Виткор сжимал руль так, будто это было единственное, что удерживало его в этом мире. Его алый «Метеор» ревел, вырываясь вперёд на извилистой горной трассе. Всё, что он помнил — это скорость. Она заменяла ему воздух, любовь, страх. «Победитель не оглядывается», — повторял он девиз отца, гонщика, чья жизнь оборвалась на этом же треке десять лет назад.
Дорога петляла, как змея, а за каждым поворотом маячила пропасть. Виткор не сбавлял. Он знал: если замедлиться хоть на миг, его настигнет прошлое — отец в дыму горящей машины, мать, плачущая у окна, детство, украденное гоночными журналами и бесконечными тренировками.
— *Жизнь — это гонка, сынок. Тот, кто останавливается, проигрывает*, — эхом звучал в голове отцовский голос.
Но на этот раз что-то пошло не так. На слепом вираге колёса потеряли сцепление. «Метеор» взвыл, перевернулся, и Виткор увидел небо — близкое, холодное, безжалостное. Последней мыслью перед тем, как тьма поглотила его, стало: *Я не хотел остановиться...*
Очнулся он в белой комнате. Ног больше не было. Врачи говорили о «чуде», о том, что он жив. Виткор молчал. Он чувствовал пустоту — не там, где раньше были конечности, а где-то внутри.
Но однажды, когда его катили по больничному саду, он заметил, как ветер играет с листьями клёна. Медленно, нелепо, как в замедленной съёмке. Он вдруг понял, что никогда не видел, как падает лист. Всегда мчался мимо.
Год спустя Виткор учил детей водить карты на маленькой трассе. Он смеялся, когда они боялись поворотов, и рассказывал им, что главное — не то, как быстро ты едешь, а то, куда смотришь. Его «Метеор» ржавел в гараже, но впервые за долгие годы Виткор не чувствовал, что отстаёт.
Сгенерированно ИИ
