«Как я магией занимался или житие малолетнего колдуна-недоучки».  © Гектор Шульц

В детстве, на летние каникулы, меня всегда отсылали прочь из жаркого и душного города. Ладно, не прочь, а к бабушке в деревню. Я всегда любил летние каникулы именно за это. За то, что целых три месяца я буду обжираться абрикосами и вишней, купаться с друзьями в пруду, ловить с соседским дедом и его внуками рыбу и раков, печь картошку и тырить у бабушки из погреба сало. Каникулы в деревне я любил, ибо во время каникул много всякого интересного со мной приключалось.

Но в тот раз, когда обрыдательная встреча с бабушкой закончилась и я был торжественно заклеймен «тощей и голодной сиротинкой», меня наконец-то отпустили к другу, который уже околачивался возле забора.

Денис, он же Дёня, жил по соседству, и его родители тоже сплавляли из города в деревню на каникулы. Поэтому основная масса моих деревенских приключений без Дёни не обходилась. Однако сейчас я бежал к другу с дикими новостями и, не мешкая, сразу же о них рассказал. Дикой новостью было то, что я нашел у бабушки дома настоящую колдовскую книгу.

- Ого! – присвистнул Дёня, разглядывая толстенный талмуд, на котором русским по черному было написано «Заговоры сибирской целительницы». Он перелистнул пару страниц, а потом скривил моську, увидев заговоры на тему того, если корова вдруг перестала молоко давать и как избавить мужа от пьянства. – Да, ну! Херь какая-то! У моей бабушки такая же есть. И ничего колдовского в этой книжке нет.

- Сам ты херь! – вспылил я и, отобрав у Дёни книгу, принялся искать нужную страницу. А когда нашел, гордо ткнул пальцем в текст и зловеще улыбнулся. Ну, мне казалось, что я улыбался зловеще. Бабушка обычно говорила, что я снова нашкодил и мне надо крапивой зад нарумянить. Но сейчас я действительно улыбался зловеще, потому что Дёнины глаза полезли на лоб, сделав его похожим на моего бульдога Диониса, оставшегося дома в городе.

- Ого… - теперь уже с благоговением присвистнул он и шепотом добавил. – Это типа, как в оборотня превратиться?

- Ага, - кивнул я и, приблизившись к другу, усмехнулся. – Это новое издание. Тут есть, как мертвецов вызывать, Дьявола, домового и как получить неразменный рубль.

- Круто! – Дёнины глаза загорелись так же, как и мои, когда я принялся в первый раз читать оглавление колдовской книги.

Конечно, многие читатели вспомнят, какими тиражами расходились так называемые «Заговоры», продававшиеся в любом киоске печати и любом книжном города. Я, как и любой ребенок, прошел бы мимо, увидев список этих заговоров, ибо какой интерес в том, чтобы лечить кого-то от поноса или избавлять от пьянства. Но то издание, что было у бабушки, оказалось куда занятнее тощих книжонок из киосков.

В книге было навалом жутких историй из «жизни» автора, где вызывались мертвецы, черти и прочая инфернальная поебень. А еще, между строк, как бы невзначай, были указаны рецепты, как этого достигнуть. Естественно, мы с Дёней не могли пройти мимо и решили стать великими колдунами, насылающими порчу на всех, кто косо посмотрит. Я вообще хотел наслать понос на соседского белобрысого пацана, которого звали Лёня, и который вечно нас с Дёней доставал на тему того, что городским в деревне делать нефиг. Но понос – это скучно и крутые колдуны такой мелочью не промышляют, поэтому я откопал в книге рецепт превращения в оборотня и в ближайшее полнолуние мы с Дёней решили встретиться за огородами в полночь, чтобы провести ритуал.

Ритуал был прост. Надо было воткнуть ржавый нож в центр пенька, оставшегося от дерева, в которое ударила молния, потом три раза обойти пенек против часовой стрелки и на третьем разе перекувыркнуться через этот самый пенек, сказав некий заговор, чей текст я уже не помню.

Пенек от дерева, в которое когда-то ебанула молния и чуть не убила Дёниного деда, был на Дёнином же огороде. Ржавый нож я нашел в сарае, а значит – время колдовать.

Конечно, мы с Дёней вдрызг разругались, ибо оборотнем хотел быть каждый, поэтому в дело вступил «камень-ножницы-бумага». Победил, к моему сожалению, Дёня. Он гоготнул, вонзил с размаху ржавый нож в пенек, трижды обошел его против часовой стрелки и, пробормотав заклинание, разбежался и попытался перелететь пенек в акробатическом кувырке. Результатом стало болезненное падение Дёни на жопу.

- Кажись, я копчик сломал, - простонал Дёня, лежа на земле, как жаба, и держась за отбитое место. Правда, он быстро забыл о боли и принялся себя ощупывать на предмет наличия волчьих клыков, лап и прочего, что полагается среднестатистическому оборотню. – Ну, чего? Я оборотень?

- Не, - покачал я головой. – Наверное, неправильно перекувыркнулся. Давай я попробую.

- Давай, - кивнул Дёня, отползая в сторону и уступая место мне.

Дальше, на протяжение трех часов, мы по очереди кувыркались через пенек со все тем же результатом. В волков никто не превращался, зато жопа постепенно становилась синей. И не потому, что мы с Дёней в пришельцев превращались. В итоге я плюнул на это дело и, забрав нож из пенька, отправился домой. Дёня тоже поплелся к себе, костеря заговоры, оборотней и друзей-дебилов на все корки. Но это было только начало, ибо в книге еще много чего интересного было…

Как-то раз разразилась гроза и я, помня, что говорилось в книге, ринулся на улицу, держа в руках все ножи, которые нашел у бабушки на кухне. Секрет был прост: надо было просто швырнуть новый нож на улицу, и гроза сразу же закончится. Ну, так в книге было написано, а я почему-то этому верил.

В итоге я дошвырялся ножами настолько, что был пойман бабушкой и получил по жопе ремня за это. Дёню тоже не миновала чаша сия, о чем он мне поведал, когда мы болтали у забора, разделяющего наши участки, только Дёня пошел еще дальше, и когда ножи не помогли, начал выкидывать все металлическое и острое. Как итог, двор Дёни оказался завален ножами, вилками, шампурами, дедовой пилой и тремя топорами. Поэтому Дёня тоже получил по жопе за порчу имущества и оказался наказан на неделю.

Урок в пользу не пошел и, как только наказание сняли, мы с Дёней отправились на новую охоту. Ловить черта и русалку.

Поймать их было, согласно книге, необычайно просто. Нужен был… нож. Новый. И пылевой вихрь, которые часто встречаются в деревнях. В книге было написано, что вихрь – это свадьба черта и утопленницы, которая превратилась в русалку, и если швырнуть в центр вихря нож, то можно заточить в лезвие душу черта (да, само по себе странно, знаю) и увидеть на ноже капли чертовой крови, которые обладали колдовской силой. Поэтому-то мы с Дёней, не мешкая, отправились на охоту.

Вихрь был найден быстро. Ножи у нас были. И почти синхронно они полетели в центр этого самого вихря. И… вихрь почти сразу утих, когда ножи брякнулись на землю, а наши с Дёней шеи покрылись липким, страшным потом. Одно дело читать об этом, а другое видеть, как твой нож убивает черта и запирает его душу в ноже.

- Иди, возьми ножи, - нарушил молчание я, подталкивая Дёню к заколдованному месту.

- Сам иди. Твоя книжка была, тебе и идти, - парировал тот, трясясь, как растопленная на жаре мармеладка.

- Да ну нафиг. А вдруг черт рассвирепеет, что мы в него ножами кидались и головы нам оторвет? – спросил я. Дёня задумался и кивнул.

- Может. А если ты его жену убил, то вообще… с собой утянет. К Сатане.

- Может, в индейцев пойдем поиграем? – предложил вдруг я и, к моему облегчению, Дёня с радостью согласился. А ножи так и остались валяться в мягкой пыли, но уходя, я бросил на них взгляд, и вроде увидел какие-то капли. После этого мы с Дёней рванули домой и долго молились Иисусу, прося его убить черта, который на нас злится. Наверное, помогло, потому что утром, мы с Дёней проснулись живыми и довольными. Однако случившееся не помешало нам отправиться на охоту за неразменным рублем.

Рецепт получения неразменного рубля был дико сложным и страшным. Сейчас я его слабо помню, поэтому прошу простить читателю мою невежественность, если в чем-либо накосячу…

- Надо пойти на кладбище в полночь, - прочитал я таинственным шепотом и усмехнулся, когда Дёня побледнел от страха. Мне тоже было страшно, но я старался не показывать страх. – И взять со свежей могилы земли.

- А потом? – дрожащим, тонким голоском протянул Дёня.

- Потом пойти домой и сварить черную кошку… - мы с Дёней переглянулись и продолжили чтение. – Кошку положить в мешок, сверху насыпать земли с кладбища и отправиться в полнолуние на перекресток четырех дорог. В полночь придет Сатана и будет торговаться за вареную кошку. Надо отказываться от всего, что он дает, и просить неразменный рубль.

- А если согласиться? Он в Ад утянет? – спросил Дёня. Я пожал плечами, а потом, найдя в книге ответ, покачал головой.

- Не. Все деньги в черепки и червей превратятся. Надо неразменный рубль просить.

- Слушай. Ну… это… кошку жалко варить.

- Давай сала сварим? – предложил я. – Я в погребе возьму.

- А варить где? Дома? – сварливо спросил Дёня. – Бабушка ремня даст.

- Даст, - кивнул я. – А давай костер разведем за огородами и в котле поварим?

- Давай, - замена кошке была найдена, сало сварено и свалено в мешок. Правда на кладбище нам духу не хватило пойти, поэтому земля была взята с засыпанной ямы, куда всякую дохлятину скидывали и прочий мусор. Ну и в полночь, на полную луну, мы с Дёней отправились за неразменным рублем.

Трусили оба так, что до перекрестка шли пару часов вместо стандартных двадцати минут, поэтому еле успели вовремя, хорошо хоть раньше вышли. Ну а затем стали ждать Дьявола…

Но стоило показаться на дороге долговязой человеческой фигуре, как мы отложили тысчонку-другую кирпичей и ломанулись домой, бросив и мешок с жертвенным салом, и бабушкину книгу, которую я взял, как оберег с собой, объяснив Дёне, что там много всяких святых слов и значит нечисть нас не утащит, если обнаружит вместо вареной кошки вареное сало.

Ну а на утро к моей бабушке заглянул дед Зураб, работавший на мельнице неподалеку от того перекрестка. Он, ухмыляясь, отдал ей книгу и мешок с вареным салом, а потом рассказал о двух малолетних придурках, которые только увидев его, побросали все это и убежали.

Нет, дед Зураб не колдун и нашел нас просто. На форзаце бабушкиной книги стояли её имя и фамилия, поэтому сопоставить два и два смог бы любой. После этого книга была спрятана под замок в бабушкиной комнате, я получил привычную порцию крапивы за хулиганство и кражу сала. Дёню пощадили, ибо я друга сдавать отказался, и мы частенько с ним гадали, а что было бы, не убеги мы тогда с того перекрестка. Да и книга оказалась больше не нужна. Моя память была удивительной и запоминала то, что нахрен не сдалось. В частности, я помнил, как вызывать мертвецов, как наводить порчу, как увидеть домового, и как успокоить бешеного быка. До конца лета нам с Дёней было чем заняться…

«Вот и весь секрет».  © Гектор Шульц

«Научу писать за три дня», «За 1 день ты напишешь бестселлер», «Курс писательского мастерства от Анжелы Гудфридони», «Куда податься писателю» - кричали с ярких плакатов не менее яркие лозунги, а удивленный Володя в центре зала испуганно крутил головой и раз за разом натыкался на новую, завлекающую рекламу. Наконец, голова закружилась, паренек тяжело вздохнул и, прислонившись к стене, принял вид бледной восковой свечки. Да и как тут не принять вид бледной свечки, когда всё вокруг было пропитано мудростью. Шел второй день престижной выставки для молодых и талантливых писателей и на этот раз обширное пространство выставочного павильона заполонили различные учителя и школы, рекламирующие писательские курсы.

Володя долго собирался с духом, чтобы переступить порог павильона, а попав, наконец-то, внутрь, не знал, с чего ему начать. Но орущая человеческая масса за многочисленными прилавками, столиками и стендами Володю сразу приметила и, когда он прислонился к стене, к нему уже уверенно летела на полных, сметанных ногах кудрявая дева.

Дева, подлетев к Володе, хищно улыбнулась, оскалив неровные зубы, чуть торчащие вперед, а потом, взяв паренька под руку, потащила к своему стенду, возле которого толпилась кучка заинтересованных или же просто пойманных в сети кудрявой девой, как Володя.

- Узрите! Это свершилось! – возопила она резким и не очень приятным голосом, из-за которого у Володи по спине промчался табун мурашек-великанов.

- Что свершилось? – поинтересовался меланхоличный, тучный паренек с длинными волосами, стянутыми в хвост.

- Курс! – рявкнула кудрявая дева.

- Какой курс? – теперь задал вопрос Володя, доставая из сумки на поясе блокнотик со смешной надписью «Novelist at work». – Вы научите, как стать писателем?

- Более того, - кудрявая дева, увидев, что её слушает только Володя, обратила на него всё свое стокилограммовое обаяние. – Мы научим как писать, о чем писать, зачем писать, когда писать, и что делать если не пишется! Наша школа крупнейшая…

- А я о вас не слышал, - снова встрял в разговор тучный паренек. У кудрявой девы свело рот судорогой, а у правого глаза закоротило нерв, и он спрятался где-то в переносице, из-за чего Володя и тучный паренек отпрянули назад.

- А мы недавно начали работать! – парировала дева, используя мощность своих голосовых связок на полную. – Но уже крупнейшие! Понятно?!

- Ага. Орать не обязательно, - поморщился паренек. Володя кивнул, соглашаясь с ним, и ободряюще улыбнулся собрату по перу. Тот улыбнулся в ответ, а затем, лукаво хмыкнув, повернулся к кудрявой деве, которая воинственно трясла объемной грудью. Причем левая грудь уползла к пупку девы и теперь похотливо скалилась единственным глазом, смотрящим прямо на Володю. – А кто будет преподавать?

- О! – дева задохнулась от восторга, пытаясь вытолкнуть через рот имена и фамилии преподавателей. – Признанные эксперты словообразований, магистры словосочетаний и великие писатели.

- А фамилии можете назвать? – не унимался паренек. Володя кивнул, соглашаясь с вопросом и приготовил заточенный карандаш, чтобы записать фамилии преподавателей, а потом внимательно изучить их библиографии. Он долго копил деньги на литературные курсы и просто так расставаться с ними не собирался.

- Олег Буй-Дуй-Суй! Снежана Эйр! Марианна Черкесская! – набрав воздуха в грудь, ответствовала кудрявая дева. Володя и тучный паренек переглянулись. – И я – Мелоди Мейер.

- Я не слышал о таких писателях… - покраснев, ответил Володя. Тучный кивнул, с вызовом смотря на кудрявую деву, которая тоже покраснела. От гнева.

- Что они написали? – не остался в долгу тучный. Пользуясь паузой, пока кудрявая дева боролась с ядом своих слов, он протянул Володе руку и представился: - Андрей Важенка. Начинающий, но не особо талантливый писатель.

- Володя Комаров. Тоже начинающий, - хмыкнул Володя, пожимая руку тучного Андрея. Тот подмигнул ему и, повернувшись к деве, повторил вопрос:

- Ну так что? Что написали ваши преподаватели? Где можно ознакомиться со списком их шедевров?

- Они написали несколько книг для очень известных людей нашей страны! – возмущенно ответила кудрявая дева. – Но они не имеют права разглашать названия этих книг.

- Ладно, - кивнул Андрей. – А своё они что-нибудь написали? Ну или может вы?

- Конечно! Моя книга – это романтическое фэнтези для женщин, успешно продается в магазинах!

- В каких? – тут же уточнил Андрей. Володя попятился, когда кудрявая Мелоди совсем немелодично зашипела и протянула скрюченные пальцы к горлу тучного паренька. Но Андрей не дрогнул и Мелоди, справившись с позывом убивать, выдавила из себя улыбку и ответ.

- В «Черной дыре»!

- В «Черной дыре»? – переспросил Андрей, скептически поджав губы. – Это самиздат, что ли?

- Именно! И я там успешно продаюсь!

- И сколько вы продали… хм… своих книг? – спросил Володя, записав себе в блокнотик псевдоним кудрявой девы, чтобы изучить её книгу на досуге.

- Много!

- Недостаточно, видать, раз стоите здесь и продаете услуги школы, - ехидно ответил Андрей. Дева зарычала и мотнула головой, чем напомнила Володе бешеного быка из деревни, с которым он однажды столкнулся в детстве, и который оставил след в виде персонажа одного из фантастических рассказов, написанных Володей во все том же детстве. Андрей повернулся к Володе и, положив пухлую ладошку на плечо, доверительно прошептал. – Тут ловить нечего. Я уже все стенды обошел и везде одно и то же…

- Возьмите наши буклеты! Если надумаете, то не пожалеете! Вы станете великими писателями, если купите полный курс всего за семьдесят… - Андрей покачал головой и, оттащив Володю за руку от стенда, направился к выходу.

- Что, вообще ничего стоящего? – расстроенно спросил Володя собрата по перу.

- Вообще, друг мой, - хмыкнул Андрей. – Какие-то непонятные имена, дешевые книжки, о которых никто не знает, и обещания. О, смотри! Дед сидит!

- Дед? – нахмурился Володя, когда тучный уставился горящими глазами в сторону небольшого столика, за которым сидел улыбающийся старичок с книгой. Возле его стола никто не толпился, не было рядом с ним никаких ярких надписей и громогласных кудрявых дев со странными псевдонимами. Посетители выставки просто огибали столик старичка, подобно бурному потоку, но старичка это, видимо, не расстраивало. Он, не обращая на толпу внимания, улыбался и читал книгу, что держал в своих морщинистых руках.

- Как это я его пропустил?! – буркнул Андрей, таща упирающегося Володю за собой. – И в карте выставки про него ничего не сказано… Здрасьте!

- Здравствуйте, молодые люди, - старичок поднял на них глаза и улыбнулся. Был он сед, согбен и обладал умилительной лягушачьей улыбкой. – Что, знаний ищете?

- Ага, - кивнул Володя. Андрей же погрузился в карту, пытаясь найти на ней столик старичка.

- Не ищи. Меня там нет, - бросил старичок Андрею. – Я попросил их не включать меня в карту.

- А как вас… - Андрей не договорил, потому что старичок, охнув, представился.

- Прошу простить, господа. Степан Королёв. Писатель.

- Ха, круто. Вас зовут, как… - Андрей снова не договорил. Вместо этого он покраснел лицом и глазами, схватился враз одеревеневшими пальцами за руку Володи и на пару минут онемел.

- Да. Как Степана Королёва. Писателя, - улыбнулся старичок. – Собственно, я и есть он. Степан Королёв.

- Король ужасов, - прошептал Володя. Ему захотелось упасть перед старичком на колени и ощутить на враз вспотевшей голове прикосновение руки короля. Старичок поцокал языком и поднес к губам указательный палец. – Но почему тогда у вас не толпятся очереди? Вы же… знаменитость!

- Ну, в лицо меня мало кто знает, юноша. Да и зачем мне лишнее внимание. Свою минуту славы я уже давно получил.

- Только вчера смотрел фильм про мима-убийцу, который по вашей книге сняли, - восторженно ответил Володя. Андрей все еще боролся с деревянным языком и мычал, стискивая пальцами руку собрата по перу. – Если народу сказать, что вы тот самый Король Ужасов, то вас и ваш столик сметут!

- Поэтому я не говорю. Зачем афишировать?

- Зачем же вы тогда тут сидите? – Андрей обрел способность говорить и, присев на стульчик рядом со столом, пытливо заглянул в глаза писателю.

- Жду тех, кому действительно нужна помощь. И тех, у кого хватит ума не обращать внимание вот на это, - писатель указал рукой в сторону стенда кудрявой девы, которая окучивала горстку прыщавых юнцов, на весь павильон вещая о знаменитых писателях, которые преподают в представляемой ей школе.

- Например, нас? – уточнил Андрей и улыбнулся, когда писатель кивнул. – Обалдеть. Сам Степан Эдуардович… Никто не поверит, когда я скажу, что видел вас тут.

- Ну, почему же, - помотал головой старичок. Он протянул молодым и талантливым две открытки со своей фотографией. Затем, снова охнув, достал ручку и оставил на обратной стороне каждой открытки автограф. – Теперь поверят.

- Спасибо, Степан Эдуардович, - расплылся в экстазе Андрей. Володя тоже поблагодарил писателя и бережно спрятал открытку между страниц своего блокнота. Затем, смущенно потоптавшись, он задал вопрос, на который до сих пор не получил ответа:

- А все же… Зачем вы здесь? Вы тоже продаете курсы?

- Конечно. Как и все. Но только не курсы, а советы, кому они действительно нужны.

- Нам нужны! – перебил его Андрей, выуживая из недр своего рюкзака большой ежедневник с обтрепавшейся обложкой. – Совет от мастера, пожалуйста!

- Хорошо, - усмехнулся старичок. – Хотите стать писателем? Пишите. Просто пишите.

- И все? – недоверчиво протянул Андрей. Володя, записав совет в свой блокнот, кивнул.

- И всё. Ни одна школа, ни один курс не научат вас, как стать популярным писателем. Они не дадут вам тех знаний, которые никому, кроме них, неизвестны. Все эти знания и так доступны. Просто возьмите их. Поищите в интернете, найдите книги других, более успешных писателей. Напишите тем писателям, которые вам нравятся, спросите их совета.

- А они ответят?

- Большинство ответит, - кивнул старичок. – Больше читайте, больше практикуйтесь, больше пишите. Вот и весь секрет.

- Научим, как написать роман за три дня! – перебил тихий голос Степана Эдуардовича мощный рев кудрявой девы, заманивающей в свои силки других молодых и талантливых.

- Это вранье. Роман за три дня не напишешь, - улыбнулся он, смотря на притихших ребят. – Максимум черновые наброски. Но вы же и так это знаете… Так зачем вам эти лгуны?

- Ага. Знаем, - ответил Андрей. Он чуть подумал, потом протянул руку и добавил. – Рад был с вами познакомиться.

- И я, - добавил и Володя. – И за совет спасибо. Сколько мы вам должны?

- А сколько не жалко, - ухмыльнулся Степан Эдуардович, показывая на банку, на дне которой лежала пара смятых купюр и две монетки. – На жизнь я себе давно заработал, поэтому – сколько не жалко.

Направляясь к выходу, Володя оглянулся; к столику Короля подошли еще двое ребят. Володя увидел, как старичок улыбнулся и, посмотрев вдруг прямо на него, подмигнул. На душе сразу стало хорошо. Никакой тебе лжи и несбыточных обещаний. Никаких «известных писателей», о которых никто не знает. Только простая и короткая мудрость настоящего писателя, который тихо сидит за маленьким столиком и читает книжку.

- Больше читайте, больше практикуйтесь, больше пишите. Вот и весь секрет, - пробормотал Володя себе под нос, а потом, кивнув Андрею, вышел из павильона. Да и что в нем теперь делать, когда необходимые знания и так были у них в руках?

«Учи матчасть».  ©Гектор Шульц

Машенька была вся такая замечательная. Еще утром, только встав с кровати и пригладив непослушные кудри пухлой ладошкой, она неслась к зеркалу, чтобы посмотреть на себя любимую и произнести, как обычно, пару-тройку комплиментов. Так начиналось её утро. Не с кофе, не с чая, не с готовки двух бутербродов и нажористого «Доширака», а с любования собой в зеркале.

Машенька, подходя к зеркалу, замирала, затем наклоняла голову, чтобы кудри свисали набок, как любимый ей «Дошик», и трясла кудрями, заливаясь счастливым смехом. Потом поза менялась еще раз пять-десять, кудри болтались, как полумертвые змеи Медузы-Горгоны, а Машенька заливисто смеялась. И только после этого она шла завтракать.

Завтракала она обильно. Два бутерброда с вареной колбасой, сыром и горчицей, обязательный «Доширак», ибо горячее же нужно организму, как считала Машенька, половина яблока и две шоколадки с орехами. Процесс поглощения пищи прерывался приступами самолюбования у зеркала. Плохо пережевывая половину бутерброда, Машенька снова наклоняла голову, трясла кудрями и, хмыкая, трогала пухлыми пальчиками объемный зад. Конечно же, она хотела выглядеть стройнее, но как же сложно отказаться от двух бутербродов, лапши, яблока и двух шоколадок утром. Поэтому Машенька вздыхала, с трудом проглатывала плохо прожеванную половину бутерброда и возвращалась к завтраку… чтобы через пару минут снова вернуться к зеркалу и трясти кудрями. В свои кудри она была влюблена и горе тому, кто хоть как-то вскользь задевал растительность на её голове. Машенькины губы, влажные, как у теленка-сосунка, презрительно сжимались, а глаза метали молнии.

После завтрака Машенька усаживалась за компьютер, чтобы проверить миллион разных аккаунтов, на которые была подписана. Лайкала понравившиеся посты, оставляла, как ей казалось, остроумные комментарии в язвительном ключе, и, весело хрустя еще одним яблоком, заливалась счастливым смехом, когда негодующий владелец аккаунта реагировал на её комментарии.

Критиковать Машенька любила. Любила так же, как любила трясти кудрями перед зеркалом. И тратила на критику примерно два часа утром, пока собиралась на работу, и три часа вечером. Ну и на работе тоже часов пять она занималась исключительно критикой. А все дело в том, что Машенька считала себя экспертом во всех вопросах. Но в это утро критика как-то не заладилась…

Все началось с того, что в Машенькином блоге кто-то оставил оскорбительный комментарий. И этот кто-то был, к великому Машенькиному удивлению, блогер, на которого она была давно подписана.

- «Странные вы фотографии к своему блогу выкладываете», - писал блогер. – «Хотя бы прыщи замазывайте».

- Да как ты смеешь?! – взвилась Машенька. Пухлые пальчики напряглись и ринулись нажимать на кнопки виртуальной клавиатуры. Её ответ был объемен, язвителен и предельно остроумен. По крайней мере, так казалось Машеньке. Она гневно прошлась по биографии блогера, упомянув его появление на свет после соития кофеварки и умственно-отсталого слона, добавила пару придирок по поводу внешности и закончила тем, что разнесла в пух и прах неправильно расставленные запятые. Критику в свой адрес Машенька, почему-то, не терпела вообще.

Она считала, что все делает правильно, а фотография, под которой одиноко грустил обидный комментарий блогера, была образцом кустарной фотографии, сделанной на мобильный телефон и с уникальным авторским вкусом. «Но она такая живая и предельно честная», думала Машенька, рассматривая свое сонное лицо, чуть опухшее и со следами складок подушки на пухлых щечках. «Специально придираются», думала она, выискивая способ, как бы удалить комментарий блогера, ибо под ним начали появляться лайки. Кому-то нравилось, как заносчивый негодяй прессует Машеньку. Но пора было собираться на работу, потому что бутерброды, лапшу, яблоко и две шоколадки просто так не достанешь. Их надо купить в магазине, а чтобы их купить, нужны деньги. До уютного мирка, где Машенька-известный блогер зарабатывает миллионы на рекламе в своем блоге, было еще далеко.

Но и на работе работа не клеилась. Сначала Машенька сделала себе кофе и взяла корпоративные печеньки в размере десяти штук. Быстро с ними расправившись, она отправилась к зеркалу, чтобы повторить ритуал с тряской кудрями, и лишь после этого принялась за работу. Но работа не работалась, к величайшему Машенькиному сожалению. Да и как тут работать, когда известный блогер Дина Бестыжая блядина, выложила новый пост, где негодовала на тему тех, кто несправедливо критикует её творчество.

- Дина понимает меня, - вздыхала Машенька, потому что боготворила Дину настолько, что только её посты она никогда не критиковала, считая её несравненным идеалом и истиной в последней инстанции. Правда Дина и её проблемы отошли на второй план, когда Машенька принялась за изучение аккаунтов конкурентов. Это изучение сопровождалось нервной тряской кудрями, отчаянным треском клавиатуры, по которой лупили пухлые пальчики, и гневными возгласами Машеньки, не понимающей причин популярности этих бездарностей. Она вкладывала в свой блог душу, тысячи денег, а в ответ получала редкие комментарии ничего не понимающих в её гениальности людей, случайно забредших в блог. Снова стонала клавиатура, тряслись кудри, словно змей Медузы-Горгоны хватил удар, и сжимались телячьи губки.

- Не нравится мне, как ты фотографии обрабатываешь, - резюмировала Машенька, стоя рядом с рабочим столом коллеги Вадика. Вадик оторвался от обработки фотографии, тупо посмотрел на Машеньку и показал ей средний палец, после чего прошептал какое-то проклятье на латыни. Машенька фыркнула и отвернулась. – Ты не умеешь принимать объективную критику!

- Ты неправильно выстраиваешь рекламную компанию. Вот я… - резко и гневно говорила она рекламщику Вале, который задумчиво расхаживал по офису с кружкой чая и, шевеля губами, придумывал что-то новое. Но Валя в минуты раздумий ничего не слышал и не видел, поэтому критика Машеньки благополучно канула в небытие, а сама Машенька, сжав губки, снова повернулась к Вадику, меланхолично смотрящему в монитор. – Мне нравятся фотографии Славы Стафило-Кокко. Они у него атмосферные и живые. А ты вот критику объективную принимать не умеешь. Как и другие. Вадь?!

- Что? – мрачно спросил Вадик, не любивший, когда его отвлекали от работы и любимой музыки, богохульно орущей из наушников.

- Что мне делать, чтобы меня слушали?

- Демона вызови и у него спроси, - отмахнулся Вадик, снова надевая на голову наушники. Он знал, что если не обработает фотографии к 13:00, то шеф его умную голову сначала отрубит, потом набьет грязными бумажками и повесит у себя на стене.

- Точно! – воскликнула Машенька, возвращаясь к своему столу. Она зашла в поисковик и принялась искать самые чернейшие и зловещие гримуары, чтобы вызвать самого умного и знающего демона. Если Вадик давал совет, то им не следовало разбрасываться. За этим занятием её и застал конец рабочего дня…

Ну а вечером, после ужина, состоящего из тарелки жареной картошки с грибами, двух бутылок пива «Клинское» и тринадцати овсяных печенек, Машенька приступила к приготовлениям. В качестве жертвы она достала из морозильника фарш, который заботливо уложила в центр пентаграммы, нарисованной на полу и украшенной свечами. Правда свечи были церковными, но Машенька подумала, что демон, порадуясь такой жертве, простит ей маленькое расхождение в ритуале призыва. После этого Машенька открыла на телефоне скачанный с какого-то сатанинского форума темный гримуар и принялась читать заклинание на латыни. Она не понимала смысл заклинания, но комментаторы, все как один, сходились на том, что оно призывает наиболее полезного демона, который знает ответы на все вопросы и может исполнить любое желание в обмен на жертвоприношение. Воспаленный ум Машеньки уже рисовал ей счастливое будущее, в котором она – звезда Инстаграм, нежится на дорогущей мебели, потягивает вино, а толпы сексуальных моделей и, по совместительству, читателей её блога умоляют её сжалиться и пустить к себе в кроватку. Правда от радужных мыслей её отвлек хлопок и плотный черный дым, поваливший из центра пентаграммы, в которой лежал комок фарша, начавший таять. Ну а когда дым рассеялся, Машенька увидела стоящего в её комнате настоящего демона, который почему-то выглядел, как обычный человек. Только у него были рога, черные глаза и острые зубы.

- Пиздец! – устало буркнул демон, трогая ногой таявший фарш. – Это фарш? А это? Церковные свечи?! Серьезно?! Пиздец…

- Мат – это плохо. Нельзя ругаться матом, - пискнула Машенька, потому что не могла сдержать свое мнение.

- Ты призвала демона из глубочайших недр Ада и говоришь ему, что мат – это плохо? – язвительно ответил демон, чем напомнил Машеньке Вадика с работы. Было в них что-то похожее. Особенно когда демон снова вздохнул и, покачав головой, сказал: - Зачем ты башкой трясешь? У тебя вши или вода в ухо попала?

- Кудри поправляю, - машинально ответила Машенька, а потом, вспомнив о причинах, побудивших её вызвать демона, хлопнула себя пухлой ладошкой по голове. – У меня к тебе вопрос есть и пожелание.

- Ага. Знаю. Только с желанием перебьешься, - сварливо буркнул демон, отодвигая ногой фарш в сторону. – И убери это в холодильник, пока вонять не начало.

- Как это «перебьюсь»? – возмутилась Машенька, но демон вдруг щелкнул пальцами и Машеньке поплохело. Объемный зад, который она трогала утром, увеличился раза в три, а кудри, нежно любимые и обожаемые за пружинистость и шелковистость, исчезли, заставив Машеньку взреветь. – Что это?!

- Последствия неуважения к тому, кого вызываешь из темнейших глубин Ада, - ответил демон и, скрестив руки на груди, хмыкнул. – Задавай свой вопрос, пока я тебя в мышь не превратил.

- Почему мою критику никто не воспринимает? – спросила она. Демон мрачно посмотрел на Машеньку и покачал головой.

- И ради этого ты меня вызвала? Люди, что с вами, блядь, не так? – фыркнул он и помассировал себе виски. – Раньше было хорошо. Вызывает тебя какой-нибудь крестьянин и отдает душу в обмен на письку мельниковой дочки. И ты счастлив и крестьянин доволен, пока у него член не отвалится, ибо дочь мельника была нечиста.

- Смотрите. Я указываю на недостатки, а люди злятся и обижаются, - надула телячьи губки Машенька.

- О, Темный владыка… дай мне сил, - вздохнул демон. – Потому что, пиздеть – не мешки ворочать, Мария!

- Что? – не поняла Машенька мудрости демона.

- Что? – пожал тот плечами. – Пиздеть все горазды, а вот взять и показать, как надо, никто не может. Так понятно?

- Но я же не умею. Ну, фотографии там обрабатывать или выгодный ракурс подбирать, - парировала Машенька, снова заставив демона вздохнуть.

- Ну а с какого хера ты тогда взяла, что разбираешься в этом? Не нравится тебе что-то? Возьми и сделай. Покажи, как правильно. А если не можешь сказать что-то конструктивное, то завали ебало! Сама всех критикуешь и возмущаешься, какие все вокруг злые…

- Неправильный вы демон. Демоны обычно мудрые советы дают. Я в фильмах видела. Надо лесть источать и таинственные беседы вести, а вы… - Машенька не договорила, потому что демон вдруг раздулся, заполнив собой комнату, и превратился в настоящую адскую тварь, а потом взял и жестоко разорвал Машеньку на тысячу кровавых кусков и, сожрав её сердце и забрав душу, исчез в черном дыму.

А все потому, что пиздеть – не мешки ворочать. И если вызываешь из темнейших недр Ада одного из Верховных иерархов, то надо внимательно изучить матчасть, а не внимать комментариям всяких псевдосатанистов.

«О друзьях семьи, видеокассетах и старопердунизме».  © Гектор Шульц

Помучаю вас сегодня своим старопердунизмом о тех временах, когда интернет был чем-то недосягаемым и великим (ну, для меня уж точно), а фильмы были на видеокассетах. А то всякие вирусы и гениальные идеи властей уже в ебаных печенках сидят. Итак, вернемся в те далекие времена…

На дворе был 1998 год, я был вполне себе сереньким школьником и свободное время коротал либо за чтением книг, либо за просмотром фильмов. Всяких DVD тогда еще не было, фильмы были исключительно на видеокассетах и продавались на каждом шагу. Только качество этих фильмов было разным, и никто не знал, каким оно будет, пока видеокассета не окажется в видеомагнитофоне и не нажмется кнопочка «Play». Многие, наверняка, помнят те гнусавые переводы Володарского и вполне кошерные Гаврилова и Михалёва. У нас же ценились редкие фильмы с дубляжом, достать которые было почти нереально, да и в свободной продаже они редко встречались, оседая на полках знакомых и друзей продавца.

И тут, во время просмотра какой-то прокатной кассеты с тупой комедией, мне попадается трейлер «Годзиллы» Роланда Эммериха. На тот момент это был мегаблокбастер, а спецэффекты… уууу… Внутренний любитель кино взвыл от восторга, после просмотра минутного трейлера, и я насел на родителей, что этот фильм уж точно нам нужен в коллекцию.

Махонькое отступление. У каждого человека была своя коллекция видеокассет. У нашей семьи в неё попадали боевики с Лоренцо Ламасом (интересно, помнит ли кто такого дядьку), которые дико любил отец. Потом непременная «Полицейская академия» в переводе Гаврилова и Михалёва и эти кассеты никому не давались под страхом смертельной пиздюлины от главы семейства. Особо отмечу сборники «Том и Джерри» и «Мультфильмы Тэкса Эйвери» на три часа, вполне приятного качества и от того, еще более ценные. До сих пор где-то в кладовке родительской валяются. Ну да ладно.

И вот, на очередных выходных, мы с родителями поехали на вещевой рынок. Ну, это тот, где ты примеряешь джинсы, стоя на картонке, а вокруг суетятся пахнущие водкой и пирожками продавцы, заливаясь соловушками, как-де «отлично сидят джинсики на вашем мальчике». На этом рынке, у самого входа, торговал видеокассетами один мужичок. Именно он достал отцу «Полицейскую академию» и доставал новые фильмы с Лоренцо Ламасом и Боло Янгом. Мы с ним сдружились и почти все новинки брали у него, благо что нам отдавал только с отличным качеством.

Я первым подлетел к его лотку и с ходу выпалил название того, за чем явился. И, о чудо, «Годзилла» у него уже была, но вот о качестве он ничего не знал. Однако мне было плевать. Я уже весь горел от желания, засунуть в «видик» кассету и на пару часов залипнуть над эпическим блокбастером. Слезы, скульба, обещания волны «пятерок» в школе – и кассета в моих потных ручках. Я её так трогательно прижимал к себе, пока мы шлялись по рынку в поисках джинсов, куртки отцу и лаков для мамы. Но, явившись домой, меня жестоко осадили. Кино смотрим вечером и все вместе.

Вечером, наделав бутербродов, мы увалились на диван и погрузились в кино. Каким же гребаным счастьем для меня на тот момент было осознать, что копия не только отличного качества, но еще и с «разноголосым» переводом, что тоже было редкостью. Как итог, все два часа я просидел, открыв рот, наблюдая, как Годзилла разносит Нью-Йорк. А на следующий день прожужжал друзьям все уши, наотрез отказываясь «дать посмотреть».

Однако ж, придя со школы, я впал в ступор, ибо увидел сидящего на кухне «друга семьи» - дядю Андрюшу. И рядом с ним лежала моя «Годзилла». Мне малость поплохело, ибо дядя Андрей был тем еще любителем кино и видеоёбом первой категории. Он тоже коллекционировал записи хорошего качества, и я всерьез обеспокоился судьбой кассеты, которую собирался пересмотреть еще раз двадцать на этой неделе. Но видеоёб ушел, прихватив с собой кассету и мне оставалось лишь пересматривать затертые до дыр «Двойные удары», «Сильнейшие удары» и «Когти тигра» с «Когтями орла».

Дядя Андрей вернул кассету через неделю, но я сразу заподозрил неладное, ибо черные, вылупленные глазки видеоёба скакали, как безумные пакмены. Забрав кассету, я сразу вставил её в «видик» и открыл от удивления рот, когда увидел «Годзиллу». Злоебучий усатый таракан подменил кассету на какую-то убогую копию, с дергающимся низом и дебильным, шипящим переводом.

Напрасно я орал на хлопающего глазками дядю Андрюшу, который сидел на кухне, аки невинный Иисусик. Родители махнули рукой, мол «дите малость свихнулось, не обращай внимания», и забили на кассету и мою истерику. Но я не забил.

Долгих полгода я ждал момента, когда мы пойдем в гости к дяде Андрюше и, дождавшись, приготовился, как полагается. Я засунул под свитер три видеокассеты: его «Годзиллу», какой-то боевик с Джекки Чаном и мультик про Гуфи, ибо знал, что у него есть более качественные копии, чем у нас. И с нечистой совестью отправился в гости.

Ох этот ебаный мандраж, когда я трясущимися руками менял кассеты… Тогда я, наверное, перевыполнил план по поту на ближайший год, ибо к концу операции «Подмена» с меня лилось в три ручья. Но кассеты грели душеньку под свитером, и я ждал, когда родители скажут собираться домой.

Мое злодейство осталось безнаказанным и я, мстительно улыбаясь, валялся на диване смотря свою «Годзиллу» сотни и сотни раз. Только перед приходом видеоёба стал прятать особо ценные для меня кассеты и гаденько хихикал, когда дядя Андрюша расстроенно пожимал плечами, не находя ничего нового.

Сейчас, когда любой фильм и в любом качестве можно скачать из интернета, подобное коллекционирование как-то утратило свой шарм. Да и я редко вспоминаю, как трясся от страха, вытаскивая зажеванную видеокассету из гребаной «Электроники ВМЦ херзнаетчтототам». Но все же копии любимых фильмов детства у меня лежат в папочке на жестком диске и иногда пересматриваются с милой, ностальгической улыбкой.

«Чокнутая парочка».  © Гектор Шульц

- Я люблю классическую английскую литературу и группу Aqua, - сказала она на первом свидании. Он хмыкнул, кивнул, сделал глоток кофе.

- Я люблю грайндкор и WoW-ку.

Так началось их знакомство. В нашей компании эта парочка проходит под кодовым названием «Чокнутая». Антон и Аля – два настолько разных человека, что многие до сих пор понять не могут, что же такого они нашли друг в друге. Да и история их отношений тоже донельзя странная и чокнутая.

Познакомились они в интернете, а на следующий день решили встретиться. Еще через неделю Антон привел Алю в нашу компанию, а мы, открыв рты и глаза, смотрели на неё, не понимая, что вообще происходит. Да что уж там, у многих возникала ошибка «404», стоило только увидеть Антона и Алю вместе.

Антон – большой, почти двухметровый «мальчик» с бородой и пузиком. Любит грайндкор, носить страшные майки, а из любимых берцев не вылезает даже в лютую жару. Работает кузнецом, про английскую классическую литературу слышал краем перебитого в концертных баталиях уха, да и девушек всегда предпочитал под стать себе – суровых, мощных валькирий.

Аля – худенькая, маленькая, почти прозрачная девушка. Она краснела, когда кто-то из нас, увлекшись, переходил на высокохудожественный мат, отстаивая музыкальные вкусы или свежепрочитанную книгу. И негодовала, когда кто-то выключал на дне рождения Антона любимую ей «Акву» и менял её на что-то более брутальное. Поэтому, когда они впервые появились вместе, держась за ручку, как угловатые школьники, в ступор впали все. Антон на все вопросы, что же такого особенного в Але, делал загадочное лицо, с обожанием смотрел на свою даму и неизменно отвечал одно и то же:

- Она… ну, моя половина, понимаешь? Вот настоящая половина.

- Ага, - отвечал вопрошающий, ничего не понимая.

Их родители тоже не понимали выбора своих детей. Алины родители – интеллигентные и тихие люди. Антоновы – крепкие и суровые сибиряки, прошедшие огонь и воду. Когда «чокнутые» их познакомили, то первый час знакомства прошел в удивленном молчании. Только Антон с Алей шушукались тихо, прижавшись друг к другу, как голубки.

Антонов отец, дядя Кирилл, задумчиво смотрел на хрупкую Алю, потом переводил взгляд на её худощавого отца, мотал головой, поджимал губы и усмехался в бороду. К Антоновым барышням он привык, но то были барышни, как и сам Антон. Запросто могли осушить бутылку водки, не поморщившись, поддерживали разговор про олдскульный рок и «Black Sabbath», и не краснели, когда дядя Кирилл, увлекшись, сдабривал речь крепким словцом. Поэтому на Алю он пялился, как на привидение, наверное, год.

Антон с Алей съехались через три месяца отношений. Просто взяли и съехались, не предупреждая никого. Антон по-прежнему работал кузнецом, Аля училась. И не только классической английской литературе, но и варить суровый борщ. Их квартирка, маленькая и уютная, тоже была по-своему чокнутой.

В Алиной «половине» на стене висел плакатик «Аквы» из журнала «Молоток», стоял шкаф с книгами, а в углу стола печатная машинка. Рабочий угол Антона, заваленный какими-то железками, справочниками, дисками с грайндкором и прочим мусором, пугал незнакомцев страшными ликами «Pungent Stench» и «Anal Cunt». На кухне тихо шелестела старенькая магнитола, то выводя «Barbie girl», то «Viva La Muerte», если там возился Антон.

Когда они выходили на прогулку, то шеи вытягивали не только бабки на лавочках, но и все остальные. А уж сколько раз Антону доверительно сообщали, что Аля «не то, что ему нужно», да и самой Але подобные рулады частенько пели подруги из института. Но «чокнутые», улыбаясь и держась за ручки, продолжали гулять по парку вечером и смотреть друг на друга влюбленными глазами. Даже свадьбу сыграли они тихо и не сказав об этом почти никому. Родители молча вздохнули, когда Антон отказался надевать костюм, явившись в ЗАГС в черных джинсах, черной водолазке и любимых берцах. Аля тоже отказалась от стандартного платья, машины, голубей и друзей, швыряющих во все живое рисом, конфетами и медяками. Тихо расписались, тихо въехали в купленную на откладываемые и подаренные друзьями деньги квартиру, тихо продолжили жизнь.

Однако Антон продолжал захаживать к нам, только теперь в компании жены. Ну а мы, в который раз открыв рты от удивления, наблюдали, как изменилась Аля. Она как-то раз завела двухчасовой спор с Котей на тему «Что круче: дэз-метал или порнограйнд». Антон в это время хмыкал и говорил кому-то, что Диккенс крут, а Джейн Остин просто распиаренная баба. «Чокнутые» и тут умудрились удивить, словно решили поменяться местами.

Я даже как-то раз спросил Антона на тему того, не задевает ли его чужое мнение насчет Али. Антон ответил, как настоящий металюга.

- Да мне насрать, кто и что там думает, дружище, - усмехался он, смотря на хрупкую Алю, яростно спорящую с Котей об уходе в мейнстрим «Darkthrone». – Она моя половина. А мнение… пусть в лицо попробуют сказать.

- Ага, и ты сказавшего обглодаешь.

- Без вариантов, - отвечал Антон. Потом он чуть подумал и добавил. – Она делает меня лучше, дополняет как-то. А то, что она слушает, что любит… Значит и я буду это любить.

В мире куча таких «чокнутых парочек», которые, на первый взгляд, друг другу не подходят. Но им плевать на чужое мнение. Плевать на весь мир. Не плевать только друг на друга. Осуждение, недовольство, неприятие – они выше этого и всегда будут выше. Они не меняют друг друга. Они друг друга дополняют. И если вы счастливы, то какая разница, кто там и о чем думает...

"Хромой, слепой и всеми покинутый". © Гектор Шульц

Посейдон, как и его божественные братцы, тоже любил приударить за какой-нибудь смертной. Но по причине непопулярности, дамы водяному богу попадались сплошь не кошерные. Такой, к примеру, стала Евринома, которую Посейдон обольстил, а потом запрудил ей в живот очередного греческого героя. Однако на тот момент никто не знал, что в животе Евриномы маринуется какой-то там герой, поэтому в блаженном неведении все и дожидались ребеночка, справедливо считая, что его папа – Главк, царь Коринфа. И вот, через девять месяцев, на древнегреческий свет появился простой древнегреческий ребенок с простым древнегреческим именем – Беллерофонт. И, как вы понимаете, с таким именем не коров пасти и не дворцовыми переворотами заниматься. Только геройствовать на благо древней Греции.

Но просто так взять и начать геройствовать было нельзя. Необходимо было совершить для начала что-то безумное и аморальное, только сдобренное эффектом неожиданности. Так как Беллерофонт был сыном Посейдона, то на безумный поступок размениваться не стал, попросту взяв и уебав (нечаянно, конечно же) своего родного брата Алкимена.

- Погоди… Ты ЧТО сделал? – переспросил Главк, когда псевдо-сын явился к нему с виноватым видом и сказал, что сотворил.

- Братика убил. Нечаянно угондонил, папа. Вот ей-Богу, нечаянно, - хмуро ответил Беллерофонт.

- Нечаянно? Нечаянно, блядь?! Нечаянно можно козу выебать. Или нечаянно пергамент пальцем порвать, когда жопу вытираешь. Нечаянно? Нечаянно можно пукнуть, когда смеешься! А ты… Слуги! Изгнать его ссаными тряпками! Пусть теперь подвиги совершает, покуда не очистит свою карму! – взревел Главк и изгнал псевдо-сына из Коринфа.

И побрел Беллерофонт, куда глаза глядят. А глаза глядели в сторону Тиринфа, где правил царь Прет. Но братоубийце не дали спокойно обустроиться на новом месте и послали новое испытание. В виде женщины. В виде охуительно сексуальной жены царя Прета – Сфенебеи.

Сфенебея, только увидев красивого вьюношу, тут же воспылала к нему любовью, захотела предаться с ним соитию и наплодить оному вьюноше пару десятков ублюдков всех сортов и расцветок. Но Беллерофонт тактично отказался, ибо все еще считал себя виноватым и недостойным, да и буйная царица как-то не сильно его возбуждала, о чем он ей и сказал. Озлобилась тут Сфенебея, обозвала Беллерофонта пидорофонтом и помчалась к мужу, дабы облить Беллерофонта хулой и покрыть хуями.

- Он меня, проклятый, трахнуть хотел! – гневно пылая очами, сказала царю Сфенебея. – И не просто так, а с извратом! Все палец просил, проклятый, в свой зад засунуть, а потом дать его понюхать.

- Выгнать ссаными тряпк… А, нет. Так уже нельзя, - Прет махнул рукой и позвал писаря. – Короче. Пиши моему тестю следующее: «Дружище. Отправляю я к тебе невьебенного извращенца, имя которому Беллерофонт. Сам я его уебать не могу, ибо карма и так плохая, а вот ты у меня в долгу, поэтому уеби его сам. Только осторожно. Никто не должен знать, что за этим я стою». Подпись. «Твой дружище, Прет. Царь Тиринфа». Написал? Отправляй Иобату, царю Ликии.

Беллерофонт с письмом беспрепятственно дошел до Ликии, но вот письмо вручил только на десятый день, ибо царь Иобат, на радостях, упоил красивого вьюношу, а потом закормил его до газов в жопке бобами и хлебом. И лишь на десятый день он вскрыл письмо, после чего впал в ступор, ибо в письме завещалось ему уебать того, с кем он разделил хлеб и соль, а по древнегреческим законам этого делать было нельзя. Вернее, можно, если твой папка был богом, а Иобатов папка был обычным Иобатовым папкой. Поэтому царю пришлось думать. И думы, на удивление, были скорыми.

Призвал Иобат к себе Беллерофонта, да с порога ему и заявил:

- Иди, дорогой гость, и убей для меня Химеру!

- Чего? – переспросил Беллерофонт, ибо голова болела от вина, а зад от бобов, поэтому он соображал не очень хорошо.

- Ну, ты десять дней у меня ел, пил, служанок пользовал, теперь отплати за гостеприимство и убей Химеру.

- Химера – это чё ваще такое? – поморщился Беллерофонт, ибо вино в нем взбунтовалось и устремилось вверх по горлу.

- Ну… - задумался Иобат. – Аспид такой, йобанный. О трех головах на одном теле. Башка у него львиная, тулово козье и из тулова этого козья башка торчит, а хвост змеиный и на конце хвоста башка тоже змеиная. Химера, одним словом. Людей убивает, барашков насилует. Помогай, дорогой гость, а то прокляну.

- Ладно, - буркнул Беллерофонт и отправился к морю.

Там, помолившись папе Посейдону и тете Афине, он призвал к себе Пегаса – могучего, божественного коня с крылышками, который как-то возил на себе Персея и к героям привык. Взобрался на него Беллерофонт и полетел Химеру гондонить.

Убил он йобанного аспида довольно споро, ибо Пегас был реактивный и маневренный, а лук у Беллерофонта был особенный. Этим луком он и нашпиговал Химеру стрелами, а потом, на крылатом коне, вернулся к Иобату с докладом. Но, не успев слезть, Беллерофонт получил новое задание – истребить племя солимов, которые устраивали набеги на земли царя Иобата и мешали ему проводить время с проститутками и алкоголем. Беллерофонт и их угондонил, а возвращаясь еще и амазонок покорил, ибо знал, что полоумный царь его точно за ними пошлет. Слава Геракла тогда гремела на всю Грецию, и сын Посейдона уж точно слышал о всяких подвигах и всяких полоумных царях.

Однако хитрый Иобат не успокоился. Он взял и устроил засаду на обратном пути, чтобы ненавистного гостя-таки прирезали, как порося. Не повезло ребятам, ибо Беллерофонт был героем, а еще его папа был Посейдон, а еще ему Афина покровительствовала, а еще конь у него крылатый был. Короче, разнес Беллерофонт все засады и очень злой явился на берег окияна. Тут он совершил обряд, принес в жертву папе две консервы с тунцом в масле и, когда Посейдон внял зову, потребовал угондонить ненавистных ликийцев и царя Иобата в частности. Правда, когда Посейдон стал затапливать ненавистных ликийцев, женщины этих самых ликийцев вдруг сняли с себя платья и ринулись к Беллерофонту, моля о пощаде. Может, вид плачущих дев успокоил ярость в груди героя, или же виной всему их небритые древнегреческие писечки, но охуевший Беллерофонт махнул рукой и попросил папу прекратить строить из себя Роланда Эммериха. Понятно, что хитрожопый Иобат, узрев могущество Беллерофонта, тут же примчался на поклон, сунул в руки письмо и рассказал всю правду о заговоре царя Прета.

По одной из легенд Беллерофонт отомстил царице Сфенебее так. Он прилетел к ней на Пегасе, предложил полетать над ночной Грецией, а потом скинул в море-окиян, где клятую вероломную бабу сожрала папина домашняя зверушка – Кракен.

Ну а Беллерофонт, возгордившись, понял, что круче него никого нет и решил засвидетельствовать свое почтение всем древнегреческим богам, отправившись с дружественным визитом на Олимп. Но владыка Зевс такой хуйни от смертных терпеть не собирался и, осерчав, наслал на Пегаса йобаного овода, который ужалил коня за задницу, а конь, в свою очередь, сбросил Беллерофонта со спины.

Говорят, что весь мир застонал, когда Беллерофонт уебался лицом об землю. Да так сильно уебался, что ослеп и поломал себе руки с ногами. И до скончания своих дней он хромал по пустыне, пока не примирился с Зевсом и остальными богами, а также не унял в себе гордыню.

«День дурака».  ©Гектор Шульц

Разбавлю немного общее настроение своим рассказом о дне дурака. Да, сегодня 1 апреля. Он же день смеха, он же день дурака. Для меня верно второе определение, а все потому, что я совершенно не понимаю юмор в свой адрес. Хотя сам шутить люблю и умею. Ну, мне так кажется. Поэтому, когда надо мной шутят, я, чаще всего, принимаю шутку за чистую монету. На белые колени и грязную спину, впрочем, не ведусь, хотя раньше успешно велся, заставляя пошутившего извергать из ротового отверстия радостный смех, а из мочеиспускательного отверстия радостные ссаки. Поэтому 1 апреля для меня – натуральный день дурака. Мой день.

Все знакомые, зная, что шутки в свой адрес я не понимаю, успешно выполняют квест из разряда – «Обмани 7 человек за 7 часов 1 апреля и будет тебе счастье». Один мой знакомый по кличке Пшеничное Сало как-то раз выполнил этот квест, а спустя пять минут сломал руку. Вернее, ему её сломал 7 обманутый. Но речь не о Сале, а обо мне.

Первый раз меня обманули лет, наверное, в 6 или 7. Бабушка моего товарища Валерки. Я тогда заявился к нему в гости, чтобы вытащить дохлую тушку друга на прогулку и подвергся петросянству его бабушки.

- У тебя сопля на голове, - радостно возвестила она, стоило мне переступить порог. Я закрыл рот, ибо моментально забыл, что хотел сказать, а затем неуверенно потрогал голову. Бабушка Валерки оскалилась уцелевшим премаляром, наблюдая, как я краснею, а потом бледнею, и возвестила: - С 1 апреля!

- Чего? – я еще не понял, что меня развели, поэтому задал странный вопрос. Да, я слышал о дне дурака, но он меня как-то обходил стороной. – У меня нет сопли на голове?

- Нет. Обманули дурака на четыре кулака, - бабушка, приплясывая, как хтоническое чудовище, улетела в комнату и спустя пару мгновений в коридор выглянул бледный Валерка.

- С 1 апреля.

- Ага. И тебя. Пошли гулять, - буркнул я, а потом неуверенно добавил. – Валер, у меня на голове сопли нет?

- Сопли нет. А птичья какашка есть, - ехидно усмехнулся друг и я, как натуральный дурак, снова тронул волосы. – ХАХАХАХАА! 1 апреля – никому не верю.

- Дебил ты, - вздохнул я, не понимая, что в этом смешного. Но, как показало время, шутки Валерки и его бабушки были только началом.

В нашей компании все сразу узнали, что я ведусь даже на дикие розыгрыши, на которые нормальный человек никогда не поведется. Я же, как неуверенный в себе ебанько, верил всему, что говорили. Про день дурака я постоянно забывал, благодаря чему друзья оттачивали на мне свое мастерство шуток.

Так Лешка сочинил дикую историю про инопланетян, которые приземлились ночью на тарелке за домом. Он их увидел, и они ему, якобы, пообещали прогулку на тарелке. Надо было только ночью спрятаться в кустах за домом и ждать, когда они прилетят.

- Гек, я те внатуре отвечаю! – шептал он, наклонив голову. – Они прилетят.

- А чего другим не сказал? – спросил я.

- На фига? Ты мой друган, с тобой и полетим. А остальные потом завидовать будут. Ну чё?

- Чё-чё, - хмыкнул я. – Летим, конечно.

- Лады. Тогда приходи сегодня ночью и прячься в тех кустах, - тем же заговорщицким шепотом возвестил Лешка, указывая на нужный куст. – Только родакам не говори, а то инопланетяне не прилетят.

Как вы поняли, нихуя никто не прилетел, а юный агент Малдер в моем лице жестоко разочаровался в белом свете и друзьях-долбоебах. Ибо я улизнул из дома в полночь, просидел два часа в сраных кустах, а вместо летающей тарелки с инопланетянами получил Лешкин гогот с балкона. Помимо Лешки там еще была парочка моих друзей, которые напросились к нему на ночевку и наблюдали, как тупорылый дядя Гек шароебится по кустам, влезая сандалиями в собачьи какахи.

- 1 апреля – никому не верю! – ржали они.

- Пидоры, - бурчал я, стараясь по-тихому прошмыгнуть мимо спальни спящих родителей.

Конечно, я потом отыгрывался, придумывая свои шутейки, однако куда важнее было не повестись на шутки других 1 апреля. С этим я лажал всегда. Даже повзрослев умудрялся доставлять окружающим веселье. А окружающие старались не ударить в грязь лицом и придумывали дикие приколы.

Однажды я побрился налысо, когда один университетский товарищ по секрету сообщил мне, что девушка, к которой я питал симпатию, любит бритоголовых парней до опухания писечки. Её охуевшее лицо, когда я на следующее утро подошел к ней, сверкая гуманоидной лысиной, до сих пор вызывает улыбку, стоит вспомнить об этом.

В другой раз я повелся на то, что есть копия третьего «Халф Лайфа», которая нелегально путешествует по сети и поймать ее можно, вводя определенные фразы в поисковик. Кто просидел полночи, вбивая в Яндекс и Гугл лютую хуйню? Дядя Гектор, конечно. Но не таким уж и обсосом я был.

Лешку я однажды заставил нехило просраться ночью, когда установил на его компе отложенную задачу по воспроизведению некоего звукового файла. Визг товарища, услышавшего ночью стоны и паранормальные вздохи, слышал весь наш дом. Даже милицию кто-то вызвал.

Валеру я и скримерами пугал, и однажды в демона нарядился. Ну как в демона… Напялил на голову стремную маску из рок-магазина, надел отцовский черный плащ и спрятался у двери в подвал, на нижней ступеньке. А когда юный гот (на тот момент Валера как раз увлекся готикой, но Асгаротом еще не стал) вошел в подъезд, я вылетел из подвала, как йобучая бабайка и, заверещав, ринулся к нему. Я никогда не видел, чтобы люди летали… До того дня. Ибо Валера, узрев, как из подвала поднимается йобаное нечто, вылетел из подъезда, снеся головой престарелую дверь, знатно поеденную короедом.

Боре, еще одному товарищу, шутка досталась пожестче. Ему мы подкинули повестку в военкомат, а потом попросили местного алкаша поломиться к Боре в квартиру, представляясь патрулем. Сами мы в то время сидели у него дома и еле сдерживали смех, наблюдая, как бесовские корчи сводят лицо нашего друга. Смех не удалось сдержать, когда Боря попытался дезертировать через форточку и застрял в ней.

Однако же друзьям больше всего нравилось шутить надо мной, ибо шуток я не понимал вообще. Да и сейчас с трудом понимаю. Но порой, видя, как улыбаются родные и близкие, когда их шутка удалась, а обманутый недоуменно приходит в себя, я невольно радуюсь тому, что не понимаю. Ведь эти улыбки, этот смех, эта радость… они бесценны. И ради этого иногда можно побыть шутом.