Серия «Экспедиции ХХ века »

В одном из произведений Лавкрафта повествуется о безымянном городе в Аравийской пустыне, который обнаруживает археолог. Вокруг только песок и ветер. И вдруг перед ним вырастают древние стены мертвого города. Но это фантастический рассказ.

А в реальности, именно это и произошло с русским путешественником Петром Козловым в 1908 году, когда он открыл легендарный Хара-Хото.

Только это была не цивилизация рептилоидных существ, а древний город тангутов.

Козлов начинал как простой приказчик в магазине, пока случайно не познакомился со знаменитым Пржевальским. Тот разглядел в молодом человеке страсть к путешествиям и взял его в свою экспедицию. Так начался путь великого исследователя.

В начале XX века Козлов услышал легенды о затерянном городе в пустыне. Местные называли его "Черный город" - Хара-Хото. По преданиям, город был осажден китайской армией. Защитники держались до последнего, но когда вода закончилась, правитель приказал прорыть тайный ход к реке. Китайцы это заметили и перекрыли русло. Город погиб от жажды.

Козлов не просто нашел Хара-Хото - он обнаружил там настоящие сокровища:

Более 2000 книг на тангутском языке

Буддийские статуи и картины

Монеты, документы и предметы быта

Самое удивительное, что песок отлично сохранил все эти вещи. Благодаря находкам Козлова ученые смогли расшифровать тангутскую письменность и узнать о забытой цивилизации.

Сейчас эти сокровища хранятся в Эрмитаже и других музеях. А сам Хара-Хото по-прежнему стоит в пустыне, храня еще немало тайн.

P.S. Если интересно, могу рассказать и о других экспедициях Козлова. Например, о том, как он нашел древние курганы хуннов или исследовал затерянные монастыри Тибета.

Зимой 1912 года молодой русский путешественник Александр Кучин получил предложение от геолога Владимира Русанова присоединиться к его экспедиции. У экспедиции было две цели: разведка угольных месторождений на Шпицбергене и попытка освоить Северный морской путь. Последнее было особенно важно для Русанова, он видел в этом ключ к экономическому процветанию России.

В свои 23 года Кучин уже был признанным специалистом в области океанографии и штурманского дела, буквально несколько недель до этого, он вернулся из экспедиции под началом самого Руаля Амундсена, увенчавшейся покорением Южного полюса.

Кучин согласился участвовать, хотя ради этого пришлось отложить свадьбу со своей норвежской невестой Ауслёг.

Летом 1912 года маленькое судно водоизмещением всего 63 тонны покинуло Александровск-на-Мурмане (современный Полярный). В команде было всего 14 человек экипажа. Вместе с ними отправилась француженка Жюльетта Жан-Сессин — невеста Русанова, которая исполняла роль врача и геолога. Первая часть пути прошла успешно. На Шпицбергене экспедиция провела масштабные исследования, установила 28 заявочных знаков на угольные залежи и собрала уникальные научные коллекции. Но вместо того чтобы вернуться домой, Русанов решил продолжить путь через Карское море.

«Геркулес» отплыл к Новой Земле. 18 августа Русанов на берегу пролива Маточкин Шар, отделяющего северный остров Новой Земли от южного, оставил письмо: «Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов».

По тем временам, когда о нынешних средствах связи нельзя было и мечтать, долгое отсутствие весточек от полярных экспедиций являлось делом обычным. Однако ситуация, сложившаяся к началу 1914 года, была в чем-то уникальной, ибо в числе пропавших на тот момент числились аж три российских полярных экспедиции

Масштабная поисковая операция была организована для обнаружения исчезнувшей экспедиции. Руководство операцией взял на себя капитан Исхак Ислямов. В его распоряжении находились четыре корабля и новейшее техническое достижение тех лет - гидросамолет.

К поискам также присоединилась экспедиция по изучению гидрографии Северного Ледовитого океана под началом Бориса Вилькицкого. Их ледоколы "Таймыр" и "Вайгач" продвигались по Северному морскому пути с востока.

В течение 1914-1915 годов поисковые группы обследовали обширные территории. Несмотря на колоссальные усилия и задействованные ресурсы, поиски не увенчались успехом - пропавших обнаружить не удалось.

Первые намёки на судьбу Русанова появились только в 1934 году. На острове возле Таймыра гидрографы нашли столб с надписью «Геркулесъ, 1913 г.». Позже там же обнаружили сломанные нарты, документы двух матросов, оружие, научные инструменты и даже кости, которые первоначально считали человеческими, но позже оказались тюленьими. На других островах были найдены дополнительные артефакты: патроны, фотоаппарат, компас, консервные банки и даже лист бумаги с автографом Русанова. Особенно интересна находка 1975 года — обломки двигателя и части корпуса судна на острове Песцовый. Они могли принадлежать «Геркулесу», хотя точное место гибели остаётся неясным.

В 2001 году произошло самое удивительное открытие: на одном из островов нашли человеческие кости, похожие по строению на череп Кучина. Однако генетический анализ не смог подтвердить эту гипотезу. ДНК деградировала из-за высокого уровня радиоактивного стронция, попавшего в кости во время советских ядерных испытаний в этих местах.

Сегодня мы знаем, что экспедиция достигла берегов Таймыра, возможно, пыталась пересечь ледовые просторы пешком или на лодке, но точное место их гибели остаётся загадкой. Говорят, что где-то на этих холодных землях до сих пор хранятся следы последних дней Русанова, Кучина и их команды.

Эта история напоминает нам о бесстрашии людей, которые ставили свои жизни на карту ради научного прогресса и освоения новых рубежей. Возможно, когда-нибудь кто-то найдёт новые зацепки, которые помогут восстановить всю картину событий.

Аслауг Паульсон , невеста Александра Кучина, не верила в гибель любимого, с которой он был обручен, и сам любил без памяти. Из письма матери перед уходом в экспедицию: «Моя дорогая, Мама! Если бы ты знала, как я счастлив! Я полюбил Аслауг. Ты бы так порадовалась, глядя на нас вместе. Я так люблю её…» Спустя годы после исчезновения «Геркулеса», не веря худшему, продолжала она писать в Онегу: «Я так долго не имею от тебя вестей, но верю в то, что ты жив, что любишь меня. Пусть любовь сохранит нас…»

А пока мы можем только гадать, что случилось с «Геркулесом»...

По материалам сайта "Вокруг света".

В конце XIX века Арктика манила ученых и исследователей, как магнит. Императорская Академия наук загорелась идеей проверить, а существует ли путь из Архангельска во Владивосток за одну навигацию - тот самый легендарный Северный морской путь. А заодно хотелось исследовать земли к северу от Новосибирских островов, в том числе разгадать загадку Земли Санникова, которую когда-то видел купец Санников, но до которой никто так и не смог добраться.

Для этой амбициозной задачи в Норвегии был приобретен крепкий трехмачтовый барк, получивший гордое имя "Заря". Командовать судном назначили лейтенанта Николая Коломейцева, а его правой рукой стал лейтенант Федор Матисен. Под руководством опытного геолога Эдуарда Толля собралась команда настоящих энтузиастов науки: зоолог и фотограф Алексей Бируля, астроном и магнитолог Фридрих Зееберг, врач-бактериолог Герман Вальтер, геолог Константин Воллосович. И, что особенно интересно для многих, в составе экспедиции был 23-летний Александр Колчак, совмещавший обязанности гидрографа, картографа, гидролога, магнитолога и морского офицера. Молодой, но уже подававший большие надежды.

21 июня 1900 года "Заря" покинула Санкт-Петербург, груженая под завязку: научные приборы, взрывчатка для исследований, библиотека для долгих полярных ночей, уголь, и даже 60 ездовых собак с двумя каюрами. Осенью того же года "Заря" встала на первую зимовку в Таймырской губе, у архипелага Норденшельда. С этого момента и началась активная фаза исследований.

Апрель, ледяная пустыня Таймыра. Толль и Колчак, в сопровождении матросов, отправляются в санный поход. Каждый день преодолевают по 20 километров. И это не прогулка по ровному льду. Паковые (многолетние) льды, торосы, трещины… Люди оказывались выносливее собак, и им приходилось самим впрягаться в упряжки, таща на себе часть груза и оборудования. На протяжении 500 километров этого сурового пути Колчак и Толль вели топографическую съемку, уточняя очертания берегов.

Чтобы вы лучше поняли, что это был за адский труд, слова геолога Геннадия Чарухина, работавшего в тех местах десятилетия спустя: "Вы думаете, это ровная поверхность? Это паковые льды, это торосы, это трещины во льду… надо идти то вверх, то вниз, преодолевая препятствия. Идти по тундре очень тяжело, и если солнца нет, а компас врет — там же жуткие магнитные аномалии, — идешь почти по наитию. А бытовые условия — это палаточка, в которой они все могли спать, — промерзшие, голодные. И вот это подвиг, я считаю. И я не знаю, кто сейчас на такое способен, я говорю без малейшего преувеличения".

За этот героический поход Толль в 1901 году назвал именем Колчака один из открытых ими островов. В 1937 году его переименовали по имени другого участника экспедиции – Степана Расторгуева. Но при переименовании не учли того, что в Карском море уже был остров с таким же названием. Путаница с названиями островами сохранялась до 2005 года, когда было решено вернуть историческое имя. (Но не назвали его как прежде  — Колчак, стали именовать островом Колчака.)

Летом 1901 года "Заря" попыталась пробиться к Земле Санникова, но сильный шторм помешал. Однако это лишь укрепило веру Толля в ее существование: "Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее", - записал он в дневнике.

Пришло время второй зимы этой экспедиции, но главной цели - открытия Земли Санникова - достичь так и не удавалось. Весной 1902 года Толль принимает решение: отправиться на ее поиски на нартах и байдарах, взяв с собой Зееберга и еще нескольких человек, с запасом провизии на пару месяцев. Изначально он хотел взять с собой Колчака, но передумал, решив, что опытный офицер нужнее на "Заре".

Дальнейшие события разворачивались трагически. "Заря", пытаясь пробиться к острову Беннетта, где должна была забрать группу Толля, была затерта льдами и получила серьезные повреждения. Запасы угля подходили к концу. Судно не смогло выполнить свою задачу. Группа Бирули, отправившаяся на остров Новая Сибирь, благополучно добралась до материка своим ходом. А судьба группы Толля оставалась неизвестной.

Команде "Зари" под руководством Колчака удалось переправить собранные материалы в Петербург. Сам Колчак, прибыв в столицу, немедленно начал организовывать спасательную экспедицию. В 1903 году он добрался до острова Беннетта и обнаружил стоянку Толля, его дневники и последнюю записку: "Отправляемся сегодня на юг. Провизии имеем на 14−20 дней. Все здоровы. 26 октября 1902 года".

Больше их никто не видел. Предположительно, они погибли, пытаясь добраться до Новосибирских островов на байдарах в условиях полярной ночи и недостатка провизии.

Несмотря на трагический финал, научные результаты экспедиции были впечатляющими. Были проведены ценные исследования в самых разных областях науки. Колчак, как гидролог, подготовил новаторскую работу о льдах Карского и Восточно-Сибирского морей. Экспедиция положила начало комплексному изучению Арктики.

Что касается Земли Санникова, то, как предполагал Колчак, это мог быть мираж, вызванный особенностями местности. Современные ученые скептически относятся к возможности существования крупной земли в тех широтах.

1926 год стал триумфальным для итальянского инженера Умберто Нобиле. Его дирижабль "Норвегия" под командованием легендарного Руаля Амундсена покорил Северный полюс. Но слава – опасная штука. Два великих исследователя, вместо того чтобы праздновать победу, начали яростную борьбу за первенство в открытии.

Нобиле не мог забыть пренебрежительных слов норвежца: "Дирижабль – всего лишь такси, доставившее нас к полюсу". Амундсен же считал итальянца лишь техническим исполнителем своего замысла.

В Милане, где жила семья Нобиле, инженер работал над проектом нового дирижабля N-4, нареченного "Италия". Этот воздушный корабль должен был затмить все предыдущие достижения. План экспедиции включал дерзкие исследования Земли Франца-Иосифа, Северной Земли и загадочной Земли Крокера.

Когда папа римский лично благословил экспедицию, вручив огромный деревянный крест для установки на полюсе, то поддержку от властей получить стало не сложно.

Вместе с верным фокстерьером Титиной команда готовилась навстречу приключениям.

Строительство «Италии» проходило на заводе воздухоплавательных конструкций в Риме, который Нобиле возглавлял с 1919 года. «Италия» стала четвёртым дирижаблем серии N, построенным по проекту Нобиле. Его стройный корпус длиной 106 метров скрывал невероятную мощь: три мотора Maybach IV L общей мощностью 552 кВт могли разогнать гиганта до 115 км/ч. Для оболочки «Италии» был использован трёхслойный прорезиненный перкаль, а изнутри оболочка была разделена на газовместилище и баллонет. В свою очередь газовместилище состояло из десяти отсеков, а баллонет — из восьми. Как и большинство дирижаблей того времени, «Италия» была наполнена пожароопасным водородом.

19 марта 1928 года из города Специя вышел пароход «Читта ди Милано», задачей которого было обеспечивать радиосвязь с «Италией». Пунктом назначения судна была бухта Конгсфьорд рядом с поселением Ню-Олесунн на Шпицбергене, которая часто использовалась как база для полярных экспедиций. Она же должна была быть базой для «Италии».

Во время вылетов на дирижабле находилось шестнадцать человек: радист Педретти оставался на «Читта ди Милано», а двое журналистов сопровождали дирижабль по очереди. Первый полёт к северо-востоку от Земли Франца-Иосифа был сорван из-за непогоды (дирижабль был вынужден вернуться через семь часов). Второй вылет продолжался шестьдесят девять часов и был гораздо удачнее, но достичь запада Северной Земли, как планировалось, не вышло. В третий раз «Италия» вылетела ранним утром 23 мая в направлении Северного полюса, которого дирижабль достиг примерно в полночь. С дирижабля были сброшены крест и флаг Италии, после чего «Италия» повернула обратно.

В полночь 24 мая с дирижабля сбросили освященный папой римским крест и итальянский флаг. Но обратный путь превратился в настоящий ад. Сильнейший встречный ветер и обледенение превратили воздушного гиганта в хрупкую игрушку стихии.

25 мая, примерно 10:30 утра дирижабль, летевший на высоте 200—300 м, резко отяжелел и начал снижаться со скоростью приблизительно полметра в секунду и с дифферентом на корму около 8 градусов. Для получения дополнительной динамической подъёмной силы увеличили обороты двух работавших двигателей и запустили третий, но скорость снижения даже возросла.

В 10:33 утра раздался оглушительный удар. Дирижабль рухнул на ледяную пустыню. Последнее, что услышали выжившие – отчаянный крик моториста Помеллы, оставшегося в разрушенной кормовой гондоле. Шесть человек унесло прочь на обломках дирижабля, остальные чудом выжили, но оказались в смертельной ловушке среди бескрайних льдов.

После крушения дирижабля "Италия" выжившие участники экспедиции оказались на краю гибели. Однако судьба улыбнулась им, когда они обнаружили разбросанные мешки с продуктами и средствами навигации и связи на льду. Среди спасения была четырёхместная палатка, которая должна была стать маяком надежды в ледяной пустыне.

Радист экспедиции, отчаянно пытаясь установить связь с внешним миром, сумел настроить радиостанцию. Но все попытки позвать на помощь оказались тщетными - эфир оставался молчаливым. Казалось, что надежда таяла вместе с полярной ночью.

Лишь 29 мая корабль "Чита де Милано", шедший по морю, уловил слабый сигнал бедствия от пропавших исследователей. Однако по роковой случайности его приняли за передачу с береговой станции в Могадишо. Судьба экспедиции оставалась неизвестной.

Разногласия внутри группы достигли критической точки. Умберто Нобиле, руководитель экспедиции, категорически возражал против разделения группы, но в конце концов все согласились, что это единственный шанс на выживание.

На следующее утро метеоролог и штурманы отправились в опасное путешествие за помощью.

В деревеньке Вознесенье-Вохма, затерянной среди лесов Северо-Двинской губернии, молодой радиолюбитель Николай Шмидт колдовал над своим детищем. На столе лежали детали, соединенные паутиной проводов. Это был даже не приемник, а лишь его призрак – одноламповый регенератор, собранный из подручных средств двадцатиоднолетним энтузиастом.

Внезапно, сквозь треск и шипение эфира, пробился слабый зов. Николай напряг слух, вслушиваясь в искаженные помехами слова: "…Italie… Nobile… Fran… Uosof… Sos… Sos… Sos… Tirri… teno… EhH…". Сердце юноши забилось чаще. Это был сигнал бедствия с дирижабля "Италия"! Нобиле, итальянский исследователь Арктики, просил о помощи где-то среди ледяных просторов.

В тот же день весть о пойманном сигнале пронеслась по стране. Николай отправил телеграмму в Москву, в Общество друзей радио. В столице, охваченной духом великих свершений, немедленно был создан Комитет помощи, возглавляемый самим Иосифом Уншлихтом, заместителем наркома по военным и морским делам.

С тех пор связь поддерживалась на постоянной основе. Николай Шмидт был награждён именными золотыми часами как участник спасения итальянской экспедиции. Позже его возьмут на работу в Народный комиссариат связи, а в 1941 году он будет арестован и позже расстрелян. Обоснованием послужило найденная у него дома радиоаппаратура, которую после начала войны запрещалось иметь в личном распоряжении. 12 августа 1984 года Николай Шмидт будет полностью реабилитирован.

Весть о катастрофе "Италии" взбудоражила весь мир. Советская Россия, верная духу интернационализма, не могла остаться в стороне. Два могучих ледокола, "Малыгин" и "Красин", готовились к беспримерному походу в ледяное царство.

На "Малыгине", под командованием прославленного исследователя Владимира Визе, спешно грузили припасы. 12 июня, разрезая волны Баренцева моря, он устремился на север, к Шпицбергену.

Четыре дня спустя из Ленинграда вышел "Красин". Ледокол, более года томившийся у причала, теперь спешно готовился к выходу. На его палубе, на наспех сколоченном дощатом помосте, разместился самолет "Юнкерс" ЮГ-1. Командовал ледоколом капитан Карл Эгги, а во главе экспедиции стоял легендарный полярник Рудольф Самойлович. Экипаж самолета – пилот Борис Чухновский, его напарник Георгий Страубе, штурман Анатолий Алексеев и бортмеханики Александр Шелагин и Владимир Федотов – ждали приказа о взлете.

Теснота царила на ледоколе. Спасатели, числом превосходящие штатную команду, ютились в каютах. С другой стороны, очень скоро стало понятно, что надежда только на "Красина". "Малыгин" 20 июня, зажатый льдами, он был вынужден прекратить свой путь.

Тем временем, итальянские самолеты, базировавшиеся на судне "Браганца", безуспешно искали лагерь потерпевших крушение. 17 июня два крылатых разведчика пронеслись над красной палаткой, но плохая видимость скрыла от них отчаянные сигналы с земли. На следующий день попытка повторилась, но вновь безрезультатно.

В эти же дни разыгралась еще одна драма. Руаль Амундсен, прославленный покоритель полюсов, чьи отношения с Нобиле были омрачены ссорой, не смог остаться безучастным к беде. 14 июня, получив от французского правительства гидросамолет "Латам-47" с экипажем, он вылетел на поиски. 18 июня его машина исчезла в арктической мгле. Последнее сообщение от Амундсена было получено через два часа сорок пять минут после взлета... Лишь спустя месяцы море выбросило на берег обломки его самолета.

20 июня гидросамолёт Savoia-Marchetti S.55 под управлением майора Маддалены доставил на льдину продукты и медикаменты. Через два дня прилетели ещё два самолёта с грузами. 23 июня шведский лётчик лейтенант Эйнар Лундборг на биплане «Фоккер» C.V вывез Нобиле с Титиной на шведскую авиабазу, а на следующий день Нобиле доставили на «Читта ди Милано». Ожидалось, что Нобиле, как руководитель экспедиции, сможет координировать спасение остальных, включая отрезанную группу из трёх человек. Лундборг планировал эвакуировать весь лагерь за два дня. Но при второй посадке его самолёт повредился, и Лундборг сам оказался в лагере. 6 июля его эвакуировали шведские лётчики.

21 июня «Красин» пришёл в Берген, провёл там два дня и отправился в сторону Шпицбергена. 10 июля экипаж Чухновского вылетел на ледовую разведку и поиск лагеря итальянцев, но не нашёл его. Однако на обратном пути случайно заметил группу Мальмгрена. Экипаж по-разному оценил количество людей внизу: от одного до пяти. В радиограмме на «Красин» Чухновский сообщил, что видел трёх человек, один из которых лежал на льду. Из-за тумана Чухновский не смог найти ледокол и совершил вынужденную посадку на лёд у мыса Вреде. Посадка прошла успешно, но в последний момент самолёт наскочил на торос, повредив шасси и два винта. Чухновский сообщил на «Красин», что отказывается от помощи, пока не будут спасены итальянцы. Экипаж имел небольшой запас продовольствия (сахар, галеты, масло, консервы, шоколад, кофе и сушёные грибы), которого хватало примерно на две недели. Им удалось подстрелить двух оленей на берегу. Они забыли взять с собой соль, посуду и ложки, поэтому питались консервными банками и морской водой. Спали в кабине по очереди. К ним шла «Браганца», но она не могла взять на борт самолёт. Ледокол «Красин» снял лётчиков и самолёт со льдины 16 июля, уже после того, как на борт подняли аэронавтов.

12 июля «Красин» добрался до места, указанного Чухновским, и забрал на борт Мариано и Цаппи. По словам выживших, примерно за месяц до этого Мальмгрен, не в силах идти дальше, попросил товарищей оставить его.

Забрав их, «Красин» двинулся к лагерю группы Вильери. Связь с ним поддерживалась через «Читта ди Милано». В 20:45 (по другим данным, в 22 часа) того же дня ледокол взял на борт пятерых остававшихся на льдине. Спасённым оказали медицинскую помощь и дали подходящую одежду. Нобиле настаивал на поисках дирижабля с шестью членами экспедиции, но Самойлович сообщил, что не может вести поиски из-за нехватки угля и самолётов, а капитан «Читта ди Милано» Романья получил приказ из Рима немедленно вернуться в Италию.

Я немножко открыл свой тг исторический канал по поиску и коллекционированию, присоединяйтесь, будем историю вместе поглядывать: https://t.me/staryisunduk