Серия «Приключения капитана Кривошеева»

- Я плохо помню. Мне стало нехорошо: мутило, сознание путалось. Она искала фабрику-кухню. Точно, вспомнил! Когда меня повело, настойчиво пыталась утащить в соседний переулок. Мол, посидишь на лавочке, в себя придешь, оклемаешься. А она рядом побудет, позаботится.

- Да, дружище. Вчера, кажется, ты дважды спасся от упырей. В рубашке родился.

- Знаешь, Саш, мне совсем паршиво было. А потом позвонила Настя. Словно с глубокого черного колодца на свет божий вытащила – слабость ушла, перед глазами разноцветные круги мельтешить перестали. И вот что странно: до звонка Насти телефон молчал, а после – ожил, от вас куча сообщений пришла, извещения о вызовах пачками валились.

Трофимов прошел к окну, отодвинул запыленные жалюзи и долго стоял спиной к другу. Но даже когда он повернулся, буря эмоций еще не в полной мере улеглась на породистом лице криминалиста.

- Я привык иметь дело с покойниками. Это моя работа. Но мои мертвецы правильные. После захоронения добросовестно гниют в могилах, а не ходят по городу, не пытаются убить живых. Всю дорогу был уверен, что зомби – эффектная выдумка киношников. А теперь мы попали в зомбиапокалипсис местечкового формата. Почему эти двое отличаются от нормальных правильных покойников? Почему они хотят убить именно тебя? Где их искать? Так много вопросов, и ни одного ответа.

- Значит просто выполняем свою работу: собираем факты, анализируем, ищем общее и раскручиваем от исходной зацепки весь клубок.

- По Пряхиной у меня нет ничего.

- Погоди! Мне Ирина Крутова вчера говорила.

Кривошеев повторил коллеге рассказ краеведа. На количестве загубленных соратников запнулся.

- Двенадцать! Таких совпадений не бывает. Крутицкий с сотоварищами закопал двенадцать трупов в овраге. Пряхина загубила двенадцать душ. Мне сегодня еще сон приснился.

Трофимов нетерпеливо вздернул плечом, с осуждением поглядел на друга: мол, какой сон, когда в реальности такие ужасы творятся. Но Кривошеев вскинул руку в предупреждающем жесте.

- Ты выслушай. Мне приснилось, что бабушка пекла оладьи – в тарелке их было двенадцать. А потом уже не во сне в кофейне я из кусочков сахара сложил цифры единицу и двойку. Думаю, подсознание нетривиальным способом посылает сигналы.

- Что это дает? Время суток, дату, номер месяца?

- Выясним.

- Главное, не опоздать, - заметил Трофимов и сразу пожалел о брошенной фразе. Кривошеев натянуто улыбнулся, махнул рукой на прощание и вышел из кабинета.

***

Он брел по улице, погруженный в тревожные мысли. Криминальная бухгалтерия не билась, не получалось свести баланс и найти ключ к разгадке преступлений. Ноги вынесли к Чурилову оврагу. На Михаила вновь накатил приступ слабости и тошноты. Золото маковок храма нестерпимо горело в заходящем солнце, невыносимо резало заслезившиеся глаза.

- Их двенадцать, - пришла поздняя мысль.

Кривошеев вычислил, где прячутся упыри слишком поздно: с лавочки, поигрывая небольшим металлическим предметом, поднимался Аркадий Крутицкий в лоснящимся от синтетики спортивном костюме.

- Так и носишь эту дрянь с девяностых, - с трудом выдавил Михаил, борясь с поднимающимся к горлу спазмом.

- Не боись. Скоро в дорогой костюмчик принаряжусь, - оскалился Крутицкий, приближаясь.

Даже сквозь мутную пелену боли, застилавшую глаза, Кривошеев отметил, как нездорово (если такое словно применимо к покойнику) выглядит Крутицкий. Пергаментная желтая кожа так натянулась на черепе, что можно было изучать анатомию. Жидкие волосы на голове торчали грязными пучками, обнажая отслаивающиеся струпья. Один глаз впал внутрь, являя миру пугающий желто-багровый провал. Со вторым глазом тоже творились какие-то неполадки, и Крутицкому приходилось поправлять его скрюченной рукой с трупными пятнами и серо-коричневыми когтями. Мертвец источал нестерпимый запах.

- Тебе недолго осталось, - понял Кривошеев. – Ты ходячий труп, господин Крутицкий.

Того отбросило и скрючило, словно слова капитана полиции нанесли сокрушительный удар. Но мертвяк хотел добраться до Кривошеева во что бы то ни стало, перекошенный он сделал шаг в сторону Михаила. Полицейский содрогнулся от удушливой тошнотворной вони, отвернулся, чтобы не вдыхать исходившие от мертвеца миазмы, и понял, что попал в расставленную ловушку - Нина Пряхина маячила за спиной. С момента их встречи она превратилась в старуху: полуоткрытый рот зиял черной дыркой, ореховые глаза выцвели до желтого цвета и спрятались в недобрых складках век. Следы омертвения не так бросались в глаза, как у ее спутника, но уже пятнали руки с удлинившимися корявыми пальцами.

- Еще поживем. Твоей жизненной силы нам хватит на какое-то время, - похожий на ржавое дребезжание скрип уже не напоминал сочный голос молодой Нины.

Два упыря взяли капитана в клещи. Теряя сознание, Михаил услышал неистовый крик внезапно появившегося друга.

- Всем стоять! Не двигаться! Иначе буду стрелять…

Кривошеев рухнув на мощеную дорожку в Чуриловом овраге и провалился в непроглядную мглу.

***

Кто-то немилосердно хлестал его по щекам и звал. Нужно бы очнуться, но у Михаила совсем не осталось сил. Он больше не мог бороться – пусть упыри высосут всю жизнь и бросят его наконец. Зачем пытать? Зачем кричать? Но голос бился в уши, звучал набатом. Кривошеев с трудом разлепил глаза. И увидел Александра Трофимова. Друг немилосердно его тряс, бил по щекам, что-то говорил.

- Сашка, не мучай, дай умереть спокойно, – еле слышно прошептал Михаил.

Трофимов всполошился еще больше и обратился к кому-то за спиной Кривошеева.

- Он живой! Ты был прав!

- Не забудь. Ты обещал. Все передай, как я просил, - тихий неопределенный голос.

Михаил, все еще борясь с накатывающей тошнотой, медленно повернул голову. За спиной никого не было.

- Сашка, не кричи раненым маралом. Перестань трясти и бить меня как грушу. Видишь, я передумал умирать. Не заставляй пожалеть о принятом решении.

Трофимов помог подняться и дойти до скамейки, на которой недавно сидел Крутицкий. Михаил поморщился от отвращения, все еще чувствуя вонь гниющей плоти.

- Саш, мне послышалось или ты действительно обещал застрелить мертвяков чесноком?

Друг неловко усмехнулся.

- Я действовал импульсивно. Представь себя на моем месте. На тебя набросились два упыря. Они чуть не передрались, кто первым вонзит в тебя зубы и выпьет кровь.

Кривошеев в недоумении уставился на друга.

- Саш, но чесноком… Как?

- Не знаю. Не каждый день встречаешься с мертвяками. В следующий раз нечего изображать тургеневскую девушку, лежать в обмороке и ждать, когда тебя спасет прекрасный принц. Тем более ты похож на уродливую великаншу, а не на девушку в беде. А из меня никакой прекрасный принц.

Несколько секунд друзья сидели в смущенной тишине, а потом дружно застонали, поперхнувшись громким хохотом.

- Чесночный террорист, - просипел сквозь смех Михаил.

- Кисейная барышня, - не остался в долгу Трофимов.

Смех оборвался так же резко и внезапно, как начался.

- Саш, куда ты полез? Ты же знал, что и меня не спасешь, и сам погибнешь.

- Знал. Лучше стоять в стороне и ждать, когда два мертвяка тебя сожрут?

Кривошеев совсем обессилел, вокруг глаз легли сизые тени, щеки ввалились, делая черты лица резче, трагичнее. Он стал заваливаться на лавочке. Трофимов не дал другу упасть - подпер спиной.

- С кем ты говорил, когда я очнулся? – прошептал Кривошеев, когда немного отдышался.

- Пацан какой-то. Это он нас спас.

- Пацан? Никого не видел.

- Шустрый. Свинтил быстро.

- А эти где? – Михаил содрогнулся, вспомнив об упырях.

Трофимов мрачно молчал, слепо глядя на белые стены храма.

- Все произошло слишком быстро. Ты упал на землю, я подоспел почти одновременно с мертвяками. Когда они попытались тебя схватить, произошло что-то странное: мертвая плоть без огня обугливалась, обнажались кости. Упыри испытывали необъяснимую боль, визжали, корчились, но не оставляли попыток дотянуться до тебя. Их ломало, выворачивало, но они не отступали. Сквозь вой я не сразу разобрал хриплый скулеж старухи о каком-то обереге.

- Оберег? Нет у меня ничего, - Кривошеев обескураженно похлопал себя по карманам и нашел крафт-пакет с лепешками. Пораженно присвистнул. Протянул Александру. – Угощайся!

- Мне кусок в горло не полезет.

- Полезет, - уверенно сказал Михаил. – Упыри, видимо, из-за них не смогли нас сразу достать.

Полицейские сидели на лавочке и задумчиво жевали лепешки. Оба почувствовали себя лучше: уходила слабость, неизбежность смерти отступала.

- Думал, нам кранты, и тут вынырнул пацан. Худой, изможденный, полный решимости. Он определенно знал, что делать, и загнал упырей назад в логово.

- Логово? Что еще за напасть?  

- Чуть посидим, придем в себя и покажу. Неприметная рассыпающаяся в труху дверь. Изъеденная ржавчиной ручка. Истертые слепые ступени вниз - вход в подвалы бывшего НКВД. Здесь упыри и обосновались. Парень загнал их назад, а потом просто прикрыл ветхую дверь и пошел. Я испугался, как бы мертвяки не выбрались. А пацан безлико говорит, что нет там уже никого, можешь посмотреть, если не веришь. Мало чего боюсь, но здесь испытал животный страх, пока дверь приподнимал, заглядывал. Ни ступеней, ни прохода – газон зеленеет. Логово захлопнулось и заперло упырей.

Друзья посидели еще немного и почти докончили презент от кофейни. Остался один хлебец.

- Миш, а пацан твой знакомый. Он просил передать, что сегодня вечером наведается к тебе домой в гости и все объяснит.

- Саш, что же ты молчал? Пора мчать домой. Гость у меня сегодня, а я и не знал.  

***

- Ты? – выдавил Михаил. Такого глубокого потрясения он давно не испытывал.

- Я, - голос спокойный, ровный, бесцветный.

- Но как?

- Сам не знаю. Прими мое присутствие как данность.

- И давно ты… здесь.

- Сегодня вечером пришел.

- А где был раньше?

- У меня нет ответа на твой вопрос. Я не знаю. Впустишь в квартиру?

Кривошеев только сейчас понял, что стоит на пороге.

- Не можешь зайти, если не приглашу? – понимающе уточнил Михаил.

- Ты же знаешь, что граница дома – непростое место. Пока не позовешь – порог не пускает, защищает тебя.

Кривошеев жадно смотрел в распахнутые серые глаза Никиты Травникова. Казалось, перед ним стоял все тот же юноша с фотографий из опустевшей квартиры – отличник, выпускник школы, любимый сын. Но в глубине глаз пряталась смертельная усталость, проглядывала не свойственная юности тоска. Михаил шагнул чуть в сторону, открывая вход в квартиру - приглашающий жест руки, согласное движение головы. Никита на секунду замер на пороге, а потом неслышно шагнул внутрь жилища Кривошеева, глубоко вздохнул, словно привыкая к воздуху дома и дружелюбно улыбнулся.

- У тебя хорошо. Легко дышится.

Они прошли в комнату.

- Кофе? – неуверенно спросил Михаил.

- Фрукты. Больше ничего ни пить ни есть не могу, - печально ответил Никита.

И тогда капитан полиции вспомнил, как участковый Тушин рассказывал: в день пробуждения от годовой пьянки Травниковы как заполошные с блаженно-счастливыми лицами бегали по магазинам и скупали фрукты. Никита сидел на диване, чуть наклонив голову, согласно кивнул, словно слышал мысли собеседника и одобрил ход рассуждений.

- В первый раз проснулся утром в своей кровати. Пыль, затхлый гнилостный запах. По футболке полз таракан. Брезгливости никакой не испытал. С эмоциями вообще было глухо, никак. Встал, прошел на кухню, откуда доносились искаженные и неузнаваемые голоса родителей. Увидел их и нахлынули чувства: ужас, жалость, злость и любовь. Ты бы видел маму, когда она заметила меня. Не мигая смотрела косящими пьяными глазами, слепо поводя рукой в отрицающем жесте. Отец вскочил с табуретки с противном чавком (липкое сиденье не сразу отпустило засаленную ткань брюк), лицо поехало в странной гримасе – то ли готов заплакать, то ли бухнуться на колени и молиться, то ли вопить от ужаса. Первой пришла в себя мама. Подошла, долго не решалась дотронуться до меня, а потом как-то враз поверила в реальность происходящего, всхлипнула и обняла так сильно, словно пыталась вжаться всем телом. Отец с искривленным ртом начал заваливаться. Я испугался, что его удар хватит. Но нет! Он рванулся к нам с мамой, сгреб обоих и затрясся в беззвучных конвульсиях. Я до этого мгновения никогда не видел, как плачет отец.

Никита замолчал, вновь переживая момент встречи с родными. Михаил не торопил, потрясенный непостижимой патологией, которая сидела напротив, говорила и чувствовала; хотя по всем законам мироздания это тело уже несколько лет поглощали могильные черви.

- Не нужно так мрачно, - апатично произнес Никита, вновь прочитав мысли Кривошеева. – Предлагаю поскорее покончить с историей. Я отправил родителей смывать с себя все непотребство. А сам принялся драить кухню, мечтая увидеть медовый цвет столешницы. Они вышли из ванной просветленные, мягко и трепетно улыбаются, мокрые волосы тщательно расчесаны на пробор. Отец - в белой футболке и хлопчатобумажных нижних кальсонах (где только откопал их? Сроду не носил), мама – в белейшей хрусткой от новизны ночной сорочке до пят. Стоят оба и, не отрываясь, смотрят. Я не сразу сообразил, что говорят. А они, оказывается, решили, будто я пришел за ними, чтобы прекратить мучения на этом свете и забрать с собой. Говорят, что давно готовы к дороге, что хоть сейчас согласны отправиться, вот только на меня еще хотят налюбоваться напоследок настоящими живыми глазами. Как меня проняло, как подбросило и взорвало! Сначала наорал, а когда мама заплакала – беззвучно, с мокрыми дорожками по щекам, испугался, заставил себя успокоиться.

Глаза Травникова потемнели. Он вновь замолчал. Лишь руки говорили о внутренних переживаниях юноши: пальцы сплетались, заключали друг друга в тиски, страдали и волновались.

- Весь день мы цеплялись друг за друга и боялись расстаться. Вечером заснул в своей кровати на свежевыстиранном постельном белье. И все… Больше ничего до следующего дня рождения. Первые два года находился словно в густом тумане, выплывал только на сутки. Мир обрушивался на меня красками и звуками, запахами и прикосновениями, чтобы потом на долгий срок вновь погрузить в глухое и неосязаемое ничто. А на третий год что-то сдвинулось. В голове крутились обрывки знаний, остаточные следы эмоций. Разум что-то нащупывал, довинчивал. И ведь я почти докрутил, почти понял. Но спроси сейчас, что именно – не скажу. Мне не дали времени сложить картинку – убили родителей. Подозреваю, мама с папой не сопротивлялись, они хотели умереть.

Кривошеев нахмурился, происшествие в квартире Травниковых он тоже квалифицировал как убийство. Комната погрузилась в напряженную тишину. Лишь вечерний свет проникал сквозь не зашторенное окно, углублял тени предметов, подсвечивал светлые поверхности, придавая им графичность. Легкие пушинки огненными искрами танцевали в воздухе неспешный завораживающий танец. Никита пристально следил за медленным кружением пламенеющих в лучах заходящего солнца пылинок. Его бледное лицо, озаренное закатным светом, обманчиво зардело румянцем.

- Для родителей жить и любить меня было одно и то же, - продолжил он тусклым голосом. – Мое возвращение стало возможным лишь благодаря неистовой силе любви. Во мне пробудились все чувства: любовь, жалость, обида и стремление отомстить. Моя ненависть взывала к ним. И они пришли – алчные, безжалостные, голодные души. Прорвались раньше срока в мир живых и первым делом убили маму и папу, чтобы запереть меня в пустоте навеки. У них почти получилось. Я бы не вырвался без тебя.

- Меня? – ошеломленно произнес Кривошеев.

- Ты принес добровольную жертву, когда поранился и окропил кровью фотографию. Открыл мне дверь в мир живых.

Никита рассказал Михаилу о необратимой силе заклинания на крови. Когда капля крови Кривошеева упала на снимок юноши, добровольная жертва была принята. Возвращение Травникова в мир живых стало лишь вопросом времени. Упыри знали, что Никита идет - единственный, кто властен над ними и может загнать назад. Звериным чутьем просчитали, как предотвратить неизбежное - убить совершившего жертву на крови, пока Никита находится в пограничном состоянии перерождения. Они торопились и совершали одну ошибку за другой. Думали встретиться с обыкновенным человеком, но им противостояла сила родовой крови, которую аккумулировали предки Кривошеева – знахари, травники, повитухи и иные сущности светлого ведовства. Родовая защита берегла так надежно, что упырям пришлось рисковать. Слишком ненасытные, самонадеянные и злые. Они вынуждены были все дальше уходить от логова в погоне за Михаилом, хотя только темное место замедляло процесс превращения их мертвых душ в тлен.  

Кривошеев почувствовал, как тревога холодными тисками сжала сердце. Мужчина прошел на кухню, налил в бокал холодной воды и выпил ее залпом. Беспокойство чуть отпустило, и полицейский смог слушать дальше.

Апатичный голос Никиты, похожий на тихий шелест, рождал фантастические картины. Светлым душам дозволяется вернуться домой, где любовь родных согревает и питает изголодавшиеся сущности. Мир нарек светлые души ангелами. Мир не принимает ангелов, но и не проявляет враждебности. Иная участь ждет темные души. Те могут просочиться только во временное убежище и затаиться от возмездия. Но логово не дарует сил, не защищает от вырождения. Для Пряхиной и Крутицкого ключевое зло сошлось в старом овраге. Здесь она предала себя и обрекла товарищей на верную смерть. Здесь он истязал и убивал. Когда мертвые разорвали ткань мироздания, открылось логово. Темное место, распираемое страстями, вскормленное многолетней жестокостью. Даже возведение храма не намолило овраг, не очистило полностью от скверны. Логово, как и они, содрогалось от алчности, жаждало реванша и возвращения из забвения.  

- Они ошалели от первой победы и поставили все на карту, лишь бы остаться, - продолжил Никита. - Каждый выход из логова истончал их переклеенные и залатанные наспех сущности. Каждая вылазка оставляла новый рубец и выдирала кусок из ущербной души. От них практически ничего не осталось. Они стали еще мертвее, чем пришли. Трансформация вырождения уже началась, терзая свирепым голодом. Родовая кровь, которая течет в тебе, могла чуть усмирить ненасытную жажду. И они напали с еще большим ожесточением и решимостью.

Михаил вновь пережил сцену нападения. Внутренне содрогнулся.

- Ты спас нас. Саша сказал.

- Он ошибся. Я только отправил вырожденцев назад. Безумная идея твоего друга с чесноком обескуражила Крутицкого и Пряхину, дала вам время продержаться и противостоять злу. Печать родовой защиты, которой ты отмечен, ваша неистовая самоотверженность и мужество оказались спасительной броней против нечисти. А ты еще подстраховался, захватив мощнейший оберег от любой формы нежити - лепешки на живой закваске.

- Хлебцы все же помогли! - Михаил решил непременно заглянуть в кофейню и поговорить с удивительно прозорливой девушкой - обладательницей лучистых серых глаз.

Никита напряженно замер, пытливо прислушиваясь к внутренним ощущениям. В наполненной закатным светом комнате поселилась настороженная тишина, сквозь которую не мог прорваться ни монотонный шум вечернего города, ни рваные звуки работавшего у соседей на полную громкость телевизора. Впервые за все время разговора на лице юноши отразилась буря эмоций – недоумение, обескураженность, отчаяние и надежда. Она продолжала таиться в глубине потемневших серых глаз, когда Никита судорожно глотнул.

- Я чувствую вкусный запах.

- У меня шаром покати, - покаянно развел руками Кривошеев. – В холодильнике пакет с майонезом сражается с бутылкой кетчупа за право называться верховным властителем.

- А лепешки остались?

- Вот я дурилка картонный, обалдуй ушастый! Что-то осталось. Ты извини, мы с Саньком лепешки погромили. Только последнюю не прикончили.

Михаил принес порядком помятый крафт-пакет, протянул его Никите. Юноша зачарованно закрыл глаза, пряча надежду. Достал лепешку, принюхался, медленно поднес ко рту, откусил и прожевал. Застывшее на лице напряжение сменилось умиротворением. Травников счастливо улыбнулся.

- Кажется, вынужденная фруктовая диета закончена. Я так соскучился по нормальной еде. Спасибо!

Кривошеев с удивлением заметил, как бледное лицо юноши налилось настоящим живым румянцем, волосы приобрели блеск, на шее ритмично запульсировала жилка.

- Ты меняешься, - поразился мужчина.

- Вновь чувствую себя живым! - потрясенно прошептал юноша. Он продолжал сидеть с плотно сомкнутыми веками. На реснице заискрилась слеза, повисла, а потом медленно проторила мокрую дорожку по щеке. Никита удивленно провел ладонью, смахивая солоноватую влажность. – Плачу?

Он болезненно скрючился. Светлые волосы упали на глаза, занавесили лицо. Юноша забился в дерганых конвульсиях, не на шутку испугав Кривошеева. Тот растерянно рванулся к Травникову, не представляя, как помочь. Наклонился и понял, что Никита надрывно смеется. Михаил обескураженно отшатнулся.

- Болит сердце и дышать трудно… Как больно, но какое это счастье - жить! Меня переполняет жизнью. Знаешь, пожалуй, чересчур много для одной прошедшей через смерть сущности. Преступно расточительно оставить все себе. Если правильно распоряжусь и разделю на троих, смогу вернуть родителей!

Он вскочил – красивый, юный и живой - поспешил к выходу. Уже на пороге обернулся.

- Михаил, я в неоплатном долгу. Мы еще встретимся, а сейчас ухожу.

***

Рано утром полицейский вновь оказался перед дверью с причудливыми ручками и яркими витражами. Он чувствовал странную непонятную робость. Распахнул дверь и вошел в знакомое помещение, встретившее его ароматами свежей выпечки и кофе. За стойкой стояла незнакомая кареглазая молодая женщина.

- Здравствуйте. Я могу поговорить с вашей напарницей?

- Невозможно! – приветливо взглянула сотрудница кафе. – Я работаю одна, без сменщицы.

- Как же так? Вчера была другая. Мне необходимо поговорить с ней.

Растерянная улыбка маской застыла на лице, женщина порывисто одернула рукав блузки, в голосе появилось напряжение.

- У нас нет другого сотрудника.

- Простите, - Кривошеев решил не настаивать, чтобы еще сильнее не напугать. – Видимо, перепутал кофейни. Не успел толком проснуться.

Михаил был на выходе из зала, когда взгляд зацепили детские рисунки на стене. Вернее, он видел только один - иллюстрацию с пожилой женщиной в платье в горошек. Подошел ближе, вгляделся: лучистые серые глаза, сдержанная с легким лукавством улыбка, непослушные седые волосы, выбившиеся из простой прически. Схожесть с покойной бабушкой возымела силу нокаутирующего удара - мужчина задохнулся, не в силах протолкнуть воздух в легкие, на глазах выступили слезы.

- Кто нарисован на этом рисунке? – не узнал собственный хриплый от волнения голос.

- Не знаю. Нашла рисунок в кладовке в первый день, когда подписала договор об аренде помещения. Поняла, что можно построить концепт кофейни на семейных ценностях и украсить стены детскими картинками. Остальные рисунки рисовали мои малыши. А бабушка (мы с детьми так назвали героиню рисунка) стала хранительницей кофейни!  

- Бабушка? Да, вы правы! Берегите ее, - Михаил вновь повернулся к таинственному рисунку, произнес одними губами. - Спасибо, бабушка, что и после смерти присматриваешь за своим внуком. Мне так тебя не хватает.  

***

Поздно ночью Никита Травников в домашних шортах и растянутой футболке вышел на улицу. Он очень боялся не сдюжить, а в пустой квартире страх одолевал, вселял сомнения и нерешительность. Когда задумал свершить невозможное, нельзя позволять себе даже тень неверия. На холодном ветру кожа покрылась мурашками, волосы на теле встали дыбом. Страх отступил, оставив юношу наедине с телесными невзгодами. Никита немилосердно мерз, но упорствовал и не возвращался в квартиру. Хотел закоченеть так, чтобы потом в тепле дома бесповоротно чувствовать себя живым. Онемевшие от холода губы растянула улыбка – он вновь поверил, что справится и скоро услышит родные голоса мамы и отца.

Александр Трофимов с наступлением ночи впервые испытал животный страх темноты. Черные тени мерещились в углах квартиры. Мужчина зажег все светильники, но паника не ушла, мрачные тени, рожденные исстрадавшимся воображением, не исчезли. Полицейский решил бороться с новой напастью проверенным способом – посмотреть страху в лицо! Он накинул верхнюю одежду и шагнул в темноту ночного города. За каждым углом и подворотней ему грезились ожившие мертвецы. Александр намеренно направлялся в самую гущу пугающей тьмы, чтобы убедиться в безопасности сумерек. Он праздновал маленькие победы над своим страхом. Мужчина нырнул в очередной угрожающий черной пастью переход, когда ожил телефон. Звонила мама. Лицо Александра в нестройной подсветке экрана аппарата озарилось мягкой улыбкой: мама всегда непостижимым образом знала, когда сыну нужна поддержка.

- Сашенька, мне не спится. Приходи, я напекла твои любимые печенья с корицей.

- Мама, минут через пятнадцать буду. Ставь чайник на газ.

Он спокойно шагнул в чернильную темноту старого переулка. Все страхи отступили – в отроческом доме ждала мама!

В эту ночь еще один человек всем сердцем стремился домой. Анастасия Суркова ехала в автомобиле и пристально вглядывалась в густую темноту – она высматривала въездную стелу, чтобы поздороваться с каменной глыбой, на вершине которой плыло наименование родного города. Только исполнив приветственный ритуал, Настя чувствовала себя под защитой дома. Девушка вымоталась, проваливалась в сладко-вязкое небытие, вскидывала голову, терла утомленные глаза и вновь проигрывала битву с усталостью. Сумерки окутывали автомобиль, убаюкивали и пели усыпляющие монотонные песни. Девушка боролась, не поддавалась. Когда впереди вырос монумент, она облегченно вздохнула и беззвучно прошептала слова приветствия. Тревоги мигом улетучились – скоро Настя шагнет за порог дома и обнимет любимого.

Михаил Кривошеев спал. Он чувствовал себя совершенно счастливым. Вновь был маленьким ребенком - стоял босыми ногами на деревенской дороге и ждал бабушку. Мягкая густая пыль щекотала пальцы ног. Мальчика наполняло предвкушение! Вскоре появилась бабушка, в руках на рушнике с желтыми полосками она несла ароматный каравай. Мальчик восхищенно рассмеялся и поспешил навстречу.

- Мишутка, я познакомилась с твоей невестой, - грудной голос достиг самого сердца.

- Бабушка, я ж маленький. Мне рано женихаться. А что ты принесла?

- Глупенький какой. Совсем еще дитя, а должен помочь другому обездоленному несмышленышу. Ему сейчас страшно и трудно. Слыханное ли дело, сам только переродился и еще не закрепился на этом свете, сил, как у малого котенка, а взялся за невиданное – две светлые души переправить с мир живых со дна безвременья. Но вдвоем вы справитесь. А пока поделись с ним хлебом на живой закваске. Каравай вместе с Настей испекли – свято соблюли все каноны.  

Михаил открыл глаза, разбуженный тихим скрипом открывающейся входной двери. Он еще чувствовал вес и тепло каравая, его терпкий чуть кислый запах, когда встал с кровати и направился в коридор. Вихрь, пахнущий спелыми яблоками и свежеиспеченным хлебом, налетел, закружил, заключил в объятия.

- Настена?

- Я дома, родной! Так соскучилась!

Тушин оживился, словно только и ждал возможности рассказать кому-нибудь о судьбе двух пьяниц.

- Они жили сыном. Из тех родителей, которые на своего ребенка надышаться не могут. Мальчишка подавал большие надежды – щелкал словно семечки городские и региональные олимпиады по математике. Считай, в любой вуз дорога перед ним открывалась. Но судьбу не умаслишь, если у нее на тебя другие планы. Помнишь, лет пять назад школа у автовокзала из-за поножовчины на весь город прогремела? Мерзкая история на выпускном.

- Дело вели соседи – их епархия. Но история резонансная. Кто о ней не слышал… Это родители зарезавшегося спьяну мальчишки? – Михаил кивнул на два тела, которые уже подготовили к выносу из квартиры.

- Они самые. Так и не смогли справиться с утратой, - Тушин выразительно замолчал.

Чутье подсказало капитану полиции, что история еще более сволочная, чем помнилась. Он обреченно вздохнул. Сам виноват – нечего было лезть с расспросами. А участкового уже было не остановить, словно интерес капитана открыл ящик Пандоры и страшные секреты полезли наружу.

- В постановлении из материалов уголовного дела все просто - парень напился, поплыл, распсиховался, зарезался. Всадил себе нож почти в сердце. Версию состряпал двоечник с ограниченной фантазией. Но выводы следствия всех устроили – дело закрыли и отправили в архив. В действительности, детки на выпускном с размахом отпраздновали билет во взрослую жизнь. Сначала пили с учителями, потом еще разлили по пластиковым стаканам премиальную водку на задворках школы. Родители у выпускников - не последние люди в городе, расстарались и купили дорогую выпивку. Подростки не были тяжеловесами в алкогольном спорте: быстро опьянели и принялись выяснять прямо во дворе школы, кто царь горы. Особенно ярились местные звезды - Сашка Снитько и Леха Крутицкий. Сцепились как бешеные псы. Никто не рискнул их разнять. Но один миротворец на свою беду нашелся – сунулся и нарвался на нож. Случайной безвинной жертвой был умница и отличник Никита Травников. Но вот незадача - у Травниковых не было связей, как у родственников Сашки и Лехи, поэтому фамилии последних не фигурируют в деле, а убийство во время драки переквалифицировано в суицид - одиночный психоз поехавшего от непомерной учебной нагрузки и напившегося до чертиков ботана.

Тушин помолчал, странно поморгал рыбьими глазами. Потом наклонился чуть ли не к самому уху Кривошеева и жадно зашептал.

- Травниковы только один раз в году пробуждались от беспросветной пьянки. Драили квартиру, выносили мешками затаившиеся по углам и подоконникам шкалики и фунфырики. Смывали с себя всю мерзотность, накопившуюся за год запоя. Чистенькие и счастливые сновали по магазинам, скупали самые свежие фрукты. Ровно два дня жили по-людски: тихо и благостно. А потом вновь выходили в крутой пьяный пике на целый год. Превращения поражали и озадачивали соседей. Понятно, когда пьяница по накатанной ухает вниз, но Травниковы выбивались из представления о нормальных (Тушин нервно натужно хохотнул) алкоголиках, выделывая каждый год странное коленце с двумя днями кристальной трезвости. Соседи ко мне пришли с требованиями разобраться. Мол, непорядок, мало ли чего натворят.

- Разобрался? – раздражение Кривошеева нарастало.

- Не сразу. Но сложил два плюс два и сообразил. А как понял, то приструнил соседей, чтобы отстали от бедолаг. Травниковы возвращались к нормальной жизни за сутки до дня рождения сына, а потом опять уходили в беспросветный запой. Кстати, до ключевого события остался день. Но круг превращений двух осиротевших родителей завершился естественным путем – смертью.

- Да, смерть случается, - в сердцах Кривошеев пнул валяющуюся на полу грязную фоторамку и тут же зашипел от боли. – Твою ж городскую полицию!

- Миш, ты что? – озадаченно спросил судмедэксперт Александр Трофимов.

- Да, кажись, ногу занозил, - бросил капитал полиции, вынимая из носка кроссовка вонзившийся в большой палец ноги острый тонкий осколок стекла.

- Ну, ты даешь! – взвился Трофимов. – Антисанитария страшная. Будь моя воля, осмотр вел бы исключительно в болотных сапогах и перчатках сварщика. Здесь полная экипировка химзащиты не лишняя. А ты ходишь по квартире, суешься носом в каждый вонючий закуток, трогаешь голыми руками что ни попади, на грязные стекла напарываешься. Пошли, в машине обработаю порез.

- Да, чего ты завелся, - отбивался от коллеги Кривошеев. – Заживет как на собаке. Не в первый раз.

- Даже не возражай! Идем.

В автомобиле, щедро смазывая зеленкой рану, Александр грустно качнул головой.

- Ты что вскипел? Давно же работаешь, научился отстраняться.

Кривошеев сначала хотел отделаться от друга дежурным «все в порядке». Но Александр спрашивал не из праздного любопытства, а действительно беспокоился.

- Не знаю, Саш. Ты видел их лица на фотографиях? До того, как они превратились в живых мертвецов. Одухотворенные, светлые. Оба русоволосые, сероглазые, с обманчиво знакомыми чертами. Похожие, словно кровные брат и сестра. И почему многие пары неуловимо одинаковые? Как подумаю, что они любили друг друга, сына растили… У мальчишки впереди открывались необозримые перспективы. На выпускном не только сына зарезали, одним ударом всех троих порешили. А потом еще потерявших единственного ребенка родителей носом ткнули, кто здесь хозяин жизни.

Трофимов неопределенно повел плечом, опустил глаза.

- Миш, мертвым - мертвое, а живым - живое. Боже упаси, еще фотографии покойников рассматривать. Нет, спасибо! Тебе хочется мазохизмом страдать – скатертью дорога, но без меня, пожалуйста. И мой тебе совет: если не собрался пополнить ряды покойников, то прекрати пялиться на фотографии на месте преступления и лезть всюду без разбора, смотри лучше внимательно под ноги, - судмедэксперт ворчал на друга, а сам не сводил озадаченного взгляда с царапины. - Вроде пустяковая рана, а кровь никак не унимается. Придется наложить повязку.

Тела Травниковых погрузили в спецтранспорт. Злополучную квартиру в присутствии понятых опечатали. Опергруппа, завершив следственные действия, уехала с места происшествия.

На грязном полу квартиры продолжали деловито сновать тараканы, чуть поблескивая глянцевыми панцирями спинок в неверном свете, который пропускали давно не мытые окна. Фотография в стеклянных осколках, которую в сердцах носком кроссовка неловко отбросил Михаил, лежала на линолеуме, впаянная в жирное месиво из пыли и гнили. На изображении Никиты Травникова алело пятно свежей крови - ровно в том месте, куда вошел оборвавший жизнь юноши нож.

От стены отделились две тени. Дневной свет, робко проникавший в квартиру, казалось, отшатнулся от мрака, исходящего от силуэтов.

- У нас получилось? – грубый мужской голос.

Вторая тень скользнула по кухне. Она то ли прислушивалась, то ли принюхивалась к чему-то. Наконец, беспорядочное кружение второй тени остановилось у окропленной кровью фотографии Никиты. Яростный вопль, преисполненный ненависти.

- Все придется начинать с начала.! Эту тварь нужно срочно убить.

***

Кривошеев уехал с места происшествия в подавленном состоянии, мечтая с головой зарыться в рутинные дела. Но у судьбы и руководства были на опера другие планы. Начальник отдела, только фигура Кривошеева замаячила в служебном коридоре, с плотоядным задором сунул Михаилу в руки стопку папок.

- Ты мне и нужен! Толик Борщов ушел в отпуск. Займись его делами. И помни, - подполковник выразительно замолчал и выжидательно уставился на подчиненного.

- Да-да! Знаю. Никаких висяков, - ворчливо продолжил Кривошеев, не в первый раз за день чувствуя глухое раздражение. Угораздило же нарисоваться именно сейчас в отделе и попасть под ясны очи Порлицая (так с легкой руки Михаила прозвали горячего на выволочки и прилюдную словесную порку руководителя).  

Остаток дня прошел под знаком нервозности и задавливаемой ярости. Рана больше не кровоточила, но напоминала о себе противной ноющей болью и легким жаром, что тоже не добавляло человеколюбия и благостности. Фигуральным контрольным выстрелом в голову стал звонок от любимой.

- Миш, меня отправляют в командировку на три дня. Наши фигуранты, за которыми гоняюсь которую неделю, засветились в соседнем регионе.

Кривошеев мысленно вынес всех святых и от души припечатал гнусный день с пакостными сюрпризами. Его молчание затягивалось.

- Миш, ты закончил материться? – осторожно спросила Настя. – Можешь теперь вслух что-то хорошее пожелать мне на дорожку?

Раздражение улетучилось, и капитан полиции почти улыбнулся - невеста знала его как облупленного.

- Как раз, родная, заканчиваю внутренний диалог на ненормативном русском, - проговорил он. – Легкой дороги, и помни, что квартира без тебя превращается в логово, а я становлюсь злым и колючим. Приедешь, а тебя встретит обросший и одичавший опер, изголодавшийся по женской ласке. Зацелую и исколю.

- А я тебя побрею, обниму и, как в русских сказках, спать уложу. На утро проснешься добрым молодцем.

Закончив разговор с невестой, Кривошеев задумчиво провел рукой по подбородку с уже наметившейся щетиной.

- Настя еще уехать не успела, а я уже колючий и зверею на глазах. Никуда не годится, пора выкручивать ситуацию на светлую сторону.

Спортивная сумка, в которую когда-то кинул полотенце и плавательные шорты для бассейна, ждала своего часа в кабинете. Михаил посмотрел в угол, где на стуле грудился увесистый баул.

- А не сходить ли в бассейн сегодня? Как ты умеешь уговаривать! Ну, поплавать, так поплавать!

Бассейн встретил привычной влажной прохладой и еле уловимым, но настойчивым запахом хлорки. Михаил нырнул в воду с трамплина, набрал скорость и на пределе сил и дыхания неистово замолотил руками и ногами. Несколько кругов ни о чем не думал, чувствуя только все более нарастающий стук крови в висках. Позволил себе остановиться только, когда начал судорожно хватать ртом воздух и оглох от «набата». Поплыл медленнее, восстанавливая дыхание и утихомиривая ток крови. И в это мгновение почувствовал странное касательное движение вдоль правой ноги. Удивленно обернулся, уверенный, что его обгоняет не замеченный ранее пловец. Но дорожка оказалась пустой. Михаил продолжил движение и вновь по правому бедру ощутил настойчивое холодящее прикосновение. В недоумении оглянулся. Никого!

Не сделал и двух гребков, как накатил сильнейший приступ головокружения, из глубин желудка к горлу рванул тошнотворный комок, жестокой судорогой свело правую ногу. На мгновение почудилось, будто мощная рука с острыми когтями впивается в кожу, пытается утянуть на дно. Боль пронзила до самого бедра. Забился сильнее, выталкивая тело вверх и помстилось - вывинтился из «капкана». Михаил опустил глаза – рваная царапина прорезала ногу до лодыжки, вода рядом интенсивно окрасилась в розовый цвет.

- Что за день такой - все кары небесные на одну несчастную ногу! На сегодня отплавался.  

Тошнота нахлынула с новой силой, картинка перед глазами расплылась. С трудом, словно продираясь сквозь вязкое болото, Кривошеев подгреб к бортику и рывком выдернул тело из воды. К нему уже спешил один из тренеров, дежуривших в бассейне.

- Что случилось?

- Сам не пойму. Похоже на порез. Может на дне острый предмет?

Сотрудник бассейна озадаченно помял подбородок.

- Странно, чистим чашу бассейна каждый день. Приношу извинения от имени клуба. Сейчас попрошу врача подойти и продезинфицировать рану. А по поводу постороннего предмета в бассейне… Вы сегодня последний посетитель. Мы как раз закрываемся. Скажу, чтобы тщательно проверили чашу.

Удивительное дело, но разговор подействовал на Михаила благотворно: спазм окончательно отпустил, тошнота исчезла, зрение восстановилось.

- Странный порез, словно хищник когтем полоснул, - врач (молодая женщина со строгими глазами) осмотрела рану. – Порез неглубокий, хотя и неприятный - края раны рваные., поэтому крови так много. Нужно обработать.

- Не стоит беспокоиться, - невесело усмехнулся Кривошеев. – Одной царапиной меньше, одной больше. С моей профессией учишься не обращать внимание на такие пустяки. Сегодня этой ноге досталось дважды – сначала повредил на месте происшествия, теперь у вас. Не мой день!

Он даже не подозревал, насколько пророческой окажется последняя фраза.  

***

Михаил шел домой тихими улочками, неосознанно обходя стороной людные места. Раздражала забинтованная и увеличившаяся до размера полена нога. С каждым шагом жар в области пореза становился сильнее, но Кривошеев из-за чистейшего упрямства решил добраться до дома пешком, а не на такси.

- Вот еще – на такси ездить! Силу воли вырабатывай. Болевой порог повышай - бормотал по дороге. - Бред какой-то: иду и почти хромаю из-за незначительного пореза. Да, старею. Скоро песочек посыплется. Начну разваливаться на ходу. А однако не смешно – на ногу с каждым шагом все неприятнее наступать.

Спешащая навстречу девушка в кумачовом платке на голове невольно отвлекла от внутренней сосредоточенности на пульсирующей боли в ноге. Прохожая поразила одухотворенным и совершенно нездешним выражением лица. Словно героиня советского оптимистичного кинематографа шагнула на улицы города. Еще чуть и казалось, что она по закону жанра под бравурную маршевую мелодию запоет неудержимо мажорное про вольный ветер.

- Качественный косплей под комсомолку, умницу и просто красавицу, - отметил про себя Кривошеев.

Красная косынка, простенькая блузка в невзрачный рисунок, широкая серая юбка с молоткасто-серпастым принтом, белые носки, босоножки на устойчивом невысоком каблуке только добавляли сходство с героинями пролетарской эпохи. Михаил невольно отметил ладность крепкой фигуры: рельефные икры сильных массивных ног, не обремененная бюстгальтером грудь, перетянутая потертым военного образца ремнем тонкая талия. Незнакомка двигалась свободным размашистым шагом, иногда резко останавливалась, вглядывалась в адресные таблички на зданиях, шевелила губами, читая надписи.

Внезапно картинка мира опять стала дробиться, делиться на множественные фракталы: улица расплылась, потеряла четкость архитектурных линий. На Кривошеева вновь нахлынул приступ тошноты. Михаил прислонился правым плечом к холодящей стене старого здания.

- Товарищ! - окликнула его девушка. – Я все никак не могу сыскать фабрику-кухню. Чай, ты дорогу сможешь показать? Ну, что стоишь тенятом, словно пень глухой. Как дойти-то? А то бабайку взяла, а фабрику никак не найду.

Кривошеев, борясь с одолевавшей его слабостью, оторопело застыл. Незнакомка мило окала и сыпала дорогими сердцу диалектизмами, которые он не слышал с далекого детства. С тех счастливых нежных времен, когда голоногим мальчишкой проводил все лето в деревне у бабушки. Родители Михаила трудились на двух, а то и трех работах, заколачивали каждую копейку. Пытаясь обеспечить себе и ребенку достойную жизнь, они переложили воспитание мальчика на плечи бабушки и упустили самое главное – момент перерождения трогательной детской любви в болезненную обиду и принудительную отчужденность. Бабушка стала для маленького Миши всем – родителем, другом и потрясающим рассказчиком увлекательных и порой страшных сказок перед сном. Благодаря ее сказаниям мальчик узнавал о затаенном мире духов и иных сущностей, заново учился прощать и любить.

Звонкий настойчивый голос незнакомки вернул Кривошеева в действительность. Он не сразу сообразил, о чем его спрашивает девушка. Фабрика-кухня? Любительница костюмированных вечеринок еще и пошутить не прочь. На заре становления народной власти в городе появилась одна из первых в Стране Советов фабрик-кухонь. Тогда одержимо верили, что женщине нового времени не место у плиты, она должна стать соратницей, а не старорежимной женой и матерью. К делу формирования свободной женщины подошли широко, с размахом: выделили на двух этажах помещения, где разделывали, чистили, готовили, парили и варили тысячами сытные обеды для строителей будущего коммунизма.

Девушка задорно и громко рассмеялась.

- Да, ты совсем не бололо!

А Михаил вдруг подумал, что уже видел такие волосы с медово-медным отливом, орехового цвета глаза в опушке светлых ресниц и характерное «азиатское» скуластое и круглое лицо. Только никак не мог припомнить, где. Накатывающие приступы тошноты мешали сосредоточиться.

- Что уставился? – продолжала заливаться энергичным колокольчиком незнакомка. – Глазами дырку на мне прожег. Чай, понравилась? А я тебя что-то не припомню на собраниях. Я бы такого точно заприметила. Приходи, на Негорелую улицу в бывший дом купца Потемкина. Мы там уже месяц квартируемся всей ячейкой. Спросишь Нину Пряхину. Это я. Дело каждому найдется!

Картинка мира мелко дрожала, плыла и кружилась в хаотичном танце. Слабость усилилась. Ноги налились свинцовой тяжестью и подкашивались – Кривошеев уже всем телом навалился на стену здания, стремясь найти опору, чтобы не рухнуть.

- Что-то ты квелый. Пойдем вон в проулок, там большая лавка пристроена. Посидишь, отдохнешь, в себя придешь, - наплывал издалека голос Нины Пряхиной.

Она настойчиво тянула Кривошеева за собой, пытаясь увлечь его в один из многочисленных переулков города. Вибрация телефона в кармане джинсовки встряхнула мужчину, подступившая к горлу тошнота чуть ослабила хватку. Кривошеев достал аппарат. Рука Нины Пряхиной соскользнула с запястья.

- Миш, ты куда пропал? – Настя была явно встревожена и говорила громче, чем всегда. – Битых два часа до тебя ребята из отдела пытаются дозвониться, а ты трубку не берешь. У них появились какие-то новые вводные по делу, на которое сегодня выезжали. Перезвони Саше Трофимову!

Кривошеев не мог ответить любимой - язык превратился в пудовую гирю, которой никак не пошевелить, во рту стоял металлический привкус, Он лишь выдавил нечленораздельное бормотание.

- Что ты сказал? Ничего не поняла, только голос угадывается сквозь шум и треск. Связь пропадает. Надеюсь, ты меня слышишь. Миш, позвони прямо сейчас Саше. Он что-то важное нарыл. Хочет с тобой обсудить. Я уже скучаю. Родной, поберегись, если не ради себя, то для меня. Люблю! (последнее слово девушка прошептала и нажала на отбой)

Чем дольше звучал любимый голос, тем лучше становилось Кривошееву. Странный морок потихоньку отпускал, липкая слабость отползала, а тело вновь наливалось молодостью и силой. На последнем слове Насти Михаил почти почувствовал, как теплая невесомая ладонь девушки мягко погладила по щеке.

Если бы капитан полиции во время разговора с любимой посмотрел на лицо Нины Пряхиной, его бы поразили происходящие на глазах превращения. По нежному лицу девушки прошла странная рябь и сквозь чистые юные черты проступила грубая маска: нежная пухлость губ сдулась, превращаясь в жесткую недобрую прорезь рта, ореховый цвет глаз выцвел, наливаясь злой желтизной. Метаморфозы длились мгновение, когда Михаил завершил разговор с Настей и поднял глаза на Нину, перед ним вновь стояла девушка-комсомолка.

- Пойдем, провожу до лавочки, - настаивала она. В напористом голосе появились нотки нетерпения.

Кривошеев растерянно посмотрел на собеседницу, словно только сейчас вспомнил о ее существовании. Он не успел ответить, как в кармане куртки вновь настойчиво задергался телефон. Аппарат истошно разрывался, словно пробудился от коматозного состояния и спешил донести до капитана полиции всю информацию, о которой умалчивал в течение последних двух часов. Пришло несколько оповещений о непрошедших звонках от коллег, эсэмэски от Саши Трофимова, раздраженное голосовое сообщение от Порлицая, который искренне негодовал, что подчиненный в свое законное свободное время имел наглость пропасть с его вездесущих радаров и не спешил ответить на начальственный призыв. Капитан понял очевидное - у него совсем нет времени на приступы странной слабости и нет времени рассиживаться на лавке под присмотром незнакомки. Обозначились неотложные дела: предстояло узнать, что накопал умница Саша, почему так взъелся Порлицай и что понадобилось остальным коллегам.

- Спасибо, Нина, не стоит. Мне уже хорошо. Простите, не смогу вас проводить до здания, где когда-то размещалась фабрика-кухня. Но вы уже почти дошли – стоит лишь завернуть в соседний переулок, - Кривошеев запнулся, внезапно осознав, что последние несколько минут девушка его тянула именно в нужном направлении. – Впрочем, думаю, вы сами знаете, куда следует идти.

Он двинулся в сторону отдела, гоня прочь мысли о странной встрече и подозрительном поведении девушки. Другие дела настойчиво напоминали о себе. Отдых и сон, как часто бывало, отложились на неопределенный срок.

Нина угрюмо смотрела вслед стремительно удаляющемуся полицейскому. Из переулка, в который девушка упорна влекла Кривошеева, вышел крепкий молодой человек. Все в его одежде и манере поведения навевало на мысль о неспокойных и лихих девяностых: аляповатый и лоснящийся синтетическим блеском спортивный костюм с традиционной олимпийкой на молнии, широкая золотая цепь, внушительных размеров печатка, кожаные туфли с металлическими «подковами» на острых носах. Он подошел к девушке и ядовито усмехнулся.

- Гляжу и у тебя не срослось! А так таращилась, мол, плевое дело заманить лоха в наши лапы.

- А у тебя лучше получилось? – брызгая слюной, яростно зашипела вмиг постаревшая и подурневшая Нина Пряхина. – Это я в бассейне с Кривошеевым справиться не смогла? Нет, это ты его не одолел! Так что нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая.

Они ненавидяще сверлили друг друга белесыми глазами.

- Как пройти на фабрику-кухню... Ты совсем квелая? Еще бы спросила, как пройти в библиотеку – он бешено выплевывал каждое слово, угрожающе нависая над собеседницей. - И зачем ты напялила доисторический платок на голову и дурацкую юбку.

- А сам чем лучше? – враждебно засипела та в ответ. - Ничего посовременнее, кроме допотопного дешевого спортивного костюма не нашел? И еще эта приметная татуировка на руке. Она выдает тебя с головой! Многие в городе помнят, какой показушник чванился татуировкой в виде колеса.

Они снова замолчали. Казалось, воздух утратил легкость и прозрачность, наливаясь свинцовым цветом и приобретая вязкость. Потом Нина провела по лицу рукой с длинными хищными ногтями, вновь меняясь на глазах.

- Оба не справились. Пока ни у тебя, ни у меня не получилось довести дело до конца. Что дальше? Времени у нас осталось совсем ничего. Скоро день рождение паршивца. Коли вместе не одолеем, каждый вернется к своему не солона хлебавши.

- Не учи ученого. Салага ты в решаловых вопросах по сравнению со мной, - неприязненно выдавил Крутицкий, зримо матерея на глазах, но потом примиряюще добавил. – Лады, оба тормоза. Давай охолонем чуток. Для начала дерябнуть беленькой нужно. Но не до автопилота. С ней, родимой, дела пойдут как по маслу. Еще бабы хорошо думать помогают. Но здесь бесперспективка. С тобой баунти у нас не завяжется, мне нравятся модельки, а ты больше на кобыздоха похожа. (мерзенько дробно засмеялся) Так что бабы отметаются. Чарку бухну и буду думу думать. Почапали на хату. Только по дороге заскочим в магаз. Лавэ есть, чтобы купить водочки-селедочки.

И странная парочка, заигравшаяся в комсомолку из тридцатых годов и гопника из мутных девяностых неспокойного двадцатого века, нырнула в один из многочисленных запутанных переулков.

***

Ничего не подозревающий о странных персонажах Кривошеев широким шагом отмахивал расстояние до отдела полиции. Нога, как ни странно, больше не болела. Телефон, будто разбуженный звонком Насти, исправно разрывался новыми оповещениями, подгоняя капитана.

Кривошеев проскочил знаменитый городской овраг. В первые годы становления советской власти на этом месте в неприметном двухэтажном домике с толстыми кирпичными стенами разместился НКВД. Только посвященные люди знали, что неказистое строение уходит в землю разветвленной сетью подвалов. В них сметливые и скорые на расправу слуги народа оборудовали казематы для несогласных и неугодных. Здесь же в закрытом глухим забором дворе расстреливали без суда и без особого следствия. Столько народа положили, столько крови пролили, столько душ сгубили; и место впитало в себя беззаконие и боль, долгие годы оставаясь черным пятном на карте города. НКВД расформировали, выехали из старого здания очередные борцы за советскую власть, переселившись в нарядное с каменными барельефами строение на главном проспекте, а горожане все отводили взгляд и прибавляли шаг, проходя мимо оврага. Место пребывало в запустении, буйно зарастая сорным кустарником, колючим репейником и жгучей крапивой.  

В девяностые ни один здравомыслящий человек близко не совался. Местные рэкетиры приноровились прикапывать здесь трупы. Оскверненная земля вновь принялась собирать страшную жатву в виде человеческих душ. Пустырь превратился в зловещее кладбище неуспокоенных душ и смердел, распространяя тошнотворное зловоние на ближайшие кварталы.  Когда отвратительный дух доплыл до близлежащих многоквартирных домов и полчища жирных, отливающих зеленым мух настырно полезли в окна, город не мог больше делать вид, что оврага не существует. Народ потребовал смести позорное пятно с лица города, и властям пришлось реагировать. Вскоре спецы из группы криминальной милиции протоптали тропинки по оскверненной земле и извлекли из недр нехорошего оврага дюжину тел разной степени разложения.

После завершения эксгумаций власти не нашли ничего более умного, как навезти к городской «достопримечательности» несколько самосвалов с землей и щебнем и засыпать овраг. На образовавшейся площадке инициировали активное шевеление строительной и прочей техники. Место по всему периметру обнесли высоким глухим забором. Но горожане вскоре прознали, что на костях возводится храм. Люди набожно крестились, потрясенные грядущими преображениями, но примирились - лучше пусть белокаменный храм сияет золотом куполов и строго смотрит на грешников святыми крестами, чем место вновь зарастет и превратится в стихийное кладбище несчастных и обездоленных, численность коих продолжала множиться.

Двадцать лет спустя никто не вспоминал о дурной славе места, от которой и сохранилось только название «Чурилов овраг». Храм высился доминантой, являя городу двенадцать золотых маковок, увенчанных изящными витыми крестами. Площадь замостили аккуратными дорожками, разбили сквер, засадили серебристыми тополями и декоративными яблонями.

Михаил почти пересек площадь, когда вновь почувствовал прилив слабости, во рту появился противный металлический привкус. Усилием воли он погасил накатывающее волнами головокружение и продолжил идти, почти не снижая темпа. С площади свернул в переулок, сокращая путь до отдела полиции. Под ногами бугрилась дореволюционная мостовая из выглаженного не одним поколением горожан природного камня. Вдоль дороги пучились невзрачными оконцами низенькие дома, построенные в начале двадцатого века и вросшие со временем до середины первого этажа в землю. Кривошеев все же вынужден был остановиться, чтобы перевести дух. Он прислонился пылающим лбом к шершавой стене приземистого старого здания. Небольшая табличка, размещенная на стене на уровне глаз, привлекла внимание. Михаил похолодел, когда прочитал выгравированную на гранитной поверхности информацию.

«Дом купца Емельяна Потемкина. Построен в 1905 году. В 20-ые годы XX века экспроприирован и передан народной власти. В 30-ые годы XX века здесь проводила свои заседания трагично знаменитая комячейка города».

Далее аккуратным столбиком перечислялись тринадцать фамилий и имен – состав комячейки. Третьей значилась Нина Пряхина.

- Чехарда какая-то. Многовато Нин Пряхиных нынче развелось в нашем неприметном городишке. Нужно с Ириной проконсультироваться.

Не откладывая в долгий ящик, он достал из кармана куртки телефон и набрал номер Ирины Крутовой – доброй знакомой, профессионального историка. Кривошеева с первого взгляда покорила ее выразительная русская красота. Ирина была на десять лет старше, поэтому молодой человек и после нескольких лет знакомства испытывал почти юношеский пиетет перед эрудированностью и внутренней интеллигентностью историка, знающего самые потаенные секреты родного города. Они приятельствовали много лет, и Михаил часто обращался к талантливому краеведу за консультацией.

Ирина приняла вызов на втором гудке.

- Миша, рада вас слышать. Но вынуждена предупредить, не смогу долго говорить. Нахожусь на встрече. Пяти минут будет достаточно?

- Ирина постараюсь не задерживать. У меня нет определенного вопроса. Пока только, как говорится, полицейская чуйка сработала. Не расскажите мне о Нине Пряхиной.

продолжение рассказа:

Жертва на крови (1)

Жертва на крови (2)

Резкий крик вороны оборвал чары. Михаил на миг перевел взгляд на усевшуюся на перила балкона птицу, но этого оказалось достаточно - бабушки в комнате не было. Осталось лишь ощущение присутствия – благостного и мощного. Кривошеев в сердцах чертыхнулся. А птица упорно хохлилась на перилах.

- Наваждение. Словно ты старая знакомая из Новодевичьего переулка, - растерянно пробормотал Михаил.

Ворона гортанно каркнула и погрузилась в созерцание человека. Михаила пронзила сильнейшая головная боль. Острое ощущение повторяемости событий накатило, вызвав приступ жесточайшей тошноты. Не в силах бороться с удушливой волной, чувствуя, как лоб покрывается капельками липкого пота, Кривошеев обессиленно сполз на пол и замер, прислонившись спиной к холодящей стене. Перед закрытыми глазами сквозь ранящую красную пелену проявлялись и гасли картинки из недавнего прошлого. Михаил испугался – до этого странного кино он не помнил проскальзывающие события.

Вот птица чуть не мазнула его по лицу крылом, обдав неприятным затхлым запахом обитателя городских помоек. Пристроилась на ветку дерева, смахнув за шиворот опешившего мужчины мелкий мусор. Между человеком и вороной возник завораживающий визуальный контакт, который прервал звук сообщения – пришло донесение о нападении на Марусю. Птица, то ли вспугнутая заполошными движениями человека, выхватывающего из кармана куртки телефон, то ли удовлетворившись, что весть дошла по адресу, вспорхнула с ветки и улетела.

Следующая картинка - Кривошеев оказался в старом дворе, окруженный пятиэтажками с крошащимся красным кирпичом. Двор принарядился, стыдливо прикрыв обветшалость пушистым белым снегом. На дороге припаркован автомобиль с нечитаемыми номерами. На крыше легковушки нетерпеливо топталась ворона. Словно убедившись, что благодарный зритель в лице Кривошеева найден, птица ринулась вниз, скользя, как с горки, по лобовому стеклу автомобиля. Попрыгав на капоте, возбужденная птица порхнула на крышу и повторила свой трюк. Михаил улыбнулся и в ту же минуту почувствовал укол тревоги. Во дворе он был не один. Из скособоченного проема подъезда вышел невнятной внешности мужчина и по-хозяйски направился к автомобилю. Птица, прервав игру, настороженно замерла, а потом взвилась на козырек гаража. Легковушка, сыто взрыкивая, выехала из двора. А капитан полиции все никак не мог понять, почему профессиональная чуйка сработала на ничем не примечательного прохожего. Пока вдруг не осознал - взгляд у незнакомца был недобрым, неправильным. Только подумал, как понял, что стоит в том самом дворе, где через несколько часов убьют незнакомку с волосами цвета воронова крыла.

- Что со мной? – испугался капитан полиции. – Почему я все забыл, словно кто-то выборочно стер события из памяти?

Кривошеева вновь скрутил спазм боли: острый удар пришелся в правый висок, а потом словно обожгло всю левую сторону. Он выгнулся в конвульсивном прогибе, не имея сил даже закричать. Только придушенно хрипел, чувствуя, как вязкая пенящаяся субстанция стекает изо рта на подбородок. А потом резко отпустило. Мужчина обессиленно лег ничком на пол, впервые по-настоящему испугавшись.

- Если что, лучше сразу скопытиться и деревянные хоромы. Слышишь? – Кривошеев даже сам не понимал, с кем он, агностик, пытается договориться. – Только не инвалидное кресло. Настя же тогда меня не бросит – всю жизнь положит. А мне оно надо… Совсем не надо.

Птица за окном требовательно заклокотала.

- Ты еще здесь? Могла бы и скорую вызвать. Видишь, загибается человек. Что-то меня в сон клонит. Я посплю, а ты, если так нравится, сиди дальше, бди. И да – скорую, если что, не забудь вовремя набрать.

Мужчину сморило. Словно нажал кто-то на невидимую кнопку, и Михаил послушно провалился в сон. Очнулся уже ночью – затекло все тело.

- Если после сорока проснулся, и нигде не болит, значит труп. Мне и тридцати еще нет, но ломает так, словно все семьдесят лет навалились. Одно утешает – раз болит, значит жив.

Он добрел до ванны, встал под холодный душ. Студеные струи, казалось, обожгли, но вернули к жизни. Михаил принудил себя постоять под душем ровно одну минуту, медленно ведя отсчет.

- Давай-ка личные недоразумения пока отложим, - приказал он себе. – С провалами в памяти потом разберемся. А сейчас есть дела, требующие неотлагательного мозгового штурма. Для начала наведаюсь к Горгоне.

***

Горгоной в отделении полиции окрестили Любовь Григорьевну Сомову – жесткую и немолодую женщину с приземистой фигурой борца. Она руководила архивом, став полновластной владычицей своего царства. Коллеги Горгону побаивались, чувствую оторопь и растерянность под прицелом почти желтых глаз. Силу недоброго взгляда Любови Григорьевны на себе испытали все. Втихую посмеивались, что майор Сомова в совершенстве освоила навыки змеиного гипноза и может примораживать к месту одним взглядом не хуже мифологического персонажа. Справедливости ради нужно сказать, что Сомову хоть и побаивались, но уважали и ценили за профессионализм и принципиальность.

Как добрался до архива, как прошел через контроль Горгоны, Михаил совсем не помнил. Внезапно осознал себя сидящим в помещении-клетке за старым столом с облупленным лаком. Кольнула тревога – опять странный кульбит с памятью. После встречи с призрачной убийцей Мертвой невестой, которая чуть не утащила его за собой в Навь, трудно восстанавливался. Тяжелые травмы плохо поддавались лечению, врачи к работе не допускали и томили на больничном. А принципиальная Сомова, которую побаивался даже начальник отделения, временно отстраненному от службы оперу без излишнего бюрократизма выдала старые уголовные дела для изучения. Вот за умение брать ответственность на себя немолодую и, что греха таить, некрасивую женщину уважали все – от уборщицы, держащей в каптерке в ведре с вонючими тряпками бутылочку горькой, до полковника Александрова, круто распоряжавшегося подчиненными.

Кривошеев перебрал тощую стопку оставленных кем-то старых папок. Отобрал две с обтрепанными краями и сомнительного происхождения пятнами на сером картоне. Открыл одну из папок и заскучал на первом же протоколе. Ничего выдающегося – отпетый недоумок в 1968 году залез ночью в глазную больницу. Блуждающий луч фонарика в темном окне медучреждения заметил патрулировавший город наряд милиции. Повязали голубчика на месте преступления. Сколько-нибудь внятного объяснения причины проникновения в больницу от гражданина Северцева не услышали. Кривошеев пригляделся к выцветшей фотографии – ничего выдающегося. На него смотрело неприметное лицо: густая линия бровей, узкие губы, невыразительный подбородок, непослушные волосы. Скользнул еще раз взглядом по лицу и заметил дефект снимка - один глаз казался черной дыркой.

Следующее дело было позабористей, но тоже не давало ключ к разгадке расследуемых преступлений. В полицию обратилась гражданка Воронец, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. На нее ночью все в том же 1968 году напал неустановленный гражданин. Лица его девушка не разглядела, но запомнила блеснувший в темноте миниатюрный узкий нож, который мужчина нацелил ей прямо в горло. Потенциальная жертва оказалась не робкого десятка, из породы поразительных девушек прошлого века - красавиц, комсомолок и спортсменок. Мечтавший о сыне отец народившуюся девчонку воспитывал суровой отчей дланью, таская с собой на рыбалку и в походы, попутно обучая приемам самообороны. Заученными с детства движениями гражданка Воронец нападавшего и приложила. Да так, что мужик улепетывал от девушки без оглядки и даже не заметил, как обронил нож. Нападавшего не нашли, а холодное оружие, больше напоминавшее изысканную игрушку, разыскали на месте происшествия в зарослях травы. Кривошеев вчитался в опись и обмер: ручка ножа сделана из человеческой кости (вырезали из черепа), а лезвие – из сплава меди с золотом. На полях протокола заметил сделанную от руки приписку, которая лишь добавила загадок. Сплав ножа был идентичен составу реквизированной при советской власти церковной утвари из Покровского собора. 

- Человеческие кости, религиозные предметы, нападение на комсомолку… Петрушка какая-то, - в сердцах бросил капитан полиции.

Кривошеев изучал выцветшие фотографии. Задержанный в глазной больнице. Невнятное лицо. Дырка на месте глаза снова царапнула внимание. Михаил вгляделся: один глаз у задержанного обычный, а второй – темный, поэтому и казался выжженным пятнышком. У осужденного была гетерохромия.

- Опять гетерохромия. Сплошные совпадения, а картинка не вырисовывается, - пробормотал Михаил.

В комнату вошла Горгона – хмурая и уставшая, но в идеально начищенных старомодных туфлях-лодочках на устойчивом невысоком каблуке. Безучастно скользнула глазами мимо Михаила и задержалась на разложенных на столе фотографиях.

- Я помню историю, связанную с этой безделушкой, - голос женщины звучал глухо и отрешенно. – Препаршивый скандал завертелся вокруг истории с пропавшими в голодные 90-ые вещдоками. Складом тогда заведовал майор Стрелков – заядлый выпивоха и мерзкий пройдоха. Толкнул за недорого несколько золотых вещей, осевших в недрах служебного подвала: пару-тройку колечек и вот эту игрушку. Стрелков вскоре спьяну свалился с лестницы, и так удачно, что переломал себе шею. Таинственного покупателя установить не смогли, хоть землю носом рыли. Дело замяли.

Потом, опять не глядя на Михаила, бросила в воздух:

- На сегодня все!

И вышла из запыленной каморки. Кривошеев посмотрел вслед стремительно удалявшейся по коридору Горгоне.

- Сказала, что пора, значит пора. Уйду по-английски, - решил он и, сложив фотографии, захлопнул папки. На обороте первой с материалами о проникновении в глазную больницу с трудом разобрал полустершуюся сделанную карандашом надпись: «Северцев Константин Всеволодович. В 1965 году при заключении законного брака взял фамилию жены. До заключения брака - Вранский Константин Всеволодович».

Провальная, на первый взгляд, идея заглянуть в архив, дала пищу к рассуждению. Опять Вранский. Все зло в городе в последнее время крутилось вокруг загадочной фамилии. Дворянский отпрыск, оказывается, не покинул пылающую в гражданской агонии Россию в далеком 1918 году, а притаился здесь, в родовой глубинке. И Вранские дождались своего часа, выползли на свет божий в середине прошлого века. Вырезанная из черепа рукоять золотого ножа тоже не давала покоя, возвращая к мрачной истории дворян Вранских.

- Куда нападавший целился красавице-комсомолке? В шею, говорите. Нужно будет спросить у Трофимова, нет ли маленьких режущих ран на шее у Маруси и неизвестной.

***

Он не заметил, как прошагал два квартала, когда почувствовал скрытую угрозу. Очнулся в малознакомом дворе-колодце. Со всех сторон его окружали хмурые пятиэтажки, впереди плотоядно открыла зев арка. Расцвечивая серый день тревожными красными крестами, на дороге стояла карета скорой помощи. К автомобилю подошел доктор, что-то сказал водителю, притулился у дверцы и неторопливо закурил. Обыденная картина, но режущее чувство тревоги, захватившее капитана полиции, не уходило. В ветвях разлапистого дерева нетерпеливо затрещала ворона, постучала сильным клювом по замшелому стволу и уронила что-то чуть ли не на голову врачу. Кривошеев невольно вгляделся в предмет и обмер – часть кости. Доктор брезгливо провел ладонью по медицинской шапочке, глубоко затянулся сигаретой и уставился на подарок от крылатой братии. В лице мужчины появилась пугающая черная дыра, губы скривил стеклянный оскал. И Кривошеев узнал доктора – тот самый незнакомец с гетерохромией из странного кино или полузабытого события, который садился в автомобиль за день до убийства. Глаза капитана полиции и врача скрестились, и последний, делая над собой зримое насилие, вернул лицу небрежное скучающее выражение и пнул кость в газон.

День больше не подкинул новых идей. Наутро Кривошеев первым делом включил комп и зашел в служебную систему - обнаружил свежий отчет от эксперта. Александр Трофимов со свойственной ему дотошностью перечислил каждую травму убитой. Рана в области яремной впадины присутствовала. Трофимов резюмировал осмотр повреждений: «Травмы нанесены с разной силой удара, носят хаотичный характер. Резаная рана в области межключичной впадины нанесена безупречно, словно профессиональной рукой. Фигурант может иметь отношение к системе здравоохранение». Установлена личность убитой – Анжелина Сергеевна Вранина.

- Так и знал - птичья фамилия.

Нашел отчет врача, осматривавшего поступившую в больницу Марусю. Множественные гематомы и переломы. Михаил вцепился взглядом в следующую строку. Вот то, что он искал! На птичьей шее Маруси ближе к яремной впадине имелась резаная рана.

- Какой вывод напрашивается? – по старой привычке, когда расследование набирало оборот, капитал полиции рассуждал вслух. – Все предельно ясно, Миша! За нападениями в 1968 году и новыми скрывается если не один и тот же, то близкородственный зверь.

Оглушительная боль нагрянула, как всегда, внезапно и нанесла нокаут. Приступы участились в последнее время. Мужчина стек на пол. Красные круги поплыли перед глазами. Сквозь мельтешащую кровавую пелену Кривошеева посетило странное видение.  

***

Сумрачный двор перед усадьбой Вранских. На земле развернулась яростная схватка между двумя птицами. Крик, гвалт. В воздухе клубится взвесь пыли и перьев. Одна из птиц оторвалась от противницы и, взмыв в воздух, почти протаранила Михаила. Кривошеев отшатнулся и с ужасом понял, что у птицы человеческие глаза. На него исступленно сверкал серый глаз и злобно таращился черный. Капитан полиции отшатнулся, не удержался на ногах и стал заваливаться.

Падение длилось бесконечно долго, все глубже погружая беспомощное тело в вязкий туман, пока Михаил не оказался в усадьбе Вранских. Режущее глаз сочетание былого величия и неумолимого упадка сквозило в старинной зале: пыльные тяжелые портьеры закрывали витражи, сквозь мусор на полу проглядывал сложный узор роскошного когда-то паркета. В центре комнаты громоздился массивный деревянный секретер, тускло поблескивающий облупившимся лаковым боком. Около бюро в глубоком кресле сидел человек. Лицо находилось в тени, но прожигающий взгляд незнакомца опалил Кривошеева.

- Здравствуй, капитан, - прошелестел убийца.

Ни эмоций, ни жизни в бесцветном голосе. Кривошеев промолчал, не считая нужным втягиваться в игры разума, которые перед ним разворачивал кошмар. 

- А ты молчун, - продолжил собеседник. – Жаль, но придется убить тебя.

Кривошеев усмехнулся: не первый раз его хотят лишить жизни. Но хотеть, еще не значит мочь!

- Хотя, к чему игры в кошки-мышки. Мне не жаль. Убивать мне нравится, - со сладострастным наслаждением откровенничал упырь.

Михаил ощутил, как желваки заиграли на скулах, натренированное тело напряглось, готовое броситься и вмять в кресло самодовольство Вранского.

- Так и тянет тебе исповедоваться. Была-не была, расскажу.

Скрывающийся в тени человек уперся руками в подлокотники кресла – на одном из пальцев блеснул перстень.

- Смотри, никому не раскрывай тайну рода Вранских, - разразился дробным мерзким смешком. – Хотя, даже если бы ты и захотел разболтать, не сможешь! Мертвые надежно хранят секреты. Первенцы мужского пола в роду Вранских появляются на свет мертворожденными. Родовой каннибализм дарует долголетие. Отнимая жизненные силы у представительниц семьи, мы обеспечиваем продление рода. Не каждая девица годится для высшей миссии - идеальная жертва рождается редко и найти ее сложно. Мана маркирует ее гетерохромией – один глаз смотрит в Явь, а другой зрит в Навь. Идеальная жертва не в силах противиться зову крови и помечает себя изображением ворона. Но случаются ошибки и убивают пустой сосуд, не ту.

Что-то изменилось в интонации говорившего – ушла расслабленность ленивого кота, в голосе зазвенел металл. Вранский чуть наклонился вперед – в неверном свете свисавший на длинной цепочке громоздкий кулон пустил зайчика. Кривошеев мысленно ахнул – тот самый ритуальный нож, мутную фотографию которого он рассматривал, изучая в архиве уголовное дело.

- Я вернул артифакт себе! – подтвердил упырь. – Подкупить старого выпивоху было плевым делом. Потом прикончил майора и избавил мир от гнили. Значит ты дела раскопал. Да, засветился батюшка. Полез в глазную клинику, чтобы найти женщин с гетерохромией. Не подготовившись, напал на жертву, потерял нож. Батюшка частично исправился - через три года высосал девчонку. Но без открывающим врата в оба мира ножа не вся сила к родителю перетекла, поэтому не прожил дольше человеческого срока. Навь забрала его назад!

Вранский вновь откинулся на спинку глубокого кресла, глубже погружаясь в темноту. То ли он устал от рассказа, то ли утратил интерес к Михаилу, но дальнейшие события изложил сухо.

- С самого рождения Марии Вранич стало очевидно, что появилась на свет идеальная жертва невероятной внутренней силы. Ее отец, видите ли, полюбил свое чадо и попытался скрыть малютку. Мой батюшка был уже очень слаб, но отправил глупца в мир иной. Лелеял планы, как выкрадет девчонку и проведет ритуал, когда случилось непоправимое. Вектор девчонки на родного отца оказался так зациклен, что гибель последнего отразилась на силе. Несколько месяцев Мария с высокой температурой плавилась в кровати и металась в бреду. Горевавшая по отцу девчонка впустую растратила всю ману. Мой отец умер с уверенностью, что маленькая Вранич – пустой бесполезный сосуд. Я вырос и почувствовал лютый голод. Мне нужна была еда, а рядом не находилось подходящей жертвы. Чуть продлевали переход в Навь плотские утехи, поэтому я стал завсегдатаем публичных домов и частенько снимал проституток прямо на улице. Кто же мог предположить, что, подцепив в родовом переулке невзрачную потаскушку, я найду настоящее сокровище. Инстинкт сработал мгновенно, как увидел татуировку. Но я не спешил. Удовлетворил похоть и только тогда заглянул в ее глаза – все сошлось! Разноокая! Казалось, что забрать силу у заморыша легче легкого. Но не тут-то было – она защищалась с яростью тигрицы. Еще эта ворона! Ринулась в распахнутое окно, наскочила на меня берсерком. Я не сразу понял, кто переродился в вороне. Любовь и страх за судьбу дочери подвесили Вранича в межмирье, удерживая на границе Нави и Яви. Он воплотился в птицу и превратился в хранителя своей Маруси. Согласись, капитан, ворон здорово помог тебе и навел на мой след.

Вранский с досадой стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

- Когда я почти одолел, заморыш решилась на невероятное – шагнула в раскрытое окно. Жертва не была взыскана – пришлось спешно искать замену. Заманить Анжелику Вранину в переулок оказалось несложно. Поверил, что нашел ману, которая спасет меня, но эта дрянь оказалась бесполезной, пустышкой. Узнал, что Мария выжила и снова встал на след. Но ее ухажер с одержимостью маньяка сторожит дверь в больничную палату. Срывается на каждого входящего, как цепной пес. Подобострастно поскуливает только перед палатным врачом и медсестрой. Но не ему, жалкому псу, со мной тягаться. Еще никто не смог остановить почуявшего зов маны Вранского.

Упырь встал с кресла. Михаил жадно всматривался в его окутанный тьмой силуэт. Кривошеев почти физически почувствовал волну ледяной злобы, исходящую от Вранского.

С оглушительным звоном разлетелся на мелкие осколки витраж. В образовавшийся проем вступила невысокая полнотелая женщина.

- Бабушка, - одними губами выдохнул Кривошеев.

Следом за женщиной в проем устремилась ворона. Птица села на плечо бабушки. Капитан полиции, словив аллюзию с мифическим Одином, нервно рассмеялся.

- Ты истинная воительница, бабушка, а ворона – твой фамильяр, - не удержался Кривошеев.

- Внук, пришла пора вернуться! – властно заявила бабушка. – Навь еще не принимает тебя. Дыши!

***

Михаил закашлялся – дышать и тем самым возвращаться к жизни было невообразимой пыткой. Превозмогая резкую нечеловеческую боль, приоткрыл глаза. Стерильная белизна стен больничной палаты вызвала приступ мучительной тошноты. Кривошеев скорее почувствовал, чем увидел движение в углу помещения. Фигура, вибрируя волнами злобы, расплывалась невнятным пятном больничного халата. Силуэт медленно качнулся к Михаилу, словно вспарывая внезапно затвердевший воздух. Кривошеев знал – убийца идет, чтобы уничтожить его, внука покойной колдуньи и несостоявшегося мужа зеленоглазой воительницы.

Дверь рывком распахнулась настежь. На пороге застыла прекрасная девушка с удивительной горделивой статью. В ее зеленых глазах полыхала тревога. 

- Настя моя! – с трудом промолвил Михаил.

Настя было бросилась к любимому, когда ее цепкий профессиональный глаз заметил незнакомца.

- Вы кто? – прозвучал сильный голос девушки.

В дверном проеме палаты нарисовался еще один персонаж. Пожилой доктор семенил странной подпрыгивающей походкой, смешно вытягивая шею. На его выразительном невероятных размерах носу сидели очки в толстой коричневой оправе, за стеклами поблескивали живые глаза. Лечащий врач Михаила - умница и медицинский светила Данила Сергеевич Кузьмин тоже заметил фигуру в углу.

- Кирилл Константинович? Как вы здесь оказались? – удивился Кузьмин.

- Да… шум услышал из реанимационной палаты, - пробормотал незнакомец, скрываясь в недрах больничного коридора.

- Кто это? – требовательно спросила Настя.

- Кирилл Константинович Вранский. Коллега с офтальмологического отделения. Подрабатывает на скорой. Я очень удивился, застав его здесь.

***

- Ну, и напугали вы нас, господин правоохранитель, - лукаво подмигивая, сетовал Кузьмин. – Работу нужно любить, но не до смерти же! Поступили в крайне тяжелом состоянии. Почти месяц не выходили из глубокой комы. Меня, старого, не жалко, но красавицу-невесту заставлять волноваться – это преступление. Она в палате дневала и ночевала. Исключительная девушка! Боролась за вас, и отвоевала. 

Кривошеев смотрел на доктора и невесту, измученно улыбался. Возвращаться к жизни тяжело, но уверенность, что Настя его любит, излечивала не хуже медикаментов. Не было между ними отчуждения; все ссоры – лишь плод запертого в коме больного сознания.

- Как Мария Вранич?

- Поразительная пациентка. Врачи скорой были уверены, что не довезут. А она доехала. Мы собрали консилиум и поставили неутешительный прогноз. А она после сложнейших реанимационных мероприятий не сдалась. Впечатляющая живучесть. Наметилась положительная динамика. Будет жить!

Лежа без сил, капитан полиции почувствовал умиротворение и понял, как яростно соскучился по работе. С замешательством слушал рассказ Насти о последних преступлениях. Никак не мог поверить, что физически не присутствовал на следственных действиях, что все его приключения и расследования – не поддающееся логике и здравому смыслу волхование. Капитан, направляемый покойной бабушкой и мистической птицей, правильно распутал клубок преступлений. Теперь оставалось только собрать все доказательства и остановить последнего представителя проклятого рода, затаившегося в белых коридорах больницы и нацепившего благостную личину доктора – спасителя человеческих жизней.

Михаил не тревожился из-за упыря. Попробует живой мертвец подступиться, когда Кривошеева оберегают две воительницы – бабушка в Нави и зеленоглазая Настя в Яви!

Проверили всех мужчин, имевших отношения с погибшими женщинами. Благо их оказалось подозрительно мало – убитые, видимо, относились к редкой в наши дни категории однолюбов. Никто не подпадал под образ матерого убийцы, даже мерзавец, измывавшийся несколько лет подряд над Софьей Стволовой. У каждого имелось алиби. Тихомиров в роковую для жены ночь был вместе с приятелями, последние клялись, что больше глушили коньяк, чем рыбу. Максима Пустовалова в вечер спектакля многие видели – его путь от сцены и до эффектного появления в гримерке Макарской буквально усыпал различными свидетелями. Стволов, когда убивали Софью, напивался до потери человеческого образа в ночном баре. Конечно, можно предположить, что три подонка вступили в сговор и распределили убийства. Но эта версия пропахивает отчаянием Кривошеева и комедиантством Голливуда. Хотя и ее капитан полиции тщательно проверил. Опять мимо – у мужчин оказались уверенные алиби и на остальные дни. Единственное, что он им мог предъявить – черствость и бесчеловечность, но это, как ни крути, к уголовному делу не пришьешь.

- Миша, извините за поздний звонок, - раздался в телефоне отдающий приятной прохладой ровный голос Крутовой. Для капитана полиции, проведшего в горячечном анализе весь долгий вечер, спокойные интонации женщины прозвучали освежающе, живительно. – Я никак не могла понять, почему название сорта лилий не дает покоя. Беспокоили обрывки остаточных воспоминаний, но общая картина не складывалась. Пообщалась со Львом Прозеровым (интеллектуал и известный краевед, возможно, вы знакомы), и он мне подсказал. Не знаю, помогут ли сведения давно минувших дней, но в нашем городе на заре прошлого века раскинулась слобода обрусевших немцев, в которой выделялся зажиточный дом некоего Августа Альбус – он содержал цветочную лавку. Сохранились сведения, что не все цветы Альбус заказывал из столицы, некоторые виды выращивал сам. Но сколько мы со Львом ни бились, так и не нашли подтверждения, что он мог заниматься разведением лилий.

Новая вводная, которая только больше запутывает и уводит от наших дней. Слегка усеченная луна вопросительно заглядывала в кабинет.

- И ты ждешь ответа? Или хочешь подкинуть очередную задачку с тремя неизвестными? – раздраженно буркнул капитан полиции.

Кривошеев устало потер воспаленные глаза и понял, что окончательно выдохся. Уходящий день жестким профессиональным ударом вышиб из него остатки энергии. Нужно взять паузу до утра, попытаться выспаться и освободить голову от броуновского движения мыслей.  

Он выключил настольную лампу и вышел из кабинета. Кривошеев начал свое неумолимое движение по направлению к затаившемуся зверю.

***

Город погрузился в изматывающие сумерки, которые смахнули знойный день, но не принесли облегчение. Кривошеев продолжал прокручивать в голове канву убийств. Ноги сами понесли мужчину с освещенной улицы через темный пустырь с заброшенной стройплощадкой. Михаила выдернул из кокона мыслей сладкий похоронный аромат.

- Уже повсюду мерещится приторный запах. Перебор лилий и мертвых невест в последнее время. Пора тебе, Миша, выспаться, - вслух пробормотал он.

Вдруг рядом в темноте выткалась белесая тень. Не показалось. Силуэт обрел четкость, аромат лилии ударил в нос.

-  Мишутка, берегись – Михаил почти реально слышал всполошившийся голос бабушки-покойницы. И уверился, что хуже некуда – живым он с пустыря не уйдет. В последний раз мстился голос любимой бабушки, когда вокруг Кривошеева сужали круги сыновья банши. Тогда родственница спасла внука, вытянула его из беды. Сейчас не успела, не разглядела вовремя мутную, хитрую игру. Зверь, скалясь, смотрел на капитана полиции.  

- Поздно, бабуля, поздно – рванулась прочь мысль, когда Кривошеев остался неподвижным. Он не боялся и уже принял неизбежное. Но хотел еще поспорить с судьбой - облегчить работу зверю и сдаться без боя не собирался.

***

Она была красивой. Нереально красивой. Теперь Михаил точно знал, кого ему напомнила погибшая Софья Стулова.

Окаянная невеста с насмешкой превосходства изучала капитана полиции. Она наслаждалась ситуацией.

Звонок телефона оказался внезапным для обоих – охотника и жертвы. Окаянная невеста чуть повела бровью:

- Неужели не интересно кто звонит в столь поздний час? Вероятно, важная весть, раз решились потревожить. Мне любопытно. Ответьте.

Единственное, что мог сделать капитан полиции – нажать на кнопку приема звонка. Неумолимая сила выдернула телефон из рук. А в аппарате бился взволнованный голос Ирины Крутовой:

- Миша, ее звали Лилия! Мы разгадали одну из самых больших тайн города. Ой, простите, я буквально опьянена открытием, поэтому говорю сбивчиво и непонятно. Окаянную невесту графа Серова звали Лилия Альбус. Она была дочерью того самого Августа Альбус, который держал в центре немецкой слободы цветочный магазин.

- Поздно, Ирина, поздно, - грустно и отрешенно капнула мысль.

Окаянная невеста нажала на отбой и с интересом воззрилась на Кривошеева.

- А вы не сильно удивлены, мой друг, - певучим голосом протянула умертвие. – Значит все же думали обо мне. Приятно! Мой отчий дом стоял на этом самом месте. Здесь меня любили и предали. Невероятно огорчает и возмущает, что вы не боитесь, не суетитесь и не молите сохранить жизнь. Как бы не заскучать. Ой, чуть не запамятовала! Я вам подготовила очень личный сюрприз.

Тон, с каким она произнесла последнюю фразу насторожил Кривошеева.

- Такой милый наивный мальчик. Он тоже не выказал страха, встретившись со мной. Но в отличие от вас не понял, с кем столкнулся в городском переулке. Смешной! Извинился, что заступил мне путь, словно это не мой выбор встать у него на дороге. А как же осыпались с бледного лица его детские веснушки, когда он прозрел.

Михаил вздрогнул, его взгляд отчаянно заметался по сторонам.

- Лешик! Это я виноват! Не нужно было парня отпускать со службы. Пусть бы ночевал и дневал в кабинете, зато был в безопасности. – суматошно стучало в голове.

Умертвие наблюдала за ним, как за занимательным экспонатом. Все с той же улыбкой, исполненной вызова и господства, склонила голову набок.

- А вот теперь вы встревожены, выбиты из колеи. Собственная смерть вас не трогала, а судьба мальчика важна. Уже интереснее. Он, кстати, давно ждет вас, - она буквально пропела, упиваясь моментом. – Там наверху.

И та, которая когда-то была Лилией Альбус, показала в сторону заброшенного недостроенного здания. Михаил вскинул голову и в сгущающихся сумерках увидел, что на уровне третьего этажа полощется что-то белое. А окаянная невеста продолжала изучать жертву, жадно ловя малейшие изменения его эмоций и переживаний.

- Вы боитесь за мальчика, но не в отчаянии. Видимо, его смерти будет недостаточно, чтобы вкусить всю глубину горя. Как же подправить ситуацию? – она словно задумалась, хотя удар подготовила загодя. – Пусть ночь поглотит не одну, а две смерти. Как думаете, вы познаете скорбь, пожертвовав двумя дорогими людьми?

Михаил замер. Кто еще мог находиться во власти умертвии?

- Кто же составит компанию наивному мальчику? Разве что прекрасная дева. Теперь вы будете безумствовать? Мне удалось уничтожить вашу несокрушимую цитадель спокойствия?

- Настя! – взорвалось в голове, - Я виноват. Нельзя было поздно вечером отпускать ее одну.

***

Он не слушал больше. Несся в сторону заброшенного здания, с бешено стучащим в висках набатом преодолел последние метры. Умертвие хохотала вслед. Это был ее триумф – она в очередной раз правильно рассчитала слабые места жертвы. Кривошеев взлетел на площадку и замер: на стропилах болталось ватное тело Лешика и… проклятое белое платье невесты. Он лихорадочно поискал глазами – Насти нигде не было.

- Вы разочарованы? Мне все же привести ее? – зазвенели сзади звонкие хрусталики.

- Думай, капитан, думай, - заставил себя дышать ровнее Кривошеев. – Не смотри на Лешика! Не сейчас! Если будет потом, ты узнаешь, что с парнем. А пока прокачивай обстоятельства. Что имеем? Она играет, значит еще есть шанс диаметрально развернуть ситуацию.

Показалось, мягкая теплая ладонь легко и любовно коснулась виска. Это жест из далекого светлого детства. Бабушка всегда так делала, чтобы успокоить внука. Михаил замер, боясь спугнуть чудесное наваждение.

- Мишутка, гиблая тень держится на земле, если остались неоконченные дела. Умертвие страдает и истекает болью, но не может обрести покой. Она долго пребывала в забвении. Разгадай смерть Лилии Альбус, – бешеную тревогу усмирял голос бабушки-покойницы.

И Кривошеев понял, что ему нужно делать. То же, что и всегда – расследовать убийство. Он четко осознавал, как стекают последние минуты жизни, но еще можно бороться, у него тоже не все дела завершены.

- Вы любили, но вас предали. Кто? Граф Серов?

- Хотите поговорить о Лилии Альбус? Хорошо. Вы на верном пути. Пожалуй, без маленькой подсказки не сможете размотать запутанный клубок. Я немного подтолкну ход мыслей. В Дмитрии жили два человека: один – безвольный и нежный, второй – беспощадный и жесткий. Лилия столкнулась с обоими и сломалась. Попробуйте рассказать мне о ней и тогда, возможно, я забуду о прекрасной деве и отпущу бедного мальчика.

Мозг заработал с невероятной скоростью. В критических ситуациях Михаил всегда сохранял холодную голову и думал логически. Он отринул все отвлекающие обстоятельства и сосредоточился на словах умертвии.

- Предположу, что полюбили вы нежного и мягкого человека, который красиво ухаживал и склонил к близости. Волшебная сказка, если вспомнить трагичные истории трех женщин, длилась ровно до момента беременности. А там на авансцену вышла другая ипостась графа.

Окаянная невеста едва заметно кивнула:

- Лилия полностью отдалась власти любимого, жила его устремлениями, беззаветно помогала в опытах, усиленно изучала химию и другие науки. А он отправил ее к коновалу. Тот беспощадно выпотрошил девушку и, истекающую кровью, выставил за дверь. Лилии некуда было возвращаться. Отец не принял бы назад опозорившую семью дочь, понесшую вне брака. Неистового Дмитрия она боялась. Лилия готовилась умереть в пруду, у которого вы так неловко устроили на меня засаду. Но судьба распорядилась иначе. По дороге ее перехватил граф Серов. Он, казалось, опомнился, плакал навзрыд, умолял не покидать его. И Лилия поверила. Глупая девочка. Все вновь было прекрасно: она возилась в саду, истово помогала Дмитрию ставить бесконечные опыты. Впрочем, это же ваше расследование. Продолжайте! Или мне завершить земной путь того мальчика, свисающего на веревке.

- Значит Лешик жив! – искрой пронеслась мысль, которую капитан полиции сразу задвинул в дальний ящик. Еще не время – битва за жизнь не выиграна. Нужно сосредоточиться на опасном звере.

- Лилия занималась садом… ее отец держал цветочный магазин, девушка могла продолжить семейную традицию и разводить, скажем, лилии, - рассуждая, капитан полиции вопросительно посмотрел на умертвию, хотя особенно не нуждался в ответе. Он был убежден, что правильно вычислил. Окаянная невеста не шелохнулась, а Кривошеев продолжил. – Название сорта лилий – не просто так. Их вывела простая девушка и смело назвала своим именем. Но тут вновь проснулся другой Дмитрий. Он не мог позволить ей блистать, и все лавры открытия редкостного сорта забрал себе, полностью стерев память о неродовитой создательнице. Почему он отравил вас в день свадьбы, Лилия?

- Потому что он был чудовищем! – истошно дурным голосом закричала окаянная невеста. – Ему мало было лишить меня ребенка, он забрал и выстраданное с любовью и заботой детище. Я умоляла его отступиться. А он холодно улыбнулся и предложил выпить шампанское на брудершафт в честь нашей грядущей свадьбы. Смотрел в глаза, пока умирала, с механическим равнодушием исследовал симптомы действия разработанного им яда, делал пометки в блокноте.

Продолжила совершенно спокойно, словно и не было несколько мгновений назад агрессивной вспышки:

- А вы делаете успехи. Пожалуй, можно освободить мальчика. Вы согласны?

***

Михаил испытал глубокое потрясение. Неужели он выиграл битву за жизнь Лешика. Гора с плеч! Сейчас главное осмотрительно вывести парня из-под удара зверя и продолжить опасную игру. Конечно, окаянная невеста не отпустит капитана, но и на тот свет Кривошеев не торопится, а значит следует вырвать для себя время. Его медленный кивок слился с криком в голове: «Не верь!» Голос бабушки.

Михаил вгляделся в лицо умертвии, натолкнулся на острый словно бритва взгляд, сердце панически стукнуло и ухнуло куда-то. Окаянная невеста только лишь повела плечом, и трос, на котором держалось тело парня, жалобно взвизгнул и оборвался. Миг, и Лешик скрылся, неумолимо увлекаемый вниз силой гравитации. Кривошеев судорожно набирал в легкие воздух и никак не мог вздохнуть. Он с ужасом услышал глухой звук удара. Милый добрый Лешик разбился. Острая боль потери скрутила капитана полиции.

***

- Вы так ничего и не поняли, - несся над оврагом бешеный вопль умертвии. – Свобода – бесценный дар каждому. Я милостиво сорвала оковы. Смерть – мой шаг сострадания. Ксения отличалась величайшим талантом, истинный художник, который пишет сердцем. Она загубила свою душу, подчинившись воле бездарного сухаря. С ней я проявила жестокость, о чем искренне сожалею. Лилия была так прекрасна в своих перевоплощениях и проникновенной игре. Как она могла позволить ограбить себя, лишить сущности и материнства? Пришлось помочь вновь обрести крылья ее гению. Я использовала усовершенствованную формулу яда Дмитрия – милосердная смерть накрыла в считанные секунды, великолепная актриса не мучилась. Нежная Софья… Она мне приходится правнучкой в каком-то бесчисленном колене. Софья не имела права повторять горькую судьбу Лилии Альбус. Я подарила свободу от мучительной смерти, рак бы вернулся и растерзал ее через год.  

- А Лешик? Чем грешен он? – глухо выдохнул Михаил.

- Не льстите себе, - зло и едко прошипела окаянная невеста. - Вы мне не интересны. Хотя, буду честной, мальчика я заметила только из-за того, что он превратился в вашу тень. Он уже стал предавать себя, пытаясь подражать вам. Потрясены? Вам, живым, не угодишь. Вы и только вы приняли решение освободить юношу, я лишь исполнила вердикт. Я орудие, а главное зло мальчика – вы! Но вернемся к более интересной теме. Если не хотите, чтобы я вспомнила о прекрасной деве, оставайтесь нескучным. Предлагаю следующую ставку – вашу жизнь. Расскажите, как умер Дмитрий?

Кривошеев не сомневался в правильности ответа:

- Вы покарали его, когда стали умертвием. Отомстили с упоением, впервые почувствовав эйфорию власти, насильственной смерти. Лилия была неординарной для своего века девушкой, обладающей острым умом. Она после многократных проб и неудач не сдалась и вывела редкостный сорт лилий. Сильная девушка! Усердно помогала графу Серову в его лаборатории, изучала влияние самых немилосердных болезней на организм человека. Вы, снедаемая страстью мщения, несколько месяцев упорно бились над задачей, пока не нашли решение. Бактерии черной смерти в неблагоприятной среде без носителя долго не живут, поэтому, уверен, вы привили их на предмет, без которого граф Серов не мог обойтись.

- Такая ирония судьбы – неожиданно по-человечески грустно улыбнулась нежить. – Его предала семейная реликвия - любимая раритетная трость с серебряным набалдашником. Маленький порез оказался фатальным. Впрочем, нам пора попрощаться. Вы мне больше не интересны.

Все тайны раскрыты, на каждый вопрос получен ответ. Мужчина и окаянная невеста замерли перед последним решающим шагом. Звенящая тишина оглушала. Михаил не боялся. Он знал, что умертвие теперь не будет преследовать Настю, удовлетворившись его смертью и гибелью несчастного Лешика.

- Молитесь, если можете, - слова, как шелест. – Пришел ваш черед получить в дар свободу.

- Я не умею молиться. Могу только проникнуться прощанием, как бабушка учила, - и Михаил с бездонной любовью позвал. - Настя, колдунья моя ясноглазая, прощай. Я не сказал тебе главного, хотя, видит бог, столько раз порывался. Глупец! Думал, что выражение чрезмерной нежности – признак незрелости. А инфантилизмом оказалась моя неспособность оставаться действительно сильным и решительным. Любовь – не слабость, а космическая сила, дарованная хрупкому человечеству. Не нужно было ждать, нужно было просто жить. Настя, не растрачивай свою богатую женственность в одиночестве, не совершай преступления против будущего. Найди свое счастье. Надеюсь, моей неразвитой телепатии достаточно, чтобы ты пусть не услышала, но почувствовала.

Он помолчал, мысленно закрывая дверь в надежду, и продолжил:

– Пашка, рыцарь неустрашимый, спасибо, что ты слушал зов, причину которого я так и не познал, и всегда подставлял крепкое плечо. Прости, что говорю коротко. Мне было бы горько уходить два года тому назад, когда ты был пустой обездоленной оболочкой после смерти матушки. Теперь ты не одинок, и я спокоен. Полинка привнесла в твою жизнь столько света, что ваша любовь освещала и мне путь в трудные времена. Спасибо, друзья.

Кажется, земные долги он раздал сполна:

- Бабуля, принимай под заботливое крыло своего нерадивого внука. Немного раньше, чем хотелось бы, но из-за этого наша встреча не станет менее чудесной. Я соскучился. Мне тепло от знания, что ты ждешь за порогом жизни.

Михаил закрыл глаза и встретил от окаянной невесты освобождение.

***

А в это время Павел вспахивал беспокойным шагом двор. Уже около получаса он на адреналине чуть не маршировал по кругу, протопав колею в пыльной земле. Из уюта дома его выгнал зов. Бешеная тревога за Мишку навалилась мгновенно и не отпускала до сих пор. Молодой мужчина курил одну сигарету за другой и пытался убедить себя, что все глупость и блажь. Но животное чутье подсказывало, что случилась непоправимая беда. Такого страха за друга детства Павел еще никогда не ощущал. Он несколько раз пытался связаться с Мишкой, но тот не брал трубку.

Во двор сумеречным призраком вбежала псина. Уличная жизнь сделала ее опасливой и осторожной, собака привыкла двигаться незаметно и скрытно. Свалявшаяся шерсть грязными колтунами свисала с костлявых боков. Мягкий свет фонаря пятнал причудливые тени на земле. Могучий клен знакомо шептал листвой. Собака часто ночевала в песочнице на детской площадке и привыкла считать территорию своей. Но сегодня что-то неумолимо изменилось. Тощая сука замерла в плотной тени дерева и мерцающими глазами наблюдала за странным человеком, от которого тяжело наваливались мутные тревожные волны и шел острый нестерпимый запах табака. Убедившись, что мужчина опасен, животное бесшумно вжалось в землю, боязливо прижало уши. Собака уже решила отправиться искать другое место ночлега и раствориться в ночи, когда чутье подсказало, что угроза от нервного человека направлена в сторону. Сука успокоилась, крадучись пробралась в песочницу и залегла.  

А Павел, засмолив очередную сигарету, набрал номер Насти. Ответил хрипловатый заспанный голос:

- Кто?

- Настя, прости за поздний звонок. Мишка с тобой?

- Нет. Когда я уходила со службы, он еще работал над делом.

Павел невольно припечатал крепким словом все свои призрачные надежды:

- Настя, Мишку нужно спасать. С ним случилась беда.

Девушка спущенной стрелой взвилась с кровати – она знала, что не поддающийся никакой логике зов Павла никогда не дает осечку. Значит Миша действительно попал в серьезную неприятность и его нужно спасать. Всепоглощающий страх за любимого затопил сознание. Настя бессмысленно бегала по комнате, громко рыдая и хватаясь за вещи, чтобы тут же их бросить. Девушку била крупная дрожь. Она не может потерять Мишу. Один раз чуть не опоздала, чуть не потеряла любимого, когда сыновья банши почти одолели и собрали свою скорбную дань. Только не опять!

Ее привел в себя неистовый голос Павла, барабанивший из телефона:

- Настя, соберись! Нужно отследить Мишкин телефон по GPS-поиску. Ты, как полицейский, сможешь это сделать быстро и оперативно.

Девушка заставила себя успокоиться. Жестко хлестнула несколько раз по щекам, оставляя пунцовые следы и прорычала: «Нужно действовать! Паша прав».

Они нашли их на исходе ночи.

***

Темно-синий цвет постепенно напитывался сизой дымкой, местами чуть тронутой нежностью розового. Наступил настороженный миг звенящей тишины, когда трудяги-кузнечики уже прервали колдовское ночное пение, а птицы еще не вступили в утреннюю партию. Пернатые певцы не грянули многоголосым концертом, но отдельные голоса робко пронзали густой, хоть ложками зачерпывай воздух. На горизонте рождалась легкая прозрачность, предвещающая приближение рассвета.

Сначала натолкнулись на странно скрюченного Лешика. На лице застыло выражение боли и непонимания. Остекленевшие глаза распахнуты. Волосы, влажной метелкой, собравшей строительную труху, обрамляли трогательную мальчишескую голову. Лешик лежал на сломанных стеблях прекрасных белых лилий, которые смял, падая с высоты. Роскошные цветы росли прямо на пустыре, скрытые от любопытных глаз. Некоторые стебли оказались неповрежденными, и снежные граммофоны траурно склонились над телом. Настя, не стесняясь коллег, заплакала. Ее болезненный ищущий взгляд метался по бурьяну, страшась наткнуться на еще одно тело – на труп самого любимого и дорогого человека.

Михаила заметили далеко не сразу. Тщательно обследовав каждую ложбинку и трещину пустыря, оперативники приступили к осмотру щерящегося арматурой в неровном рассветном свете недостроя. Кривошеева обнаружили на бетонных плитах, которые так и не стали площадкой третьего этажа. Он лежал в позе эмбриона, заслонив в защитном жесте голову руками. Футболка разодрана, она утратила цвет, впитав бетонную пыль. Все тело припорошено строительной взвесью, словно ночью здесь натешился в бешеной ярости ураган, а затем стихия внезапно утратила силу и накрыла Михаила слоем строительного праха.

Настя уже не плакала – она оцепенела, скрюченными пальцами царапала себе руки до кровоточащих царапин. Павел застыл в немой скорби, видя тело, но упорно не веря, что друга детства больше нет.

Со скрежетом прибивая в плиты бетонную крошку, приблизился криминалист, остановился рядом с телом коллеги, открыл унифицированный следственный портфель. Его взгляд постепенно приобретал профессиональную зоркость и целенаправленность. Полицейский с разных ракурсов сфотографировал на телефон труп, останавливаясь на деталях. Затем наклонился, чтобы еще раз тщательно зафиксировать каждую мелочь. Ему стало видно лицо Михаила, и опытный оперативник отшатнулся.

- Клянусь, у него не губах улыбка, - потрясенно сказал криминалист.

Михаила с большой осторожностью перевернули на спину. Лицо Кривошеева поражало спокойствием и умиротворением, линия губ действительно замерла в печальной полуулыбке.

Ноги больше не держали Настю, она осела рядом с телом на колени, уткнувшись лбом в грудь любимого человека. Гулкий еле слышный звук устремился навстречу девушке. Настя, пугая коллег и Павла, судорожно прижалась к груди Михаила и нервически засмеялась. Все растерялись, не зная, как помочь девушке, зримо сходящей с ума от горя.

- Он жив! Вызывайте скорую, – всхлипывая, пролепетала Настя. 

***

Над оврагом, сливаясь с легкими облаками, плыла белая тень. Окаянная невеста равнодушно взирала на суету людей, прощалась с отчим домом. Все дела, которые держали на земле, завершены. Умертвие обрела свободу и постепенно растворялась, расщеплялась в утреннем прозрачном свете. Вскоре окаянной невесты не стало.

***

Кривошеева мчали на каталке по гулким белым коридорам реанимационного отделения. Врачи не верили в чудо, но упорствовали, борясь за пациента. Тот не приходил в себя, пульс едва прощупывался. Жизни в нем осталось на десяток последних ударов сердца.

- Не торопись, Мишутка, - проламывая вязкую пелену коматозного состояния, лился родной грудной голос. – Мы с тобой свидимся, но не сегодня. Дыши!

- Бабушка, ты опять спасаешь меня, - мелькнуло в почти угасшем сознании.

И Михаил закашлялся – дышать и тем самым возвращаться к жизни было невообразимой пыткой.

Он, превозмогая резкую нечеловеческую боль, приоткрыл глаза.

***

Настя ближе к полудню поднималась по лестничному пролету дома. Ее капитан был очень плох, врачи не делали никаких прогнозов, хотя успели прозвать Мишу бессмертным горцем, отменившем смерть. Нужно было забрать некоторые вещи любимого из его квартиры и привезти их в больницу. На придверном коврике в крошеве бетонного праха лежала уже совсем увядшая лилия.

Девушка в ярости затоптала растение, вбивая лилию кроссовками в коврик:

- Больше никаких белых платьев и никаких смертей.

На пороге появились и, сраженные жутким зрелищем, застыли Настя с Ириной.

Глаза Крутой наполнились слезами.

- Я должна вам кое-что показать. Сейчас принесу. Она у меня в сумочке. Оставила в кабинете директора филармонии, когда решили не размещать на выставке.

Вернулась быстро. Внешне совершенно обыденная, и только мелкая дрожь рук выдавала, какое потрясение переживает женщина.

- На заре фотографии была традиция запечатлевать умерших. Композицию снимка обставляли так, словно человек живой. Сажали покойника, к примеру, в кресло, рядом выстраивались родственники - последний семейный снимок. Такую дагеротипию сделали и в день, когда при загадочных обстоятельствах умерла окаянная невеста. Смотрите! Вы ничего не замечаете странного?

- Лилия сидит в такой же позе. Вот откуда ощущение, что передо мной гимназистка из другой эпохи. Не может быть? Платье на убитой актрисе и наряд окаянной невесты совпадают как две капли воды! Даже складки платья повторяют линии ткани на снимке. Опять театральные подмостки, и мертвая невеста - главный действующий персонаж, - потрясенно с горечью отметил Михаил.

- Вы не знали Лилию, поэтому не обратили внимание на еще одну странную деталь. На гримерном столике стоит бокал с напитком. Думаю, это шампанское – пузырьки еще трепещут внутри. Макарская никогда не пила игристое. Оно ей было противопоказано по здоровью. Я только поэтому и заметила бокал. Его здесь, в ее гримерке, не должно быть! А теперь приглядитесь к старой дагеротипии. Графа Серова и его окаянную невесту разделяет маленький круглый столик, на котором виден единственный предмет. Форма бокалов, как мне думается, идентична.

Ирина надолго замолчала, давая полицейским возможность осмыслить ее слова. Женщина даже не замечала, что крупные слезы вновь наполнили ее глаза и торили мокрую дорожку по щекам.

- Мы дружили. Большая разница в возрасте не мешала. Лилия делилась со мной самыми сокровенными секретами. Столько испытаний свалилось на ее голову в последнее время.

Пока Михаил внимательно вслушивался в тихую исповедь, Настя вышла в коридор филармонии и вызвала следственную бригаду на место преступления. Потрясенной Ирине нужно было выговориться, и она продолжала:

- Сейчас уже нет смысла хранить тайны бедной девочки. Ее обуревали две страсти: театр и любовь к мужчине. Лилия преданно и без памяти любила Максима. Вы его видели сегодня – они вместе выступали на сцене.

Настя вошла в гримерку и прислушалась к словам Крутой.

- Беременность не входила в планы молодых людей. Но, что случилось, то случилось. Так сначала решила Лилия. А Максим был против, и она согласилась. Аборт сразил бедную девочку. Она очень переживала. Потом начался воспалительный процесс, а опустошенная Лилия все пустила на самотек. Говорила, что это кара за содеянное. Если бы я смогла вовремя уговорить обратиться к врачам… Месяца три назад ее увезли по скорой в очень тяжелом состоянии. Приговор докторов Лилию чуть не убил - она больше не могла иметь детей. Я так боялась, что она что-нибудь сотворит с собой, но спас театр. А с Максимом остались чисто профессиональные отношения.

В это время в гримерку вошел Максим. Молодой человек был явно раздражен, но, натолкнувшись на три пары разящих напряженных глаз, опешил.

- Где Лилия? Почему не начинаем?

И только после этих слов увидел партнершу. С актером случилась истерика: он сполз на порог гримерки и страшно на одной ноте завыл. Этот звериный похоронный вой собрал испуганную толпу около маленькой комнаты. Михаил подошел к молодому мужчине, вздернул его с порога и закрыл дверь, отгородив скорбь от любопытствующих взглядов.

Кривошеев не удивился, увидев Лешика в составе бригады криминалистов, прибывших на место убийства актрисы. Новый коллега, несмотря на внешнюю ранимость, определенно обладал несгибаемым внутренним стержнем и предпочитал идти навстречу своим страхам, а не отсиживаться в стороне. У паренька было не такое опрокинутое лицо, как на месте первого убийства. Только почти исчезнувшие веснушки показывали, как он переживает, встретившись с очередной насильственной смертью. Когда Михаил вышел из гримерки, Лешик выскользнул следом и нерешительно окликнул Кривошеева в фойе.

- Возможно, это не существенно, только домыслы. Но убийца словно подрастерял звериный накал, - он выжидательно смотрел на старшего коллегу. Не прервет ли, не осадит, напомнив о неопытности и отсутствии оперативного опыта.

Но Кривошеев слушал внимательно, внутренне кивая выводам напарника. Ему тоже показалось, что во втором убийстве отсутствует дикая неистовая злость, и к жестокости примешивается любование жертвой. Как ни страшно и противоестественно, но в убийстве актрисы появилась утонченная эстетика смерти.

Все в этом деле вызывало много вопросов, но не давало ответов. Криминалисты терялись в загадках. Экспертиза потом показала, что Лилия все же пила шампанское. Но на злополучном бокале с напитком не осталось следов пальцев рук, был только отчетливый отпечаток на самой кромке, где Лилия пригубила смертоносный напиток. В гримерке не нашли бутылку из-под игристого. Даже если притянуть факты за уши и попытаться выдать смерть Лилии за самоубийство, Михаил не мог себе представить, что умирающая девушка, выпив отраву, куда-то выбросила бутылку, а фужер протерла. Много вопросов у экспертов возникло и к яду. Состав оказался замысловатый, такая комбинация не была известна современным специалистам.

***

Но эти сомнения и тревоги навалились на Кривошеева на следующий день, а вечер накануне, как выяснилось, не исчерпал свою извращенную силу. Очередной шок ждал Михаила на пороге собственной квартиры. К двери был аккуратно приклеен уже знакомый по предыдущему посланию сероватого цвета конверт.

Капитан полиции понимал, что совершает очередную глупость, что нужно вызвать сначала криминалистов, но не сдержал импульс – схватил конверт и надорвал его край. В руку лег лист бумаги, испещренный все тем же причудливым фигурным почерком:

- Мое разочарование полнится. Как вы могли не спасти девушку? Следующая смерть, как и эта, на вашей совести. Завтра ночью еще одна жертва вашей нерасторопности подведет черту. Проявите, наконец, хоть какие-то сыскные способности. Какие еще подсказки нужны? Выкажу участие и дам еще шанс. Ключ к разгадке внутри.

В конверте лежал бутон водяной лилии – нежные белые лепестки тронуты увяданием.

- Зверь продолжает жестокие игры, – поскакали мысли капитана полиции. – Лилия водяная? Единственное, что приходит в голову – следующая смерть произойдет на воде. А в городе нет природных водных объектов, кроме старого пруда в заброшенном парке. Совсем не помню, растут ли там лилии. Но не суть. Нужно подготовиться к встрече и остановить зверя. Смотри, Миша, не ошибись опять.

И капитан полиции зашел в квартиру, чтобы буквально рухнуть от усталости на пороге. Уже проваливаясь в сон он, уткнувшись лицом в густой пушистый ворс паласа, отстраненно подумал: «Хороший ковер. Мягкий. А Лешик молодец».

***

Проснулся словно от толчка на рассвете. С удивлением понял, что отлично выспался и чувствует себя бодрым. Колдуя над утренним кофе, намурлыкивал бравурную мелодию. Уверенность в своих силах зарядила энергией, несмотря на проведенную в спартанских условиях ночь.

- Этот психопат сам хочет, чтобы его поймали! Миша, нельзя зверя разочаровывать.

А дальше понесся галопом день на службе. Подоспели экспертизы по двум убийствам. Нужно было все проанализировать, сопоставить, понять логику преступлений. И конечно же тщательно подготовиться к ночной охоте на зверя.

Единственное событие выбилось из напряженной картины рабочего дня. Около полудня позвонил дежурный и сказал, что с Кривошеевым хочет связаться некая госпожа Земцова.

- Кто такая? Не вызывал я никакой Земцовой – раздраженный тем, что его отвлекли от подготовки, выпалил капитан полиции.

- Скажу, что ты на выезде.

- Погоди… соедини.

В трубке раздался немолодой игривый голос с хрипотцой. И Михаил сразу вспомнил его обладательницу – экстравагантную владелицу одного из цветочных магазинов. Женщине под семьдесят, а она живет в чудесной уверенности, что любого мужчину может сразить наповал. Харизматичная самонадеянность и неунывающий оптимизм Земцовой импонировали Кривошееву, как и легкомысленные ярко-розовые волосы, кокетливо прихваченные шелковым платочком ментолового цвета.

Он почти радостно поздоровался с собеседницей.

- Знаете, меня заинтересовали ваши лилии, - сразу приступила к делу Земцова. – Пообщалась с коллегами и узнала интересный факт. Оказывается, сорт выведен в нашем городе на заре прошлого века. Возможно, вы слышали о местном меценате графе Серове. Лилии – триумф его трудоемкой и сложной селекции. Цветы официально называются «Лилия альбус графа Серова». «Альбус» с латинского – белый.

Михаил попрощался, в задумчивости нажал на отбой. Опять граф Серов. Но затем решительно встряхнул головой, возвращая мысли к операции по поимке психопата. Сейчас не до давно почившего творца редкого сорта лилий, нужно обезвредить реального убийцу.

Вечером все возможные силы стянули к городскому пруду. На водной глади колыхались нежные белые лилии. Значит место следующего преступления вычислили правильно. Оцепление расставили по всей территории. Томно прогуливавшиеся по ухоженным дорожкам влюбленные парочки, увлеченно следившие за поплавками рыбаки, бегуны и прочие спортсмены – практически все посетители карманного парка были переодетыми полицейскими. Летнее солнце упало за горизонт, безмятежные сумерки запутались в склонившихся к воде плакучих ивах, первые звезды сверкнули на темнеющем небе. Оперативники продолжали кормить комаров, не решаясь спросить друг друга: «А не провел ли убийца? Не сидит ли он где-то в стороне и не посмеивается над нашим выгулом?» Этот вопрос больше всех мучил Кривошеева. Утренняя уверенность не просто дала глубокую трещину, а провалилась в Тартарары и была заживо съедена сомнениями.

- Миш, отбой операции, - раздался в трубке бесконечно уставший голос полковника. – Убийство. На территории краеведческого музея.

***

Подъезжая к месту убийства, взгляд Михаил выхватил рекламный баннер, обещающий очередную чудо-пилюлю для счастья: «Достаточно просто завернуть». Полицейский заскрипел сжатыми зубами. Жестокая шутка дня! Полицейские автомобили заехали за угол, и старинная усадьба, превращенная лет двадцать назад в одно из самых знаковых культурных мест города, предстала во всей красе украшавших фасад стройных белых колонн, арочных окон и идеальных пропорций крыши. Одно из витражных окон на первом этаже особняка кричало о беде - разбито вдребезги; осколки стекла цветными драгоценностями мерцали в свете уличного освещения на плитах дворика.

Работники местного краеведческого музея тонко чувствовали воздушную архитектуру старинного здания и со знанием дела разместили экспозиции. Живописную площадку перед особняком организовали совместно с флористической студией. Территорию разбили на островки, на которых высадили эндемики. Небольшой бассейн стал идеальным пространством для обустройства водных растений: здесь росли рогоз, камыш, кувшинки. В самом центре темной глади цвела белоснежная водяная лилия. Михаил застонал.

Девушка лежала на парапете камерного бассейна, ее распущенные волосы плыли по водной поверхности, переплетаясь со стеблями кувшинок. На голове -роскошный венок из белых лилий. Казалось, она является центральной частью эстетического оформления островка с водными растениями.

Удивленный разлет бровей, закрытые глаза, чуть приоткрытый красивой формы рот. Она могла бы сойти за спящую. Но серо-голубой оттенок кожи лица... Девушка безусловно мертва. Шлейф знакомого проклятого платья невесты струился по старинным плитам двора особняка. Только сейчас, приглядевшись, Михаил увидел на груди мертвой девушки еще один бутон лилии.

- А ты расщедрился на лилии. Прав, Лешик. Что-то изменилось в твоем больном сознании. Что? – процедил капитан полиции.

Мучительная складка разрезала поперек лоб Кривошеева. Где-то он уже видел эту девушку. Или очень похожую…

Капитан стоял чуть в стороне, стараясь не мешать криминалистам делать свою работу. Сзади тихо подошла пожилая женщина, робко тронула полицейского за руку:

- Здравствуйте, Мишенька. Давно вы ко мне не заглядывали.

Капитан обернулся, чтобы встретиться с добрыми печальными глазами Светланы Сергеевны – директора музея. Это было еще одно удивительное знакомство периода разоблачения сыновей банши. Светлана Сергеевна неуловимо напоминала мужчине любимую бабушку. Такая же спокойная мудрость сквозила в каждом ее рассуждении.

- Здравствуйте, Светлана Сергеевна, – тепло поприветствовал знакомую Михаил. – Поверьте, собирался много раз, но не случилось. А сегодня печальный повод привел.

- Сонечку так жаль, - горестно промолвила пожилая женщина. – Страшная судьба и трагический финал. Сонечка пришла работать к нам в музей после смерти родителей – разбились в автокатастрофе. Очень талантливая девушка. А вы, Мишенька, возможно видели ее последнюю работу – Сонечка оформила зал филармонии к вечеру, посвященному загадочной смерти графа Серова. Любовно собирала все экспонаты, долго колдовала над каждым. Ей хотелось, чтобы выставка «заговорила» со зрителем.

- Опять граф Серов, - прострелило капитана полиции. – Треклятые лилии – его детище. Тихомирова писала усадьбу Серова и портрет окаянной невесты. Макарская, по словам Ирины, фанатично хотела проникнуть в городскую мистификацию минувшей эпохи. Третья жертва горела желанием разгадать тайну жизни и гибели графа. Что необычного было в смерти местного мецената? Почему, черт бы их побрал, окаянная невеста и Серов не могли жить долго и счастливо вместо того, чтобы уйти со странным вывертом?

Михаил понимал, что в нем говорят раздражение, глубокое разочарование и принятие катастрофического провала операции по поимке зверя. Внешне он ничем не выразил шквал эмоций, обуревавших его.

- Сонечка с нами, дамами бальзаковского возраста, не спешила откровенничать. Мы узнали, что девочка страшно обожглась с замужеством, когда она попала в больницу. Муж – красавец, но сущий зверь. Бил жестоко, но осмотрительно; на видных местах следы рукоприкладства не оставлял.

На слове «зверь» Михаил насторожился. Случайность? Или жизнь на блюдечке с голубой каемочкой преподносит подсказку недогадливому полицейскому. Вдруг супруг Софьи и есть наш зверь? Версия мертворожденная с самого начала, а проверить придется.

- Она забеременела, а этот изверг выбил кулаками из нее ребенка. Выписалась Сонечка из больницы и подала на развод. Думала, жизнь ее наладится, ан нет… новое горе. Сказались последствия жестоких побоев и сильных переживаний - Сонечку настигла болезнь. Рак развился молниеносно, врачи положили девочку под нож и удалили опухоль вместе с маткой. Судьба – врагу не пожелаешь. Вы, Мишенька, найдите и накажите убийцу. Я знаю, вы сможете.

Светлана Сергеевна положила горячую руку на плечо капитана, едва ощутимо потрепала и тяжелой походкой опустошенного человека направилась в сторону главного входа в музей.

- Мне бы вашу уверенность, - горько подумал Кривошеев. – Анализируй, Миша, анализируй! Первое: истории жертв словно один пьяный сценарист писал под копирку. Изучал ли судьбы женщин убийца? Уверен, да. Второе: преступления хорошо спланированы, в первых двух случаях преступник строил ловушки, уверенно манипулируя паттернами женщин. Интересно, Софью Стволову он тоже платьем невесты приманил? Третье: между погибшими много общего. Тонко ранимые талантливые женщины. У всех ахиллесовой пятой был любимый мужчина. Бесплодие стало трагедией для каждой… Стоит ли копать в этом направлении? Пока не понятно, но сделать запрос в областную больницу материнства и детства нужно. Вдруг убийца выискивает женщин бесплодных и наказывает их. Звучит безумно, но и логику психопата нормальному человеку не прочитать. Четвертое и самое странное: зацикленность жертв и убийцы на графе Серове. Свяжусь завтра с Крутовой, пусть просветит, что за мистическая городская легенда кроется за смертью мецената.

Михаил даже не подозревал, насколько близок к разгадке. Если бы только он мог вернуться на 3 часа назад и оказаться с рядом Софьей Стволовой.

***

Софья опустошенными глазами смотрела во двор. Старинные витражи, которыми украшены арочные окна музея на первом этаже, рисовали на плитах двора удивительные цветные узоры. Она любила здесь бывать. Казалось, стоишь на пороге перехода между двумя мирами - сделай шаг и переместишься из помпезной залы в уютный дворик. Но сегодня девушка, погруженная в себя, не замечала дивной красоты усадьбы. Она вновь и вновь возвращалась к вопросу: «За что?»

За что столько испытаний выпало на ее долю? За что судьба лишила ее самого бесценного – возможности выносить и родить ребенка?

Еле различимый в тишине пустого здания шорох достиг ушей. Софья обернулась и невольно вздрогнула, наткнувшись глазами на собственное отражение в висящем на противоположной стене огромном зеркале, обрамленном тяжелой рамой. Странный эффект угасающего света дня – белое простенькое платье Софьи в зеркале на секунду помстилось изящным кипенно-белым нарядом. Тень словно чуть подправила черты лица, и девушке на миг показалось… Но нет, марь спала.

- Привидится такое, – прошептала. – Никакого сходства. Нервы совсем разыгрались.

И вновь подумалось, что зеркало выбивается из общей композиции зала. В просторном помещении разместили бережно отреставрированную мебель из помещичьих усадьб. Резные спинки оттоманок, вычурно выгнутые ножки – создавалась иллюзия, что мебель парит над паркетом и неспешно танцует в неверном свете надвигающихся сумерек. Зеркало дышало иным воздухом – плотным и приземленным. Оно скорее принадлежало богатой купеческой семье. Софья несколько раз говорила себе, что предмету следует найти более подходящее место, переместить в другой зал, но не решалась дать указание убрать со стены потрясающей чистоты зеркало. Смотреться в него – словно заглянуть в прекрасный мир ярких цветов и четких линий. Вот и сейчас, подумалось Софье, из зазеркалья смотрит девушка более очаровательная, чем бледный оригинал. Стволова погасила взгляд и с прикрытыми глазами повернулась к окну. В следующую секунду поняла, что в зале есть еще кто-то.

Невероятная сила схватила Софью, не давая возможности обернуться. Дыхание сбилось, девушка судорожно открыла рот, пытаясь протолкнуть в легкие хоть крупицу воздуха. Ее сознание, лишенное живительного кислорода, помутилось. А зверь подхватил легкое тело и, проломив старинный витраж, вывалился с дегающейся жертвой в камерный садик.

Софью швырнуло в бассейн и вжало в дно. Она, силясь закричать и уже ничего не соображая, лихорадочно открыла рот, и вода хлынула в легкие, разрывая все на своем пути, пытая и принося невероятную жгучую боль. Кровь хлынула из распахнутого рта, растворяясь в воде. Софья еще слабо подумала: «За что?» - когда ее сознание полностью угасло. Трепыхавшееся в агонии сердце отсчитало несколько гулких ударов и замолкло. Черты лица разгладились, скрывая жестокое насилие и боль, с которыми девушка столкнулась в последние мгновения своей жизни.

***

А Михаил глубокой ночью брел в сторону дома, страшась опять увидеть на двери квартиры конверт со зловещим посланием. Он совершил столько непростительных ошибок, повелся на игру убийцы и проиграл. Третья смерть подкосила капитана полиции.  

Во дворе из густой темноты навстречу ему ринулась решительная тень. Кривошеев невольно отшатнулся.

- Мишка, что опять происходит? – раздался тревожный и слегка озверелый голос друга детства Паши. Тот явно был снедаем тревогой и злостью одновременно.

Пашка обладал не поддающейся логике способностью – остро чувствовал, когда приятелю грозила опасность. Он называл свою способность зовом. И до этой ночи ни разу не ошибался. Но не сейчас!

- Поломался твой зов, Паш, - тоскливо и опрокинуто улыбнулся капитан полиции. – В городе и впрямь завелся зверь, но охотится исключительно на чудесных женщин. Я на самую страшную не потяну, полом не вышел. Но если я все же решусь примерить свадебное платье, тогда приходи – спасай. А пока пойдем выпьем. Надеюсь, твоя Полинка не погонит меня.

Полина, девушка Павла, их ждала. Лифт только остановился на лестничной площадке, только тягуче со скрипом открыл металлические двери, а девушка уже нарисовалась в проеме квартиры, тревожно вглядываясь в молодых людей.

Квартира Павла, а теперь еще и дом Полинки, привычно дохнула на утомленного безнадежной погоней за убийцей Кривошеева пряным запахом корицы, манящим ароматом домашней выпечки. Михаил благодарно посмотрел в родниковые глаза девушки и покорно поплелся следом за ней на кухню. Павел с тревогой взирал на поникшую безвольную спину друга.

Накрытый скатертью круглый стол, льющий свой убаюкивающий свет старый торшер – так много душевных разговоров говорено на маленькой кухне. Михаил постепенно отогрелся внутренне, смог без боли думать о неудачной операции на психопата. С друзьями не мог поделиться оперативными сведениями, только предупредил Полинку, что в городе творится необъяснимое зло.

Ушел из уютной квартиры друзей в предрассветных сумерках. Видимо, судьба решила запоздало проявить милосердие к капитану полиции – на двери квартиры не ждало послание.

- Спасибо – с искренней благодарностью подумал Михаил, заходя домой и падая на ковер. Уже засыпая. - Раз я поменял место сна, нужно будет хоть почистить палас, а то песок на зубах скрипит.

***

Рабочий день начался с оперативного совещания. Полковник, обычно жесткий ерничавший мужик, говорил нарочито отстраненно и спокойно. Внимательно, не перебивая, выслушал каждого по делу зверя, скупо дал указания и завершил оперативку.

- Миш, останься, - позвал он, когда сотрудники потянулись из кабинета. – Как новенький? Не пасует?

- Правильный парень, - твердо рапортовал Кривошеев. – Из него получится грамотный оперативник.

- Ну, лады, - задумчиво протянул полковник. - Ты сам как?

- Штатно, - коротко ответил капитан полиции и замер, ожидая неприятный поворот разговора.

Но полковник кивнул, пристально глядя в глаза подчиненному:

- Тогда не задерживаю.

Пружина дня закрутилась до предела. Кривошеев вновь и вновь возвращался к материалам убийств. Он пытался понять, что упустил и где просчитался. Связался с больницей и запросил сведения о женщинах с бесплодием. Вглядывался в буковки, за которыми скрывались реальные люди и с ужасом понимал – преступник может лихорадить город еще долго, беспощадный диагноз оказался не таким уж и редким. С тоской задавался вопросом:

- Следующая среди вас? Сколько еще женщин зверь обозначил черной меткой?

Погруженный в сложный кропотливый анализ, чуть не забыл о намерении связаться с Ириной Крутовой. С краеведом встретились в обед в столовой у парка. Заказали по наваристой солянке (Михаил любил, как здесь готовят сытное блюдо) и сели за столик. Кривошеев вскользь остановился на разговоре с флористкой. Оказывается, краевед не знала, что меценат занимался выведением лилий.

- Удивительная личность, космополит. Какое красивое название сорта «Лилия альбус графа Серова», - собеседница словно смаковала слова на языке. - Думала, что его страстью были только химия и медицина.

Кривошеев поинтересовался у Ирины, что загадочного было в смерти графа.

- Это поразительная история. Он ушел из жизни через полгода после смерти окаянной невесты. Последний месяц граф провел затворником, хотя до этого слыл светским львом и не пропускал ни одного званого ужина. Его словно подменили – замкнулся, закрылся от всего мира в своем роскошном особняке, даже спал в химической лаборатории. Завел странный распорядок, о котором судачили слуги на рынке, покупая провизию, а потом шептался весь город. Он даже камердинера перестал пускать в помещение лаборатории, велел оставлять под дверью поднос с едой и комплект для умывания. Хозяина усадьбы даже из ближников никто не видел. Слуги просто забирали опустошенные подносы и использованные кувшин с фарфоровым тазом. О странностях Серова в последний месяц его жизни сохранилось много свидетельств. Так, поговаривали, он отчаянно что-то искал, одержимо ставил опыты и неоднократно разносил в гневе и отчаянии лабораторию, не достигнув результата. Также дошли воспоминания камердинера, который не на шутку беспокоился о здоровье графа. Старик воспитывал Серова с младых ногтей и, видимо, искренне любил господина. Он даже осмелился нарушить запрет Серова и пытался провести в лабораторию местного аптекаря, когда заметил, что использованная графом для умывания вода окрашена в тошнотворный буроватый оттенок. Бедняга-камердинер предполагал, что господин заразился страшной болезнью, и тело графа покрывают ужасные незаживающие язвы. Аптекарь тоже склонялся к этому мнению, но так и не смог проникнуть в лабораторию к пациенту. А однажды поднос с едой остался стоять под дверью нетронутым. Слуги, памятуя характерную для графа вспыльчивость и нетерпимость, еще три дня прилежно приносили свежие блюда. Но за все время Серов не проявил ни малейших признаков жизни. Решившись, ближники взломали дверь лаборатории и нашли господина мертвым. Как потом с содроганием вспоминали ворвавшиеся в помещение люди, тело покойного раскинулось в неестественной позе на полу, лицо было обезображено спазмом и жуткими язвами. Едкий смрад болезни, казалось, въелся даже в стены лаборатории. Самого известного мецената города хоронили очень тихо в закрытом гробу. И все равно тяжелый отвратительный дух пробивался сквозь плотно пригнанную и добротно заколоченную крышку роскошного саркофага. Вот такой бесславный конец жизни блистательного графа Серова. Что за болезнь его поразила и выела заживо, вплоть до недавнего времени не знали. Несколько лет тому назад городская администрация спонсировала разыскания, власти даже позволили потревожить могилу графа и извлечь его тело. Но увы, исследовать было практически нечего: даже кости выела зараза, поразившая Серова при жизни. Эксперты провели анализ волос и немногих уцелевших останков. В просвещенный век богатый меценат где-то подхватил черную смерть. Граф ничего не смог противопоставить опасной болезни и быстро сгорел. Знаете, в чем печальная ирония его смерти? Дмитрий Серов много лет посвятил изучению опасных болезней своего века, очень преуспел, но перед черной смертью все его знания оказались бессильны. Болезнь за месяц выжгла молодого крепкого мужчину в расцвете сил.

***

Возвращаясь в отдел, Михаил напряженно думал:

- Занятная история. Но пока даже отдаленно представить не могу, каким боком прикрутить ее к убийствам в наши дни.

Кривошеев шел по городскому парку, погруженный в себя, и не заметил, как за ним пристально наблюдала фигура в белом. От нее волнами исходила агрессия. Смешной померанский шпиц кремовым облаком, звонко и радостно потявкивая, несся в сторону загадочной фигуры. Но на полпути собачка озадаченно остановилась, испуганно заскулила и опрометью бросилась назад к хозяйке. Белая тень скользнула за ствол мощного дерева, растворяясь в буйной зелени парка.

Михаил почувствовал неприятный укол в затылок. Замер, словно остановленный на полном скаку конь, и недоуменно огляделся. Давно, очень давно (с тех самых тревожных дней, когда на него открыли охоту дети банши) не чувствовал он на спине чужих недобрых глаз. Сейчас ощущение на миг вернулось, чтобы растаять. Капитан полиции глубоко вздохнул, прогоняя неприятные воспоминания, и зашагал дальше.

А маленький шпиц продолжал испуганно плакать и жалко жаться к ногам хозяйки, он каждой шерстинкой ощущал зло, переполнявшее окрестности.

***

В служебном кабинете Лешик встретил капитана полиции красными глазами и неряшливым вихром на смешной мальчишеской голове. Кривошеев озадаченно посмотрел на парня:

- Ты в последнее время хоть немного спишь?

- Не очень получается, - честно признался новичок. – Все перед глазами стоят погибшие женщины. Они словно требуют от меня ответа, ждут, когда их убийца будет наказан.

- Вот ты куда замахнулся! – невесело сыронизировал Михаил. – Поймать зверя стало делом чести для каждого из нас, но единственное, чем ты его сейчас сможешь заманить в ловушку – здоровым молодецким храпом или, на крайний случай, зазевать до колик. Лешик, дуй домой, отоспись, прочисти голову и завтра с утреца с новыми силами включишься в расследование. Рабочий день все равно скоро закончится, осталось меньше часу.

Когда Лешик попытался выйти из кабинета через дверь шкафа, Кривошеев окончательно удостоверился, что принял правильное решение, отпустив парня со службы пораньше.

Вдруг рядом в темноте выткалась белесая тень. Не показалось. Силуэт обрел четкость, аромат лилии ударил в нос… Капитан Кривошеев понял, что не уйдет с пустыря живым.  

***

Ксения направлялась домой, предвкушая тихий вечер. Саша уехал вместе с друзьями на рыбалку на несколько дней. Женщина шла с работы неспешно - дома ее никто не ждет.

Она не подозревала, что зверь начал на нее охоту. Если бы только знала...

А пока мысли о муже привычно побежали по наторенному кругу. Когда с Сашей решили пожениться, она опрокинула на жениха свои мечты о красивой свадьбе в белом платье. Тот покровительственно улыбнулся, притянул девушку к себе:

- Нам совсем ни к чему эти пышные муслины-кринолины. И ораву родственников, имена которых даже не запомним, тоже кормить не стоит. Друзья… Их подарки и половины вложений в свадьбу не окупят. Не глупи. Мы с тобой взрослые люди! Сделаем все для себя – распишемся и в медовый месяц поедем на недельку в Питер. Ты же хочешь в Питер?

Саше так легко было перенаправить вектор ее устремлений - она уже думать не думала о красивой свадьбе с белым платьем, а мечтала поехать в Питер. Честно говоря, она согласилась бы с ним отправиться куда угодно.

Ксения после замужества с новым воодушевлением принялась писать эскизы. Ее работы заметили – городские зарисовки дышали атмосферой уютных улочек и старинных особняков. Картины хорошо продавались, принося приличный доход в семью.

Правда, в Северную столицу супруги не махнули в медовый месяц. И потом не собрались. Всегда находились дела поважнее. Саша лучше знал, куда тратить семейный бюджет. А Питер… Город ведь никуда не денется и подождет.

Первый страшный удар пришел через семь месяцев после свадьбы. А началось все с настоящего чуда!

Организм Ксении работал как часы, и каждый месяц в определенный срок приходили критические дни. В тот месяц ничего не произошло. Ксения удивилась и решила подождать. Пролетели несколько дней – без изменений. И тогда девушка засветилась от надежды. Неужели беременность?

Утром устремилась в ближайшую аптеку и скупила сразу несколько тестов. Дома каждый тест уверенно показал две полоски. Девушка уже представляла идиллию – она, муж и малыш.

Но на Сашу при известии о беременности словно опустились сумерки. Он помрачнел, а потом решительно сказал:

- Ксюшка, еще не время думать о детях. У нас с тобой обязательно будет толпа мелких. Но только не сейчас. Куда нам ребенок? Нужно подняться сначала. О карьере своей подумай, только деньги нормальные зарабатывать начала.

Девушка потрясенно молчала. А ночью ее организм исторг склизкое кровавое нечто. И не стало ребенка, которого так хотела Ксюша, и появлению которого так воспротивился супруг.

В течение двух лет были еще три выкидыша. Каждый раз глаза девушки зажигались ожиданием счастья, и всегда Сашино «не время» звучало очередным приговором беременности. Собственный организм отказывался слушать Ксюшу, предавал ее, но зато четко выполнял «приказы» мужа.

А потом тишина. Вердикт врача – бесплодие.

Внешне их жизнь не изменилась: Саша определял, а Ксения подчинялась. Только молодая женщина потухла, словно нажала на свой самый главный жизненный выключатель. Лишь картины – единственные ее дети - все так же завораживали, в них появилось больше глубины и проникновенности. Ксению загипнотизировало заброшенное величие особняка Серова – старинного поместья, спрятавшегося неподалеку в разросшемся на воле бурьяне. Она писала архитектурно совершенный дом с натуры, делала зарисовки по памяти. Собирала скупые сведения об истории усадьбы и жизни ее обитателей. Однажды на одном дыхании нарисовала портрет окаянной невесты графа Серова. Многие хотели купить картину, предлагали немало, а Саша уже строил планы, куда можно потратить вырученные за портрет деньги. Но Ксения первый раз твердо воспротивилась супругу и не стала продавать портрет. Она подарила картину местному музею.

От сегодняшнего вечера она не ждала чудес. По дороге забежала в магазин и купила бутылочку белого сухого вина, высмотрела копченую рыбу и миниатюрную (как раз на одного человека) спелую дыню. Весь вечер Ксения планировала провести за сериалом, погружаясь в чужие наигранные страсти. Это был ее побег от действительности.

Она не знала, что следующий шаг – роковой. Капкан захлопнулся.

Сразу за поворотом во двор открывался безобразный вид на площадку с мусорными контейнерами. Убирали территорию из рук вон плохо. Ксения привычно задержала дыхание, чтобы не чувствовать щедро распространяемые вокруг миазмы умирания. И не сразу заметила на ветке дуба, росшего у площадки с контейнерами, настоящее чудо. Среди зелени на плечиках висело белоснежное свадебное платье.

- Кто-то выбросил на помойку свою любовь, - с ноткой легкой грусти подумала женщина. - А у меня даже свадебного платья не было. Надо же, именно о таком наряде мне с детства мечталось!

Она залюбовалась нарядом, от которого решительно избавилась неизвестная невеста. Платье было потрясающим. Белоснежным. Оно будто противостояло грязи, скопившейся вокруг контейнеров. Легкое кружево скользило по лифу и рукавам. Юбка струилась безупречными линиями, чуть расширяясь к низу. Деликатный атласный блеск ткани и нежная воздушность кружева. Выбросить на мусорку такое сокровище – это преступление.

Ксения воровато огляделась – не обратил ли кто-нибудь из соседей внимание, что она застыла у баков с мусором. Еще не хватало, чтобы начались пересуды. Потом, с усилием сбрасывая с себя пелену очарования платьем невесты, направилась в сторону дома.

Зайдя в квартиру, женщина тут же поспешила к окну – платье все так же призывно белело, слегка колыхаясь на ветках мощного дерева при малейшем дуновении ветра. Создавалась иллюзия, что оно дышало. Потом в течение вечера с бокалом вина в руках женщина еще не раз подходила к окну и любовалась – платье словно ждало, звало ее.

Бархатистая ночь выкатила на чернильное полотно неба огромный желто-оранжевый полукруг "сыра". Картинная Луна зависла над городом, рисуя загадочные тени. Платье в призрачном свете продолжало манить, приглашало спуститься, поглядеть на него еще раз поближе. Ветер слегка играл с подолом и рукавами, творя удивительную мистификацию. Казалось, что наряд ожил и подзывает именно ее… Ксению.

Дождавшись, когда двор полностью затихнет, погрузится в сонную ночную жизнь, женщина спустилась вниз и опасливо огляделась. Она знала, что ее никто не увидит. Все разбрелись по квартирам. Но боязнь быть застигнутой у мусорного контейнера не давала покоя. Она же не бомжиха какая-то! Приблизившись, Ксения снова поразилась:

- И у кого поднялась рука отправить на мусорку белоснежную сказку?

А платье продолжало зазывать, подманивать.

Жестокая сила грубо подхватила женщину, резко вздернула ее вверх и распяла в воздухе. Ксения отчаянно забилась, судорожно затрепыхалась. Безуспешно. Кто-то держал ее крепко и с каждым мгновением стискивал все яростнее. Самое страшное, что у Ксении даже закричать не получалось. Она в немом вопле раскрывала рот, но не издавала ни звука, ни хрипа, ни сипа. А белое платье неумолимо приближалось. Наряд невесты заслонил весь мир. Женщина в ужасе вращала выкатившимися из-за гипоксии глазами, постепенно теряя сознание.

Ее нашли утром… Повешенной на дубе. Тяжелое тело чуть покачивалось над контейнерами с мусором, дерево жалобно скрипело в такт. Толстая веревка, привязанная к мощной ветке, безжалостно смяла и сломала шейные позвонки женщины. Синюшный язык вывалился из судорожно распахнутого рта. На одутловатом, обезображенном смертью лице застыло мученическое выражение страха и отчаяния. В тускло-мышиных волосах запутался нежный хрупкий цветок лилии. Ксения висела в том самом белоснежном платье невесты, которым была одержима весь вечер.

Тот, кто зверски убил несчастную женщину, превратил ее смерть в театральные подмостки. Вся площадка у дуба была усыпана истерзанными белыми цветами лилии. И запах... Неудержимая волна тошнотворно-сладкого аромата забивала все рецепторы, лезла в нос и рот, оставляла вкус похоронной горечи на губах.

То, что это убийство, не оставалось никаких сомнений.

- Не акробатка же она, - рассуждал капитан полиции Кривошеев, изучая место преступления. – Не смогла бы женщина ее комплекции без чьей-то безжалостной помощи забраться на старое дерево. Сучки начинаются примерно с двух с половиной метров. Ствол гладкий, почти без коры. Да… мерзопакостная история.

Сегодня капитан выехал на дело не один. Рядом потрясенной тенью ходил Лешик – почти мальчишка, только вчера оформившийся на службу в отдел. Он пришел сразу после окончания колледжа полиции. И проходит теперь экстремальное первое крещение - попал сразу на жутковатое убийство.

***

Новый сотрудник понравился старожилам отдела. Смешное веснушчатое лицо дышало искренностью и правдивостью. Каждый невольно вспомнил себя в его годы.

Идея разыграть парня в первый день службы родилась спонтанно! Михаил подговорил коллег, и представление началось в конце рабочего дня. В кабинете на отдельном столе пылились дополнительные монитор со стареньким компьютерным блоком. Техникой пользовались только от случая к случаю.

- Леш, мы работаем под неусыпным контролем руководства. Видишь комп, на нем установлена видеокамера. Начальство всегда на связи. В конце рабочего дня обязательный рапорт.

Михаил распрямил спину, нацепил серьезное выражение лица и чуть чеканя шаг подошел к запыленному монитору:

- Начальник отдела МВД России по Железнодорожному району, докладываю, что я, капитан полиции Кривошеев Михаил Владимирович, 26 июля нес службу до 18.00 часов. Подробный письменный отчет о проделанной за дежурные сутки работе представлю завтра на оперативном совещании.

Закончив рапортовать, Михаил бодро проследовал к своему рабочему месту, закинул в кожаную сумку телефон, портмоне с документами, попрощался с оторопелым Лешиком и вышел из кабинета.

Потом аналогичное представление повторили еще несколько сослуживцев. Вид Лешика с каждым очередным визитером, становился все более оторопелым и задумчивым. Забила последний гвоздь в его сомнения Настя! Она вошла в кабинет, повела одной бровью в сторону нового сотрудника и почти промаршировала к монитору. Лешик сидел сраженный наповал, потрясенный статной красотой девушки. Кажется, он даже перестал дышать.

Все участники розыгрыша собрались в соседнем кабинете и, давясь от смеха, наблюдали метаморфозы парня. Благо, Михаил оставил включенной камеру, установленную на рабочей аппаратуре. Кривошееву стало по-мужски жаль нежного молодого человека, сраженного красавицей Настей.

Лешик держался еще некоторое время после ухода девушки. Было видно, что он заглотил наживку и поверил в легенду розыгрыша. Молодой человек, как рыба на крючке, несколько раз с деланно незаинтересованным видом прошелся по кабинету. Он все больше и больше суживал круги вокруг стола. Приостановился, посопел, повздыхал, а потом застыл по струнке и начал рапортовать.

Затаившиеся в соседнем кабинете шутники не выдержали – грянул дружный безудержный смех.

Бедный Лешик! Пунцовый парень ринулся прочь и почти сбежал. Но веселящаяся ватага вылетела ему навстречу: кто-то по-приятельски похлопал новичка по плечу, другие искренне жали ему руку. Пылающего малиновым Лешика затащили в соседний кабинет, где на столе в тарелках истекала вкусным жирком нарезанная колбаса, аппетитной линией выстроились кусочки сыра. Вершиной накрытого стола был ряд бутылок.

- Я не пью спиртного, - полузадушенно пискнул все еще не отошедший от оторопи новичок.

- А кто говорит об алкоголе? Это лимонад! По давно сложившейся традиции каждого прошедшего инициацию мы принимаем в коллектив исключительно безобидной шипучкой.

Это было вчера. А сегодня Лешик потрясенно осматривал место преступления, старательно отводя взгляд от замученной мертвой женщины.

***

Первичный опрос и осмотр - ни одного свидетеля, никаких зацепок.

- Рано сдаваться, Миша, – твердил себе целый день капитан Кривошеев. – Как поучал в свое время многомудрый сержант в армии, копаем глубже - роем шире. И тогда что-то проявится.

В который раз он осматривал снимки с места преступления, пытаясь собрать из различных элементов психологический портрет преступника.

- С кем мы имеем дело? – задумчиво бормотал полицейский. – Не с мышонком, не с лягушкой, а с неведомой зверюшкой. То, что такое мог сотворить лишь законченный зверь, не вызывало сомнения. Вот только докладывать руководству, что в городе завелся больной на всю голову психопат, себе дороже. Нет, с такими выводами пока подождем. Вдруг убийство совершено на почве личностной неприязни. Тогда у нас вырисуется настоящее животное, но не маньяк.  

В версию хотелось верить, но она не складывалась. Повешенная женщина, судя по опросу соседей, не могла вызвать лютой ненависти. Серая мышка. Тихо и бесконфликтно жила с супругом в двухкомнатной квартире. Даже самые вредные вездесущие старухи, с наслаждением сочащие яд на других жителей дома, о Ксении Тихомировой отзывались беззлобно.

- И что тебя понесло ночью на улицу? – продолжал бубнить Кривошеев. – Соседи видели, как ты вечером юркнула в свою квартиру. Зачем ты потом вышла? Точно не мусор выкинуть – на кухне стоит полное ведро.

А потом уже обратился к Алексею:

- Что-то важное мы упускаем. Двину опять на место. Повторно проведу опрос. Не может быть, чтобы не выстрелило.

***

Двор. Мусорная площадка без гротескно распятого образа в белом. Лилии дворник смел с глаз долой (и слава богу).

В одном из баков самозабвенно копался местный обитатель. Что-то выуживал, внимательно осматривал и обнюхивал. Завидев полицейского, бомж замер, только глаза сквозь кустистые брови настороженно следили. Профессиональное чутье подсказало Кривошееву – напряженное внимание неспроста. Измызганный мужик его боится. С чего бы?

Подошел ближе, стараясь не дышать глубоко. Не понятно, откуда больше смердело – от контейнеров с мусором или от опустившегося человека. Но Кривошееву было не до философских квинтэссенций. Бомж что-то знал, и его информированность могла быть важной для расследования убийства.

- Ты где-то здесь ночуешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал капитан полиции.

В ответ молчание и все тот же застывший, обездвиженный вид. Живыми оставались только встревоженные глаза.

- Могу в отделение забрать. Там ты точно все расскажешь. А можно и здесь поговорить. Тогда ехать никуда не придется. Выбирай, - внушительно добавил Михаил.

Бомж ожил – мучительно опустил плечи, весь сдулся. Трясущаяся рука заскребла бороду. Навязчивое движение раздражало, но Кривошеев быстро справился с внутренним недовольством. Он умел ждать.

- Я как раз отужинать собирался, - заставляя себя, пробормотал бомж. – Гляжу, а деваха эта подходит. И так зачарованно на платье невесты пялится. А потом и не понял, что произошло. То ли огроменный мужик в белом плаще на нее напал, то ли не мужик… И не плащ это, может, был. Ночь, не видно ничего толком. Да и страшно. Женщина даже не пискнула. Подергалась и умерла. А он пошел в сторону графского дома. И ростом словно стал раза в полтора меньше.

- Да, хорош свидетель! – в сердцах подумал Кривошеев. – То ли мужик, то ли нет. В плаще, а, может, и не в плаще. Еще и метаморфозы с ростом – от гиганта к среднестатистическому. Бред с налетом мистики. Хотя три ключевых момента нужно взять в разработку: женщина вышла из-за платья (это раз), преступник был в белом (это два) и, убив, отправился к графскому дому (это три).

***

Ноги сами понесли к старинному особняку – достопримечательности города. Из размышлений Кривошеева выдернул звонкий знакомый голос.

- Миша, здравствуйте! Какими судьбами в наши пенаты? Хотя… я догадываюсь. Слышала, что кого-то убили в соседнем дворе.

На капитана смотрела женщина, словно спустившаяся на грешную землю из другой прекрасной эпохи. Ясные и очень выразительные глаза. Маленькая кукольная линия рта. Богатая длинная коса. Светло-голубое платье в пол. Ирина Крутова! Известная личность в городе, досконально знающая все тайны родных мест, вдумчивый краевед.

Их знакомство состоялось в те тревожные времена, когда смертоносные сыновья банши собирали свою дань и чуть не отправили самого Кривошеева в могилу. После их бегства Михаил мучительно искал возможность предупредить всех об опасности. Капитан полиции не пылал желанием прослыть городским сумасшедшим, хотя понимал, что фраза «Бойтесь сыновей банши с глазами-дырами» принесет ему бешеную популярность. Только совсем не ту известность, к которой стремился. Он действовал осторожно: написал пост в местный паблик городских легенд и таинственных историй. Статья выстрелила и набрала несчетное количество лайков. Вокруг Михаила закрутились различные околомистические личности. Он совсем было отчаялся, когда судьба свела с Ириной Крутовой.

Краевед сама позвонила Кривошееву и попросила о встрече. Зрелая женщина (Ирине было около сорока лет) повела себя осмотрительно, осторожно подбираясь к сути вопроса. Как оказалась, ее аналитическому уму не составило труда сложить два плюс два и соединить факты и сказки, в которых, как известно, не все сплошь выдумка. Единственное, что не понимала краевед, как Михаил освободился от сыновей банши. Он горько улыбнулся и честно все рассказал:

- Я бы не справился. Сил противостоять не осталось. Нежити почти одолели, когда пришли за мной на рассвете. Спасли самые дорогие женщины. Настя ворвалась в квартиру и невольно ослабила затмение. Я был больше не один. Еще бабушка-покойница помогла. Смотри врагам прямо в глаза. Пусть знают, ты видишь - непроглядный мрак их больше не прячет. Бабушка всегда так говорила. Прозрение с испокон веков считается самым верным оружием против нежити. Сыновья банши больше не имели власти надо мной.

Крутова понимающе кивнула: она изучала славянские сакраментальные знания и поняла, какая древняя сила спасла Михаила от нежитей. Ирина предложила капитану полиции дерзкий совместный проект – под видом околонаучной гипотезы раскрыть страшную правду. Через месяц в научном журнале вышла их статья «Кто придет к тебе на рассвете. Или неизвестная линия нежитей». Соавторы, как и задумали, под соусом краеведческих изысканий рассказали миру о злодеяниях сыновей банши. Их труд имел эффект звука выстрела в тишине ночи!

И теперь судьба опять свела Михаила с необычной женщиной. Случайность? Во всем есть глобальная закономерность. А значит столкновение у старинного особняка было важным звеном в цепи событий. Кривошеев решил полностью довериться интуиции и поглядеть, к какой новой информации приведет негаданная встреча недалеко от места убийства.

- Брожу, ищу, - неопределенно начал он. – Есть предположение, что преступник направился в графский дом.

- Это маловероятно, - решительно отмела домысел Ирина. – Дом после расселения уже три года пустует. Окна и двери надежно заколочены. Здание исторического и культурного наследия, поэтому к вопросу неприкосновенности подошли добротно. Я с коллегами здесь в последнее время часто бываю. Городские власти пообещали передать особняк под музей. Мы обязательно заметили бы следы попытки проникновения внутрь. Территория вокруг дома тоже позабыта всеми. Трава за лето выросла чуть не до пояса. Только одна тропинка и проторена, по которой мы с коллегами ходим к особняку, сворачивая с центральной улицы. А теперь еще и вторая дорожка появилась – ее, Миша, вы проложили. До вас с соседнего двора никто в эти места не заходил.

Кривошеев оглянулся. Действительно, в буйном разнотравье следом за ним стелилась робкая еле приметная дорожка. К вечеру пропадет – упрямые стебли, слегка прибитые к земле его ногами, распрямятся. И вновь будет колыхаться на ветру ровная зеленая волна.

Места нетронутые. Не мог преступник сюда пройти. А значит бомжу со страху привиделось. Одна версия мимо – осталось проверить еще два факта.

А Ирина сменила тему и говорила уже совсем о другом:

- Сегодня в филармонии представление. Приходите! Будет интересно. Подготовили интерактив о судьбе графа и его возлюбленной. Ее прозвали в народе окаянной невестой.

Михаил импульсивно вдохнул, услышав «невеста». Несчастная Ксения Тихомирова вышла в ночь, чтобы полюбоваться свадебным платьем и найти погибель. Возможно, судьба организовала встречу с Ириной, чтобы капитан полиции попал на театральное действо? Что или кто ждет его на представлении?

- Приду. Спасибо. Оставьте, пожалуйста, на входе пригласительный на двух человек.  

Ирина улыбнулась одними глазами и попрощалась. А Михаил поехал в отдел полиции. Он четко осознал - это место больше новостей сегодня не преподнесет.

***

Зато в рабочем кабинете его ждал неожиданный сюрприз.

На столе Кривошеева дежурный штатно оставил пачку рабочей почты. Разбирая ее, полицейский обратил внимание на вместительный конверт бурого цвета. Обратного адреса не значилось. Странно.

Вскрыл и извлек сложенный листок. Витиеватый почерк. Вычурно-изящная вязь букв. Старомодная манера выражаться:

- Меня посещает чувство глубокого разочарования. О вас отзывались, как о пытливом полицейском. Хотелось острого интеллектуального сражения. Пока же создается ощущение, что состязаюсь с несведущим в сыске простофилей. Начинаю скучать. Надеюсь, очень прозрачная подсказка хоть чуть повысит ваши ставки.

В конверте было еще что-то. Капитан заглянул внутрь и отшатнулся, словно увидел гремучую змею. Из конверта на стол выпал цветок белой лилии. Вкрадчивый аромат распространился по кабинету.

Когда прошел первый приступ бешенства, полицейский смог думать.

Кубарем скатился на первый этаж к дежурному. Тот не смог внятно объяснить, как злополучный конверт попал в стопку с рабочей почтой. Эта ниточка рассуждений оборвалась в зародыше.

- Думай, Миша, думай, - ярился Кривошеев. – Есть хорошие новости. Повторный выход на место преступления что-то сдвинул с мертвой точки, обратил внимание преступника. Вывод? Среди шелухи ненужной информации нащупал что-то важное. Теперь пройдемся по плохим новостям… В городе появился зверь – опасный, сильный. И он еще не наигрался, не натешил свою жажду власти и крови. Вывод? Убийства продолжатся.

Он вскочил со стула и затравленно заметался по кабинету. Михаила зримо сотрясало от внутренней дрожи.

- Что же я вычислил правильно? – горячечно шептал на ходу. – Платье. На него выманили женщину из безопасного дома. Получается, наряд невесты – паттерн не только для жертвы, но и для убийцы. Вот! Нащупал. Платье и лилии - обязательные атрибуты следующего преступления. Если только я вовремя не остановлю зверя.

Остаток рабочего дня Кривошеев с Лешиком потратили на марафон по свадебным салонам и цветочным магазинам.

Ни в одном городском бутике не продавалось платье, в которое была облачена убитая Ксения Тихомирова. Дизайнеры сначала в ужасе застывали, глядя на фотографию. Хотя Михаил оставил лишь платье на снимке, зловещая история легко читалась. А потом стилисты замирали от восхищения: «Безупречно! Наряд неприлично дорогой, элитарный».

Цветочные магазины тоже завели в тупик: сорт белых лилий оказался редким и опять же очень недешевым. По словам флористов, роскошные цветы не завозились в провинциальный город. Не находились покупатели, готовые платить сумасшедшие деньги.

К позднему вечеру оперативники выдохлись, не продвинувшись в расследовании ни на шаг.

Кривошеев застонал:

- Этот зверь еще и состоятельный псих-эстет.

***

Михаил чуть не забыл о представлении, на которое его настойчиво приглашала Ирина. Когда опомнился, пора было мчать к городской филармонии. А он, весь день занимаясь утренней трагедией, совсем забыл предупредить Настю.

- У нас вечером культурная программа. Встречаемся через полчаса у филармонии.

- Миш, я не одета к выходу.

- Хочешь, я нацеплю на твои джинсы и футболку табличку «Вечерний наряд от кутюр». Кто посмеет вслух поспорить с грозным полицейским?

- Это ты грозный? – хохотнула Настя. – Тебя даже соседский чихуахуа не боится. Мнит себя рядом с тобой величественной животиной и все норовит цапнуть за пятку. Ладно, тебе же хуже. Пойдем бомжами.

- Не льсти себе. Я сегодня с аборигеном улицы общался. Нам до эталонных бомжей далеко. Мы лишь жалкие подражатели.

Ирина Крутова не просто оставила пригласительный на входе - она сама встречала Кривошеева и его спутницу. Настя искренне обрадовалась. Женщины обнялись и полился мелодичный поток их голосов. Михаил отошел побродить по тематически оформленному фойе городской филармонии. Он точно знал, минимум десять минут увлеченные разговором женщины не заметят его отсутствие.

Старинные фотографии живописали жизнь графа Серова. На Кривошеева смотрел ладный молодой мужчина с прямым взглядом. Граф явно был просвещенным человеком своей эпохи: увлекался химией, оборудовал в поместье лабораторию, где проводил опыты.

На некоторых фотографиях запечатлена нежная девушка с пышными льняными волосами. Вот здесь бы не помешала помощь Ирины, но женщины все так же самозабвенно щебетали в стороне. Михаил решил их не тревожить. Ему не составило труда догадаться, что он смотрит в лицо окаянной невесте. Странно, но время не сохранило имени девушки. Только нелицеприятное прозвище, бытовавшее в народе. Интересное юное лицо. Аристократичная линия бровей, погруженный в себя взгляд, твердый подбородок. Девушка безусловно обладала непростым характером, сочетая ранимость и решительность.

Рядом на стене разместили великолепно написанный портрет окаянной невесты. Михаил невольно залюбовался одухотворенным лицом, непокорными волнами пшеничных волос и глубиной опушенных ресницами серых глаз. Картина написана мастерски и стала шедевром экспозиции. Капитан подошел ближе и, приглядевшись к подписи художника, замер. Он узнал размашистый росчерк – так обозначала авторство на картинах убитая Ксения Тихомирова.

Размышления Кривошеева прервали подошедшие женщины.

- Удивительный портрет, так тонко схвачены черты девушки. Известная потрясающа художница и живет в нашем городе. Все собираюсь познакомиться, - воодушевленно сказала Крутова. – Кстати, представление вот-вот начнется. Предлагаю пройти в зал и занять места. Мы пригласили артистов иммерсивного театра. Сегодня выступает большой талант Макарская.

Кривошеев не стал говорить, что знакомство Крутой с художницей никогда не состоится. Не время для жутких новостей!

Наполненный интересными фактами рассказ Ирины о графе Серове, камерный концерт, неожиданно естественная и проникновенная игра провинциальных актеров – давно Михаил не бывал на таких вечерах. В антракт они втроем прошли в буфет и заказали по чашке кофе. Разговор, что не удивительно, плавно вальсировал вокруг представления. Кривошеев не мог не отметить игру актрисы, заворожившей зал.

- Макарская гениальна, - не без гордости промолвила Крутова. – История графа Серова стала ее Троей. Она одержима желанием проникнуть в тайну мецената и даже спонсировала краеведческие исследования в нашем городе. Во второй части спектакля кульминация вечера - покажут трагическую развязку любви. Невесту графа Серова нашли мертвой за час до венчания. Она уже была облачена в наряд. Страшная загадка нашего города, в тайну которой так и не смогли проникнуть. Что привело к смерти невесты? Никто не знает! К слову, мы долго искали подвенечное платье, которые бы подошло для представления. Попадалось все не то: или слишком современное, или вульгарное. А наряд окаянной невесты (потом обязательно покажу дошедший до нас единственный снимок) поражал воображение. Для меня платье, в котором будет выступать Макарская, тоже сюрприз. Перед самым представлением Лилия позвонила и сказала, что нашла идеальное платье!

- Как? Лилия? – вскинулся Кривошеев. – Где ее гримерка?

Михаил одолел пролет до гримерки актрисы на одном дыхании. Без стука распахнул дверь, мечтая услышать возмущенные вскрики девушки. Пусть она взъярится, пусть потом жалуется руководству Кривошеева, лишь бы была жива.

Но он опоздал.