Ainarill

Недавно я совершенно случайно столкнулась на улице со своим старым университетским приятелем Павлом. Даже не узнала его сначала – какой-то он стал осунувшийся, да и взгляд потускнел. Но всё такой же притягательный и загадочный блондин, мимо которого в своё время не могла пройти ни одна девчонка из нашего потока.

Когда-то мы с девочками вечерами пропадали в общежитской комнате Павла. Всё, что знаю об эзотерике, друидах, картах таро, белой магии и прочих малопонятных вещах, я впервые услышала именно от Паши. Он половину нашего курса приучил посещать культовые места вроде магазинчика «Путь к себе» и прочих «священных мест», где в девяностые годы продавались литература и аксессуары по магии и эзотерике.

Мы зашли в небольшое кафе и решили вспомнить старые добрые времена за мороженым и чашечкой кофе.

– А помнишь, ты меня обучал, как защищаться от сглаза? – спросила я однокурсника. – Так вот, меня однажды сглазили. Ей-богу! Была в магазине. И вдруг вижу – мужик смотрит на меня таким маслянистым взглядом. Ну, я и сделала тогда, как ты меня когда-то научил, – незаметно скрестила ноги и руки, чтобы защититься. И знаешь, дома шею вроде скрутило на ровном месте, а потом отпустило. Хотя, может, я всё преувеличиваю. Думаешь, это был коварный сглаз?
Я рассмеялась. Но быстро спохватилась, заметив, что собеседнику не смешно. Павел как-то странно посмотрел на меня.

– Ох, Олеся, знала бы ты, чем закончились для меня все эти перекрещённые ноги, – вздохнул Паша. – Когда об этом думаю, даже мутит.
– Так за чем же дело стало? Давай колись! – подначивала я старого знакомого. – Мне жутко интересно!
– Только если не будешь удивляться и крутить пальцем у виска, – предупредил однокурсник. – Сейчас вспоминаю, и самому делается смешно. А ведь тогда мечтал постичь все тонкости белой магии. О чёрной магии и не помышлял – думал, что это не моё. Но в один прекрасный вечер всё встало на свои места.

Обратилась ко мне однажды за помощью коллега. На работе все уже знали, чем я увлекаюсь. Некоторые сотрудники меня даже называли гуру. Мне снять обычный сглаз было – как тебе плюнуть. Но тут столкнулся с чем-то странным.

Та мадам никак не могла заснуть, какие-то тени ей мерещились, жутко болела голова, рвало постоянно. Сама – бледная как смерть, худая. Врачи ничего толком понять не могли. А я почему-то сразу догадался, что на неё сделан очень сильный наговор, который ест её живьём, точит жизненные силы. Не то чтобы видел это, просто почувствовал. Провёл с ней один обряд, другой – коллеге стало немного лучше, но потом опять всё вернулось.

Чего я только не перепробовал! Дело дошло до того, что стал рыться в своих старых конспектах, в книгах, – так меня этот случай зацепил. Проводил с той женщиной один сеанс за другим. И что странно – вот вроде помогает человеку, а через пару дней снова всё возвращается. И даже хуже становится.

Это не на шутку меня разозлило. Ведь поначалу всё шло как по маслу! Я продумывал новые способы, искал сильные заклятья, чертил руны. Но всё было напрасно.

В тот вечер я заехал в церковь по дороге с работы – купил маленькую карманную иконку с Троицей. Помнишь, были в девяностые годы такие, в жестяном окладе? Бабушка попросила купить. Я сунул икону в карман рубашки и спустился в метро.

Сижу, читаю какую-то книгу, думаю о своём. А из головы всё никак несчастная коллега не идёт. Меня очень угнетала мысль, что на поверку я оказался совершенно никчёмным магом. Ну какой из меня гуру? Так, любитель на троечку с минусом. И вдруг краем глаза замечаю, что на меня кто-то пристально смотрит. Неприятно даже стало.

Поднял голову и увидел, что напротив сидит мужчина, очень похожий то ли на индийца, то ли на араба, но только со светлой кожей и европейскими чертами лица. Сидит и смотрит мне прямо в глаза. И взгляд очень странный – глаза чёрные, но блестят как-то слишком ярко.

Не по себе мне стало от этого взгляда. Ну, я сделал одну защиту, потом другую – мысленно, на всякий случай. Сижу, на него не смотрю. И сам не заметил, как уснул.

Очнулся, когда почувствовал, что больно кольнуло в грудь. Открыл глаза и обнаружил, что нахожусь почему-то не в метро, а в каком-то тёмном подъезде. И при этом поднимаюсь на этаж. А впереди идёт тот самый араб, что сидел в вагоне метро напротив! Тут он обернулся, и я чуть не помер от жути.

У незнакомца были абсолютно жёлтые глаза. Ярко-жёлтая радужка, как у рептилий. И зрачок необычной, слегка вытянутой, формы. Я думал, что такого не бывает в природе. Но это запечатлелось в памяти, как на фотоплёнке.

Я помчался вниз, одним шагом преодолевая чуть ли не целый лестничный пролёт. Но бежать было очень тяжело – ноги не слушались. Это сложно описать: впереди находилась как будто волна очень плотного и горячего воздуха, через которую я продирался с трудом. Ноги были как чугунные, голова гудела. Я попытался кричать, но не мог вымолвить ни слова – горло пересохло. Наконец выскочил из подъезда.

Больше всего я боялся, что тот страшный человек бросится за мной в погоню. Нёсся вперёд что есть мочи, из последних сил, а мысли вертелись в голове бешеным хороводом. Кто этот жуткий тип? Извращенец? Маг? Гипнотизёр? И как такое вообще могло произойти, что меня, как козлика на верёвочке, вывели из метро и притащили в незнакомый подъезд?

Было около десяти часов вечера. Я бежал дворами. Это оказался какой-то депрессивный район со старыми панельными домами. Потом спросил прохожего, как добраться до метро. Тот посмотрел на меня как на сумасшедшего. «Ты пьяный, что ли? Какое метро? Это Ивантеевка!»

Сложно было поверить в услышанное. Я оказался в Московской области! До Ивантеевки из Москвы ехать чуть меньше часа. Неужели всю дорогу меня вёл с собой чёртов маг? С грехом пополам я нашёл станцию и первой же электричкой уехал в Москву. На платформе оглядывался – казалось, что человек незаметно следит за мной. Но всё было спокойно.

В электричке стал ощупывать карманы куртки, всё ли цело. И тут меня снова что-то кольнуло. Вытащил из кармана рубашки иконку и заметил, что жестяной оклад был сделан не очень качественно: в одном месте торчал острым уголком. Тут я вспомнил укол в грудь и понял, что именно он спас меня на лестнице в тёмном подъезде.

После того случая словно пелена с глаз упала. Стало очевидно, что я заблуждался, когда мнил себя человеком, сведущим в магии. Да ещё злился, если тёмные силы почему-то отказывались подчиняться. Всё это было так глупо – заклятья и средневековые языческие руны. Сейчас понимаю, как смешно считать себя хозяином абсолютно непонятных человеку явлений. Становишься похожим на ребёнка, который, оставшись без взрослых, схватил искрящийся электрический кабель и стал бить им по металлическому забору.

Я стал ходить в церковь, и мои глаза открылись ещё больше. Стало вдруг понятно, почему я зацепил внимание того чародея в метро. Вокруг меня уже клубилась волна чёрной энергии, которую я «укрощал», а на самом деле только распалял. И прикармливал тёмные силы тем, что они так любят, – своей душой и неопытными душами других людей.

Когда поздней ночью я вернулся домой после той безумной встречи, умылся и взглянул в зеркало, показалось, что у меня что-то не так с глазами. Первая мысль: может, просто переволновался? Но нет, глаза изменили цвет. Потом я промывал их святой водой, делал примочки из освящённого елея. Через несколько месяцев цвет начал тускнеть. Но до конца так и не исчез. К врачам обращаться не стал – сразу понял, в чём тут дело. Так и хожу до сих пор. Иногда мне бывает страшно: а вдруг тот человек снова встретится на моём пути?

– А что стало с женщиной, твоей коллегой?
– Умерла через два месяца.

Павел посмотрел на меня, и только теперь я поняла, что меня так смутило в начале нашей встречи. Радужки его глаз, некогда светло-голубых, были мутно-жёлтыми.

_____________________________________________________

Источник: http://moya-semya.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=6377&catid=96&Itemid=175

Депрессию можно победить только поездом. Это я теперь точно знаю. А раньше не знал. Но сначала - немного о депрессии.
Со словом я впервые познакомился в третьем классе. Совершенно случайно.
Помню: зимнее утро, с тусклыми фонарями, как засалено-глянцевая темно-синяя школьная форма. Я лежу в кровати. Из кухни доносится бульканье радиоприемника . По радио идет юмористическая передача . (Замечаю уже сейчас в скобках: значит - это было до XXV съезда КПСС, после которого, говорят, отменили). Фельетон про запчасти и смежников. Поучительно-язвительный голос актера. Несмешно настолько, что каждая шутка сопровождается легким спазмом в желудке.
Я прислушиваюсь к фельетону и очень не хочу идти на математику. Лежу и думаю, как бы на нее не пойти. Ковыряю в носу по очереди всеми девятью пальцами.

Один палец - безымянный на левой руке - перебинтован: меня за него укусила Светка Перепендина. За то, что я ей натер чесноком дневник. Светка мне нравится, и я постоянно оказываю ей, так сказать, знаки внимания.
Нет, портфелем по голове я ее не бью и за косу не дергаю: это уже было бы прямым признанием в любви. А мое чувство еще не проверено. Я запускаю ей за шиворот ластик, показываю ей разные смешные (как мне кажется) рожи, типа или . Хуизэпсин - это наш учитель английского. Кстати, сегодня еще и английский, а текст про пионерский лагерь () я не выучил. Господи, что же делать-то?..
Лежу, тираню нос. Уже началась. (Про козла Борьку)...
- Вовунчик, пора вставать!
- Ща, ба!..
Это бабушка. Что же придумать? Голова болит? Нет, это не пройдет. Бабушкин ответ я уже знаю: .
Температура? Но ее можно смерить. Тут бабушку не проведешь. Горло? Но оно должно быть красным или с пробками.
Живот болит?.. Но тогда бабушка не даст мне есть. А я на это пойти не могу. Тем более, вчера бабушка сказала, что сегодня на обед будет вареная картошка с сосисками. А я их просто обожаю. Я уже прямо вижу, как бабушка накладывает мне картошки с сосисками. Картошка - с маленькими золотыми озерцами сливочного масла и посыпанная укропом. Похоже на лесостепь из окна поезда, когда мы ездили в Сочи. Здо;рово было. Жарко, но здорово.
А розовые-розовые сосиски - с белоснежным хреном. Поскорее бы откусить полсосики, чтобы задрало в носу от хрена. Обожаю, когда хрен дерет нос! И от всего этого идет вкусный, почему-то голубоватый пар. И я даже слышу, как бабушка напевает свою любимую частушку. Она всегда ее напевает, когда мы едим вареную картошку:

А самолет летит, винтами хлопает,
А в нем Хрущев сидит, картошку лопает.
Картошка вкусная и рассыпается,
А в ней червяк сидит и улыбается.

Надо придумать рожу для Светки Перепендиной: . Я даже пытаюсь прямо сейчас придумать эту рожу. Но с ходу у меня не получается. Червяк-то ведь узкий, а улыбка должна быть широкая. Я пытаюсь изобразить рожу и так и так - ничего не выходит.
- Вовунчик, вставай! Пора!
О господи!
- Ща, ба!..
Что же делать-то? Около кровати на полу лежит . Вечером я искал в нем слово . Потому что так меня обозвала Светка, когда я ей вчера накрошил черного хлеба в пенал. Слово я так и не нашел. Его не было ни на , ни на , я даже на искал - нету. Интересно, что оно значит. По-моему, это что-то связанное с инопланетянами.
Я машинально открываю словарь где-то в начале и листаю. ... Это неинтересно... ... Меня, кстати, Светка один раз так и обозвала. Нет, не так... Дегенерат, вот как... Так, так... ... Не интересно... ... Ну-ка... .
Я даже весь вспотел от счастья. Еще раз прочитал слово. Несколько раз повторил шепотом, чтобы запомнить. . Внимательно перечитал определение. Два слова мне показались в нем главными: и .
Я постарался сделать максимально тоскливое лицо. Вот так. Я смертельно болен свинкой. Меня все бросили. Включая Перепендину. Бабушка не даст есть. зэпсин поставил мне двойку за паяниа кэмп. (Радио грянуло ). Меня исключили из пионеров. Вдруг я почувствовал, что мне страшно жалко себя и я захачиваю плакать. Закололо, как перекисью, в носу. Глаза стали горячими и мгновенно увлажнились. Быстрее к бабушке, пока щекочется нос! Я встал с кровати. Сильно ссутулился. Так, так... Что-то я забыл... Но что?... Ах, да - . Все надо делать очень-очень медленно, как будто нету сил. Ходить, дышать, говорить. Еще надо левой рукой держаться за стенки, а правую положить на живот. Нет, лучше на сердце, а то картошки не дадут. Вот так. Вдруг ужас ужиком юркнул из гипофиза в копчик. И слезы в глазах моментально высохли... Сердце не стучало. Я замер, прижав руку к груди. Не стучит! О господи! Может, я действительно - того?..
Ссутуленный, бледный, с остановившимся сердцем я стоял и смотрел на свое депрессивное отражение в гардеробном зеркале.
- Репетируешь? - услышал я веселый голос бабушки. - Что, математику не сделал?
Хитро-добрые бабушкины глаза светились из коридора.
- У меня эта... как ее... депрессия, - сказал я.
- А-а-а!... Это бывает. Сердце-то, Вовунчик, с другой стороны. Слева. Руку поменяй.
Я автоматически поменял руку и услышал ладонью стук сердца. Слава Богу! Мне вдруг стало так хорошо, что я счастливо зевнул.
- Прошла депрессия? - спросила бабушка.
- Угу.
- Ну и хорошо. Сейчас под холодный душ - и совсем пройдет. Я принял ледяной душ, поел и пошел в школу.
На математике меня пронесло. В смысле - математичка к доске меня не вызвала. зэпсин спросил меня, но не про , а про . Я рассказал про лыжи с коньками и получил четверку. А потом было вообще счастье: Светка Перепендина на переменке сама (!) дала мне пинка и обозвала кретином. Домой я летел, так сказать, на крыльях любви. А дома после школы была божественная картошка с маслом и укропом, Хрущовым и улыбающимся червяком. И депрессии с тех пор у меня не было более тридцати лет.
А вот через тридцать с лишним случилось следующее.
Однажды утром (правда, это была уже не зима 197..., а лето 20... года) я проснулся и понял, что ужасно не хочу вставать. До слез. Из кухни булькал . Шла передача про кризис среднего возраста. Противный то ли мужской, то ли женский голос (я так до конца и не понял чей) говорил:
- Великий швейцарский психолог Карл Густав Юнг в 1913 году, когда ему было тридцать восемь лет...
Я вздрогнул.
- ...испытал сильнейший духовный и физический кризис. Тяжелейшая депрессия продлилась несколько лет...
Мне стало страшно.
- ...Колоссальный упадок сил. Нежелание что-либо делать. Юнг не мог ни работать, ни читать, ни писать...
Точно как у меня! Даже в сортир ходить лень. Не то что посуду мыть. Вон жена в командировке. В раковине буддийская пагода грязных тарелок и пизанская башня немытых чашек. Даже сплю в штанах: лень снимать.
- ...Здоровье ученого настолько ухудшилось, что врачи в конце концов поставили ему диагноз - инфаркт...
Я вспотел под штанами.
- Юнг испытал что-то вроде клинической смерти...
Нет! Хватит. Я встал, пошел на кухню и выключил радио. Что делать? Господи, помоги!
Запить? Никакого резону. Та же тоска, только плюс - икота с изжогой.
Я попробовал . Как раз экзамены. Поехал в университет. Решил их принимать по-взрослому, без халявы. У абитуриенток.
Что ты будешь делать? Сто штук - дура к дуре. Идут заподлицо, как паркетины. Ну что им ставить? Там в диктанте: . А они пишут . Или . Я не шучу.
Начал читать. Думаю: освою-ка с горя современную изящную словесность. Захожу в магазин, подхожу наугад к полке, открываю наугад взятую книгу на наугад выбранной странице. Первая фраза: . Книга называется . Подзаголовок: . Тьфу ты!..
Открываю другой шедевр. Первая фраза: Роман со скромным названием . Ну и ну! Ребята не мельчат. с Небесами. Вгрызаются, так сказать в Вечность всеми 32-умя резцами вставной челюсти...
Господи!.. Что же делать-то? Не телек же зырить. Это уж совсем питекантропом станешь.
И здесь, как всегда, звонок. У меня так всегда: как только дело к шваху, так спасательный звонок из Высших Сфер.
Из Высших Сфер на этот раз звонил Санёк из Вышнего Волочка. У Санька замечательная, залихватская фамилия - Хулин. Санёк Хулин родился в Торжке, а живет в Вышнем Волочке. Торгует. А что еще делать уроженцу Торжка?
- Ты уже, Вовчок, проснумши?
- Проснумши, Санёк. А ты где?
- В Москву заехамши. Товару закупимши.
- А...
- Поехали, Вовчок, ко мне. Рыбки половим. Грибков пособираем.
- Да я... Депрессия у меня, Санёк. Кризис среднего возраста. Какие тут рыбки... Пушкина уже год как...
- Ты не Пушкин.
- Это верно. Только средний возраст у меня, Санек.
- Вот опять - двадцать пять. Всё. Едем. Я уже за тебя все решимши. Билеты на поезд я куплю. На 15.30. В 15.30 выехамши - в 18.45 - приехамши. Через полчаса буду. Плавки возьми.
- Зачем плавки-то?
- Не нуди. Ягодки занавесить. Я тебе приказамши, а ты исполнимши.
За три часа, проведенных в поезде, я почувствовал себя почти здоровым. За окном то паслись коровы с колокольчиками. То, как ноты, сидели стрижи на проводах. Поля, леса, озера, облака. И жизнь от всего этого кажется простой и ясной. Да еще старушка напротив - вылитая моя бабушка. Смотрит на нас с Саньком хитро и всепонимающе.
Вышний Волочок, как все знают, - это русская Венеция. Кругом жемчужные водные глади. Красота. Насчет жемчужных бедер (памятуя о книжке про страсти) здесь все тоже в порядке. В том смысле, что город, можно сказать, чисто женский. Женщины - как с иллюстраций из книг о чем-то раздольном, древнем, былинном и славянском. Синеокие павы. Смотришь и не веришь, что такое еще бывает.
Мужики - либо печальные синяки-задрыги, либо такие, как Санек: крупные, плотные, румяные, перманентно слегка навеселе и потому неистребимо веселые. Санек прокомментировал это дело так:
- У нас мужик либо наскрозь по жизни забухамши, либо завсегда маненечко выпимши.
Воздух чистейший. В центральном сквере - бронзовые львы. У львов лица умных бухгалтеров. Санёк сказал:
- У нас тут еще Бронзовый Кырла-Мырла обитал. Только его того... стыримши.
В нескольких километрах от Волочка - завод . Здесь делали кремлевские звезды. Санёк:
- Батянька мой на сорок лет отпахамши. Он из этих, из гужевых...
- Как это?
- Ну, прадед тута еще корабли волок. Видал: каменюка от бечевы протерши?..