Страшная трешка - 19(Конец)⁠⁠

История Кузьмича

Я узнал все и сразу, так же не бывает. Я просто пришел к Кузьмичу отдать книги. Выглядел он очень уставшим и каким-то поникшим. Я решился и рассказал ему про то, что мы видели при землетрясении. Он посмотрел на меня внимательно, тяжело вздохнул и просто взял, и приоткрыл мне глаза на все, что происходило рядом со мной в течение всей моей жизни, а в особенности последних месяцев. А вот прав он был или нет, судя по всему, предстоит выяснить уже мне. Я записал эту историю в свой дневник.

Выслушай меня, Алеша. Только внимательно слушай и не перебивай, а то боюсь не смогу я все рассказать. Началось все в, дай Бог памяти, в 60-е годы. Познакомился я по окончанию летного училища с Розой. Влюбился, и она тоже. Да, не смотри так на меня. Тогда она красивая была и молодая. Да и глаза оба целы были. Дойду я до этого, молчи. А она историю свою очень любила, но и меня любила и моталась со мной по гарнизонам, пока сюда не попали. Да и не в этом дело то. Приехали мы сюда, я служить, а она, как обычно, за мной, году эдак в семьдесят втором- третьем.

В гарнизоне тогда почитай и домов то не было. Закладывались они только. Жили мы в щитовом домике, да я и сейчас в нем живу. А дома в то время знаешь, как строили … ого-го. За неделю дом могли построить пятиэтажный твой. Ну да не об этом речь. Стала Роза моя по окрестностям лазить, по лесопосадкам, по полям. Копает что-то. Вот и докопалась, да. Приносила много домой разного и каски немецкие, и патроны, и ножи. Ну то она неглубоко копала тогда. Когда котлован у твоего дома рыть начали, она рядом стояла – смотрела.

Тогда еще не чисто все было с твоим домом. Тракторист, который котлован копал с ума сошел. Вечером нормальный был, а на утро на работу не вышел – сидел в бараке пузыри пускал, подумали отравился сивухой какой или авиационным топливом. Так вон он первым был, наверное. Котлован метров на пять копали. В тот день на камень здоровый черный наткнулись какой-то. Мне так кажется алтарь то был или что-то вроде этого. Сломали его случайно ковшом экскаватора. Роза то моя, как про алтарь тот узнала, чуть стройку не остановила. Кхе-кхе, боевая баба, была. Вытащила она его на поверхность с помощью мужиков то тех и тракториста. А на нем понаписано много всего было. Не по-русски. Узнало о том начальство мое, да велели прикопать все немедленно. Сорвем стройку аэродрома и жилья для полка по шапке получат все. Не до археологов было тогда.

Вот взяли прям и прикопали обратно этот камень. Роза тогда моя задумчивая очень ходила, да лазила по тому котловану постоянно, когда работе не мешала. Да, в поле стала часто ходить и там что-то копать, но там ее уже не гоняли. Да вот.. подай водички Лешка, что то в горле пересохло. Да жалко ее конечно, но теперь уж ничего не поделаешь, попытался я, не получилось. Короче быстренько котлован вырыли и построили дом, не за неделю конечно, за месяц. Ремонт сделали потом, да и дали нам квартиру на первом этаже. Роза тогда по трафарету номер дома сама выводила, как сейчас помню. Ладно вышло. Заехали мы туда, жить начали. А она в дом стол приволокла тот черный. Говорит увлеклась картами этими, таро называются. Гадать по ним можно и много всего. На третий день я от нее сбежал. Трусливо сбежал, нельзя так было советскому офицеру бежать.

Захожу я после службы домой значит, а она за столом сидит ко мне спиной, а рядом с ней мужик какой-то сидит. Но я ж ему руку на плечо положил, а рука как сквозь туман прошла. Повернулись они ко мне одновременно. Страх тогда мою жалкую душонку так сдавил, что и сейчас страшно. Страшное лицо было у призрака того, не человеческое. Да и не было лица то того, туман и глаза зеленые горят. Да видел ты его. Да и черт бы с лицом этим, Роза, когда повернулась – уже не она была – или наполовину она. Глаз ее при мне туманом заволокло, как будто перетек он из руки мужика того на глаз ей.

Сказала она мне тогда, не своим голосом, как будто кто-то издалека говорил. Садись командир за стол с нами – поговорим, может до чего договоримся. А мне тогда не до разговоров стало, развернулся я и побежал. Страшно было, жуть. Бежал я и только и слышал их смех за спиной. Встречался я и на следующий день с ней на улице, да подходить побоялся. А она на меня смотрела, как на грязь какую или на таракана как смотрят. Так и не смог я к ней подойти до недавнего времени. А когда смог, уже поздно стало.

Понял я, что раскопала она что-то такое, что из моей Розы вышло все, осталась оболочка только. Историю читать начал мест этих. Про финикийцев, сюда заплывавших читал, про скифов и киммерийцев, да много тут народов прошло. Только нет ни у кого описания существа подобного. Да и письмена я те краем глаза видел, да успел запомнить их. Нет у них ничего общего с тем, что я изучал. Думал я и на Ваала, про которого много в книгах упоминается, даже на Ареса грешил, но кажется мне не в богах или демонах дело, мелко это для них. Кажется мне, сущность какую-то древнюю, мелкую, да злобную от того, мы потревожили.

Много я и других книг прочитал, что русских обычаев древних касаются и ведовства всякого. Даже вот способ нашел, как тебя от сущности этой избавить. А то не понял еще, что с тобой было тогда. У тебя душа молодая еще, грехов на тебе нет, вот и получить тебя сложнее. И спасти легче. Запомни, что вещь своими руками сделанная, со всем старанием, и вниманием, большую силу иметь может. А если ее еще в храм сносить да под алтарь положить, много такая вещь вреда принести врагам твоим сможет. И что, то за храм будет не важно, главное, чтоб люди молиться туда ходили. Вот и тебя получилось спасти с помощью птичкой той, да вот с Розой не вышло ничего. Сильно в ней уже это сидело, да давно.

Николай Кузьмич, а конфеты зачем тетя Роза моей маме давала? – влез я со своим вопросом, который меня давно волновал.

Вот неугомонный. Да конфеты те я в квартире у Розы видел. Кажется мне, нечисть они приманивают местную. Я их в поле кукурузное отнес, да прикопал так, чтоб никто не нашел. Про квартиру твою у меня тоже мысли есть. Но то уже мои догадки. Квартира твоя в центре самом дома получается, твоя да соседская. Но комната детская, единственно жилое помещение, что на середину дома приходится, да и алтарь тот в середине котлована нашли. Так вот думаю я, что в комнате твоей и дверь может быть, или проход к существам тем, как-то же они туда попадают. Может существо это, дом твой как храм некий воспринимает, а комнату ту как зал свой. В древности они все к центру тяготели. Да в квартире твоей вы же не первые живете. Многих я знал, кто там жил. Много там странного было. Вы вот дольше всех в ней прожили. Первыми туда заехал наш начальник снабжения с женой и сыном, он там дольше 3 месяцев не прожил. От сердца умер, в его то возрасте, пусть и с животом был, но рановато. Много кто успел там пожить до вас за десять то лет. Вы вот десять лет почитай живете. И все хорошо было. До некоторых пор. Кажется мне, когда вас трое там жить осталось все началось.

Всегда почти так было. За десять лет в той квартире до вас человек пять умерло это точно. Да не распространяются у нас особо об этом. Да и состав постоянно меняется. Наверное, только я такой информацией владею, да архив местный, в штабе. Мамке я твоей пытался это рассказать, давно еще, да отмахнулась она, не верит она во все это потустороннее. Молодая еще была. Сейчас уже сама ко мне бегала, да все расспрашивала, говорит страшно до жути, а бежать то некуда с тобой малым, не на улице же спать, да по гостям скитаться. Я вот помогал по мере возможности. Сейчас пока у вас там много народу живет не должна сущность эта себя сильно проявлять, а вот как опять вдвоем останетесь, лучше бегите. Мамке твоей я тоже самое сказал. Вот такая вот история, Алеша. Пойдем я тебя до дома проведу, да зайти мне надо в квартирку к Розе, хоть фотографии старые заберу.

Вот и все, что он мне рассказал в тот день. Больше, к сожалению, ничего не успел. На следующий день нашли его в квартире у тети Розы. Как я потом узнал от взрослых, сердце прихватило. Фотографии смотрел старые, вот и не выдержала душа. Еще взрослые говорили, что в руке ножик деревянный нашли, откуда он взялся и зачем непонятно. Я сразу понял, что Кузьмич с существом тем разобраться решил, да видно не смог. И теперь и советчика у меня нет, и защитника. Что делать дальше? Только дневник этот, где по памяти все записано с самого первого дня, остается вести, да выжить. Немного продержаться осталось.

Прощальный поцелуй

Провожали мы брата с невесткой и сестру ровно за пятнадцать дней до нашего отъезда. Рассказали все им, про случай тот, во время землетрясения. Да видно зря. Невестка мне кажется подумала, что мама с ума сходить начала, чтоб сынок ее любимый подольше дома погостил. Мне же вообще веры особо не было. Ребенок я – мама сказала поддакивать, я делаю. Сестра может и поверила, да толку от нее. Брат все же для успокоения мамы не поленился попа привезти из города.

Поп приехал важный такой, живот необхватный. Поел перцев фаршированных, мамкой приготовленных. Меня прямо дома крестил, в комнате той детской. С кадилом всю квартиру обошел, благовония пожег. Помолился. Еще потом поел, да винца выпил. Да уехал.

А когда через пару дней брата с сестрой провожать собрались ехать, мы с мамой последние из квартиры выходили. И я так отчетливо услышал хмыканье из детской. Как будто потешается там кто-то тихонько. На маму посмотрел. А она бледная стоит и трясущимися руками ключ пытается в замок вставить.

- Мам, может не будем сюда возвращаться? – сказал я.

- Надо, Алешка. Хоть вещи собрать, да и где две недели то жить еще? Билеты то куплены, да и раньше приезжать некуда. Отец говорит квартира только дней через десять освободится.

Короче, доехали мы до города, до вокзала. Проводили всех, а обратно на электричке поехали. Мама всю дорогу о чем-то думала усиленно. От электрички до дома километра три идти. Слава богу, не через кукурузное поле. По дороге к тете Наташе этой рыжей да шумной зашли. Видно решила мама все-таки продать квартиру ни на кого не оглядываясь и не спрашивая. Тетя Наташа обрадовалась, дала маме три бумажки зеленых, да к нам пошли, финальный осмотр квартиры делать видимо.

А я рад, что толпа нас такая идет, да и мама смотрю рада. Тетя Наташа с сестрой, да детьми взрослыми в количестве двух штук, мужа своего взяла, а он здоровый такой, что и мне уже не страшно возвращаться. Завалились мы в квартиру шумно и весело. Тетя Наташа видать в хорошем настроении после покупки была, шутила без остановки, местами смешно. Мама быстро на стол накрыла, что было. Гости из пакетов еще еды всякой да бутылок подоставали. Мама мне тихонько сказала, чтоб я вещи свои собрал – сумку, не больше, чтоб сам унести смог. И сама смотрю сумку клетчатую собирать стала. Я забежал в комнату брата и покидал свои немногочисленные вещи в сумку, одежду, солдатиков, деревянный ножик, мой любимый самолетик, да вот и все, что я взял. Сумку бросил в коридоре, у входной двери.

А народ на кухне веселится, да по квартире бродят – наследство осматривают. Я в детскую тихонько заглянул, там сын тети Наташи стоит - Степа, ему лет 17, наверное. Он школу в этом году уже закончил. Стоит он в детской и разглядывает икону, которую Кузьмич оставил. Я тоже посмотрел на нее, а она перевернутая висит. Да как будто не просто ее перевернули, а перевернули и только потом прибили, прямо в центр иконы. Я подошел, снял икону с гвоздя и положил ее на полку. Степа посмотрел на меня, а глаза у него как будто легкой дымкой поддернуты. Тут мне страшно стало. Я из комнаты одним прыжком выскочил. Дверь прямо за мной захлопнулась, аж косяк затрещал. Сердце колотилось и было готово выскочить из груди.

Свет горел по всей квартире, из кухни доносились веселые голоса гостей. Забежал в зал, где также спешно собиралась мама. Она была почти готова. Я одними глазами показал ей на дверь в детскую и тихонько шепнул – мам, надо уходить.

Я помог ей отнести тяжелую сумку в коридор к своей, а она пошла на кухню. В коридоре я услышал знакомую мелодию - “там-там-тададам”, я уже ее слышал, очень давно. Я рванул на кухню, мама подписывала там бумаги на квартиру.

Там Степка в комнате заперся и на пианино играет – сказал я, чтоб вся эта толпа пошла в детскую.

Тут мелодия докатилась уже до всех. Кто-то очень неплохо играл на пианино. Моя сестра так не умела, хоть и ходила в музыкальную школу с первого класса.

- Да он же вообще играть не умеет, даже на бубне. – засмеялась тетя Наташа.

Все гости, теперь уже хозяева, дружно встали пошли смотреть на такое чудо. Дверь в комнату была открыта настежь. Степа сидел на стуле и играл с закрытыми глазами. Его родственники собрались за его спиной и восхищенно смотрели на такое шоу. Мы с мамой остались стоять в коридоре. Дальше события для меня уплотнились, мы как будто погрузились в жидкий кисель. Степа поднимает голову и открывает глаза, заполненные белой дымкой. На лице его видно довольную ухмылку. Он поднимает руку и свет во всей квартире гаснет. Раздается испуганный вскрик тети Наташи.

- Успокойся, мама. Теперь все будет хорошо. – доносится из комнаты хрипловатый голос Степы.

Входная дверь со скрипом и великим сопротивлением открывается, как будто нехотя выпуская нас наружу. Мама берет меня за руку, и мы просто пулей выбегаем из этой проклятой квартиры. Возле дома нас ждала машина, видно мама решила уехать сразу, как проводили брата и сестру, и успела договориться с соседом. Машина оказалась отца Артема, у которого собака Грета. Мы быстро загрузили вещи, мама села вперед, а я забрался на заднее сиденье и повернулся лицом к заднему стеклу. На балконе стояли счастливые обладатели новой квартиры. Свет в квартире уже появился, видно опять проблемы с предохранителями. Впереди всех стоял Степан, он посмотрел через стекло прямо мне в глаза. Я вздрогнул, его глаза были ярко зеленые. Он улыбался. Его рука поднялась ко рту, и он послал мне воздушный поцелуй. Как будто показывая, что пока отпускает меня.

Машина тронулась. Я смотрел в заднее окно на удаляющийся дом, потом на удаляющийся гарнизон. Страхи и воспоминания медленно покидали меня. Я видел, как успокаивается мама, как разглаживается еще недавно хмурое лицо. Поменять билеты на вокзале не получилось, на сегодня билетов не было, пришлось их сдать. Мы зашли в церковь, недалеко от вокзала. Мама долго стояла у иконы и видимо молилась. Я же, помня наставления Николая Кузьмича, засунул свой деревянный ножик за постамент, на котором стояла икона, он очень удачно провалился внутрь постамента, через щель между фанерок. Вернувшись на вокзал, маме удалось договориться с проводницей и одна зеленая бумажка перекочевала из рук в руки. Мы поехали в купе проводников. Я добросовестно перенес свои воспоминания о сегодняшнем дне в дневник и убрал его в сумку.

Дневник

Я не вспоминал о тех днях уже двадцать три года. Сейчас мне тридцать три. У меня есть жена и сын, Данька, ему десять лет. После переезда в другой город, все страхи, связанные с квартирой, практически забылись, как будто кто-то старательно подчистил все из моей головы. Но, все изменилось после двух подозрительно совпавших случаев. Мы живем в условно своей, ипотечной, трехкомнатной квартире, недалеко от столицы нашей Родины. Переехали мы в нее совсем недавно. Квартира находится на тринадцатом этаже пятнадцатиэтажного дома. Я вообще заметил, что мне в жизни везет на числа тринадцать или тридцать один. Даже номер у моего любимого мотоцикла 1331.

Так уж получилось, я унаследовал от отца привычку читать книжки в туалете. Случай произошел вечером, часиков в десять. Жена в тот день поехала навестить своих родителей, а я с Данькой остался дома. Слушать в тысячный раз одни и те же анекдоты тестя мне не улыбалось, а провести время дома и отдохнуть от рабочей недели самое то. Вот значит сижу я, читаю книжку в сортире, тут бац, и гаснет свет.

Да что за …? – “задумчиво” так говорю я.

В полной темноте нахожу туалетную бумагу, делаю необходимые манипуляции, натягиваю штаны. Открываю дверь на себя и слышу, как что-то падает мне под ноги. Включается свет, и я в изумлении смотрю на Даньку, трясущегося от страха у моих ног.

Ты что тут делаешь? – спрашиваю я.

Пап, там кто-то был. – запинаясь отвечает он.

Не мели ерунды. – отвечаю я.

Единственный кто там мог быть это толстый и тупой как пробка кот Степка, породы британский вислоухий. Из милого котенка всего за год он вырос в вечно срущего мимо горшка кота, который очень уважает спать на спине и храпеть громче меня.

Я, чтоб успокоить Даньку, прошел с ним по всей квартире, везде повключали свет, вместе проверили все темные углы. Даже заглянули в кладовку, где был найден толстый Степка. Он умудрился обосраться и обоссаться в кладовке или как ее сейчас модно называть – гардеробной. Потом забрался на самый верх, где хранятся коробки с обувью, забился между них и пытался от нас отбиваться и шипел, как будто в первый раз нас увидел. Кое как я его оттуда выковырял и отправил на балкон на ночное дежурство. Девственно чистый горшок отправил следом.

Данюха вроде успокоился. Отправил его спать в детскую. После этого происшествия, что-то смутно шевельнулось в моей душе. Какие-то детские воспоминания или страхи. Еще часик я потупил в х-бокс и отправился спать. Стоит отметить, что наша спальня находится через стенку от детской. Не очень конечно в плане практичности, но все страдания искупал огромный балконище. Собственно, окончательный выбор пал на эту квартиру при покупке именно из-за него.

В общем, завалился я спать часиков в двенадцать. Проснулся посреди ночи, не знаю во сколько, часов в спальне не держу. Лежу и не могу пошевелиться. Страх начал накатывать волнами. Я услышал шаги возле кровати, но не мог пошевелить даже глазами, которые смотрели на серый в темноте потолок. Кровать стоит в углу, и шаги раздаются по периметру кровати. Вдруг шаги остановились в районе ног. Мысли очень быстро бегут в голове, я вспомнил, что когда-то давно мне уже снился подобный сон. Легче от этого не стало, менее страшно тоже. Я лежал и ждал рывка за ноги. Он не заставил себя долго ждать. Резкий и сильный рывок в одно мгновенье сорвал меня на пол. Я почувствовал спиной все неровности пола. Прикосновение холодной руки к голени и та легкость, с которой меня, девяностокилограммового мужика в не самой плохой физической форме, сдернули с кровати вызвали дичайшую панику. Я пытался биться, кричать, пошевелить хоть чем-то. Вышло только повернуть голову чуть в сторону. Лучше бы я этого не делал. В другой руке у этого существа был мой сын.

Ужас и ярость, страх и ненависть смешались во мне. Мне удалось покрутить головой, я увидел впереди дверь в свою старую детскую. Я попытался вырваться - не получается, попытался проснуться – тот же результат. Дверь все ближе и ближе. Я смотрю на сына, вижу какой ужас и страх он испытывает. Нет ничего хуже, чем видеть, как страдает твой ребенок. Существо пинает ногой дверь в старую детскую, она со стуком открывается. Вдруг Данька пропадает из руки существа, вместо него остается легкая туманная дымка. Существо замирает на пороге и разворачивается в мою сторону. Я вижу туман вместо лица и яркие зеленые глаза. Раздается забытое с детства хмыканье. Он делает шаг внутрь детской, и скрывается от меня в темноте. Меня же он продолжает тянуть за собой. Вот я уже почти весь затащен в детскую, ногами ощущая дикий холод, сердце сжимает страх и непонимание. Следующая секунда - я открываю глаза. На кровати рядом со мной сидит Данька и изо всех сил меня трясет.

- Папа, ты тоже это видел? – спрашивает он.

Этого просто не может быть. Так не бывает. Не может людям присниться один и тот же кошмар. Я сразу вспомнил про страшное существо из моего детства. Надо достать свой старый дневник, спрятанный в старом музыкальном центре в квартире у родителей. Сегодня же утром к ним поеду. Чувствую уснуть сегодня я не смогу. Я пошел в зал, часы показывали 1:16. Данька плелся следом - боится оставаться один. Я разрешил ему поиграть на приставке, сам же достал из бара бутылку коньяка и плеснул себе немного в стакан. Страх отпускал.

Данька опять уснул через минут тридцать, крепкие все же у него нервы. Я досидел до утра, прочитал все, что смог найти и про сонный паралич и про сдергивание с кровати. Попытался понять, что же это за зеленоглазое существо, пришел к выводу, что это все же он, а не она или оно. Никаких упоминаний про него в интернете не было. Смотря на спящего сына, я понял, что эту проблему надо решать. Видно придется ехать, далеко ехать. Уснул я только с рассветом, удалось поспать лишь пару часов.

На следующий день я заехал к родителям, благо они давно переехали поближе к нам. Старый музыкальный центр стоял на своем месте. Никто его давно не слушал, но отец упорно возил его с квартиры на квартиру. Раскрутив боковую стенку, я достал из него свой старый дневник и углубился в чтение. Исписанные детским подчерком страницы пролетали перед глазами. Я словно заново испытал весь тот страх и ужас пережитой мной в детстве. Я вспомнил все, что со мной тогда происходило. И если это сейчас повторяется с мои сыном? Кажется, мне дали понять, что меня ждут. Надо ехать.

Возвращение

Я не стал затягивать процесс, впереди майские праздники, а значит можно спокойно, без особых финансовых потерь на работе, уехать. С женой договорился, что она едет на дачу к своим родителям с Данькой, а я поеду прокачусь на мотоцикле на четыре-пять дней. Вообще повезло мне с женой, понимает, когда со мной спорить бесполезно. Собирался я капитально – как на войну. Разобрал по возможности и запихнул в чехол к палатке сайгу 12 калибра, озаботился в свое время разрешением, может пригодится. Два магазина с самодельными патронами, заряженными солью и мелкой дробью – не знаю пригодиться или нет, но пацанам из сериала всегда помогало. Нож охотничий на пояс, мачете в кофр. Травматическую осу со световыми патронами в ящичек. Все остальное барахло распихано по кофрам – все в путь, я точно знаю, что нельзя затягивать. Оппозитный мотор эдвенчера бодренько урчит и создает вибрации. Голова освобождается от мыслей с каждым пройденным километром.

Спустя сутки я на подъезде к месту, в которое просто обязан заехать. Церковь возле вокзала, там в глубине тумбы с иконой лежит так нужный мне ножик. Вот уже почти двадцать три года он должен там набирать силу по теории Кузьмича. Хоть я и надеюсь больше на сайгу, но в такой ситуации мне кажется лишним не будет ничего. Я за это время не стал таким уж верующим человеком, но все же был крещен и ничего против верующих не имею. Надеюсь сегодня нет никаких церковных праздников и ножик получится достать без проблем. В церкви было довольно безлюдно, лишь несколько человек стояли в отдалении и тихонько молились. Постамент с иконой я заметил сразу, мне кажется с тех пор его даже не двигали. Осторожно стараясь не шуметь и не привлекать внимание засовываю за него руку. Легонько отгибаю фанерку, рука с трудом проходит в щель. Нащупываю теплую деревяшку, быстро достаю и засовываю за пазуху.

Встав я обнаружил внимательно смотрящего на меня попа. Я перекрестился перед иконой, поклонился попу и вышел. Он не сказал ни слова. Просто задумчиво провожал меня взглядом. До гарнизона я доехал за двадцать минут. Мне всегда казалось, что до города добираться не меньше часа. Встречал меня гарнизон разрушенным кпп без шлагбаума. Частный сектор все еще полон жизни, по крайней мере возле дороги. Каждый второй дом точно жилой. Доехав до первой пятиэтажки, я увидел полностью заброшенное здание с выбитыми окнами и следами пожара. Надеюсь мой дом окажется таким же, потому что я не представлял, что я буду делать если в квартире кто-то живет.

Я остановил мотоцикл около магазина в соседнем доме, он появился на месте квартиры на первом этаже. Последние шаги до моего бывшего дома хотелось пройти пешком. Черный здоровый мотоцикл мгновенно привлек внимание детей. Они собрались вокруг него и, боясь подходить близко, внимательно его осматривали и гадали о назначении всех этих ящичков, кнопочек и ручек. Я перевел взгляд на свой дом. Отсюда отлично было видно угол дома с цифрой 13 и квартиру тети Розы. Трещину уже не было видно, все так ремонт был. Вдруг шторка на ее окне дернулась и на секунду мне показалось, что я увидел ее лицо. Мурашки волнами прокатились по телу.

К магазину подъехал старенький микроавтобус фольксваген. Из-за руля выбрался смутно знакомый мне человек и начал разгружать коробки в магазин.

- Ваня, ты? – узнавание пришло спустя пару секунд.

Он поднял на меня глаза. Долго и внимательно разглядывал.

- Леха? Да ладно, быть не может. – вдруг улыбнулся он.

Через каких-то пару минут я уже был затащен к нему в квартиру. Магазин был закрыт, а продавщица, оказавшаяся его женой, накрывала на стол. Мы разговаривали почти весь день. Ваня много интересного рассказал про события, которые произошли в гарнизоне после нашего отъезда. Из важного для меня я отметил, что квартира не принесла тете Наташе счастья. Как-то потихоньку они исчезли. Сначала преставился муж тети Наташи, потом она поругалась с сестрой, и та уехала в неизвестном направлении. Потом, во время каких-то посиделок не проснулась и тетя Наташа. Дочка ее вышла за муж и отбыла в неизвестном направлении. Степка, попал в тюрьму, да там и сгинул недавно. Прирезал он в квартире во время посиделок своих двоих собутыльников, все списали на белочку. Вот так вот невесело все у них вышло. Пытались вспомнить еще общих знакомых, да никого не осталось, все разъехались.

Ваня же сходил в армию, вернулся – бизнесом занялся. Вот уже два магазина у него есть. Один здесь – в гарнизоне. Один в соседней деревне. Нашел красавицу жену, растит двоих детей. В общем все у него хорошо.

Еще из странного – в квартире тети Розы поселилась ее дальняя родственница. Откуда она взялась остается загадкой, однако какие-то бумаги она показала, и никто ей особо жить не мешал, тогда не до того было. Можно было вообще в любую квартиру заезжать. А сейчас уже порядок наводить начали – вон один дом отремонтировали. Говорят, даже аэродром восстанавливать хотят, но все это еще не скоро мне кажется. Так как в планах у меня было вечером сходить в квартиру уже закрыть эту историю, от алкоголя я решительно отказывался.

Я хотел прийти туда засветло, и немного подготовиться. Сделаю из ниток пентаграмму, вроде в прошлый раз она его останавливала. Круги вокруг себя из соли сделаю – все как в фильмах показывают. Хуже от этого точно не будет, а там глядишь и поможет. Я считаю, что слухи о различных способах защиты от нечисти не могут браться на ровном месте, какое-то реальное обоснование должно быть. Основную ставку я все равно делал на огнестрельное оружие, да деревянный ножик в церкви двадцать три года пролежавший.

Я не исключаю и другого развития событий. Заполненный мной договор на продажу мотоцикла, адрес и телефон жены, ноутбук с открытым текстом и пояснениями, а также записку для Вани, все это я оставил в кофре мотоцикла. Сейчас я выйду от Вани, соберу ружье, возьму ножик и пистолет, нитки и соль, а еще экшен-камеру, на которую попробую заснять это существо, и пойду на встречу неизвестности в этой так и продолжающей пугать меня квартире. А разве он оставил мне выбор? Да еще позвоню жене и сыну …

Ваня

С утра я нашел его записку с инструкцией для меня, торчащую из кофра мотоцикла. Он пошел прогуляться по гарнизону, сказал зайдет в квартиру и ночью уедет. Я предложил переночевать у меня, но Леха отказался, мне было понятно, что переубеждать не было смысла. Я видел, как он зашел в третий подъезд тринадцатого дома. Я еще удивился зачем он тащит с собой палатку. Я прождал его час, сидя на своем балконе, с него открывается отличный вид на его квартиру. Я видел, что он заходил на кухню и в зал, а потом ушел в глубь квартиры. Да и на улице уже стемнело, дальше ничего я разглядеть бы не смог. И с странным чувством тоски по вновь обретенному другу пошел играть со своими детьми.

Из дома он так и не вышел. Я сделал, то что он просил. Я прочитал весь его рассказ – многое понял, многое вызвало страх и ужас, и желание бросить все и уехать из гарнизона. В главе, в которой он написал и про меня, я наконец понял, что же он видел на чердаке, что нас испугало. Но объяснить это я так и не смог. Да и страшно мне до жути лезть в это дело, не осталось во мне той детской безрассудной храбрости.

Пустая сумка из-под палатки была найдена вызванным мной нарядом полиции. Поиск с собаками ничего не дал. Полицейские опросили милую старушку бабу Надю, со второго этажа, которая постоянно жаловалась в полицию на топот и крики сверху, хотя там уже года три точно никто не живет. Она сказала, что как обычно топали и кричали, в этот раз громче чем обычно. Потом был хлопок и тишина. Да она слышала, как кто-то поднимался в квартиру, очень удивилась, что это был Алексей. Но больше ничем помочь так и не смогла. Он зашел в квартиру и не вышел из нее. Я был понятым при обыске квартиры. Я был у него в гостях тогда, двадцать с лишним лет назад. С тех пор практически ничего не поменялось, только развалилось от времени, да хлам и мусор от предыдущего жильца появился. Замок на квартире не был сломан, дверь была открыта. В детской с потолка свисали красные нитки, и везде рассыпана соль. Легкий запах серы витал в воздухе. Гильзы так и не нашли.