Сезон явно подходит к концу. В лесах вовсю хозяйничает осень. Деревья вспыхнули желтыми и красными пятнами опадающей листвы. Практически нет дождей и привычных, для этого времени туманов. Периодически приходят заявки на поиск и спасание в лесу, но довольно быстро людей находят пешими силами. Устав от постоянного напряжения ожидания, закрутившись в мирских делах, беготне с документами и работе я практически выпал, что называется из «контура управления». Все дни как бы слились в один сплошной серый поток.

Вечером я, как обычно, распластался на диване, включил Youtube, и приготовился провести еще один «незабываемый» вечерок в компании себя, в длинной череде таких же подобных, серых дней. Был уже десятый час, когда Екатерина Жилкина сбросила в общий чат запрос на авиацию в Кимрах. Накануне днем я был по своим делам на базе в Буньково и точно знал, что борт Лодочника стоит на очередном техническом обслуживании. Хочешь, не хочешь, а вертолет это все же не автомобиль. Это там можно перекатать, например тысячу другую километров и только потом заявиться к дилеру на замену масла и проведение регламентных работ. С вертолетом такая история не прокатит. Каждые сто часов вертолет встает на прикол и им занимаются инженеры, которые допущены на ведение таких работ и пилотам остается лишь скучать на земле, пока все что положено не будет выполнено и трижды проверено. И только после того, как инженер поставит свою подпись под выполненными работами, заверив тем самым, что он несет ответственность вплоть до уголовной за качество тех самых работ, мы имеем право подняться в воздух. Ровно вот так. Это авиация.

Так вот, ровно по этой причине я знал, что Саша сегодня невылетной. Это несколько расслабило и притупило бдительность, а из холодильника на меня смотрела холодная бутылка Устричного стаута. Одним словом, сегодня я не собирался никуда лететь от слова «совсем». На заявку откликнулся Витя Толмачев, его 05818 базируется в Хелипорт Москва и лично для меня, в этом случае, ничего, что называется, не предвещало. В чате началась обычная возня. Макс «Камбоджо» встал на смену, как авиакоординатор, и начал готовить информацию для вылета. Наташа Киричева взяла на себя обеспечение флайт-плана. Саша принял решение лететь с Витей, соответственно план будет подан с Хелипорт-Москва на Буньково, а потом уже на Кимры. Я сегодня не на смене, так что дел у меня никаких в связи с вылетом не предвиделось. На этом я совершенно успокоился и достал холодную бутылку из холодильника.

- Через тридцать минут Емеля выкатит борт. Витя готов меня забрать из Буньково. Кто третий? – написал Саша.

Нафига им еще и третий, подумал я… два КВС на один вылет более чем достаточно.

- Эд, ты готов из ХП? – снова брякнул чат.

Я с грустью посмотрел на бутылку пива. Холодная, запотевшая бутылка, темного, чуть сладковатого стаута соблазнительно сверкала холодным боком.

- Могу... но может ещё кто может, кто реже летает? – с надеждой, попытался я отмазаться. Все же, реально можно найти третьего в экипаж с учетом вылета из Хелипорт-Москва.

В ответ Саша накидал в чат несколько непечатных фраз, квинтэссенцией которых стало:

- Бери свою жопу в руки и тащи её в ХП!

Естественно, жопа подразумевалась моя, впрочем, как и руки. Ответив короткое «выезжаю», я поплелся к холодильнику убрать на место так и не открытую бутылку, после чего пошел одеваться. Дорога заняла стандартные двадцать минут.

Давненько я не был в Хелипорт-Москва. За весь этот идиотский год, я приезжал сюда раза два и может быть раза три садился самостоятельно на вертолете. Ворота были заперты и мне пришлось выйти из машины и объясняться по интеркому с охраной, что я делаю и для каких целей тут появился. Впрочем, проблем никаких не возникло, и я припарковал машину на своем обычном месте. Не увидев машины Вити Толмачева и Саши Емельянова, я решил устроить перекур, ибо после того, как они появятся времени на это, уже не будет. Первым приехал Емеля… дотошный и до противного правильный. Вот именно таким должен быть авиационный инженер. Его задача – выкатить борт на перрон, так как в это время штатный персонал на площадке отсутствует. Но просто выкатить вертолет и поехать домой, это не про Сашу. Полностью проверить, отмыть стекла (ибо чего это они такие грязные), выкатить и проводить. Только так… в этом он весь.

Последним на перрон влетел взъерошенный Витя. Ехать ему оказалось дальше всех и по дороге он собрал пробки, на которые не рассчитывал. Быстро поздоровавшись и выполнив стандартные проверки, мы пристегнулись в пилотских креслах, а Емеля остался на перроне, наблюдать за взлетом с земли. Отправив в чат все положенные сообщения, я запустил трекер, доложил готовность и продолжил наблюдать за процедурой запуска. Панель Витиного вертолета кардинально отличается от привычных мне «будильников». Авиационные поймут, а для остальных коротко расскажу в чем собственно отличия. В стандартной комплектации приборная панель вертолета укомплектована привычными приборами со шкалами, напоминающими часы. И как-то повелось, что в авиации такие приборы для простоты называют «будильниками». А вот Витин борт укомплектован приборной панелью с дисплеями, и все основные приборы представлены на них в несколько ином виде. На неискушенный взгляд – ну просто, как на Боинге (Glass cockpit). Такое положение основных приборов, лично для меня, непривычно и я, первые секунды, с трудом находил нужные параметры при запуске. Стартерный режим закончен, коррекция введена, вертолет похож на сжатую пружину… слегка подрагивая и гудя турбиной он всем своим поведением показывает, что готов к взлету. Сколько бы раз я не взлетал на шестьдесят шестом, я не перестану удивляться его невероятной мощи. У него просто огромный запас тяги. Без лишних слов мы отходим от земли и правым разворотом набираем на Опалиху. Короткая связь с «Внуково-Подход» и тут же переход на «Шереметьево». Над Опалихой Витя утыкается в свой планшет.

- Заберешь?

- Взял.

- Отдал.

Ровно в этот момент на всю панель загорается отказ GPS. Благо здесь этот GPS не особо и нужен. Как говорится в авиации – «тут все окурками усыпано», то есть каждый из нас летал тут не по разу и при желании и при нулевой видимости пройдет от Хелипорт-Москва до Буньково по приборам. Дальше по маршруту лечу уже я. Довольно быстро я понимаю, что лететь становится тяжело. Меня постоянно сносит с линии пути. При отказе GPS я не вижу разницы между путевой скоростью и воздушной, но по ощущениям она почему-то чересчур велика. Ветер явно южный и сила ветра явно больше чем обычно. Сделав пару раз поправку на маршруте, я вывел вертолет точно на огни подхода Буньково. Витя резонно заметил, что садиться будем с курсом сто восемьдесят, с чем я сразу же и согласился, строя схему захода с правым разворотом и начав снижение одновременно с гашением скорости до положенных пятидесяти узлов. На четвертом развороте я отдал управление Вите и через минуту мы уже висели над стоянкой, возле которой топтался Михайлов. Витя плавно посадил машину в желтый круг, а я прикинул в голове траекторию своего предстоящего кульбита. Надо было после уборки коррекции, отстегнуться, аккуратно переставить свои копыта наружу, не зацепив при этом ручку циклического шага, педали и ручку шаг-газ, а потом занять место позади Вити. Тем временем Саша должен был проделать то же самое только в обратной последовательности, чтобы занять место второго пилота слева. Мы сделали все это довольно быстро и без происшествий. Оба доложили готовность к взлету, после чего Витя без лишних слов, поднял машину в воздух. Пока я прикидывал расчетное время прибытия в зону поисково-спасательных работ, перепроверяя полученные значения дважды, Витя уверенно сообщил, что расчетной будет сороковая минута этого часа. У меня получались эти же данные, но поверить в это сходу я никак не мог. Дело в том, что у меня при штилевом расчете получались очень далекие от этой цифры значения и при обычных условиях с поправкой на ветер уточненный расчет хоть и отличается от штилевого, но все же не так разительно, как в этот раз. Виной всему был попутный (то есть точно в хвост) ветер, дувший со скоростью тридцать узлов. В это трудно было поверить. Мне приходилось летать и при десяти узлах и при пятнадцати и даже при двадцати… но, чтобы тридцать. Обычная скорость вертолета на маршруте – сто узлов, а теперь прибавьте к ней ветер в тридцать. Это практически плюс тридцать процентов к значениям. То есть на место мы придем раньше… сильно раньше штилевого расчета. Тридцать узлов! Теперь мне стало ясно почему меня сносило в сторону, почему так тяжело было выдерживать линию заданного пути.

За пять минут до прибытия, мы зачитали контрольную карту по задаче. А задача наша на сегодня простая – найти костер. Телефоны наших пропавших (а их на месте трое), ушедших на болота за ягодой, давно уже сели, но при последнем сеансе связи они пообещали развести костер, для поиска их местоположения с воздуха. На месте, в качестве группы эвакуации находятся местные «Совы» (поисково-спасательный отряд добровольцев). Задача Вити выдерживать курс и скорость, проходя галсами над черным, ночным лесом, задача меня и Саши – внимательно смотреть вниз и не пропустить костер. Минут за пятнадцать работы мы закрыли наиболее вероятную часть леса на два километра уходя от расчета спасателей на земле, вглубь лесного массива. При полетах ночью над заболоченной местностью, очень сильно мешает вода. Отражение луны и поисковых фар вертолета довольно легко принять за всполохи костра в темноте и пару раз, даже зная об этой особенности болот, мы все же отвлекаемся на такие обманчивые ориентиры. Несколько раз, на разворотах, я отмечаю чудовищный снос. Там, где в обычных условиях наша траектория разворота должна была выводить нас на «боевой» курс, в теперешних она превращалась в стремящийся развернуться «язык», от которого приходилось уже «добирать» на «боевой». Нас просто сдувало чудовищной, невидимой силой. Витя боролся с ветром, параллельно успевая контролировать показания на тепловизоре, Саша умудрялся одним глазом смотреть в лес, а другим одновременно контролировать курс, и только я более-менее был разгружен, и мог полностью, не отрываясь разглядывать внизу черную бездну. Поскольку в ближайшем и самом вероятном квадрате костер обнаружить не удалось, мы расширили зону поиска еще на два километра вглубь. Обычно, так глубоко в лес забираются редко, но все же временами такое происходит. Минут через пять Саша замечает костер слева по борту и буквально через несколько секунд мы все вместе видим его прямо перед собой. Едва успев поставить точку на бортовой GPS, мы, что называется, просвистели над костром на приличной высоте и на такой же скорости. Одной точки нам, как обычно, не достаточно. Нужно визуальное подтверждение и уточненная точка костра. Витя отдает управление Саше.

Строим заход по OBS на точку против ветра. Левый вираж, выход на «боевой», и мы начинаем снижаться. Привычно диктую высоту, вертикальную снижения и одновременно держу в поле зрения скорость. Она ни в коем случае не должна упасть раньше, чем снизится вертикальная. Указатель скорости замер на отметке в сорок узлов, а это семьдесят четыре километра в час. Мы летим со скоростью сорок узлов, высота постепенно снижается, все параметры в норме. С уменьшением высоты становится различима подстилающая поверхность. Я бросаю короткий взгляд на землю, отмечая, что справа под нами заросшее болото, и продолжаю отсчет, при этом наша скорость остается неизменной – сорок узлов, а мы при этом все ниже. Постепенно периферийное зрение начинает посылать в мозг сигналы, что при всех абсолютно нормальных параметрах полета, что-то в картинке становится ненормальным. Все еще не понимая в чем собственно дело и что же здесь не так, я быстро несколько раз перебрасываю взгляд с приборов на землю и обратно, сравнивая увиденное. Точно! Так быть не должно. На этой скорости, мы должны были уже увидеть костер, но мы все еще его не видим, и я уже знаю причину.

- Господа, а вам не кажется, что мы на месте висим? – в моем голосе невольно дрогнул нервный смешок.

- Да ладно? – Саша удивленно повернул голову в мою сторону.

- Абсолютно на месте, ни на метр не сдвинулись – ткнул я пальцем в подстилающую.

- Ни фига себе! – и Саша добавил обороты.

Мы медленно поползли в сторону костра и вскоре он появился чуть правее нас, отбрасывая языки пламени в сторону от набегающего на него потока воздуха, отброшенного нашим несущим винтом. Вокруг, жались к стволам окружающих елей три фигуры. В ревущем урагане отброшенного воздуха, смешанного с искрами костра, они пытались махать руками вертолету.

Нужен «сброс». Я открываю дверь и быстро начинаю собирать пакет. Пострадавшие с костром, значит теплом они обеспечены, нужна лишь вода, средство связи (телефон) и маяк для того, чтобы они смогли найти все это в темноте. Наш «невезучий» телефон с номером три отправляется в пакет вместе с водой и вспыхивающим зеленым маяком. «Невезучий» он ровно потому что именно ему постоянно достаются полеты вниз, в пустоту ночного леса. Прицеливаюсь как могу. Череда зеленых вспышек летит вниз. Ветер. Жуткий ветер. Вспышки ударяются о черноту под нами и замирают недалеко от красного пятна костра. Отходим. Я провожаю взглядом зеленый маяк, посылающий короткие, тройные сигналы в черноту, пожирающую все внизу под нами. Мы уходим в сторону точки входа. На всякий случай просим группу эвакуации связаться с пострадавшими по сброшенному нами телефону и подтвердить, что это именно наши объекты поиска. Пару минут мы походили в вираже, прежде чем пришло сообщение о том, что в се в порядке, личности подтверждены, и группа эвакуации выдвинулась по указанным координатам. Эвакуация будет долгой. Пострадавшие находятся на удалении более четырех километров. Четыре километра болот и леса – это несколько часов эвакуации.

Я докладываю возврат в Буньково, Витя забирает управление, а нам предстоит долгая дорога домой. Теперь ветер встречный. Он съедает треть нашей скорости. Мы пробуем разные высоты, временами нам удается выиграть десять узлов, но в целом, встречный ветер всю дорогу был не меньше двадцати узлов.

Макс настойчиво запрашивает у нас остаток топлива, как это положено у авиакоординаторов при ведении поисково-спасательных работ. В ответ я отправляю расчет по остатку, благо в допбаке у нас еще сто литров керосина. Минут через пятнадцать нам пришлось включить автомат перекачки, чтобы топливо из дополнительного бака начало поступать в основной до того, как последний опустеет.

Мы добирались до Буньково практически час. После посадки, Саша остался на перроне, я пересел на место второго пилота и уже вдвоем с Витей мы пошли на Хелипорт-Москва. В районе Ивановского Витя отдал управление и растекся в кресле разгребая полученные звонки и сообщения в своем телефоне. По дороге мы успели обсудить бардак в стране, чертов вирус, проблемы бизнеса в России и бог знает что еще. Где-то к Опалихе мы уже расслабились, в разговоре начали проскакивать шутки, мы практически дома.

Эвакуация закончилась лишь рано утром. «Совы» вывели пострадавших из леса, когда уже было светло. Неприятной новостью стало сообщение о том, что наш маяк, который я сбросил с вертолета, повис на елке, на высоте не менее десяти метров, к счастью, пакет разорвался и вода с телефоном упали на землю. А самое удачное то, что пострадавшие смогли их обнаружить. Собственно, это не случайность, просто сам телефон упакован в сделанный Емелей прочный бокс, который, как мне кажется настолько удачный, что телефон можно сбросить и с километровой высоты и ему ничего не будет. А в момент звонка, когда включается экран телефона, весь бокс начинает светиться белым светом и сам звонок телефона прекрасно слышен в лесу, таким образом, обнаружить его достаточно просто даже ночью, на расстоянии пятидесяти, а то и больше, метров.

Маяк был «спасен» группой эвакуации «Сов» через неделю. Старший группы Михаил, специально пошел в лес, и снял наш маяк с той злосчастной ели, за что ему отдельное спасибо. Он еще поработает. Маяк «боевой» и спас уже не одну жизнь.

P.S. Берегите себя...