Клетка для танцев. 6. Нормальные люди⁠⁠

Сколько я себя помнила, я никогда не делала различий между мужчинами и женщинами и не понимала, почему нужно выбирать тех или других. Я влюблялась, совершенно не обращая внимания на возраст или пол…

Сколько раз в институте, глядя на красиво говорящего преподавателя, я совершенно забывала о себе, уносясь в мечты о другом человеке. Яркая, образная, эмоциональная речь, экспрессивные жесты, умение подать материал, удержать на себе внимание аудитории – о, как все это действовало на меня! В такие моменты казалось, перед тобой не лектор, но какой-то полубог, высшее существо из дивного горнего мира. Разве важно было, что та, что рассказывала мне все эти потрясающие вещи, уже немолода, что на лице ее нездоровые климактерические пятна, а у корней волос пробивается седина?.. Да я не видела всего этого, в самом деле не замечала. Ум, оригинальность мышления, богатая речь – вот то, что в действительности меня привлекало.

Впрочем, ни одно из этих увлечений не имело никаких последствий. Я всего лишь сидела за первой-второй партой, конспектировала, смотрела влюбленными глазами, обливалась с ног до головы малиновой чувственностью… и… и все. Я не предприняла ни одной попытки к сближению, твердо понимая: здесь не может ничего быть, это запретно. А потом начинался новый семестр, я сдавала экзамен – о, предмет любимца был выучен всегда на «отлично», – и я забывала… переключаясь на что-то другое… или кого-то. Лишь иногда вспоминала и думала: боже! Какой ум! Какая оригинальность мышления!

Но, конечно, со сверстниками все было иначе… Там ничто не сдерживало…

И я… я привыкла к тому, что если мне чего-то хочется, оно непременно должно стать моим… Во что бы то ни стало.

И Элли тоже стала моей… Хотя поначалу и сопротивлялась.

И ту осень, что мы провели вместе, я была ей верна. Я жила ей, только ей, только ее запахом, лишь ее завитушками, прикрывающими нежные розовые уши. Ни на кого не посмотрела, даже не подумала ни о ком!

А потом она сказала «хватит». Сказала, что устала, что хочет побыть одна… и мне пришлось подчиниться. Что я могла сделать.

Вспоминать о поражениях всем неприятно.

И я чувствую, как и меня охватывает раздражение, стоит только воспроизвести в памяти наш финальный диалог, когда Элли, отворачиваясь и не глядя в глаза, сообщила, что «нам пора расстаться»… Раздражение и желание все изменить. Переписать эту историю. Вернуть как было.

Но, впрочем, сейчас у меня не имелось такой технической возможности. Надо было заниматься другими делами.

И я сажусь в автобус. Нужно навестить квартирантов.

Раз в месяц я появлялась, чтобы посмотреть, все ли в порядке, и забрать арендную плату.

Мои квартиранты – молодая семейная пара, люди примерно моего возраста. Парня зовут Дима, девушку Таня. У них ребенок – прелестная девочка лет пяти.

Сегодня они оба дома. Дмитрий встречает меня на пороге. Пахнет пирогами – Таня любит печь. Мы на «ты», ребята снимают квартиру уже два года, и за это время мы привыкли друг к другу…

– Будешь пирог? – спрашивает отец семейства. – Есть с курицей и с яблоками… Какой захочешь…

– Нет, спасибо, – я быстро заглядываю в кухню. Все в порядке, как и всегда. Мои квартиранты – очень ответственные, чистоплотные люди. Мне с ними повезло.

– Ну, хоть с собой возьми…

– Ладно, давай, не откажусь.

Поблагодарив, я беру кусочек, завернутый в прозрачный полиэтиленовый пакет. Дима протягивает деньги. Мы прощаемся, и я испаряюсь.

Квартиру мне оставила бабушка. Я была единственной и бесконечно любимой внучкой. Вторая квартира, та, где жила я сама, досталась мне от мамы, которая после замужества переехала на другую жилплощадь.

Стоит мне выйти, как звонит отец. Интересуется, может ли приехать прямо сейчас. Мы договариваемся, что он заберет меня от бабушкиного дома, так выходит даже и быстрее, и я присаживаюсь на скамейку во дворе, приготовившись к терпеливому ожиданию.

Думаю про квартирантов. Вот живут же люди. Вот у них ребенок, пироги. Быт. Нормальные люди.

Значит, так можно. Значит, у кого-то получается.

Вспоминаю, как Марго сказала «ты притягиваешь ненормальных людей»…

Может быть, так и есть? Но если это так, то почему?

Не потому ли, что сама я… ненормальна? Что во мне что-то глубоко нарушено, какой-то дефект, изъян?..

Но… в чем он? И разве было в моем детстве, юности нечто, что могло спровоцировать некое… отклонение?

Я была мечтательным, эмоциональным, но все же вполне заурядным ребенком. Мои родители развелись, когда мне было шесть лет, но ничего ужасного в моей жизни не было… В сущности, у меня было довольно обычное детство.

Как радугой, расцвеченное бабушкиной любовью, даже не любовью… скорее влюбленностью. Потому как для бабушки я была всем. Ее солнцем и луной, ее небом и звездами. Она дышала мной… И вспоминать о потере было тяжело и грустно.

Конечно, бабушка не понимала меня… Потом, уже в юности, в мои двадцать. Мы были совсем как инопланетяне, говорили как будто на разных языках. Мне порой казалось, для бабушки важно лишь, чтоб ты был одет, обут и накормлен, а больше ее ничего не интересует… Она словно не представляла, что у человека могут быть какие-то иные проблемы. И было много ссор и конфликтов, и прочего, за что теперь мучительно стыдно…

Но все же пока была жива бабуля, я чувствовала себя под защитой. Всегда было к кому обратиться за помощью, кому пожаловаться, всегда был кто-то, кто… кто просто-напросто интересовался мной.

И даже если Страшная Женщина кричала, всегда было к кому пойти, чтобы ее не слышать.

А потом бабушка умерла, и мы остались наедине.