exchildexman

В последнее время изредка мне снятся "серые" сны. Сюжет в них обычно незатейлив, но они являются спасением моей души в круговерти людской мелочности.

Например, может присниться пузырь серого цвета, он будет летать, а я наблюдать за ним со стороны. Я буду видеть и чувствовать, как легко пузырю парить в светло сером, почти серебристом небе, как он любит ласковый, кудрявый, сгущающий воздух до свинцовых оттенков ветер. Пузырь подчиняясь порывам может подниматься ввысь до светлой белесой кляксы, обозначающей Солнце, и спускаться на спокойные, темно серые воды, круглого и при желании бесконечного озера. Волны могли качать пузырик нежно, спокойно словно мифическая мать возлюбленное дитя. Или разделить его на множество маленьких пузырей превращая в густую пену.

В "сером" сне я видела и свой последний путь. Моё тело поместили на белую лодку и её несло по волнам озера, а я видела небо. И в серебристых прожилках между облаками и тучками моя душа находила благоденствие и покой.

Реальность, после серых снов, прорывалась в моё сознания, со звонкого будильника, и всегда в самой жестокой, цветной конфигурации - обыденном сочетании событий и людей.

В юности я всегда страдала и боялась жестокости, но с годами мне удалось сломать и себя и окружение подчинив течение времени своим справедливым требованиям.

Свою жизнь мне выпало начать в детском саду пятидневного типа. Меня туда устроили воспитательницей. Все дети, попадающие в подобные заведения, растут дерзкими и капризными. Их плач до сих пор мне мерещится, в том числе и в собственной спальне в послеобеденной сладкой дреме.

После садика мне удалось стать директором школы-восьмилетки. Сами понимаете, что там за контингент. Но уже тогда я проявила человеческую мудрость и присущий мудрости характер. Мои девочки не избегали медицинских манипуляций, а мальчики всегда получали заслуженное наказание, я была на хорошем счету в милиции, казалось, что карьера пойдёт вверх, но случилась беда. Скоропостижно умерла моя любимая тётушка и я вместо престижной должности получила на прокорм лишь музыкальную школу.

Вот тогда на фоне трагедии ко мне пришли серые сны и лишь недавно я поняла кто является их проводником.

Музыкалу я оставила не по своей воле, но как говорится всё в жизни к лучшему. Пусть те, кто этого добивался поперхнется своей тухлой интеллигентностью и снобизмом.

Моя истинная стезя — это не мерзкие разборки с учителями и ушлепками, а спасение истинных друзей человека - милых, преданных, послушных, бездомных, четвероногих собак. И пускай среди обитателей приюта есть строптивые блоховозы, мне при помощи миски и шокера удаётся сделать из них скромных, тиши воды, ниже травы - куколок.

И вскоре, когда мою деятельность оценит Создатель серых снов за мной придёт она - собака проводник в вечность. Причём это случится уже в ближайшее время. Я уже видела цепочку "серых" следов. Они прошли по плюгавому линолеуму мимо клеток, от входной двери до закутка дежурного, а раз они появились в моё дежурство, значит они придут за мной.

Приют где я теперь царствую располагается в современном, новом помещении на окраине нашего городка. Я не являюсь директором приюта, или, например, управляющей. Нет, официально я рядовой сотрудник, этой мелкой организации. Но по духу, я стою выше и директрисы, и её глупых прихвостней. Ведь только я умею воспитывать, улучшать, подчинять и дарить добро собакам. И мне не надо, чтобы мои достижения кто-то видел или оценил. Нет, я выше этого, я выше всего мерзкого, и пускай в последнюю мою прогулку меня никто не провожает. Я покину Землю в гордом одиночестве, как и полагается Богине.

Мой последний серый сон, прервал не будильник и не обеденное Солнце. Мою руку лизнул влажный, тёплый язык, преданной, идеальной, белой собаки. Я встрепенулась и от умиления из моих глаз брызнули слёзы. Этот жест, жест преданности и покорности - то как грозная белая собака лизала мою ладонь, был в высшей степени справедливым и достойным меня началом последнего пути.

Я вскочила с лежанки, и без колебания, оставляя за спиной все беды и несправедливости: окна, решётки, миски, пакеты мясных сухарей, плётку, брошенных собак и щенков устремилась за ярко-белым, перламутровым хвостом. Собака двигалась быстро, и я с трудом поспевала за четырьмя мощными лапами.

Мы вышли на улицу и направились по асфальтовой дорожке в сторону реки. Моя грудь колыхалась в приятном предчувствии, а в горле щелкали искры блаженства.

- Вы пришли за мной потому что я являюсь богиней-спасительницей четвероногих сироток? – задыхаясь на ходу спросила я.

- Нет - усмехнулась зубастая морда - Дело в том, что белые собаки, как, впрочем, и любые другие собаки, но в основном белые с перламутровым отблеском. Так вот белые собаки приносят в этот мир справедливость.

Я задумалась о его словах, а он вдруг залаял:

- Быстрей! Быстрей! Живее шевели маслами! Мы опаздываем!

Я хотела ему возразить, что так грубо и панибратски не разговаривают с богиней, но он ударил меня электротоком словно хвостом и я инстинктивно побежала быстрее чем могло себе позволить заплывшее жиром сердце.

Проводник заметил моё замешательство:

-Я ведь поступил с тобой справедливо? - спросил он - Согласись ты двигалась медленно, задерживала меня и поэтому мне пришлось импровизировать с электричеством.

-Да - промямлила я - Конечно.

-Отлично! - пролаял он и ударил током ещё раз.

Мне было стыдно за мою слабость, ведь я привыкла отвечать ударом на удар. Но в этой собаке, за которой я так отчаянно спешила, в этой блестящей, лохматой псине были сконцентрированы все мои чаяния о достижении итогового для всей жизни счастья. Другого пути быть счастливой моя душа не ведала, словно стрела во тьме она летела на свет белой собаки.

Мы пересекли железную дорогу и понеслись по пустырю в направлении крупного завода. На пустыре лежали куски бетона и арматуры, но между ними по проталинам стелилась мягкая нежная травка. С моих ног свалились туфли, и я в первые в жизни бежала босиком. Казалось в такой ответственный момент перед моим внутренним взором должна проносится вся моя жизнь и перед райскими воротами, в предвкушении награды я должна ощущать сладкий вкус вечности, но моё сердце и разум захватили новые ощущения

Мы добежали до газового факела. На нашем заводе, помимо крупных блестящих труб были узкие, высокие чёрные трубы, по которым отходил попутный газ. Иногда газ поджигали, и тогда над цехами плясали яркие, золотые факелы.

Сегодня горел один такой факел, он словно золотое сердце бился на фоне серых построек, серого неба и серой травы. Белая собака привела меня прямо к нему.

- Этот подойдёт! – пролаяла она – Вы сделали вполне отличный вход в небытиё. Осталось только …

- Постой! – перебила я зубастую морду – Мне расхотелось уходить. Я хочу бегать по мягкой траве и смочить пятки утренней росой! Сделай траву зелёной, а небо голубым! А ну! Живо!

- Когда я жру твою душу, ты видишь мир моими глазами! – зарычала собака – Обратного пути нет!

- Я твоя богиня, я приказываю тебе! – закричала я.

Собака замерла и медленно повернулась ко мне. Только сейчас, когда, мы остановились, я увидела, что у проводника далеко не одна голова. На меня скалили клыки три свирепые морды. Но собака не предпринимала попыток набросится на моё бедное тело. Это перламутровое животное умело смеяться.

Хороши

Кучерявы

Можно бухнуть.

zen.yandex.ru/id/5bd82b7e45d57300ab3d2424

Кроме летучих мышей (про этих нежных пушистых зверьков будет отдельный пост) зимние холода в пещерах переживают насекомые и хелицеровые. Своды подземелий дают убежище бабочкам, мухам, сенокосцам, паукам и множеству комаров.

Первыми под землёй спелеолога тёмными точками встречают комары, в основном это беременные самочки. Весной, если зимующие в виде мотыля расы будут уничтожены, пещерные комарихи возобновят популяцию. Это важно для птиц, видь даже зерноядные птахи, своих птенцов кормят насекомыми.

Бабочки-совки выбирают для себя места, где можно "умыться") Они часто бывают покрыты капельками конденсата.

Яблочные моли, чаще попадаются сухими.

Сенокосцы встречаются реже.

Пауки ещё реже.

Зато комаров много. Как ни странно комары и бабочки это еда для летучих мышей, получается и хищник и жертва зимуют под одной крышей.

Миновав первые сто метров пещеры, вы насекомых уже не найдёте. Вас встретит темнота, полная тишина и мысли. В условиях пещер, намного проще встречать неврозы. Привет!
p.s.В ноябре, в Ленинградской области, можно найти грибы.

Мой канал:  https://zen.yandex.ru/id/5bd82b7e45d57300ab3d2424

Глава 3. Ванда и её новые друзья.

Пан Мартин Лагиевка работал в кукольном театре режиссёром. Это трудная работа, она требует максимального напряжения физических и психологических сил. Поэтому после репетиций Мартин, возвращается домой выжитый как лимон, а после спектаклей зажеванный как червяк, забытый на рыболовном крючке.

Со временем, выжатое и пожеванное существование стало для него естественным состоянием. Правда мужская гордость, или как говорил сам Мартин, вспоминая наставления своего отца - офицера артиллериста, гусарская гордость, не позволяла ему признать это. Вечерами он лежал на диване, перед телевизором, и у него не было сил читать книги или выходить в сеть. Общение с семьёй, воспитание старших сыновей, даже ужин, всё происходило, когда пан Мартин, лежал на боку.

В итоге Ян и Януш пренебрегли отцовскими рассуждениями и под влиянием дедушки, поступили в университет на инженерную специальность и в этом году покинули отчий дом. Они любили спорить с паном Режиссёром по поводу различных мелочей, и всячески пытались объяснить отцу, что он никогда и не в чём ни прав.

Ванда, в отличие от братьев, не спорила с паном Мартином, она любила отца, и вполне допускала, что он ошибается в воспитании детей, но это не проблема, и обращать на неё внимания нет смысла. Тем более, мама, пани Мелания, подавала хороший пример, как нужно вести себя, когда мужчины спорят.

Мила смотрела на мужа с обожанием. Она давно догадалась, что воспитание детей, начинается с воспитания мужа, и тихо, когда у неё было на это время, подсказывала Мартину, что делать в той или другой ситуации. Переезд из Кракова в Санкт Петербург, был полностью её идеей. Смена обстановки пошла Мартину на пользу, он перестал вечерами лежать на диване, теперь он сидел за компьютерным столом и печатал. Переезд, буквально окрылил Мартина, ещё заканчивая дела в Кракове, он мыслями был где-то далеко, в своей кукольной стране, где уже планировал строить новые сказочные здания.

Не прошло даром и знание русского языка, которое долгое время культивировалось в семье Лагиевка.

- На случай войны! – Так иногда по этому поводу шутил, дедушка – артиллерист.

Такие шутки расстраивали, маму пани Мелании, учительницу русского языка, но с тех пор как повзрослели внуки, она их слышала всё реже и реже.

После начала работы, в Санкт Петербургском кукольном театре, у пана Мартина появилось множество забот. Неожиданно для себя, он осознал, как должно проходить идеальное кукольное представление. Это было настолько важное открытие, что даже куклы, немного испугались новых режиссёрских идей, и приходили к нему жаловаться, обычно во сне. К своей жене и дочери, пан Мартин вдруг начал обращаться:

- Мои ветреные ласточки! - Ему казалось, что и жене, и дочери будет приятно, что их ежедневные занятиями сравнивают с деятельностью шустрых птичек, снующими около своих гнёзд в хаотическом порядке. При этом пан Мартин, был собой весьма доволен.

Ванда вслед за мамой, не обращала внимания на такую отцовскую бестактность. В семейных и школьных делах, если Ванда, кого и слушала то только маму. Это было естественно, так как внешне Ванда была маленькой маминой копией. У неё были длинные тёмно-русые волосы, большие карие глаза, маленький острый носик, и свойство постоянно делать сразу множество дел.

Ванда вышивала, рисовала, таскала в дом котят, лягушек, змей и кротов, много ездила верхом на рысистых лошадях, правда найти себе друзей, которые разделяли бы все её увлечения, в своей старой школе и во дворе она не смогла.

Если у неё образовывалось свободное время, она читала книги или смотрела фильмы. Иногда ей бывало грустно, но разговаривать о своих эмоциях, описывать свои чувства она не умела. В такие моменты у неё хорошо получалось писать сочинения на уроках Литературы и Родного языка. Ванда заставляла героев самых разных книг, попадать в фантастических ситуациях, и вести между собой длинные занимательные диалоги.

В последнем, итоговом сочинении за пятый класс, у неё Шерлок Холмс, в поисках особенного Майского Жука, забрёл в Центральный банк Варшавы, где среди сыра и сметаны, увидел плачущего Дракона. Дракон потерял очки, и теперь он боялся показаться перед поклонниками, в таком жалком, не стильном виде. Шерлок Холмс обнаружил очки в кабинете химии, и вернул их владельцу. А потом они уже вместе спасли Майского Жука, который стал президентом галактики.

- В чём смысл твоего сочинения? – Спросила Ванду учительница по литературе.

- Ну как же! – Воскликнула Ванда, стараясь перекричать гогочущий класс – Если мы будем с добротой относиться к майским жукам, то у нас в галактике будет достойный президент.

В семье Лагиевка были свои традиции. Например, на воскресный ужин, должна была собираться вся семья. И все рассказывали друг - другу о предстоящих планах на новую неделю. Летом, в связи с отъездом близнецов в Германию, а затем на каникулы в Санкт Петербург, традиционный ужин проводился редко, от случая к случаю. Но зато, если уж все собирались за одним столом, то громкие разговоры продолжались глубоко за полночь. В такие дни, в гости приходили бабушки и дедушки. Ванда только изредка улавливала, о чём взрослые говоря друг другу. Для неё большинство проблем, новостей и шуток были скучными, впрочем, она и разговоры ровесников редко находила интересными для себя.

В России традиция воскресных ужинов не стала прерываться, только бабушки и дедушки по понятным причинам, а именно из-за гигантских расстояний, лично присутствовать больше не могли, только посредством интернета. Неудобства от этого никто не испытывал.

Свои летние каникулы, близнецы провели в Санкт Петербурге, в новой семейной квартире. Своё решение они ничем толковым не объяснили. Когда Ванда с родителями, приехали, они обнаружили что Ян и Януш, переставили в квартире мебель, таким образом, что по всем комнатам образовались закутки, с подушками-креслами и выделенными линиями проводного интернета.

- Мы считали орбиты спутников Сатурна – Ответил Ян на немой вопрос ошарашенных родителей.

- Зачем? – Спросил пан Лагиевка.

- Домашние задание на лето – Сказал Януш, таким тоном, чтобы нельзя было понять, правда, это или ложь.

Режиссёр почесал затылок, и сделал вид, что верит своим сыновьям. Тем более среди вороха раскиданных вещей, были найдены мешки собачьего корма, предназначение которого никто объяснить не смог.

В первые дни сентября, в воскресенье, семья Лагиевка собралась за столом. Это была последняя, перед длительным перерывом встреча, ведь на следующий день, в понедельник близнецы уезжали на учёбу в университет.

После того как пани Мелания принесла за стол главное блюдо, зеркального карпа, пан Мартин человек среднего роста, встал и застыл с бокалом грушёвого пунша в руках. Он любил, когда собеседники, а в особенности семья, его слушала. Но с каждым годом, повзрослевшие дети, испытывали, всё меньше и меньше интереса к речам отца. Пан Мартин всё прекрасно понимал, возмущался, но не унывал, а ценил моменты, когда ему всё-таки удавалось привлечь к себе внимания. Сегодня был как раз такой момент, близнецы, дочка и жена, смотрели на отца и мужа с молчаливым вниманием.

- Это первый общий ужин в нашем новом доме – Сказал пан Мартин - Близнецы не часто нас баловали вниманием в Кракове, сюда, я думаю, они найдут причины, чтобы не приезжать совсем.

- Папа ты не понимаешь! - Открыл рот один из сыновей.

- Позвольте мне договорить! – Продолжил пан Мартин немного раздражённо – Санкт Петербург принял нас всех хорошо. Ванда пошла в школу, и никаких жалоб пока от неё не поступало. Во всяком случае, мне она пока ничего не говорила. Мила, как я понимаю, нашла себе столько разнообразных занятий, что нам стоит только пожелать, чтобы на них всех, у нашей мамы хватило времени и сил.

Пан Мартин сделал маленький глоток из бокала, прождал пару секунд и продолжил:

- Меня самого торжественно представили работникам театра. И я Вам скажу и актёры, и рабочие встретили меня доброжелательно! Я волновался насчёт кукол, но вчера и они решили со мной сотрудничать!

- Папа! – Сказал Януш – Ты так говоришь, словно куклы живые!

После этой фразы, которую сказал Януш, Ванда вздохнула. Сейчас будет спор, и она опять ничего не поймёт. Пан Мартин, навострил свои усы и зафырчал как дикобраз:

- Конечно куклы живые! У каждого главного актёра свой характер и свои манеры. Иногда мне приходится менять роли, когда какая-нибудь куколка не хочет играть Белоснежку!

- Но папа! Это же просто тряпочки, заполненные ватой и конским волосом! И ими двигают люди и говорят за них люди! – Яростно воскликнул Ян.

- Тогда объясните мне! Почему куклы иногда помогают людям? – Парировал Мартин - Лечат болезни, находят потерянные вещи? А есть куклы, которые убивают людей! Что ты можешь сказать?

Ян посмотрел в один угол столовой комнаты, а Януш в другой. Уже давно братья носили совершено разную одежду, и до последнего волоса разные причёски, но всё равно оставались похожими как две капли воды. И даже если они смотрели в разные стороны, мысли их сходились.

- Папа, это всё легенды и суеверия! Ты заигрался в куклы! – Крикнули они хором – Любой инженер докажет, машины — это неодушевленный механизм! Это же не компьютер!

Пан Мартин вздрогнул от негодования, и изменился в лице. В его глазах бешенство боролось с тоской:

- Ребята, вспомните тот случай в Татрах? – Сказал он дрожащим голосом - Когда в большом сугробе, мы потеряли ключи от машины. У нас в театре была кукла Кот в сапогах, мы звали его Михей. Я представил, что мысленно репетирую с Михеем поиск ключей и вуаля! Ключи нашлись около лыжни на маленьком сосновом сучке!

Тот случай был невероятным, отец нашёл ключи в полной темноте, в жуткую метель, поэтому Ян и Януш перестали спорить. Хотя это была случайность и удача, но благодарность к отцу за, то счастливое спасение, пересилило у братьев желание спорить, и разговор за столом потихоньку затих. Тогда Ванда рассказала про новую школу и свою новую жизнь. Она была довольна переездом. В Кракове настоящих друзей у неё не было, а в Санкт Петербурге она уже сдружилась с тремя одноклассниками.

Ванда поступила в школу, которая называлась «Петербургская классическая немецкая гимназия Ганса Мариенкифа». Символом гимназия была божья коровка. Мозаичное панно с этим ярким, красным насекомым, встречало в фойе всех гостей гимназии. Ванда увидела её, на сайте гимназии и ей понравилась это милое существо с шестью лапками и маленькими усиками. После этого о других школах она не думала, всё остальное сделала мама. Немецкий язык, как ранее русский, показался пани Мелании, полезным для дальнейшей жизни.

Первый свой день в Санкт Петербурге, ангел провёл в зоопарке, около вольера с белыми медведями. Бурых медведей Пьйорко встречал, и не раз, а вот белого косолапого видел впервые в жизни. Взрослые Мишки не обращали на ангела никакого внимания, а вот медвежата брызгались из водоёма, и просили поймать уточку:

– Просто поиграть! - говорили они – Мы весело поиграем!

Утки, громко крякали, и с медвежатами играть не желали.

Следующие двое суток ангел провёл в одиночестве. На соседней от нового дома Ванды, улице он облюбовал уютную крышу, с башней. От Краковской черепичной, Петербургская жестяная крыша отличалась мало, здесь почти не было трубочистов, или просто они не носили чёрную форму.

Пьйорко, примостился на тонком медном проводе, и мирно лежал, покачиваясь на ветру. Днём он спал, а ночью считал звёзды. Ангелы видят звёзды днём и ночью, и могут не спать, но Пьйорко спал. Только во сне он мечтал. Ему снились планеты, где живут белые, бурые, красные, и зелёные медведи.

Мечты о космосе отвлекли Пьйорко от реальности, и поэтому, когда на него напали, - сильно толкнули по плечу, он не успел среагировать, и предотвратить удар. Ангел упал с провода на скат крыши. Потом встал на четвереньки и огляделся. Крыша была пустой, Пьйорко с удивлением озирался по сторонам, но так и не мог понять, у кого хватило умения и возможностей на него напасть. Это был не человек, и не голуби, и не чайки.

- Уходи с моей крыши! – вдруг раздался скрипучий, высокий голосок – Это только моя крыша!

Пьйорко быстро оглянулся направо и налево, крыша была пустой.

- Уходи! – повторно крикнул голосок.

- Кто ты? – спросил ангел.

Ему никто не ответил, но его снова ударили, теперь уже по макушке. Послышался звук словно, по арбузу щёлкнули палкой.

Пьйорко опять огляделся, теперь он более тщательно разглядывал каждую мелочь вокруг себя, но кроме немых листов железа и тонких проводов, на крыше ничего не было. Он посмотрел наверх, там к небу устремилась радиоантенна, она тоже была пустая. Тогда ангел решил схитрить, он лёг на провод, и мгновенно уснул. А когда неизвестный снова пошёл в атаку, Пьйорко схватил его за оружие и с силой потянул на себя. Хитрость сработала, из тени, которая образовалась от конька крыши и угла башни, к ногам ангела выкатился фыркающий комок, а в руках у Пьйорко оказалось небольшая деревянная лопатка.

В первую секунду ангелу показалось, что перед ним свернулся в клубок и фырчит гигантский ёж. Но потом, он разглядел, что это маленький, коренастый карлик, прикрывшийся вязаным платком.

- Не бойтесь моего гнева – сказал Пьйорко – Вы меня не обидели, только разбудили.

- А ты отдашь мой садник? – просящим голоском пропищал карлик, своё лицо он закрывал платком.

- Садник? – Пьйорко улыбнулся, и взглянул на деревянную лопатку. Действительно это был садник, приспособление чтобы ставить в печь пироги – Моя знакомая булочница так же называла такую лопатку – сказал ангел дружеским голосом – Вы тоже булочница?

- Отдайте мне садник пожалуйста! – басом воскликнул карлик, и тише добавил – Крышу мою не захватывайте!

- Честное слово я не захватывал не у кого, ничьей крыши – ответил Ангел смущённо – Вы … - Пьйорко растерялся - Вы булочница ошибаетесь!

- Верни садник, сколько раз повторять! - сказал карлик хмуро.

Пьйорко вернул лопатку владельцу. Карлик быстро, вскочил на ноги, высоко подпрыгнул и замахнулся для нового удара, он метил ангелу в висок. Ангел не медлил ни секунды. Одной рукой, он схватил настырного карлика за шиворот, а второй содрал с него платок. Карлик воронил садник, и затих, не предпринимая попытки вырваться.

Теперь Пьйорко хорошо рассмотрел незваного гостя. Это был маленький босой мужичок, лицо незнакомца ангел не видел, так как он продолжал его закрывать, теперь уже курчавой рыжей бородой. Пьйорко понял, кто перед ним находится:

- Душек – сказал он – Зачем ты напал на меня?

Душек ничего не ответил, он вращал своей головой стараясь понять куда упал садник, и убедившись, что лопатка не пропала, а застряла в водостоке, вдруг открыл своё лицо и картинно зевнул.

- Уходи с моей крыши ангел – сказал карлик – Не то я тебя побью!

Лицо у карлика было большое, с большим, похожим на картофелину носом, с густыми бровями, с глубоко посаженными хитрыми серыми глазами. Подозревать обладателя такой физиономии можно было в чём угодно.

- Не угрожай мне! – Сказал Пьйорко строго – Ты же знаешь, что я сильнее.

Карлик подчёркнуто, словно от усталости, вздохнул, и сделал то, что Пьйорко никак не ожидал. Душек схватил свою бороду, вытер её лицо и горестно заплакал.

- Не бейте меня! – заголосил он сквозь слёзы – Я всего лишь защищаю свою крышу! И чердак! И лестницу! И соседнюю крышу, нет две, нет три соседних крыши тоже!

С каждым словом, плачь карлика, становился всё горче и печальней, из его носа вылетали пузыри, а слёзы капали даже из ушей. Ангел хотел что-то сказать и даже открыл для этого рот, но ничего не сказал. Пьйорко разжал свои пальцы и выпустил карлика, но тот продолжал плакать. Ангел пожевал губами воздух, но снова не найдя никаких слов, поспешно исчез.

- Вот и ладушки! – Мужичок, как ни в чём не бывало, прекратил плакать, и грозно кричал ангелу вдогонку – Ищи себе другую крышу! Пустующих полно! Нечего тут на моих проводах лежать! Я и сам могу этому научиться!

Была тёмная, тёплая ночь. Люди и машины шныряли по городу в разных направлениях. На облачке, которое плыло в сторону Балтийского моря, беседовали два ангела. Один ангел, подперев подбородок руками, молча, сидел на краю воздушной ваты, свесив босые ноги в пропасть. Второй ангел громко смеялся, прерывал свой смех нечленораздельными словами и визгом, иногда он пытался остановиться, и даже сжимал зубами край плаща, но ничего не мог с собой поделать и продолжал хохотать.

Пьйорко был расстроен, он пытался понять, правильно ли он поступил, сбежав с чужой крыши, и стоит ли ему туда возвращаться для окончательной разборки конфликта. Свирель, мог бы ему помочь, только нужно было немного подождать.

Прошло десять минут, прежде чем Свирель смог успокоится и перевести дух: - Этот душек – сказал он – Глуп как головастик, зачем ему столько крыш?

- Душек не глуп, он добился, чего хотел – ответил Пьйорко – И он плакал как ребёнок, я когда-то уже слышал такой плач.

- Постой! – вдруг поспешно, и серьёзно сказал Свирель – В России душеков называют домовыми. Запомни это. Ты раньше, считал, что повстречаться с домовым, это плохая примета.

- Плохая примета? – Спросил Пьйорко тихо – Ещё одна? Почему я так думал?

- Ты так говорил пятьсот лет назад – ответил Свирель и искоса взглянул на друга – Ты тогда часто бывал здесь в России.

- Я бывал в России? – задумчиво переспросил Пьйорко – Я всё забыл. Совсем ничего не помню.

- В обращении с домовыми сложностей нет – Ответил Свирель – Ты их не бойся, а если они будут наглеть используй кнут. Кнута они боятся и будут к тебе значительно почтительней.

- Спасибо! Большое спасибо друг! – Проговорил Пьйорко - Ты меня приободрил!

Ангелы, тепло, попрощались, пожали друг другу руки и Свирель исчез. Пьйорко остался на облаке один. Он смотрел на Финский залив, и пытался разобраться в своём прошлом.

В тот вечер, в Санкт Петербурге, все облака плыли в сторону Швеции, и только одно маленькое облачко, упорно не двигалось с места. Его можно было заметить в районе пассажирского порта. Никто из многочисленных пассажиров, и матросов гигантских прогулочных лайнеров, не обращали на это явление природы должного внимания. Они не замечали, что среди ватных бугорков этого облачка имеется маленькая точка, которая в лучах заходящего солнца, блестит как чистый аквамарин.

Глава 3. Ванда и её новые друзья.

Глава 1. Краков.

Ангел, по имени Пьйорко, стоял на черепичной крыше и ожидал рассвет. В небе уже появились бордовые полосы зари, Солнце проснётся через пять минут, и над горизонтом появится большая, жёлтая звезда. Рядом с ангелом пробуждения дневного светила ожидали воробьи, голуби и зелёные стрекозы. Пьйорко не боялся высоты, он стоял на самом краю карниза, на первом черепичном ряду, его одежда колыхалась на ветру. Ангел знал, что даже одна тонкая плитка черепицы выдержит его вес, и вес всех его вещей. Лишь желание, никого не потревожить своим присутствием, отвлекало ангела от наблюдения за небом, и иногда он оглядывался по сторонам.

Дом, на крыше которого примостился Пьйорко, чувствовал присутствие ангела, но не обращал на него внимания. Старинное здание было занято другим, более важным делом, оно скрывало сокровища. Стены и перекрытия всех трёх его этажей были сложены из кирпичей и известняковых плит. Это строительные материалы, в которых можно сделать чуланы, коморки, норки, сейфы, пузыри и другие секретные хранилища ценных предметов.

За сотни лет в комнатах и коридорах, на чердаке, в первом и во втором подвалах, в угольном погребе, в дымоходах и лестничных ступеньках появились клады, заклады, вклады, свёртки и коробочки. Люди прятали редкие предметы, мыши сухари и зерно, сороки блёстки, кто-то копил мандариновые корки, а кто-то другой, неизвестный, коллекционировал перегоревшие лампочки. Дом ревниво оберегал, все эти богатства, и не позволял никому, заглядывать в свои тёмные уголки.

Пьйорко, если и находил какую-нибудь вещь, то возвращал её законному владельцу, обычно, человеку. Люди были рады находкам, но они, почти сразу перепрятывали найденные вещи повторно. Дом уже не обращал внимания на такой удивительный круговорот предметов, и с улыбкой вспоминал ангела. Жители города ценили мудрость этого здания и дали ему собственное имя «Дом под крокодилами», и это имя было заслуженным.

На фасаде Дома сидели два мраморных крокодила. Скульптор создал грозных хищников добрыми, ии, хотя речные рептилии скалили свои зубы, их никто не боялся. Воробьи, домовые, кленовые, крылатые семена нагло сидели и лежали внутри мраморных челюстей, и без какого либокакого-либо беспокойства часами обсуждали городские события. Если говорить, по правде, то эти два крокодила не были хищниками, им хватало энергии грозовых облаков. Когда появлялась возможность, они слезали с фасада, и бежали купаться в ближайший фонтан. Никого, за прошедшие века, ни укусили мраморные крокодилы и ни поцарапали, в этом не было нужды.

Старинный дом гордился своими крокодилами, так же дом гордился своими соседями, и своим положением в городе. Все соседние дома были каменные, высокие, пяти и шестиэтажные с длинной и запутанной биографией. Каждое здание, имело свой повод для гордости. Один дом гордился флюгером в виде гигантских расчёски и ножниц, другой дом хвастался камином размером с холодильник, был дом, который на своём чердаке скрывал колонию летучих мышей. Такое единодушное желание гордости, объединило все дома в округе в единый дружный квартал. Новые дома строились редко, и новеньких никто не принимал в свою компанию. Ведь в новых домах не живут мраморные крокодилы, ими не вертят флюгеры в виде расчёсок и в них не рождаются детёныши у летучих мышей.

Пьйорко не просто так встречал рассвет на черепичной крыше. Он прощался с домом, с улицей, с летучими мышами, и со всем большим городом. Прощался, на долгий срок. Ангел вслед за, семьёй одной девочкиодной девочки, Ванды Лагиевки, покидал уютный, старинный Краков. В далёком, северном городе, Санкт Петербурге, отец Ванды получил место главного режиссёра в кукольном театре. И теперь туда в Северную Венецию переезжала вся семья Лагиевка, и куда теперь перемещался и Пьйорко.

Квартира родителей Ванды находилась в доме напротив, сразу через улицу. Ангел отлично видел, что, не смотря на ранний час, на кухне у Лагиевка уже горит свет, и всё семейство, по-видимому, завтракает. Большинство личного имущества, в том числе кухонные принадлежности, уже переехало в Санкт Петербург, и поэтому, наверное, утренний стол, сервирован пластмассовой, одноразовой посудой.

Пани МиланияМелания, мама Ванды открыла фрамугу, чтобы впустить на кухню уличные ароматы свежеиспечённого хлеба и булочек. Рядом находилась пекарня тётушки Агнешки, пани МиланияМелания знала что в Санкт Петербурге подобных, вкусных ароматов не предвидеться. Пан Мартин, отец Ванды, пытался что-то серьёзное объяснить жене и дочери, его лицо было малинового оттенка, чёрные усы сурово топорщились, а руки рисовали в воздухе замысловатые фигуры. Но он не мог перебить пряного аромата корицы, Ванда и МиланияМелания его не слушали, и смеялись в ответ. Такая картина, за завтраком, была привычной для этой семьи.

Пьйорко был невидим для людей, но его видели голуби, коренные жители крыш и карнизов. Птицы ожидали туристов, или добрых людей, которые покормят их вкусными хлебными крошками или пшеном. Иногда, то один, то другой голубь внимательно смотрели на ангела, и застывали в задумчивости. Они пытались понять, полетит ангел клевать пшено или нет. Этот вопрос был настолько сложный, что не один из голубей не ответил на него правильно. Ангелу не нужно было пшено.

Сегодня было особенное утро, Пьйорко ждал чудо. И когда Солнце окончательно проснулосьокончательно проснулось, в реальности чуда смогли убедиться все внимательные наблюдатели. Ровно в тот миг, когда первые лучи дневного светиласветила, достигли большой белой короны, установленной на высокой башне Мариацкого костёла, над старым городом зазвучал пронзительный голос одинокой трубы.

Ангел любил случайные, свойственные естественной природе совпадения. Сегодня восход Солнца до последней секунды совпадал с первым аккордом Хейнала, и можно было видетьвидеть, как с каждой нотой старинной мелодии, уходят ночные тени и проявляются все городские краски. Когда труба умолкла, Большая Корона уже играла солнечными зайчиками, а на крыше, где стоял ангел, послышался скрип чердачной двери.

Это значит, что на крышу пришёл трубочист по имени Франтишек, и Пьйорко вероятно встретится со своим другом, ангелом по имени Свирель. Свирель, был ангелом хранителем трубочиста.

Франтишек, практически не отличался от своих коллег мастеров по трубам и дымоходам. Он, как и все трубочисты, носил чёрный цилиндр и фрак, закручивал усызакручивал усы кольцами, его маленькая лестница имела 17 ступенек, а трубные щётки топорщились жёсткой щетиной. Но в отличие от товарищей, Франтишек, не вкладывал частичку доброй энергии сердца в свою работу, и любил глупо пошутить. Что делало его в газах окружающих, не солидным взрослым мужчиной, а озорным несносным мальчишкой.

Пройдя мимо нескольких печных труб, трубочист остановился именно у той трубы, из которой струился жар углей и ароматы, свежеиспечённых булочек. Франтишек оглянулся, по сторонам и убедившись, что кроме него и голубей на крыше никого нет, достал свою самую большую щётку и опустил её в трубу. При этом лицо трубочиста озаряла ехидная улыбка, а руки и ноги дрожали от удовольствия.

Булочница, тётушка Агнешка была умной женщиной, и когда сажа посыпалась на её выпечку, она уже понимала, в чём дело. Она, не стала волноваться и звонить пожарным. Тётушка просто вышла на середину улицы и в молчании, дождалась, когда шутник Франтишек обратит на неё внимание.

Шутник, был доволен своей проделкой, он насвистывал один опереточный мотив, и работал щёткой, словно чистил не трубу, а газопровод. К Агнешке он стоял спиной, испиной, и не подозревал, что его замысел давно раскрыт, и ему теперь не поздоровиться. У Франтишека, даже хватило наглости, поменять щётки, что бычтобы увеличить урон от своей проказы.

Когда трубочист почувствовал на спине, вдоль всех позвонков, и у основания лопаток, неприятные ощущения, напоминающие жжёниежжение он обернулся и встретился глазами с Агнешкой. Булочница показала ему кулак, сердито топнула ногой и скрылась в своей пекарне. Настроение у Франтишека испортилось, а в душе поселился страх. Торопливо он закончил работу с другими трубами, и покинул крышу.

Через несколько минут, после того как за трубочистом захлопнулась чердачная дверь, раздался шорох одежды и Пьйорко увидел Свиреля. Свирель опоздал и теперь был взволнован. Последние десять лет Свирель, целыми днями напролёт, катался в трамваях по бульварному кольцу, и только на крыше «Дома под крокодилами», мельком видел Франтишека. Здесь в восточной каминной трубе, уже четыреста лет, был спрятан горшочек с кладом. И Свирель, каждый раз ожидал, что Франтишек, найдёт этот клад, и все узнают, что в нём спрятано.

Опоздав, и пропустив чистку, Свирель залез на трубу, и с интересом взглянул в чёрный дымоход.

- Франтишек сегодня опять ничего не нашёл! – воскликнул Пьйорко – Я был тут.

Свирель оглянулся на голос, и долго смотрел на своего друга, молча здороваясь, и одновременно прощаясь на долгое время.

Ангелы по своей природе, могут сохранять молодость на протяжении вечности, и быть похожими друг на друга как две капли воды. Но не всем это удаётся. Свирель и Пьйорко сильно отличались друг от друга.

Свирель имел внешность старичка с длинной до пояса седой бородой, с худым, но без морщин лицом, большим любопытным носом и цепкими серыми глазами. Одежда у него была щёгольская похожая на одеяние средневекового погонщика облаков. Холщовая светлая рубаха с одним карманом. Тёмно-зелёные штаны из плотной ткани, без карманов, полосатые шерстяные гольфы и кожаные тапочки без подошв. Носы у тапок были длинные и на кончиках украшены стеклянными шариками. Свирель, в любое время года носил плащ из тонкой, гладкой ткани, серого цвета и шляпу похожую на половинку куриного яйца. Когда Свиреля видели люди, они принимали его за бродячего актёра или музыканта.

Пьйорко своим видом вызывалвидом вызывал недоумение у прохожих, иногда ему давали монеты, что бы он купил себе новую одежду. Его наряд напоминал скомканную рыболовную сеть, к которой, кто-то торопливо криво и косо пришил, множество карманов и мешочков. В талии, сеть была перетянута широким ремнём. На ремне болталось несколько картонных, коробочек. Обуви, как и головного убора у Пьйорко не было. Удивительным было лицо ангела. Оно было круглым и покрыто морщинами. Это были не морщины старости, или задумчивости это были морщины младенца, когда он делает первый крик и открывает глаза. Всегда удивлённые, стесняющиеся глаза Пьйорко, вызывали доверие не только у людей, но и у других ангелов. Причёски у Пьйорко не было, лишь несколько редких волосиков покрывали голову.

Свирель слез с трубы, и подошёл к Пьйорко: - Всё-таки уезжаешь? – Спросил он.

- Да! Скоро прибудет машина в аэропорт – ответил Пьйорко и подал руку для человеческого рукопожатия, но Свирель проигнорировал её.

- А где близнецы?

Близнецы, старшие братья Ванды Януш и Ян, в этом году поступили на первый курс одного из Немецких Инженерных университетов, но пока были каникулы. они уже целый месяц, без присмотра родителей, жили в новой квартире в Санкт Петербурге.

- Они хорошо живут – сказал Пьйорко - Пан Мартин иногда им звонит, но они просят не отвлекать их от важных дел. Вроде бы с ними сейчас живёт восемь человек гостей. Но, наверное, самые ценные вещи они не успеют сломать или потерять. Они считают себя взрослыми.

Когда Пьйорко закончил говорить, возникла неловкая пауза. Свирель молчал, его глаза смотрели далеко, за пределы города. Пьйорко для верности тоже помолчал несколько минут, вопросительно косясь на своего друга, пытаясь понять, что значит это молчание, и что значит этот отрешённый взгляд. Но Свирель как будто бы уснул.

Так и не сообразив, что происходит, Пьйорко отошёл к ближайшей трубе, и достал из-за пазухи клетчатую хозяйственную сумку. Ангел начал неторопливо складывать в неё содержимое своих карманов и коробочек. Это были полиэтиленовые мешочки, с разнообразными вещицами внутри. К каждой вещице прилагалась записка. Попадались пакетики с маникюрными ножницами, перчатками, картами памяти и другими ценными вещами.

- Что это? Для чего? – Неожиданно спросил Свирель.

- Мои находки – Ответил Пьйорко – Всего четыреста штук. Перед тем как покинуть Краков, оставлю сумку около Бюро находок. В каждом пакетике записка, где и когда найден предмет.

- Правильно - Кивнул Свирель – Что-нибудь необычное попадалось?

- Ключи от полицейского участка – Ответил Пьйорко - Около него Ванда училась кататься на велосипеде.

- А это где нашли? – Удивлённо спросил Свирель, заметив пакетик, в котором лежал нож для чистки копыт у слонов.

- Ванда сидела два дня на дереве. А чуть выше Ванды в гнезде сидели сороки. А рядом с сороками, на сучке висел этот нож

Свирель потерял интерес к пакетикам: - Скажи Пьйорко – Спросил он – У тебя теперь хорошая память? Что хорошего Ты запомнил за последние десять лет?

- Как Ванда принесла из школы игуану, и посадила её в шкаф – Без раздумий ответил Пьйорко.

В это время на улице показался Франтишек. Трубочист, уже перегруженный инструментами, лесенкой и верёвкой, держал в руках ещё и круглый короб полный свежей выпечки. Агнешка продала ему большую гору булочек, рогаликов, и крендельков. Всё только что из печи, горячее и щедро присыпанное чёрной сажей.

Появление трубочиста вызвала переполох среди ждущих угощение голубей. С карнизов окрестных домов, послышалось призывное курлыканье. Голуби часто видели Франтишека на крышах и прекрасно знали, что трубочист хоть и грубый, но не жадный человек, и что теперь они могут позавтракать.

Франтишек, задумался, он стоял посередине улицы, и силился понять:

– Вредная сажа для трубочистов, или может быть она полезная для желудка? Сколько булочек нужно съесть, чтобы это проверить?

Когда в небе раздалось хлопанье сотен птичьих крыльев, он растерялся, и упустил несколько важных минут. Франтишек тоже прекрасно знал голубей, и понимал, что. Что бы сохранить свою покупку в целости, нужно срочно скрыться в доме, под крышей.

В пекарню его не пустили, он побежал через площадь, в направлении таверны «Кривой гвоздь», но его ноги заплелись, он споткнулся на большом булыжнике, и с грохотом упал, и растянулся во весь рост. Его щётки и лестница больно ударили по рёбрам, а короб выскочил из рук, и покатился словно колесо. Угощения хватило всем, и голубям и воробьями и двум пробегавшим мимо собачкам. И даже лошади, запряжённой в карету. Франтишек немного полежал на брусчатке, потом вздохнул, с достоинством встал, собрал свои инструменты, что-то сказал голубям, иголубям, и направился к следующему месту работы.

- Ты это видел?-видел? - спросил Свирель и вздохнул – Как трудно всё-таки взрослеть. Интересно, каково это?

- Видел! – ответил Пьйорко, и заодно тоже вздохнул.

Свирель побыл на крыше ещё десять минут, кратко попрощался и исчез. Пьйорко взглянул на улицу.

Мартин Лагиевка загружал чемоданы в багажник такси. Ванда стояла рядом и что-то шептала на ухо своей маме, показывая всем своим видом, чтовидом, что отцу незачем знать их тайны.

- Наверное, рассказывает про своих будущих одноклассников - подумал Пьйорко – Теперь есть возможность познакомиться заранее, и не встречаясь лично подружиться.

Такси уехало, а Пьйорко всё ещё стоял на крыше «Дома под крокодилами», с клетчатой сумкой на плече. В последние минуты нахождения в Кракове, ангелу хотелось, что-то сказать вслух, что-то ободряющее, и в то же время торжественное. Но рядом зачирикали два боевитых воробья, Пьйорко отвлёкся, замешкался, и сказал свою речь на воробьином языке. Прочириканные таким образом слава были понятны только маленьким птичкам. Воробьи перестали клеваться и махать крыльями, и с уважением посмотрели вслед исчезнувшему двуногому великану.

Глава 2. Санкт Петербург.

Санкт Петербург был большим и скрытным городом. Ангел не слышал здесь эхо веков, такое привычное для Кракова. Тут не было снесённых крепостных стен, не было величественных рыцарских процессий, не стучали мечи об латы, и не кричали испуганные лошади. Но тут, среди невских волн и блеклых, стройных домов Пьйорко уловил, что-то близкое, что-то родное, то, что связывало его с этим местом.

Первый свой день в Санкт Петербурге, ангел провёл в .....