Случай из практики 295
Мужчина 31 год
— Я работаю врачом-педиатром в поликлинике, - сообщил Андрей, невзирая на теплую погоду почему-то носивший на руках черные тонкие перчатки. – Хотя точнее было бы сказать, что я нахожусь на грани увольнения оттуда.
— Почему?
— У меня проблемы при работе с людьми, - мрачно ответил он. – Хотя раньше такого не наблюдалось.
— Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этих проблемах.
— Это началось во время пандемии, - потупив взгляд, начал он. – Я тогда добровольно вызвался работать с подхватившими ковид пациентами, не только детьми. Мало кто понимает, насколько невыносимой оказалась для всех нас эта ноша: многочасовые дежурства в защитных костюмах, огромное количество пострадавших, муки ни в чем не повинных людей.
— Даже не могу себе представить, каково вам было.
— И это к лучшему, - хмыкнул мужчина. – Даже я, который всю жизнь хотел стать врачом и помогать людям – сломался тогда и никак не могу вернуться к прежней жизни. Я видел, как страдают пациенты, но не мог помочь многим из них – это было ужасно. Но физические неудобства оказались гораздо слабее моральных – с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я очень хорошо помню момент, когда все пошло наперекосяк – к нам привезли пожилую женщину, которая заболела, но долгое время находилась одна в квартире и не могла самостоятельно вызвать скорую. Она умерла даже не смотря на ИВЛ – вот она держит меня за руку, а вот ее уже нет. С тех пор я не могу терпеть прикосновения других людей – когда это происходит, кожу словно током бьет.
— Зная, что вы врач, могу предположить, что вы обратились к психиатру, верно?
— Сенсорная гиперчувствительность, вызванная травматическими переживаниями иначе говоря – гаптофобия. Вот такой вот диагноз я получил… Мне прописали курс медикаментозного лечения и терапию – прошел и то и то, но проблемы это не решило. Пробовали изменить препараты и симптомы снизились, но по окончанию приема лекарств – снова вернулись. Сейчас я жду новых предложений от своего коллеги – оказывается я не один такой, в мире зарегистрировано множество случаев гаптофобии среди жертв коронавируса.
— Перчатки вам помогают?
— Скажем так – они в половину уменьшают болезненность контакта, но не убирают его вовсе. Первое время, пока имелась надежда на лекарства я терпел как мог, понимая, что моя работа нужна людям и мне самому – я, как говорится, врач по призванию, - и тут Андрея словно прорвало – по его острому скуластому лицу покатились слезы. Он закрылся от меня руками, но вздымающаяся грудь говорила о том, что его душат рыдания. Прошло немало времени прежде, чем мужчина затих и немного успокоился. – Извините, не знаю, что на меня нашло.
— Не стоит извиняться – ваша реакция вполне нормальна для того, кто прошел через такое, - ободряюще улыбнулась я и протянула ему бумажный платок.
— Спасибо… Я не знаю, как мне дальше быть – главврач просит меня остаться, но я больше не могу терпеть боль. Причем все еще хуже – меня словно оградили от всего мира, где живут нормальные люди, понимаете? Я даже прикосновение родной матери не могу выдержать!
— То есть эта фобия распространяется вообще на всех людей, а не только на пациентов?
— Вообще на всех и не важно даже к чему они прикасаются – хоть к ноге, хоть к спине, - в глазах клиента снова появились слезы. – У меня никогда не будет ни семьи, ни друзей, вообще никого.
— Подождите, не стоит себя хоронить преждевременно, - успокаивающе произнесла я. – Давайте мы попробуем вместе поработать с этой проблемой, хорошо?
— Хорошо…
