорту Магадана вызвало оцепенение у видавших виды старожилов… В скромное здание аэропорта в окружении известных актеров, на мохнатых унтах, в пушистой рысьей шапке и с огромной волчьей шкурой на плечах неторопливо заходил белый нигер - «Мистер Праздник». В плечо впивалась сумка, доверху набитая трофейными ножами, поверх которых, как курица на яйцах, расположилась шкатулка с клыками каких-то злых зверей…

Мой настороженный взгляд отметил, что вошедшие со мной «звезды» почему-то на этот раз остались не замеченными. Никто не спешил к ним за автографами и не просил сфотографироваться. А это был единственный бонус для «зеленого коридора», на который я так рассчитывал. Ну, значит, ва-банк - решил я и, зачерпнув побольше воздуха, почему-то произнес:

- Под гуденье лютой вьюги

Дед Мороз застрял в Устюге,

зря его детишки ждут,

Санта Клаус тут как тут…

Пот заструился по моему лицу, а в зале повисла звенящая тишина, в которой я неожиданно для себя снова услышал свой вмиг осипший голос, обращенный к монтам, стоящими с разлапистыми лосиными рогами в руках:

- Отвечайте тот же час, что с оленями у нас?..

Коллеги, подобно злым эльфам, пожравшим всю упряжку оленей, а теперь виновато отводившим глаза, мечтали лишь об одном: вонзить в меня эти лосиные останки и убежать в ночной город, растворившись в нем навсегда…

… Не знаю, чем бы закончился мой первый сольный концерт с участием звезд театра и кино, но тут отворилась дверь, и в зал вошел осветитель, куривший на улице и пропустивший мой флэшмоб…

- Я не понял, где мы ходим и почему не снимаем? – набросился я на него.

Тот, часто заморгав глазами, попытался улыбнуться.

- Почему опять все через жопу с вами?

Я с деловым видом стал протискиваться через толпу к стойке регистрации, выкрикивая на ходу:

- Вот, девушка, они подъехали, сейчас доснимаем и можем сдавать реквизит в багаж. Как поздно? Я же предупредил, что еще со съемочной площадки привезут? Кого предупредил? А разве не Вас? Ну, девушка…

- А я Вас узнала, -сказала она. – Вы артисты! Много реквизита?

- Вот! – показал я на мехового себя. – Ну и сумка. И этих двух оленей еще, - кивнул я в сторону не отошедших от стресса монтировщиков. - Вернее, то что от них осталось. Короче, две пары почти оленьих рогов.

- А в салон взять не хотите? – поинтересовалась дамочка.

- Очень хочу, - честно признался я. - И олени тоже хотят, очень. Если разрешат?

- Разрешат. – заверила девушка. И мы улетели.

Футляр дуэльного пистолета Дантеса, или Еду в Магадан!

Лет пять назад, подзанесло меня на гастроли в «солнечный» Магадан.

«На гастроли» - в нормальном смысле, со спектаклем)). Летел туда впервые и с удовольствием. То есть хотелось побывать, но не по этапу за недоразумение, а самому. Шикарное место, а люди … Как говорил один поэт: «Гвозди бы делать из этих людей - …..».

Отыграв на аншлаге, мы имели в запасе свободный день - организаторы гастролей любезно согласились сделать нам приятно, свозив на экскурсию. Поехали мы за сто с лишним километров в один из заброшенных ГУЛАГовских лагерей, но из-за непогоды так и не смогли до него добраться, заехали к какому-то местному знакомому леснику или егерю, не важно… Когда собрались возвращаться в гостиницу, кто-то связался с «большой землей» и сообщил, что аэропорт в Магадане закрыт как минимум до завтрашнего вечера…

ТУТ, КАК В СКАЗКЕ, СКРИПНУЛА ДВЕРЬ… Баня, водка рекой, пострелушки из «Сайги» по пустым банкам. Часам к двум ночи за неряшливым столом нас осталось трое: я, хозяин дома (не вспомню, как звали) и трехлитровая банка самогона. Становилось тускло: на кураж силы закончились, а спать не хотелось. Гостеприимный хозяин, заметив тень уныния на моем лице, предложил:

- А не сыграть ли нам в карты?

- Если не на раздевание и есть на что играть, то можно, – согласился я.

Глаза его сверкнули дьявольским пламенем азарта, а в руках зашелестела «битая» колода. Демонстрируя мне знание и умение различных техник тасовки, он, дабы усилить впечатление, озвучивал свой виртуоз фразами типа: «Хочешь вкусно пить и есть – прошу напротив меня сесть»...

…Ну и накаркал сам себе… К пяти утра над ним уже улыбалась хорошо отпитая банка самогона, и, закончив играть деньги, он с маниакальным упорством принялся проигрывать все… Лосиные рога, волчьи шкуры, челюсти касатки, и черт знает что еще…

- Сдавай крайний раз и расход, - обозначил я красноглазому другу, - Меня и так со всем этим барахлом в самолет не пустят, а если пустят – не взлетим.

- Ну, крайний, так крайний, – нехотя согласился «Мистер Ласвегас», обводя комнату прищуренным внимательным взглядом.

- Или без крайнего? –предложил я. – Твои фиксы я по-любому играть не буду.

Нехорошо улыбнувшись ими, «фартовый» убежал в другую комнату, а вернувшись, с торжественным видом развернул передо мной кусок рогожи, скрывающей шкатулку.

- Вот! - не менее торжественно произнес он.

Открыв коробку и охренев от увиденного, я с удивлением спросил:

- Что вот??? Ты что, б..дь, пират???

В шкатулке лежал сувенирный кремниевый пистолет, какими обычно торгуют с ларьков в переходах метро.

- Вот! – тем же голосом повторил он. – Дуэльный пистолет Дантеса. Из него. Пушкина. Убили. 30 тысяч.

Я уперся в пушкиниста усталым взглядом. Безумно хотелось встать, послать его в жопу и отправится спать, закрыв этот балаган. В моем безупречном плане смущало одно слово, и я силился подобрать не менее емкий синоним пункту назначения.

- Слыхал, что Дантес Пушкина прострелил? - прервал он ход моих мыслей.

- Конечно, слышал, и слышал то, что стрелял он из маузера, а не лагерного ширпотреба.

- Да ладно…. – произнес он внезапно посеревшим лицом.

- Точно говорю. Даже картина есть известная «Последний выстрел» - заверил я, крутя в руках кустарную самоделку, сделанную под однозарядную «мелкашку»,

- На ней специально Дантес с маузером нарисован, чтобы донести до потомков весь смысл трагедии: оружие не убивает людей - люди убивают людей…

Подняв на него глаза, я осекся… Вдруг внезапно стало стыдно… Передо мной сидел огромный, пьяный, растерянный и не очень умный мужик, но при этом бесхитростный и простой, как кастет.

- Могу ошибаться, но этот ствол сильно похож на тот, с которого Каплан дырявила вождя революции.

- Ленина? – почти крикнул он, и глаза вновь наполнились искрами, – Стоит денег?

- Его, суку... Денег стоит, но дешевле дантесовского… Потому что не насмерть… Короче, не больше пяти.

Застрекотала колода, начиная финишную схватку… Никогда еще так сильно я не старался слить партию…

…Через двадцать минут я засыпал «счастливым» обладателем «личного стреляющего устройства госпожи Фани Каплан