1. Уважаемый Иван Котт утверждает: «Например, если про тетеньку говорят "доктор", то это уважительно. Если "докторша" или "врачиха" - пренебрежительно.»
Однако в конце 19 века "докторша" могло использоваться в нейтральных контекстах и обозначать профессию женщины. Пруфы:
"Она докторша: ей 24 года, и она уже успела побывать в Сербии в 76, в Болгарии в 77, пробыть 11 месяцев земским врачом." (В. М. Гаршин. Письма Е. С. Гаршиной, 15 декабря 1878г.)
"Что случилось? ― Ветеринарная докторша зарезалась, ваше высокоблагородие. ― Где? ― У себя на фатере." (А. А. Фет. Семейство Гольц (1870г.))
Впоследствии, конкретно этот феминитив не прижился. И отсюда переходим к следующему пункту.
2. «В нашем языке исторически сложилось множество феминитивов. Но создавали их не авторки и, поэтому, звучат они прекрасно.»
Очень многие феминитивы не прижились- инспектриса, лектриса. Какие-то были в своё время употребимы, но позднее вышли из обихода- докторша, фельдшерица. А многие из них прижились и используются по сей день.
И точно так же от новых феминитивов многих современников консерваторов корёжило: «Неудивительно, что на рубеже XIХ–ХХ вв., в период ломки мировоззрений, борьбы консервативных представлений с эмансипационными идеями, первая волна образования феминативов встретила первую волну сопротивления. Многие новообразованные формы воспринимались с затруднением или вызывали нарекания. Так, филолог И. М. Желтов в рецензии на русско-немецкий словарь Павловского писал: «Зато мы, да и все мыслящие люди, наверное, уже не посетуют на почившего словарника за то, что им не помещены в его труде новоизмышленные речения: курсистка, педагогичка, фельдшерица и другие, образованные зачастую даже в противность законам языка» [6, с. 125]. Важно отметить, что слова «курсистка» и «фельдшерица», с осуждением упоминающиеся в статье, вполне прижились в русском литературном языке и отражены во многих словарях ХХ века (см., например, «Толковый словарь» под ред. Д. Н. Ушакова (1935–1940), «Толковый словарь русского языка» под ред. С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (1992)).»
Как видим, негодование современников не помешало некоторым феминитивам войти в русский литературный язык.
И рассуждения о «кривых феминитивах, насилующих русский язык» исключительно субъективны. Абсолютно любое новое слово, хоть феминитив, хоть англицизм, будет первое время резать глаз. Что из них станет чужеродным, а что приживётся — это покажет время.
3. «Любительки феминитивов говорят, что очень важно подчеркивать пол в профессии. Ведь это признак равноправия с мужчинами! Но признак равноправия с мужчинами - делать работу так, чтобы было не ясно, кто ее сделал. А показательно ставя на первое место пол, они в рупор орут "я тетенька!!!"»
Что ж, прочитаем что говорил об этом «любителька феминитивов» писатель Тимофеев в 1960-х гг:
«Мужчина и женщина в Советском Союзе равноправны. Это — аксиома. Существуют учительницы, писательницы, артистки. Почему же они за последнее время называются учителями, писателями, артистами? Разве слово учительница, например, хоть в какой-либо степени умаляет труд той, которая отдает благородному делу обучения и воспитания детей десятки лет жизни? Между тем официально она получает за свою отличную работу звание заслуженного учителя, а выдающаяся артистка — заслуженного артиста…»
«Поэтому всех нормальных тетенек корежит от феминитивов. Но тем, кто языка не знает, этого не объяснить.» О как, теперь от феминитивов мудрых женщин должно корёжить. А от этого списка, наверное, должно вырвать:
А нет, это же «правильные» феминитивы. А все новые феминитивы заведомо неправильные.
4. «Поэтому куча дяденек без проблем работают судьями, баристами, среднеполыми сомелье и даже, о ужас, проститутками. Никто еще в здравом уме не называл себя "судь".’
Интересно, а почему медбратья и артисты балеты не называют себя медсёстрами и балеринами?
Просторечное слово «проститут» вполне себе существует. В словарь, конечно, не вписано. А будет вписано или нет — покажет время.
В нашем языке действительно исторически сложилось множество феминитивов. А язык у нас не латынь, и не эсперанто, а вполне себе живой русский язык, который продолжает развиваться.
