Всё, всегда, повсюду (3)⁠⁠

Заканчиваем знакомиться с книгой Джеффриса "Всё, всегда, повсюду. Как мы стали постмодерном".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: Конец двадцатого века стал закатом, но не концом постмодерна. Он вошёл в кровь обитателей информационных пузырей цифровой эпохи. А что точно не кончилось - это хозяин постмодерна - дикий капитализм под овечьей шкурой неолиберализма.

Девяностые начались первой войной против Саддама. Война в пустыне продемонстрировала свойство современности: предлог красивый и благовидный (прогнать агрессора), а подоплёка  - не очень (обеспечить снабжение нефтью). То, где мы очутились, автор называет пост-правдой. Весьма наглядно это выразилось в творчестве французского философа Бодрийяра.  Незадолго до войны тот тиснул статью "Войны в Заливе не будет". Когда она началась, появилась следующая статья - "Война в Заливе на самом деле происходит?" О названии третьей статьи вы, наверное, уже догадываетесь: "Войны в Заливе не было". Так была названа и книга, сделавшая его знаменитым. В ней он утверждает, что освещение войны в реальном времени в СМИ делает саму войну виртуальной, избыточной. Излюбленным его словечком был симулякр. Ну что я скажу... Конечно, на диване гораздо приятнее воевать, чем в окопе.

Раз уж я упомянул лондонский Сити, то в плане архитектуры постмодерна трудно не вспомнить Лас-Вегас. Автор по делу говорит, что общее между этими двумя местами то, что и тут красивая внешняя оболочка скрывает творящиеся в стенах неприглядные дела. В то время, как Сити стягивает к себе преступный капитал со всего света, Вегас освобождает карманы игроманов от заработанного потом и кровью.

Панорама Лас-Вегаса

Девяностые стали и временем взлёта Силиконовой долины, затянувшей всех нас в Сеть. Где мы стали свежим мясом для Биг Дата. Живое общение вымерло: чем позвонить - куда удобнее набрать СМСку с парой смайликов. Информативно, без мусора и лишних эмоций. Так ослабляются традиционные связи семьи, класса, религии, брака или даже любви. И нарождается новое общество.

Впрочем, относить ли ИТ-бум к постмодерну - тот ещё вопрос. Что точно стало постмодерном - это история Крис Краус. Она как-то заехала вместе с мужем в гости к некоему Дику Хебдиджу, с котором у Крис случился продолжительный контакт взглядом. В последующем разговоре с мужем она назвала это "концептуальным трахом", и супруги решили написать роман из писем тому самому Дику. Письма были самые откровенными, да. Сказано - сделано, и на свет появился I love Dick. Самому Дику это не понравилось. Он написал письмо мужу Крис о том, что он разрывает дружбу. И о ужас! Мало того, что он называл Крис Kris, а не Chris. Этот негодник ещё и отправил копию этого письма ей тоже. Копию! Поразительное неуважение. Автор полагает, быть может, что Дик мог бы написать и нормальное письмо. Ну да, ну да. Какой бы был прекрасный материал для продолжения романа. В итоге Джеффрис сравнил Дика не с пострадавшей от паппарацци принцессой Дианой, а с её бывшим мужем Чарльзом - "героем частной женской истории". О времена, о нравы... Раззвонили сексуальные фантазии о ничего не подозревающем парне, вмешались в его приватность, теперь вот сериалы снимают. А он не жертва, нет. Мужлан принц Чарльз, вот он кто.

Сериал снят Амазоном, что символично в эпоху домашних развлечений. Сегодня мы не включаем зомбоящик по часам в ожидании передачи, а выбираем из того что есть на полках своего информационного пузыря. Пионером технологии стал Netflix, который начинал с проката DVD по почте. Перестали ли мы быть от этого "диванной картошкой"? В-общем, да. Перестали ли нас зомбировать? Совсем нет. Просто зомбирование стало более изощрённым и выбор - более широким. Все эти интернеты, рекламы, социальные сети служат хайтековой профилактикой заражения нежелательными идеологиями. Мы стали атомами разобщённого общества, знающими точно, что нам предлагают всё то же газированное дерьмо в качестве напитка из тупой рекламы. Но прилежно продолжающими пить это самое дерьмо. Сарказм, ирония - эти вещи стали частью нас, но поведение остаётся прежним, послушным.

Нельзя в рассказе о девяностых не упомянуть о феномене компьютерных игр, и GTAшке в частности. Почему автор решил выделить эту игру? Я думаю потому, что она идеально вписывается в постмодерновую концепцию ниспровержения социальных норм. Ведь это там можно заработать очки, раздавив толпу кришнаитов, трахнув и убив проститутку или просто насладиться порнографическим контентом.

Кадр из первой версии GTA

А чо, пипл хавает. В то время, как ведёшь душное существование в трущобах, эта фантазия беззакония может быть отдушиной, даже другой жизнью. В этом помогает не аморальность GTA, а её гиперреализм. Ну а кому надо - кассирует денежки. За все версии до 2019 года было кассировано свыше девяти миллиардов. И это не предел.

Некоторые утверждают, что Интернет и цифровой век вообще похоронили постмодерн. Автор не согласен. Да, новое тысячелетие, 9/11 и прочие ужасы заметно поубавили способность искусства шокировать. Хватает и жизни. Но постмодерн по-прежнему с нами, как и неолиберализм, лишь окрепший после шоков начала тысячелетия. Война против террора помогла заткнуть рот несогласным, а трагедии терактов стали использоваться для оправдания пыток в Гуантанамо.

Новый век ознаменовался не только терактами в Нью-Йорке, но и появлением айпода. Нью-экономи оправилась от шока лопнувшего пузыря доткомов. За айподом последовал айфон. Эти соблазнительные приблуды заключили нас в сеть непрестанного, непрерывного наблюдения. Сидя в Матрице, мы думаем, что свободны. Вышел Джобс на презентацию в водолазке, а не в костюме, - мы думаем, он такой, как мы. И даже многие работники полагают, что равны боссам. Ага, разбежались. Благодаря обещаниям Силиконовой Долины размыть грань между работой и игрой, сделать плоскими иерархии и обеспечить творческую самореализацию, теперь босс освободился от части своей работы: работник контролирует себя сам. Сама критика капитализма оказалась разбита на две составляющие. Социальная компонента, которой руководствуются профсоюзы и прочие "красные", оказалась заброшенной. Зато расцвела компонента артистическая. Никто больше не мечтает об утопии коммунизма, зато имеем многочисленные сражения против притеснения всяческих меньшинств. Мир организовался по сетевому принципу, а социальные классы - потерялись.

Последняя тема, к которой обратился автор - долг. В долгу оказались многие миллионы простых граждан западных демократий. Долг - средство контроля. Он держит в повиновении должника. Но долг бывает разный. Можно взять денег взаймы и купить на них крупную фирму. А потом рассказывать её работникам, что деньги нужно отдавать кредиторам, и потому повышения зарплаты - не ждите. Или можно спасать кредитными деньгами проигравшийся в биржевом финансовом казино банк. А можно тупо не сводить концы с концами на дерьмовой работе и выходить из положения, соглашаясь на грабительский процент по кредитной карточке. В таких условиях политики и центробанки предали интересы простого человека и сдали всё на милость финансовых воротил. Что делать? Автор вторит за Дэвидом Гребером - надо списать долги. А ещё сделать справедливые налоги и закрыть лазейки для ухода от налогов. Неолиберализм вместе с постмодерном пели, что прилив поднимет все лодки, в то время, как на заднем дворе дербанилась госсобственность. Этого не случилось. Экономика просачивания осталась м мифом. Прилив поднял лишь большие корабли, оставив катера сохнуть на мели.

------------------------

Началось всё с искусство, а закончили, как обычно, политикой. Может что-то в консерватории подправить? Можно рассматривать левые убеждения автора отвлекающим элементом, мешающим созерцать пёструю мозаику постмодерна. А можно и согласиться с ним, что искусство, какое бы оно ни было, может быть поставлено на службу больших денег.

Я, пожалуй, соглашусь. Но добавлю: все эти шоки, которыми кормил и продолжает кормить нас постмодерн - это симптом болезни, падения цивилизации, если хотите. Это декаданс практически в чистом виде. Утешать может лишь то, что вслед за духотой после грозы всегда веет свежий ветер. Давайте на это надеяться.