Undatre

В полукруглом переходе на площади Победы тихо и сыро. Редкие голуби, нахохлившись, спят. Людей нет. Четыре часа ночи, или утра, как угодно. На улице идет дождь и даже проститутки куда-то подевались. Я сижу на подоконнике большой, во всю стену, витрины магазинчика «союзпечати», на котором сидеть неудобно – он скошен вниз под углом градусов в сорок пять, и зад то и дело сползает. Рядом со мной гитара без чехла, что и есть основная причина того, что я тут – не нести же ее под дождь, и бутылка мерзкого пойла, гордо именуемого вином.

События, приведшие меня сюда, отложились в памяти слабо. Вполне очевидно, что я бухал как всегда, пел песенки в этом или даже не обязательно в этом переходе, иначе за какие шиши я бухал… Но с кем и как именно? Я шарю по карманам и нахожу мятую пачку «Короны». Две сигареты. Что ж, видимо, оставлял на утро, сейчас самое оно. Выхожу на улицу, туда, где много раз менявший название продуктовый магазин. Делаю приличный глоток из горлышка и закуриваю. Дождь закончился и ветерок, совсем по-летнему уже теплый, быстро сушит плитки тротуара. Скоро начнет светлеть. Делаю еще глоток, смотрю вверх. Не туда, где махина телевышки, а чуть в сторону. Странное дело – звезд в городе обычно не видно, их забивает фонари и подсветка фасадов, но тут, в просвете между неспешно плывущими тучами я вижу звезду. И никакие фонари ей не мешают светить. Еще один глоток побольше, и пустая бутылка летит в урну. Иду бродить по городу, пока не начнет ходить транспорт. А там посмотрю. Что-то будет.

…Дождь в этот день то прекращался, то начинал моросить вновь. Но это не мешало. Это был не злой дождь, весенний. Стою под козырьком гостиницы «Юбилейная». «Юбилейка»… Сколько всего связано с этим местом… Мимо по проспекту, оглушительно шелестя по мокрому асфальту шинами, проносятся машины, автобусы, притормаживая у остановки, выпускают людей. Люди раскрывают зонты, поднимают воротники и куда-то спешат. Я не спешу, мне некуда торопиться. Рядом афишная тумба, с нее на меня грустно, куском размокшего картона смотрит Стинг. Часть плаката с Мэтью Самнером сползла в лужу. Радужная пленка на луже выглядит празднично, и слушать депрессивного британца не хочется. Впрочем, послушать ничего и так не получится – плеер совсем разрядился. Я прихлебываю пива и вспоминаю другой дождь. Осенний, октябрьский. Он был мерзкий, тот дождь, от него хотелось бежать, где-то прятаться… Мелкий и холодный он забирался под одежду, и от этой сырости укрыться было невозможно. Вспоминаю мелкие капельки воды на паутинках в парке Горького, и страшные мои тогдашние похмелья… Сейчас все иначе. Иначе, потому что ничего никогда не повторяется. Ни хорошее, ни плохое. Никогда.

Пользуясь тем, что дождь на время поутих, я иду в сторону Немиги. Справа остается кинотеатр «Москва», а за ним улица Обойная. Хм-мм, есть что вспомнить, но сейчас я не хочу.

Пью кофе в «Ромашке», и думаю о том, как проведу этот вечер. Идей особых нет, но меня это не беспокоит – что-то будет так или иначе, а пока еще по пивку, ну его этот кофе, от него сердце колотится как бешенное, по пивку, в общем, и – вперед!..

… Универсам «Центральный», ноги принесли меня сюда сами. С этим местом меня связывают многочисленные, пьяные и не очень вечера, ворох воспоминаний и вполне близкие события. Сейчас я в него не захожу, еще рано, да и не хочется отчего-то. Зато неожиданно, проходя мимо крыльца, которое ближе к «Макдональдсу», я вспоминаю как лет десять назад, когда я совсем недолго был студентом, мы с одногруппниками прогуливали лекции в баре «Свитанок». Уже подросло поколение вполне взрослых людей, которым это название ничего не скажет, а ведь я не чувствую себя старым. Но время идет, все меняется и теперь на месте «Свитанка» хипстерское кафе, название которого я не могу запомнить, потому что оно постоянно меняется. А тогда, в 2002-м, я учился на истфаке БГУ, и мне казалось, что все будет очень хорошо со мной, что стану я историком и, может быть, поэтом… Учились мы тогда не в первую и не во вторую, а в какую-то половинчатую смену – занятия начинались в полдень. Жить мне тогда доводилось в Заславле и до центра Минска я добирался на электричке даже быстрее, чем кто-нибудь из Сухарева – метро тогда было несколько короче… Это были хорошие времена, мобильный был только у одного человека в моей группе, но мы вполне могли встречаться где угодно и никто не терялся без дополнительных звонков. Сейчас сложнее, но мы привыкли и не замечаем. Люди стали дальше друг от друга, умело создав иллюзию близости. Планета, да и, черт возьми, этот город стали меньше, но люди отдаляются друг от друга.

Спускаюсь в метро, шум транспорта давит на уши, и я хочу его сменить на другой шум, дать мозгу видимость отдыха. В метро, как всегда в это время, огромная толпа. Но это не случайная толпа, состоящая из отдельных особей, это упорядоченное движение, как в муравейнике. Я вливаюсь в него и еду до станции «Восток» сам не зная зачем. Что ж, тут стоит построенная в виде Звезды Смерти из Звездных Войн Национальная библиотека. Говорят, что она вошла в какой-то топ самых уродливых зданий мира, то ли под пятым номером, то ли под четвертым. Не знаю. Мне кажется, что скоро все привыкнут к этому нелепому сооружению, как привыкли в свое время парижане к своей башне. Ее, Эйфелеву башню, вполне могли демонтировать сто лет назад, слишком она мозолила глаза, но ситуацию спасла первая мировая война – из башни вышла прекрасная антенна… А тем временем по экватору библиотеки бегущей строкой рекламируют пожарные извещатели. Я думаю в этот момент, что именно абсурдность происходящего и не позволяет мне рассердиться на тех, кто решил, что библиотека должна выглядеть именно так. Своими светящимися боками она мне кажется склочной, слегка выпивающей соседкой-сплетницей, которая сует свой нос в каждую щель, а на деле ей ни до чего нет дела, ни до читателей, ни до извещателей…

К вечеру круг замыкается – я опять на площади Победы. Стою с гитарой напротив того самого магазинчика «Союзпечати» и пою какие-то песенки. Мимо меня идут люди и нет-нет, кто-нибудь бросит купюру-другую. В основном мелочь, конечно, но бывает всякое. В Минске культура уличных музыкантов не очень развита. По какой-то загадочной причине городским властям они не нравятся. С одной стороны это и понятно, из тех немногих отчаянных, которые, не смотря ни на что, все же решаются играть в переходах немудрящую музыку, большинство – записные пьяницы и выглядят зачастую не очень презентабельно. Хотя я всегда думал, что именно потому, что люди эти находятся в состоянии постоянного напряжения, они и пьют беспробудно. Как я, например. Им не оставлено выбора. Через некоторое время я закономерно сижу в комнатке милиции. Она находится под землей, ближе к выходу к магазину «Океан». Уставший старшина не спеша пробивает мои данные по телефону и отпускает со строгим наказом назад не возвращаться. Не сильно-то и хотелось. Если кто-то думает, что я люблю играть в переходах, то он ошибается. Просто я больше ничего не умею, что могло бы мне принести хоть какие-нибудь деньги. Что ж, в моей практике не было случая, чтобы в милиции забирали собранные подаяния. А того что уже есть, должно хватить, чтобы что-нибудь пить всю ночь. Если повезет, то может, и компания нарисуется. А пока я иду в магазин за дешевым пойлом, не до жиру, да и пиво уже не лезет, а водку пить в одиночку я так и не научился – не comme il faut, и алкоголизм, хотя кого я обманываю…

Вот прошел еще один день, один из многих, не первый и не последний. Поспать можно в подъезде, а утром, часа в четыре, если повезет, я опять увижу ту самую звезду. Ту, которой фонари не мешают светить. Главное, оставить пару сигарет.

У каждого уважающего себя рокера, или блюзмена, реже – металлера должна быть песня про любовь к проститутке. Или просто о проститутке песня, но чтобы обязательно с романтикой, или на худой конец – моралью. Мол, я тебя любил. Любил-любил, но потом узнал, что ты на федеральном шоссе, что в Неваде за номером 95, торгуешь собой за дозу крэка или вообще за полбутылки гадкого «Джим Бима», но я знаю, что когда-то у тебя была тонкочувствующая душа, которую переломал о колено этот мир бабла и политиканов.
Другой вариант: я любил телку еще с эмбрионального возраста, она была вся из себя правильная и вообще почти что Алиса Селезнёва из детского кино, но, на выпускном, я случайно увидел, как ее ебали качки из параллели и ей это нравилось. Какая ж ты сука, Анжела(отсебятина с именем, простите, обычно в песнях даже отрицательных героинь так не называют), я тебя любил, а ты вот так, решил лирический герой, и, внезапно, отсидев лет пятнадцать, находит свою любовь юности опустившейся шалавой.
Ну и всякие промежуточные варианты между русским блатняком и классическим дельта-блюзом на ваше усмотрение.
Но я не настоящий музыкант и поэт каменных джунглей, поэтому расскажу вам реальную историю пожалуй единственного моего общения с настоящей проституткой. Тут я не даю никаких оценочных суждений, просто факты.
Итак, вообразите себе: летняя ночь, центр Минска, я влекусь неведомо куда, а точнее ведомо – в сторону ночника, который очень, очень далеко пока еще. Хочу купить сигарет, отсутствие которых и портит мне собственно всю ночь, столь прекрасную и самодостаточную(пиво-то, блять, у меня есть и погода хороша – что еще нужно??).
И вот иду, хотя, как я уже сказал, влекусь я где-то около домика РСДРП, и тут с остановки меня окликает донельзя хриплый, но тем не менее приятный женский голос, типа как у Заз, если кто в курсе – сразу слышно, курильщица со стажем:
- Молодой человек, у вас закурить не найдется?
- Бля… - только и нашелся что ответить я, - сам страдаю, курить хочу, пока еще до «Европейского» добреду…
Я обогнул остановку и увидел довольно миловидную барышню, примерно моего же возраста,
Еще не потрепанную, но уже видно, что опытную.
- Точно курить нет?
- Точно, - говорю, - я бы ща бычок с земли подкурил, не побрезговал бы. Курить хочу – пиздец!.. Пиво есть, хочешь?
- Ну давай…
Она вынула из сумочки пластиковые стаканчики цветов светофора, запаянные в пакетик вместе с парой салфеток. Зубами, с некоторой профессиональной (как мне показалось) лихостью этот самый пакет разорвала, и протянув мне стакан зеленого цвета, и взяв себе желтый, сказала:
- Наливай!..
Я открыл двуху, аккуратно салфеткой – пригодилась-таки – обтер горлышко и без пенки разлил.
Мы выпили молча. Вообще-то она была баба более чем симпатичная, красивая наверное даже. Но я думал только о том, что хочу курить.
- Бля, - сказала она, когда мы выпили по второму стакану. – Отойди в сторонку, но так, чтобы тебя было видно, ок? Я сигарет добуду.
- Давай. Если добудешь.
Я отошел чуть в сторону, за остановку, и стал под деревом. Издалека меня было не видно, но если бы кто притормозил, то уже заметно. Все это уже даже на мой вкус было странно, но опасности я почему-то не чувствовал. Да и интересно стало.
Прошло минут пять, моя новая знакомая остановила какую-то тачку. О чем-то поговорила с водилой, хрипло, но мелодично засмеялась. Машина отъехала, а она – новая знакомая – улыбнувшись, поманила меня пальцем. Я словил себя на мысли, что до этого момента не воспринимал ее как женщину, только как собрата по несчастью – оба без сигарет.
- Тебя как зовут,- спросила она.
- Лёша. – Я недоумевал.
- Я – Настя. Держи сигарету, Лёша! – и она протянула мне свежеоткрытую пачку крепкого монтекарло и с хрипотцой рассмеялась.
- Настя, я твой навеки, - я судорожно прикурил. - Но как? Как, бля?
- Я же шлюха, ты забыл, или не догадался? –она провела угольком сигареты вдольсебя примерно от плеча до пятки, следуя всем изгибам. Я даже подзалип на секунду. - Я тормознула тачку, и попросила сигарет, сказала, что если сигарету, хоть одну не найду, мой сутенер меня отпиздит. Кекс дал мне целую пачку.
Я с тревогой заозирался:
- И где твой сутенер?
- Дурак ты, зря я тебе чтоль сказала стать там? Ты и был типа сутенером, а бабки я ментам плачу. – Она довольно грациозно потянулась, затушила сигарету и сказала: - Котик, давай сразу, телефон ты у меня не просишь, это раз, половину сигарет я тебе отдаю – твоя доля, это два, пиво твое мы с тобой допьем, это три, и ты пойдешь своей дорогой, потому как мне работать надо, это четыре.
- Ого, - только и смог сказать я, - Фандориным увлекаешься?
- Только книги, фильмы – так себе, - сказала она, - наливай, котик, наливай…---

Мы сидели с Володькой на лавочке в лесу и пили пиво. Точнее. Это был не совсем лес, хотя сосны, кусты малинника и еще какие-то присутствовали, все, как положено. Но тут еще были дорожки-аллейки, вдоль которых изредка встречались поломанные лавочки. А в одном месте была детская площадка с горкой и песочницей. Днем на ней кучковались мамаши с колясками, а ближе к вечеру подтягивалась местная алкашня разного возраста. Это был скорее лесопарк.
Так вот сидели мы и попивали пивко. Темы для разговоров были исчерпаны и, прибывая в некотором отуплении мы просто наслаждались вечерним воздухом. Пили мы еще со вчера и просто выбрались из прокуренной квартиры развеятся.
Внезапно из-за кустов появился наряд ППС. Появился он как-то не сразу, а скорее проявился в вечерних сумерках, так проявлялось изображение на фотобумаге в кювете со специальным раствором.
Один из ментов, тот, что помладше, состроил на лице презрительную мину и спросил:
- Что распиваем?
Вопрос был само собой риторическим – у нас возле лавки стояло по двушке пива. Вступать в какую бы то ни было полемику смертельно не хотелось, но еще меньше хотелось идти с ними в опорняк и дожидаться, пока нас пробьют по базе – не в розыске ли мы – и ждать, пока составят протокол. А учитывая наше состояние, то был и неиллюзорный шанс прокатиться в вытрезвитель? А оно нам надо? Нахуй оно нам надо, правильно.
- А что, нельзя? Это же лес, тут не общественное место, сколько сидим, кроме вас тут никого не было.
Юный сержант(на бэдже я рассмотрел фамилию Ковалёв и не смог удержаться – хихикнул) глубокомысленно завел глаза к небу и изрек:
- Это не лес, это парк, и вообще, общественное место, это любое место, где ступала нога человека!
Старший мент от такой философии аж скривился. Я посмотрел на Володьку. Тот сидел, и слегка улыбаясь ясными голубыми глазами смотрел на ментов. В глазах его была фрактальная бесконечность, Володька был до остекленения пьян. Я понял, что нужно пользуясь моментом, отбрехиваться и как можно быстрее сваливать иначе ночь может быть очень длинная и не очень интересная. Однако удержаться я уже не мог, так как был не сильно-то и трезвее своего приятеля, пили-то одинаково.
- Где ступала нога человека? – старший мент скривился еще сильнее – То есть, теперь и на Луне выпить не получится, не нарушая. Проклятые пендосы, спасибо, мистер Армстронг, удачи, мистер Горски…
Юный Ковалев смотрел на меня во все глаза, на его лице читалось желание взять и уебать и постепенное понимание того, что хуйню сейчас сморозил именно он, а не я. Наконец терпение старшего лопнуло и он сказал отрубая одно слово от другого:
- Так, сейчас вы берете свое пойло и идете через кольцевую. Там бухайте себе. Только через дорогу не перебегайте, там есть пешеходный тоннель, нам еще тут жмуров не хватало.
- А что, там не общественное место?
- Мы там просто не патрулируем, а так, да, общественное, там ведь ступала нога человека.