Век изъятия (1)⁠⁠

На заре Интернета у многих возникло чувство безграничной свободы, когда ты можешь сказать что-то на весь мир. Появились надежды, что теперь всё будет по-другому, и монополиям придётся подвинуться перед напором человеческой креативности. Как же мы ошибались. О том, чем обернулись эти надежды, рассказывает нью-йоркский профессор Тим Ву, который сходил во власть, а теперь пишет книжки.

Технологии – это хорошо, но не всегда для всех. Слишком часто они используются не для сужения, а для расширения экономического неравенства. Да, были такие вещи, как плуг, которые стали благословением для простого трудяги. Но была и хлопкоочистительная машина, разогнавшая рабство на плантациях. Нужно стремиться к структурному балансу, то есть стараться, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Как, например, это делается в NFL, где мелкие клубы не обижают и сохраняют интригу для всей страны.

Экономика – это такая вещь, где имеются ключевые места, контроль над которыми позволяет изымать ренту. Одними из таких мест являются платформы, которые подобны химическим катализаторам. Как и катализаторы, они помогают взаимодействовать участникам. Конечно, это не новое изобретение. Ещё с античных времён они решают проблему поиска информации и снижают минимальный размер компании, необходимый для того, чтобы наладить сбыт. Так открываются двери для мелкого бизнеса, который может прийти на рынок и за скромную плату получить торговое место в рядах.

Далее, платформы обеспечивают инновацию. Хорошо организованная платформа может поддерживать новые версии товаров и услуг. Торговая улица может дать место любому бизнесу. Сегодня здесь стоит табачный ларёк, а завтра будет кофейня. Более того, неспособные обеспечивать развитие платформы вынуждены рано или поздно сойти со сцены, как сошла со сцены популярная французская домашняя сеть Минитель. Она была на пике популярности ещё до интернета, в восьмидесятых. С её помощью можно было легко и быстро узнать погоду, расписание поездов и ещё кучу разных вещей. И переписываться тоже можно было! Но с 2012 года она больше уже не работает. К этому времени текстовые сообщения стали анахронизмом. Французские техники упустили шанс развития, опираясь лишь на самих себя: то, что работало для Minitel, не работало ни для кого другого.

То ли дело Интернет, у которого гораздо более открытый дизайн, переживший многократную смену технологических поколений: текстовые сообщения сменились форумами, затем пошли вебстранички, потоковое видео, а сегодня у нас есть нейронки и боты. Подобно электрическим сетям, Интернет остаётся константой в эпоху циркуляции товаров и услуг на его платформе.

Сегодняшние поставщики платформ знают о своей роли и не лишены амбиций. Ещё Билл Гейтс продемонстрировал миру возможность извлечения прибыли из доминирования в экосистеме. С тех пор, всяк и каждый стремится порулить экономикой, которой они призваны служить.

А до того? Если говорить про компьютерные технологии, то можно вспомнить время, когда платформы ещё не появились. И даже после платформизации история индустрии программирования представляла собой неустанное перетягивание каната между частниками и правительственными агентствами. В начале шестидесятых рынком заправляла гигантская корпорация под названием IBM, которую по праву можно назвать предком американской IT. Однако уже тогда IBM была «дедом не без странностей». Они только-только перешли с производства счётного оборудования к компьютерам благодаря стараниям Уотсона-младшего. Он понял, что времена перфокарт подходят к концу, и запустил первую линейку полностью электронных машин IBM 700. Их успех породил волну подражателей не только в Штатах, но и в других странах, в частности в Японии.

Чтобы сохранить лидерство, необходимо было делать новые решительные шаги, и одним из таких шагов стала система 360. Это была и первая платформа, которая всё изменила. Почему платформа? Потому что в ней софт и хард были твёрдо разграничены.

Однако софт должен был быть только от IBM, что не понравилось не только потенциальным конкурентам, но и американским антимонопольным органам. Тогда настроения были не то, что сейчас. Тогда американские бюрократы всерьёз опасались, что чрезмерное господство корпораций может либо привести к фашизму, либо спровоцировать коммунистическое восстание. Известный антимонополист судья Арнольд писал:

Германия организовалась до такой степени, что фюрер стал неизбежным. Если бы не было Гитлера, то был бы кто-то другой.

Кстати, основатель IBM Уотсон-старший, получил в своё время медаль лично от того самого фюрера за службу Рейху.

Короче, на них наехали, как наехали до того на AT&T. Началось всё с иска компании Control Data, которые обвиняли IBM в давлении на потенциальных клиентов, которым угрожали отказать в продаже любого оборудования IBM в случае, если они купят самый быстрый на то время суперкомпьютер от Control Data. Министерству юстиции также не нравилась практика продажи в одном флаконе: купив хард от IBM, приходилось брать и софт тоже от них. В 1968 году американская юстиция представила свои возражения, так что IBM пришлось организовать внутреннюю комиссию. Очень скоро выяснилось, что карты у них неважные, так что Уотсон-младший решил начать разделение продаж софта и харда. Так открылась архитектура System/360 и было положено начало современной индустрии программного обеспечения.

Подобное поведение властей было нетипичным для того времени. Остальные страны целенаправленно взращивали свои «национальные» компании. Так делали Британия, Франция, Италия. И даже Советский Союз включился в гонку, породив клон System/360 под названием ЕС ЭВМ. Японское министерство также считало, что местные производители должны, как минимум, сотрудничать между собой. Fujitsu, Hitachi, NEC, Toshiba, Mitsubishi, Oki – всех их пригласили в партнёрство под названием Japanese Electric Computer Corporation (JECC), которую взращивали щедрыми займами от государства.

Почему бы и американцам не поставить на лидера? Но нет, министерство юстиции не то что не помогало «голубому гиганту», но даже не оставляло его в покое. Оно прессовало IBM, желая раздробить эту компанию. В ретроспективе становится ясно, что поощрение конкуренции в отрасли себя оправдало. Всё больше новых компаний стало писать софт для платформы. Молодые Гейтс, Джобс, Эллисон организовали свои стартапы для разработки софта либо для существующих платформ, либо создали новые, свои собственные.

Япония, напротив, не смогла развить независимую программную отрасль, и впоследствии у них тоже ничего не вышло, за исключением игровой отрасли. Их централизованный подход исключил креативную анархию и оставил мало места для органического роста. Поучительно сравнение и с другим отраслями, например с аэрокосмической промышленностью, в которой доминировали Боинг, Макдоннел Дуглас и Локхид. Здесь американцы вырастили из Боинга национального чемпиона, и такого взрывного развития, как в IT, в этой отрасли не произошло. Сегодня будущее Боинга далеко от определённого, а против современных IT-гигантов подаются иски. Антимонопольное законодательство может служить ключевым средством для восстановления баланса.

Ещё одним примером большой платформы может служить Интернет. Задуман был он в одно время с System/360 группой учёных и инженеров, но чтобы воплотить его на практике, его нужно было запустить на базе существующих телефонных сетей. Вряд ли бы у них что-то получилось, если бы не решение правительственных регуляторов разбить монополию AT&T, которая противодействовала появившимся молодым стартапам в их желании объединить мир. Федеральная комиссия по связи (FCC) заставила AT&T позволить работать другим бизнесам на базе своих телефонных сетей. Главное – платить по счетам. Отчаянное сопротивление телефонного гиганта привело к его раздроблению на восемь отдельных компаний в 1984 году. В обстановке сетевой нейтральности появились новые провайдеры. Они предоставили услуги, которые легли в основу Интернета. Случилось ли бы это в условиях сохранения монополии AT&T – трудно сказать. Но снова имеет смысл сравнить с другими странами, которые не создали ни смартфона, ни нормального персонального компьютера. Американцы же, хоть тоже не могли предвидеть будущее, поставили на конкуренцию, и их ставка сыграла самым внушительным образом.

Девяностые и начало нулевых стали временем техно-оптимизма. Пророчился расцвет одиночек-профессионалов и вообще закат промышленных организаций. По мнению тогдашних визионеров, будущее принадлежало самоорганизующимся пользователям Сети. Глядя на успех Линукса и Википедии, они предсказывали господство децентрализации, при котором так называемым «голиафам» ничего не светило.

Вышло явно по-другому. Процветание тех лет базировалось на платформах, предоставленных либо федеральными властями, либо находившихся под их наблюдением. Новые же платформы, например Гугль, тоже предлагали поначалу прозрачные правила игры и не пытались «быть злыми», играя просвещённого лидера. Но в следующем десятилетии что-то изменилось. Флагманы рынка написали новые правила для извлечения максимума пользы из своего могущества. Править стала стратегия извлечения прибыли из зависимых бизнесов и доения пользователей на предмет их времени и данных . Вряд ли они с самого начала планировали делать так. Неумолимая корпоративная логика и жёсткие правила игры на рынке привели к тому, что пришлось следовать воле акционеров и аналитиков с тем, чтобы нарастить прибыль. Гугль перестал отличаться от Эксона, Пфайзера или Уоллмарта. Жажда прибыли заставила их расстаться с юношескими мечтами о служении более высокой цели.

Весьма показательной стала история 2013 года, когда в ответ на появление перспективного конкурента в области онлайн-картографии Гугль скупил эту компанию (Waze) за 1,3 миллиарда долларов. Куда же смотрела Федеральная комиссия по торговле? Они предпочли не вмешиваться, потому что Waze рисовал маршруты, в то время, как Google Maps это просто карта. Из этого всего американские бюрократы сделали абсурдный вывод, что эти фирмы не являются конкурентами. Эпоха Интернета как великого уравнителя закончилась.

О причинах доминирования американской IT-отрасли можно долго рассуждать. На мой взгляд, помимо поощрения конкуренции, большую роль сыграли щедрые финансовые вливания со стороны правительства, которое стимулировало развитие отрасли и посредством наращивания оборонного заказа. Также не стоит забывать высокую степень кооперации на рынке, а также потенциал для сбыта. Компьютер можно было продать не только военным, но и корпорациям. А корпораций в США было много.

Что интересно: автор книги работал специальным ассистентом президента по технологиям и конкуренции у Обамы и Байдена, и у нью-йоркского генпрокурора тоже засветился. Но что-то непохоже, что на своём посту он смог добиться улучшения сетевой нейтральности. Что у него хорошо получается – это популяризировать свои идеи. За что его можно поблагодарить.