Алмата, в 90-х годах тоже ездили по дворам и в рупор протяжно так говорили:- Приинимаееем бутыыыыыылки. Чаще всего приезжали на москвиче пирожковоз ну или каблук кому как нравится. Цены уже не помню, но самые ходовые были из под пива или лимонада дюшес, буратино. Не знаю почему но бутылки такие назывались у нас чебурашка.
В общем, очередной приезд стеклотарщиков в наш двор, я на тот момент был дома с мамой, мне лет 7-8 было. Я хз откуда ( а может и не хз=)), но дома скопилось приличное такое количество бутылок сложенных в большую сумку. Мама достает эту сумку, я, увидев такой клондайк смог лишь выдавить из себя:
-Нихуя себе.
Мама наверняка подумала тоже самое и на мой ответ дала мне леща по губам, не со всей дури конечно, но ощутимо. С тех пор я непомню что бы при маме матерился. А бутылки были успешно сданы, после чего я накупил всякой всячины, типа турбо,шока и жвачек с татушками в ларьке соседнего двора.

Я из Средней Азии. В детстве, к нам во двор, раз в неделю, приезжал узбек в тюбетейке, на тележке запряженной лошадкой. У него был самодельный рупор, свернутый то ли из оцинкованного ведра, то ли жбана из которых продавали мороженное. В рупор он зычно орал "Бу-у-у-тильки-и-и-и".

На зов бутылочника из многоэтажек спускались жильцы с авоськами набитыми дзинькающей стеклотарой. Узбек с важным видом принимал бутылки, проведя по горлышку пальцем, отбраковывая имеющие сколы. Из замусоленного тряпочного мешочка с мелочью он отсчитывал за пивную бутылку 15 коп, а за молочную 10 коп. И это при том, что в ближайшем пункте стеклотары за пивную бутылку давали 20 коп., а за молочную - 15 коп. Бизнес на нетрудовых доходах процветал.

Злые языки утверждали, что на бутылках он заработал целую черную "Волгу", а кто-то клялся, что у него их целых две.

Перед самым развалом Союза, узбек все-таки приехал во двор на "Волге", только это была видавшая виды 21-я "Волга", и не черная, а серая.

- Да, не густо, - разочаровано протянули мы, уже повзрослевшие пацаны.

- А где лошадь?, - спросил кто-то из жильцов.

- Умер лошад, - погрустнел узбек.

Погрустнели и мы, вспоминая, как пацанятами, рвали дворовую траву и кормили с ладошек лошадку. Сразу бросилось в глаза, что узбек в тюбетейке заметно постарел.

Бутылочник молча погрузил принятую стеклотару в багажник "Волги" и рассчитался со сдавающими мелочью из того самого замусоленного тряпочного мешочка и укатил в закат. Как оказалось это был его последний рейс. Больше мы его никогда не видели.