Не то чтоб я был чрезмерно рад вновь видеть своих одноклассников, в полном составе переживших трехмесячные каникулы и перешедших в пятый класс нашей средней школы, но определенное любопытство, связанное с произошедшими с ними за лето переменами, они у меня вызывали. Особенно это касалось девочек, у большинства из которых уже успела наметиться грудь, задорно пробивающаяся сквозь ткань школьных блузок и приподнимающая вверх концы алых пионерских галстуков. В эстафете полового созревания женщины всегда значительно опережали своих гендерных оппонентов, стремясь быстрее реализовать заложенную природой функцию деторождения. Наши сверстницы в этом состязании не были исключением, резко обогнав нас еще на самом раннем этапе соревнований.
Я сидел за задней партой в третьем ряду, максимально далеко от учительского стола, вместе с Серегой по-новому изучая своих одноклассниц, так коварно подвергнувшихся физической метаморфозе. А наша классная руководительница в это время играла в воображаемый морской бой, по какому-то своему внутреннему феншую распределяя за какой партой разместить каждого из учеников на весь следующий учебный год. Этот неизбежный ритуал всегда напоминал мне русскую рулетку.
В стремлении рассадить за каждой партой мальчика рядом с девочкой и отстоять традиционные ценности Марфа Валентиновна значительно опередила свое время. Сейчас она могла бы быть известным депутатом Государственной думы. Завуалированная школьная репетиция будущей семейной жизни, где из совместного имущества на двоих была только парта, а вместо зарплаты – четвертные оценки в дневнике, с безжалостным цинизмом прививала нам нужные нравственные ориентиры. Причем скандалы между соседями по парте порой бушевали не слабее бракоразводных. Именно в тот период многие из нас, зарабатывая первые психологические травмы, поняли, что ценность семьи как ячейки общества сильно преувеличена.
Остановив свой взгляд на мне, Марфа Валентиновна ткнула старческим артритным пальцем в сторону второй парты, на место рядом с Наташкой Кремневой.
- Ты теперь сидишь с Кремневой.
Приговор выносился без права обжалования. Кассационные и апелляционные инстанции отсутствовали. Пожилая женщина, начавшая свою педагогическую деятельность еще во времена Сталина, и учившая в свое время наших родителей, легко пресекала любые попытки проявления демократии при помощи тяжелой металлической линейки, в умелых руках учительницы за секунды превращающейся в оружие массового поражения. Некоторые школьные диссиденты потом с гордостью демонстрировали синяки на тыльных сторонах ладоней, как результаты своей оппозиционной деятельности.
Собственно выбор нового места не нес для меня никакого существенного негатива. Наташка жила на одном квартале со мной, и я знал про нее практически все: шаблонная неполная семья с пьющей матерью одиночкой - уборщицей в рабочей столовой, отец неизвестный «летчик-космонавт» оставивший ей в память о себе только отчество, не очень благополучная старшая сестра, учащаяся в десятом классе. Все, как и у большинства малолетних ублюдков из нашего уютного социума. Оценки - слабые тройки. Двойки ей не ставили только потому, что вела себя тихо, убирала в классе, и не приходила пьяная на занятия. Что само по себе для нашей школы было уже достаточным достижением. Этакая эталонная унылая серая мышь. Безоговорочная победительница конкурса «Мисс посредственность». Она даже внешне была вся какая-то серая. Серые глаза, серые волосы. Кожа на скучном постном лице и то отдавала каким-то серовато-землистым оттенком. «Пятьдесят оттенков серого» Э.Л. Джеймс надо было писать про нее, а не про девиантных мажоров со склонностью к псевдо-бдсм.
Я нехотя уселся рядом с Наташкой, всем своим видом демонстрируя безразличие. Чтоб у нее не оставалось сомнений – это был не мой выбор.
- Смотри, что у меня есть, - внезапно сказала моя новая соседка по парте, оскалившись и показав зажатую между мелких зубов розовую жвачку.
А это уже было неожиданно, как коварный удар под дых. Нокаут на первых секундах боя. Розовую жвачку я видел первый раз в своей жизни и почему-то ни мгновения не сомневался, что она должна обладать каким-то невообразимым волшебным вкусом. Как манящая своим шоколадным цветом пепси-кола, являющаяся на тот момент для меня чем-то вроде верховного божества – недоступного и прекрасного. Если бы мне тогда сказали, что пепси-коле нужно молиться, я бы молился, складывая вместе свои тощие ладошки и отвешивая ритуальные поклоны этому чуду американской пищевой промышленности.
Неделю назад у нас в продуктовый магазин внезапно завезли отечественные жевательные резинки с клубничным вкусом в плоских упаковках по пять штук. Это были мягкие пластины с быстро исчезающим вкусом, исключительно белого цвета. Что не мешало нам раскупить их все за один день. И теперь щеголять, жуя их вместо привычного гудрона или смолы от фруктовых деревьев.
- Хочешь такую же? – поинтересовалась Наташа, подобострастно заглядывая мне в лицо свои пустыми овечьими глазами.
Я загипнотизировано кивнул.
Молча достав из кармана школьных брюк мятую пластинку в блестящей фольге, я послушно протянул ее своей соседке.
Кивнув, она выхватила у меня жевательную резинку, развернула ее, положила на тетрадный лист, достала из пенала цветной карандаш и ржавое бритвенное лезвие, после чего стала лезвием скоблить стержень розового карандаша, так, чтоб стружки от него попадали на жвачку. Наскоблив небольшую кучку цветной пыли, она согнула пластину жвачки пополам, зажав там все стружки, и протянула мне,
Жевать жвачку со стружками карандашного стержня – противоестественно. Практически так же, как обмазываться собственным дерьмом и гоняться за трамваями или верить предвыборной агитации. Есть масса более гуманных для психики извращений. Наверное похоже со стороны выглядят дауны, которых почему-то называют солнечными детьми, жующие на детских площадках пригоршнями землю, сигаретные окурки и грязные фантики от конфет. Роскомнадзору, заботясь о человеческой психике, необходимо запретить в первую очередь именно такие сцены, а не пропаганду милых сердцу наркотиков и суицида.
Добавленные крупицы карандаша скрипели на зубах и имели горьковатый привкус, запомнившийся мне как вкус разочарования. Достав изо рта жвачку, я убедился, что она окрасилась абсолютно розовым. Выработав у меня навсегда устойчивое отвращение к этому цвету. До сих пор искренне ненавижу розовые лимузины, сакуру и закат. Даже невинные фламинго и те немного раздражают. А вечером я чистил зубы с особым усердием.
- Ты куда-нибудь ездил летом? – шепотом спросила Наташа, не замечая мое недовольство.
В ответ я рассеянно пожал плечами,
- В Новороссийск к тетке ездил на три недели.
Эти поездки я не воспринимал в качестве замечательного курортного отдыха, мне они напоминали отбытие наказания. Родители тогда считали своим долгом каждое лето высылать меня подальше от дома, в надежде, что это поможет им сохранить пошатнувшийся брак, а мне подышать морем и набраться богатырского здоровья. К слову, ни одному из этих желаний впоследствии так и не суждено было сбыться. Больше всех от подобных утопических фантазий приходилось страдать тетке, вынужденной принимать меня каждое лето у себя в гостях в тесной маленькой однушке, где кроме нее жил еще ее муж и двое детей. Несмотря на все эти жертвенные ухищрения родители, спустя несколько лет, все равно развелись.
- А я никуда не ездила, - тихо ответила Наташка, хотя я ни о чем таком ее не спрашивал, - но хочу в Москву.
- Все хотят в Москву, - буркнул я по-прежнему расстроенный обманом со жвачкой и тупостью своей соседки. В Москву она хочет… Эскимо, детский мир и большой цирк манили туда провинциальную малышню сильнее чем мелодия гамельнского крысолова. Даже поход в мавзолей тогда не казался каким-то странным мероприятием с налетом бытовой некрофилии, а увидеть мумию Ленина считалось огромной удачей. Столицу к тому моменту я видел только по телевизору и тоже в нее хотел.
- Ну и что? А я все равно хочу, и поеду,- решительно выдохнула моя соседка, с которой мне предстояло просидеть за одной партой еще три года.
- …Через двадцать лет вы будете больше сожалеть о том, чего не сделали, чем о том, что сделали. Плывите прочь из безопасной гавани. Ловите попутный ветер в свои паруса. Исследуйте. Мечтайте. Познавайте…! – донеслось бравурным голосом со сцены.
Сидящий рядом со мной суровый пятидесятилетний начальник отдела вахтовых перевозок службы логистики и транспортного обеспечения презрительно скривил губы,
- Если я о чем-то и буде жалеть через двадцать лет, то только о том, что не сдох раньше. Ну и еще может быть, что потратил столько времени слушая это дерьмо.
В это время молодой лощеный тип с внешностью типичного альфонса продолжал нарезать круги по сцене обучая нас личностному росту и развивая в нас лидерские качества. Кто-то в руководстве корпорации решил, что этот курс нам необходим. Лидеров выковывали из нас с присущей беспощадностью уже около получаса.
Начальник отдела вахтовых перевозок, все больше раздражался, продолжая недовольно ворчать. Его можно было понять. Не так он себе представлял вечер пятницы.
- …Что этот клоун вообще знает о лидерстве. Ему в деревне, где я вырос, не доверили бы и за козами смотреть. А он нас будет чему-то учить.
- Обычное дело для любой религии, - пробормотал я, - джентльмены никогда не бывавшие на небесах рассказывают о них тем, кто туда никогда не попадет. Спекуляция билетами в рай, не более того… Знал бы ты зато, сколько нашей бухгалтерии обходятся эти тренинги. За такие деньги их мог бы проводить Майкл Джексон.
Начальник отдела вахтовых перевозок о чем-то на время задумался. Наверное, представляя шоу американской поп-звезды. После чего тяжело вздохнул,
- Он любил детей. И к тому же он умер.
- Поверь, за эти деньги воскрес бы, причем вместе с Цоем.
Я лично изучал договор об оплате этого мероприятия, поэтому знал, о чем говорил.
- А что по этому поводу думает служба корпоративной защиты? – он вопросительно посмотрел на меня.
В ответ я пожал плечами. Не говорить же ему о том, что заместители директора по корпоративной защите и по управлению персоналом имеют со всего этого свой скромный процент.
- …Жизненные проблемы не должны парализовать вас, они должны помочь вам узнать, кто вы есть, - опять послышалось со сцены заученная чушь.
- Аллилуйя, - хмыкнул сидящий впереди начальник технологического отдела.
- А вы сегодня выйдете гулять? – спросила Наташка ближе к концу уроков, когда я, застыв, прислушивался к окружающим звукам в ожидании спасительного звонка.
Услышав долгожданную трель, я стал торопливо складывать учебник и тетрадь в рюкзак, спеша быстрее покинуть ненавистную школу.
- Хорошо, я тогда Аньке передам, - донеслось мне вслед, когда я уже выходил из-за парты, на которой моей рукой было старательно выцарапано - «этот лучший из миров - удивительно херов». Контрольные работы по алгебре волшебным образом настраивают на философский лад.
В начале шестого класса к нам в класс пришла новенькая. Марфа Валентиновна на классном часе после каникул вытолкнула перед собой рыжую девчонку с озорной челкой, пухлыми губами и смешными ямочками на щеках.
- Это наша новенькая. Ее зовут Аня Шарова, прошу любить и жаловать.
Сомневаюсь, что пожелание требовалось воспринимать буквально, но все парни нашего класса незамедлительно в нее влюбились. Если бы новенькая догадалась превратить воду в вино или пройтись по воде, то мы бы создали для нее новую религию с ежедневными жертвоприношениями. К тому же парней в классе было ровно двенадцать, по числу апостолов. А пока это был просто какой-то первобытный культ всеобщего поклонения, растоптавший самомнение остальных девчонок из нашего класса в пыль. Если у кого-то из них до сих пор остались нерешенные проблемы с самооценкой, то первопричины психологу надо искать где-то там.
Из всех юных кавалеров повезло только мне и моему другу Сереге. Оказалось, новенькая вместе с родителями поселилась в маленьком кирпичном домике недалеко от нас, рядом с Наташкой Кремневой. Что давало нам возможность, на зависть всем остальным, ходить из школы вместе с ними, чувствуя, как нас распирает чувство гордости. Странно, что нас никто не догадался побить. Я постоянно этого ждал. Слишком довольными мы тогда казались. А быть довольными безнаказанно не поощрялось.
Вечерами, захватив гитару, мы сидели на бревне рядом с дворами новенькой и Наташки, дожидаясь, когда они выйдут, чтоб вместе с нами петь грустные песни у костра, курить первые сигареты, и играть в примитивные детские игры по типу «жмурок», дающие возможность обрести первый интимный опыт тактильного контакта с девушками. И так почти каждый вечер, потому что никто из нас не хотел пропускать общения с новенькой, а Наташка к этому процессу шла в качестве неизбежного довеска. Та самая обязательная страшная подруга, громче всех смеющаяся чужим шуткам, но при этом все равно остающаяся незамеченной остальными. Возможно ее утешало хотя бы то, что мы не кидали в нее камнями и не сбрасывали с обрыва, как древние спартанцы. Когда спустя полгода новенькая переехала в какую-то далекую союзную республику, Наташке пришлось принять тот факт, что больше после школы с ней уже никто не ходит, а по вечерам мы шли уже на другую улицу к другим подругам.
Чуть позже, к восьмому классу, СССР умудрился сыграть со всеми нами большую шутку. Великий и могучий рассыпался как детская пирамидка. Первые перемены проявились, когда наш одноклассник Мишка Меллер внезапно вместе с семьей уехал на постоянное место жительства в Германию, хотя до этого всегда бросался в драку, если его называли немцем или фашистом. Если бы вместо этого он улетел в космос, он бы удивил нас меньше. Про то, что мы мечтаем стать космонавтами, в сочинениях раньше писали все, в том числе и Меллер. А потом закрылся химический завод. Отравиться техническим спиртом стало гораздо сложнее, хорошо, что появилась масса других замечательных альтернатив. Подмигивающий Распутин, польский Наполеон и сивушный Ройаль успешно иллюстрировали основы теории эволюции – выживали только сильнейшие.
Марфа Валентиновна, не сумевшая вписаться в новую реальность, резко растеряла свой былой авторитет, более не настаивая, чтоб каждый сидел на указанных ею местах. Так что я пересел на последнюю парту к своему другу Сереге, а Кремнева осталась сидеть за своей партой одна. Желающих сидеть рядом с ней не нашлось.
Так было до девятого класса, пока нас всех в экспериментальном порядке не перемешали. Кто-то в руководстве школы очень сильно тяготел к идеям евгеники. Видимо предполагая у меня наличие каких-то скрытых суперспособностей Марфа Валентиновна забрала меня в класс для особо одаренных. А Наташку определили в класс для дебилов, предназначенный ежегодно поставлять свежее мясо в городское строительное ПТУ под неофициальным наименованием «Чертятник». Она на большее и не претендовала. В следующий раз я с ней общался уже после окончания второго курса университета.
Возвращаясь домой на летние каникулы из областного университета, как будто окунаешься в теплое вязкое болото с мазутом из всякой черно-белой ретроспективы. Чувствуешь себя застывшей в янтаре тысячелетней мухой. Со всех сторон окруженный теми же самыми домами и улицами, что и все детство, а вокруг затаились образы из прошлого, готовые в любой момент грубо совокуплять твой податливый мозг. От ностальгических соплей спасает только успевший уже выработаться жизненный цинизм. Улицы теперь не выглядели огромными, дома превратились в убогие халупы, а окружение в сборище неприятных отталкивающих людей.
Я шел из библиотеки, где посчастливилось взять сборник американской фантастики. В тот период фантастические миры казались мне намного уютнее. Да и вообще, я тогда еще не понял, что для того, чтоб быть счастливым надо меньше читать.
- Привет, - донесся хриплый женский голос, когда я проходил по знакомому с детства району, откуда-то со стороны скамейки спрятанной под тенью вишневых деревьев.
- Привет, - отозвался я, выхватывая глазами из компании окружающей скамейку Наташку Кремневу. Уже достаточно повзрослевшую, чтоб округлиться в нужных местах, но все такую же серую и невзрачную. Некоторые вещи настолько постоянны, что с ними не в силах справиться даже время. И это не только египетские пирамиды.
Рядом с ней стояли две мерзкого вида вульгарные девицы, наряженные в мятые футболки с пятнами пота подмышками и пыльные спортивные брюки. И невысокий, щуплый, горбатый парень с неприятной физиономией и быстро бегающими глазами, почему-то не смотря на жару в большом старом поношенном коричневом пиджаке, спортивных брюках и тапочках. Возможно таким ему представлялся модный стиль кэжуал.
- Выпьешь с нами? – радушно предложила Наталья, подняв со скамейки пластиковый стакан и протянув его мне.
По неписанному кодексу местных автохтонов трудно оскорбить кого-то сильнее, чем отказавшись с ним выпить. Тебе могли простить многое - кражу денег, драку, даже секс с чужой женой, но не отказ в совместном употреблении алкоголя. Из всех смертных грехов это был первый. Странно, но в некоторых местах алкоголь сделал для коммуникации между людьми больше чем письменность и телефон.
- Конечно, - согласился я, принимая стакан и подозрительно рассматривая содержимое. Хотелось надеяться, что в худшем случае я всего лишь ослепну. Разлив по другим стаканам такую же мутную жидкость из мятой пластиковой полторашки, Наташка раздала приятельницам, парню и взяла себе.
- Ну, давайте! – тут же гаркнул щуплый парень в пиджаке и жадно проглотил налитое. Только острый кадык дернулся на его тощей шее. Я последовал его примеру, с трудом протолкнув в себя теплый едкий напиток с запахом ацетона.
- На, запей, - Наташка дала мне другую полторашку, с теплой водопроводной водой. На скамейке лежали два печенья, но я понял, они носили исключительно декоративную функцию. Создавая атмосферу праздника и хлебосолья. Бутылка с водой пошла по кругу.
- На каникулах тут? – продолжила Наташка.
- А мы тут это… отдыхаем.
- Витек Конь, - протянув ладонь, представился стоявший рядом парень. Девчонки тоже назвали свои имена, которые я тут же забыл.
- А почему Конь? – зачем-то, уточнил я, глядя на горб. Тот, кто придумал ему прозвище, вероятно тяготел к шахматам.
- Да как-то так повелось… Ну, что, давайте еще по одной, - продолжил мой новый знакомый, жадно потирая руки, - у бабы Зои не самогон, а мармелад.
Мы опять дружно выпили, запивая водой. А потом девицы небрежно закурили. Витек тоже достал сигареты, наклонившись к моему лицу. Судя по ароматам чего-то тухлого из его рта, у него там кто-то давно умер. До этого я был о лошадях лучшего мнения.
Я покрутил отрицательно головой, пытаясь сдержать рвотные позывы.
- Зря. Пойдем, отойдем, поговорим…, - хлопнув меня по плечу, махнул рукой куда-то в сторону.
Отойдя за дерево, Конь зачем-то оглянулся по сторонам, как будто боясь, что нас подслушивают,
- Одноклассники, - признался я. Не торопясь вступать в доверительный диалог.
- Понятно, - кивнул сам себе Конь, а потом опять оценивающе изучил меня, - если что, Катька моя баба. На нее даже не смотри.
- А Катька, это которая? – на всякий случай уточнил я.
Он ткнул пальцем в сторону самой толстой девицы, футболка которой бороздилась свисающими складками.
- Договорились, - примирительно согласился я. Решив, что в данном случае полностью с ним солидарен в своем желании не смотреть на нее. Самое страшное, что меня пугало это то, что у нее и Коня могут быть совместные дети. Наверное таким образом проводили селекцию в старинных цирках уродов.
- А ты типа чё… учишься где-то? На кого? – продолжил допытываться Витек, затянувшись сигаретой и выдыхая клубы дыма через нос.
- Главное чтоб не ментом, - сделал глубокомысленный вывод Конь, сплюнув через зубы на землю, - ненавижу мусоров. Еще с малолетки… Ты вроде правильный пацан, если какие-то тут проблемы будут, обращайся, я тут многое решаю, - просипел он с интонациями Дона Карлеоне и опять хлопнул меня по плечу, - пойдем еще выпьем.
Некоторым людям нельзя смотреть криминальные фильмы, совсем. Да и остальные тоже не стоит, даже документальные. Только мультики. Я хлопнул его по плечу в ответ и пошел к скамейке.
Когда самагон в бутылке закончился, одна из девиц чудным образом оказалась висящей на моих плечах.
- А ты проводишь меня домой? Тут недалеко. Тебе понравится, - пробормотала мне в ухо, и уткнулась в шею своими мокрыми губами. От нее пахло резким потом и почему-то копченой колбасой.
В этот момент во мне отчаянно боролись выпитый алкоголь, делающий меня менее разборчивым, и врожденное чувство прекрасного. Чувство прекрасного победило. Все-таки я, наверное, где-то в глубине души эстет. Трахать что-то подобное казалось сродни зоофилии. Отцепив от себя девицу, я извинился, что не могу ее проводить, потому что спешу. Торопливо пожал руку Коню, помахал Наташке и пошел домой, читать сборник фантастики.
- Увидимся, - крикнула мне Наташка в спину.
- Обязательно, - откликнулся я, надеясь, что это никогда не произойдет.
-…Никогда не поздно быть тем, кем ты мог быть, - наш коуч фальшиво улыбнулся и пригладил рукой уложенные гелем черные блестящие волосы, - вы можете завести друзей больше за два месяца, заинтересовавшись другими людьми, чем за два года, пытаясь заинтересовать других людей.
- Нахрена мне столько друзей? - начальник отдела вахтовых перевозок горестно покачал головой, - я что, похож на Чебурашку, который ищет друзей?
- Подожди, сейчас он расскажет, как завести много любовниц, - сострил кто-то неподалеку.
- …Гусеница яркий пример того, что рожденный ползать может и взлететь.
- Нет, этот дебил сейчас будет учить нас жизни на примере метомарфоза насекомых. Похоже, как раз его уровень, - процедил мой сосед и посмотрел на часы, - когда уже это все закончится?
