Малиновое море
Костику не спалось. Его восемнадцатилетие отмечали с размахом, и в дом на самой окраине городка, съехались чуть ли не все родственники. Именинник глубоко вздохнул. Вроде бы и не разопьешся под бдительным родительским оком, а все-таки даже та пара символических бокалов вина давала о себе знать. Он выглянул в окно. За стеклом молочной рекой тек утренний туман. Натянул футболку, шорты, со второй попытки вбил ступни в шлепки и отправился подышать. Присел на завалинку, откинулся привольно, уперевшись широкими плечами в бревна.
«Ну вот и взрослая жизнь… Можно работать, служить, учиться. Жениться. Все можно».
Перед глазами сама собой встала Анька. Смуглые плечи, с врезавшимися в кожу тонкими прозрачными бретельками. Огромные карие глаза. Обалденно грациозные ножки, которые бывшая одноклассница почему-то стеснялась показывать, скрывая их под длинными юбками. Костику только раз повезло. Внезапный порыв весеннего ветра налетел по-разбойничьи и взметнул клетчатый подол так высоко, что покрасневшая враз девушка едва успела придержать одежду руками. За что Колька, местный острослов, и наградил ее прозвищем «Мэрлин Монро». Кличка не прижилась. То ли по причине природной застенчивости Ани. То ли потому, что у Костика за три года занятия боксом, кулаки сделались, будто чугунные гирьки.
«Какая же она… Славная. Иногда только, кажется, что чересчур уж скромная. Вина сегодня даже не пригубила. И ушла рано, не повелась на уговоры».
Лодыжку защекотало, юноша нагнулся, подставил палец большому черному жуку, упрямо карабкавшемуся вверх по травяному стеблю. Жук переполз на палец и замер. Именинник поднял ладонь с насекомым на уровень глаз. Жучара смотрелся солидно. Франтоватый черный панцирь, широко расставленные пары лап, миниатюрная голова с изящными усиками.
«Правильно, зачем тебе объемная башня? Ты ж в голову только ешь!»
Костик рассмеялся собственной шутке. Потом задумался. Жук, а все равно что-то там на земле, не устраивает. Лезет наверх. Зачем?
«А я что? Здесь оставаться лучше? Или наверх, как чернопанцирному, карабкаться? Рядом большой город. Институт. Карьера. А тут – родительский дом, друзья, Анька опять-же».
Образ девушки снова заслонил реальность. Тоненькая, с копной темных, как самая непроглядная ночь, волос. Хрупкая, стройная, как южное дерево кипарис. Он стряхнул насекомое с пальцев.
Виталик вон, двоюродный брательник, двинул в Москву. Неплохо обустроился. Приехал на праздник с молодой женой. Красивая, фигуристая. Мамка не особо одобрила выбор Виталика. Говорит, крутит им баба, как хочет. Но до вечера помалкивала. Когда гости стали расходится, отвела уж изрядно захмелевшего братана в сторонку. Стала втолковывать что-то размеренно, тихонько. Костику стало любопытно, он в сумерках подкрался поближе, прислушался.
– Подумай, Виталик… Не объест ведь вас Костик. Да и не задаром прошу. Не хочу, чтоб по общагам сынок мотался…
– Не, теть Вер, не, … – пьяно отказывался от негаданного родственника-квартиранта племянник.
– Чего упрямишься-то? Мы ж с мамкой твоей… да оторвись ты от бутылки-то, присосался!
Костик поразился такому обороту дела. «Во как! Без меня меня женили! Я на мельнице молол!»
– Знаю, – икнул мужчина, – в-в-вы сестры. С маманей моей. Сестры. Не разлей вода. Все равно, Вера Антиповна… При всем почтении… Не мо-гу… Да и жена не согласится!
– Жен-а-а-а? – протянула мать Костика недоверчиво. – Да мужик ты или не мужик! Приструни. Стукни кулаком по столу. Прикрикни хоть!
– Я? На Маришу? – удивленно уставился на тетку Виталя. И продолжил невпопад, вяло:
– Да она у меня… золотые руки.
Дверь хлопнула, зашумели вышедшие гости и до слуха Костика донеслась лишь заключительная часть фразы, сказанной матерью в сердцах:
– ..аться она у тебя золотые руки, вот что!
– Не без этого, – пьяно хохотнул племянник, ничуть не задетый теткиным пассажем.
С тем и разошлись. Через полчаса Виталик уже «на тройке», повиснув на крепких плечах друзей, был сопровожден в чулан. Отсыпаться.
«А жена у него ничего так. Все при ней. И спереди и сзади. Образ Анютки дрогнул и принялся растворяться в тумане. Ему на смену пришел другой. И такой зримый.
– Доброе утро!
Костик вздрогнул от неожиданности.
Женский силуэт наплывал на него из тумана светлым пятном.
– Д-д-доброе.
Легкая воздушная ткань мягко охватывала округлые формы, и сейчас, в утренней чистой дымке Марина предстала перед юношей воплощением женственности.
– Мне тоже не спится. Покажешь окрестности?
– Конечно, - подхватился юноша с готовностью.
Он еще раз, исподтишка, как вор, оглядел жену Виталика. Сию минуту, без макияжа и бижутерии, она почему-то выглядела куда притягательней. Все в ней волновало вчерашнего школяра. И крупные серые глаза с пушистыми ресницами. И волосы цвета спелой пшеницы, собранные в узел на затылке. И стройность шеи, манящая бархатным золотистым загаром, переходящая сильной дугой в покатую роскошь плеч. И то, что было ниже, там, куда в вырез летника ныряли прихотливо выгнутые направляющие ключиц. На миг взгляд коснулся выпуклостей, распирающих послушную ткань, и соскользнул сразу к широким основательным бедрам, дерзко охваченным длинным, в пол, ажурным воланом юбки.
– Ну, пойдем? – женщина насмешливо прищурилась.
Она вяло кивала, выслушивая сбивчивый экскурс про яблони, вишни и крыжовник. А вот малинник ее заинтересовал. Он начинался в пяти шагах от дома и широким языком уходил в сторону леса.
– Целое море, – прокомментировал Костик. – Там и забора нет. Метров через пятьдесят уже лес.
– Забора нет, – откликнулась Марина эхом. – А что есть?
– Тропинки, – охотно пояснил Костик. – А там, подальше, в самых зарослях, площадка со столиком и лавкой.
– Покажешь?
– Не вопрос!
Туман редел на глазах, и когда они добрались до центра малинника, почти сошел на нет.
– Мы сюда в карты с мальчишками играть ходили. Тайное место. От взрослых.
– А с девочкой сюда не ходил еще? – Марина задумчиво накручивала локон на указательный палец.
Костик почувствовал, что краснеет.
– Нет.
– Почему? Место тихое. От любопытных глаз скрытое. Здесь много чем можно заниматься, – зло усмехнулась жена брата.
– Например? – с вызовом бросил Костик.
– Например, сексом с подружкой! – Марина устроилась на столике, упершись ступней в босоножке в лавочку.
Костя закашлялся.
– Неужели еще не пробовал? – подмигнула девушка, и ему показалось, что в ее глазах загорелся хищный огонек.
– Н-н-нет, – едва выдавил он из себя.
– А хотел бы? – рука Марины поползла к поясу, ненавязчиво увлекая за собой юбку.
Костик судорожно кивнул, не в силах оторвать взгляд от рельефных голеней. Вот и колено показалось…
– Тогда делай, что я скажу! – она не повысила тона, но голос прозвучал властно. – Согласен?
Костик уподобился китайскому болванчику на торпеде газели.
– Закрой глаза!
Костик с готовностью подчинился. И не заметил, как девушка оказалась у него за спиной. Только замер, почувствовав, как шуршат упавшие к ногам шорты.
– Молодец, послушный мальчик.
Она жарко прижалась к спине, положив подбородок на плечо, оказалась разом так близко, как он не мог и мечтать. Жаркие губы обожгли страстным шепотом ухо:
– Сейчас научу тебя …, – тонкие музыкальные пальцы скользнули с обоих боков под резинку узких, в черно-белую полоску, плавок, и на миг застыли там, выжидая, – бесстыдству. Подбородок переместился, больно надавив на ключицу, а взгляд девушки с жадным любопытством опускался все ниже и ниже. Костик кожей ощутил его, как луч мощного прожектора, согревающего грудь. Одна ладонь изменила направление, забралась снизу под футболку, дошла до шеи, почти не потревожив кожу, а затем уже сильно, как поток, двинулась к животу, высекая кремнем искры из ребер. И вдруг снова стала мягкой и податливой, невесомым паучком пеленая в кокон солнечное сплетение. Безудержной лавиной прокатившись по животу, ладошкачуть замешкалась у впадины пупка и по поросшей редкими волосом дорожке уже вальяжно, по хозяйски проследовала дальше, пока не наткнулась на преграду. Ребро ладони уперлось в кончик стержня, подпирающего изнутри палатку плавок.
– Да тут у нас морячок, – с томным придыханием проронила Марина. Налитые груди плотнее вжались в спину, и Костик от души пожалел, что лопатки – не ладони.
Левая рука женщины, миновав бедро юноши, составила компанию правой. Кончики больших пальцев сошлись подпупком, подождали, пока встретятся у резинки плавок и указательные. Алые ногти подрагивали у границы, то впиваясь острыми краями в живот, то отпуская свою добычу.
– Правильный, – едва слышно прошептал Костик.
– Что? – чуть отстранилась девушка.
– Твои пальцы сейчас… Как правильный треугольник.
Не успел он закончить фразу, как ладошки, лишь на миг разомкнувшись, оказались под тканью. Юноша охнул от неожиданности, ощутив жар, окруживший одиноко стоящий маяк.
– Орешки в меду, – тихо пропела на ухо волшебница, взявшая все в свои руки. Она вновь плотно-плотно прижалась к спине парня, покрутилась, пристраиваясь поудобнее. Он даже почувствовал горошины сосков, елозившие сзади. – Любишь сладкое?
– Да, – коротко выдохнул Костик, захваченный необычными ощущениями. Большая мурлыкающая кошка продолжила свою игру с коготками на новом уровне. Теперь она ловила беспомощных мышат. Отпускала. И снова невзначай, с ленцой, прихватывала. То поочередно. То обоих разом.
– Угости меня, – колокольчик ее голоса вплелся в ритм барабанов, непрерывно стучащих в ушах.
– Как? Чем? – растерялся застигнутый врасплох юноша.
– Да малиной. Малиной конечно, – снисходительно, будто старшая сестра брату-детсадовцу пояснила девушка.
Костик сорвал первую попавшуюся ягоду, протянул назад. Не оборачиваясь.
– Ну ты что? Она ж паршивая! – ровным, как ни в чем не бывало, голосом отвергла подношение барыня.
– Неспелая… Подгнившая… С жучком,—капризничала гостья.
При этом кошки-мышки не прерывались ни на секунду.
Наконец, когда терпение Костика уже было на исходе, он повернул голову и встретился с лукавым прищуром Марины. Он протянул ей через плечо самую зрелую, самую идеальную ягоду, что мог найти. Ее губы дрогнули, расплываясь в поощрительной улыбке, а затем быстро схватили ягоду вместе с держащими пальцами. Отступали они медленно, сильно охватывая фаланги, стремясь не упустить ни капли сока наружу.
– Треугольник по-прежнему … правильный? – глядя прямо в глаза парню, облизнула пухлые губы девушка. И отвела голову от потянувшихся к ней губ.
Зато пальцы её, было пригревшиеся под тканью, раскрылись, выгнулись прихотливо, как лебединые крылья, и заскользили вверх, выпуская на свободу того, кто и так готов был уже вырваться из плена.
– Что за кораблик тут у нас? – Треугольник пальцев медленно опрокидывался вершиной вниз, аккуратно убирая прочь ненужную тряпочку-тельняшку. – Линкор под парами или гордый мачтовый фрегат?
– Пусть будет парусник, – с трудом проглотив комок в горле, нашел в себе силы отозваться Костик. Она повернула на минуту голову, впилась взглядом, как изголодавшийся комар хоботком. Серый блеск был сейчас так близко, что юноше никак не удавалось сфокусироваться, и казалось, один исполинский глаз доисторического монстра пристально смотрит ему прямо в душу.
Между тем безупречно выверенная геометрия сделала свое дело, и корвет уже нетерпеливо трепетал снастями на ветру, в надежде без промедления отправиться в первое, полное экзотических приключений плавание.
– Давай я спою песенку моему мальчику, который не боится уже становиться мужчиной, – вкрадчиво проворковала Марина.
И тут же кораблик оказался подхвачен теплой ласковой волной, закачался в лениво-упоительном ритме на гребнях пенистых барашков.
– Жил отважный капитан,– начала девушка едва слышно.
Утренний прохладный воздух так же приятно охватывал тело со всех сторон, как и Маринина рука там, внизу…
– Он объездил много стран,
Легкий ветерок пробегал по верхам малинника, пригибая юные листья к земле, заглядывая нескромно в самые потаенные закутки изумрудного лабиринта.
– И не раз он бороздил океан
Листва упрямо возвращалась на свое место, приветствуя щедрое восходящее светило. А ветер налетал снова, не в серьез, играючи, трепал июльские вихры. Казалось, он заодно с прекрасной соблазнительницей. Упоительная нежность внизу, привольный танец изнанки листьев вверху, складывались в хрупкий, ненадежно мерцающий, чувственный орнамент.
– Раз пятнадцать он тонул
Стаи коралловых рыбок, резвящихся в голубоватой воде, принялись сплетаться в разноцветные узоры. Мельтешащие, гипнотизирующие, захватывающие. Норовящие утянуть за собой в непознанную еще глубину ощущений. Или это просто диск солнца слепит сквозь прикрытые от любовной истомы веки?
– Погибал среди акул
Острые ноготки внезапно врезались в борта парусника с обоих сторон, остановившись как раз на грани, за которой зрела темной тучей сумрачная гроза боли. Юноша почти вскрикнул от неожиданности, но вовремя прикусил губу. Пираньи отступили, чтобы заложив вираж вернуться вновь. И еще раз. И еще.
– Но ни разу даже глазом не моргнул
Кончик указательного пальца игриво-поучающе прошелся по плоти, безошибочно отыскав то единственное, что хотя и отдаленно, но могло напомнить об органе зрения там, внизу. А, может быть, девушке оно больше напоминало рот. Во всяком случае, палец еще раз прижался так, будто просил хранить молчание.
– И в беде и в бою
Вторая ладонь решительно подхватила снизу и сильно сжала мошонку. Вспышка в паху молнией ударила в поясницу, принуждая нелепо согнуться. Ладошка тут же отпустила, а верхняя рука под собственным весом, неторопно, будто нехотя, устремилась ниже.
– Напевал он всюду песенку свою
Колечко из пальцев, будто невзначай зацепившее кожу, оставило капитана судна стоять перед натиском стихии с непокрытой, бросающей вызов таинственному синему морю, головой.
– Капитан, капитан улыбнитесь
И вновь корабль раскачивался на волнах под безмятежным южным небом, не заботясь ни о чем, наслаждаясь изменчивым летним морем и свежим малиновым бризом.
– Ведь улыбка это флаг корабля
Наманикюренный бордовый ноготок скользнул под выпуклой сливой, смело прочертив улыбку смайлика.
– Капитан, капитан подтянитесь
Четыре пальца сильными щупальцами кракена охватили мачту, пошли чуть вверх, только для того, чтоб тут же обрушиться вниз. Уздечка натянулась туго, как тетива лука. Последний, большой палец ловким матросом взлетел по ней к марсу. Подушечкой смазал выступившую прозрачную каплю. И принялся очень медленно, кругами, распространять влагу по плоти.
– Только смелым покоряются моря
Костик почувствовал как вторая женская ладонь пошла к ребрам. Разведчики-пальцы нашли и тут же взяли в плен его сосок, сразу полыхнувший жаром. «Затвердел», – удовлетворено прошептала Марина в ухо.
– Но однажды капитан
«Как тебе плавание, юнга?» Рука Марины оставила мачту и нашла себе пристанище под пупком. Вместо ответа, юноша лишь издал разочарованный всхлип.
– Был в одной из дальних стран
Ладошка сильно надавила, заставляя прижаться обнаженными ягодицами к Марине. И тут Костик почувствовал, что бедра девушки танцуют ламбаду. Он на миг представил себя со стороны. Мальчишка со спущенными плавками с пристроившейся сзади полностью одетой девушкой.
– И влюбился как простой мальчуган
«Костик, а тебе Аня нравится? Я видела, как ты на нее смотрел. У нее красивые ноги».
Марина и не думала прекращать движения. Складки тканитерлись о голую кожу, каждый раз принося новые ощущения. Костик представил перед собой Аню. Аня почему-то была в одной обтягивающей майке, совсем как он сейчас. Глаз ее блестели и губы готовы были произнести его имя. «Да, нравится!»
– Раз пятнадцать он краснел
Пальцы жестко крутанули сосок, так, что парень тонко ойкнул. Пальцы отступили. Вернулись, с фантастически крупной ягодой, обозначили ей контуры губ юноши. Бедра тем временем добавили к ввинчивающимся спиралям прямолинейные незамысловатые толчки.
– Заикался и бледнел
«Хотел бы ее вот так?» Женщина резко ударила тазом, и Костик чуть было не рухнул, потеряв равновесие.
– Марина, Марина-а-а, – донесся протяжный зов со стороны крыльца. Парень дернулся было, но моментально оказался осажен, как жеребец, взятый опытной рукой под уздцы. «Тс-с-с… Мы не закончили».
Ягода, напоминающая размерами клубнику, коснулась самого чувствительного места. «Кончик к кончику, – прошипела девушка. – А теперь разверне-е-ем…»
– Марина! Мариша!
– Но ни разу улыбнуться не посмел!
«Ну чем не дырочка твоей Ани…» Костик не мог больше сдерживаться. Он рванулся, вгоняя форштевень в алую зовущую мякоть. Бедра Марины сзади уверенно поддержали его движение. Юноше даже показалось что он расслышал сладкое «ах». Но это уже было не важно. Через мгновенье весь его пах оказался забрызган красным. А гейзер взорвался так мощно, что летний день померк.
Когда он очнулся, то обнаружил себя сидящим на лавочке. Марина улыбалась, осторожно сохраняя в пальцах еще одну малину, чуть мельче пострадавшей в шторм.
– А ты молодец, моряк! Считай, генеральная репетиция первой брачной ночи прошла у тебя на «ура»!
– Марина, ну где же ты, Марин!
– Иду-у-у! – неожиданно низким грудным голосом отозвалась девушка.
– Только вот с именинником выпью… За любовь. – куда нежнее и тише закончила верная жена.
Она сделала всего два шага навстречу. Но так, что дыхание юноши вновь перехватило. И паруснику отчаянно возжелалось новых горизонтов. Круговым движением поднесла ягоду, как кубок, к губам парня. И только тут он заметил, что кубок не пуст.
– Малина со сливками, юнга! – в глазах Марины плясали жаркие лукавые чертики. – Твое здоровье!
Она завершила круг и с томным придыханием отправила ягоду в рот, не отрывая взгляда от юноши.
Вдалеке послышался хруст веток.
– Нетерпеливый он у меня, – совсем другим, будничным тоном, резюмировала Марина.
– Ты вот что… Выжди полчасика. А потом вернешься, скажешь, к пруду утром ходил. Освежиться. Да и на самом деле освежись. Не помешает.
Зеленый занавес сомкнулся за девушкой, когда хруст был уже совсем рядом. Костик, не в силах побороть себя, раздвинул через секунду ветви. Рядом с малинником Марина, обвив руками шею мужа, самозабвенно целовала супруга.
– Вкус… с похмелья… странный, – сбивчиво просипел мужчина.
– Не выдумывай, – мягко возразила Марина, разворачивая мужа спиной к ягоднику. И впиваясь в него поцелуем. Указательный палец за спиной характерным жестом погрозил Костику. Тот прыснул в кулак и счел за благо ретироваться.
Через час обитатели дома уже вновь собрались за столом. За чаем Костик заметил, как Марина незаметно, но весьма энергично толкнула локтем супруга. Тот, взглянув на нее кротко, произнес, обращаясь к тетке:
– Ты того, теть Вер… Если чего… Ну там… учиться Костик надумает, или что. Мы, короче, всегда ему рады будем.
И, подтверждая слова мужа, ступня Марины под скатертью коснулась колена юноши
И двинулась выше.
