После долгой прогулки по центру города, мы с Лидой зашли в корейский сетевой ресторанчик. Ноги у нас обоих гудели. Страшно хотелось есть.

Лида немного разбиралось в корейской кухне. Поэтому быстро сориентировалась в меню и сделала заказ на двоих.

Когда я помыл руки и вернулся к столику, там уже стояли две миски супа, от которых шёл густой пар. Мой живот заурчал от пряного аромата. Лида читала что-то в телефоне и игнорировала стоящую перед ней еду.

- Ты не хочешь есть? - Удивился я, зачерпнув полную ложку.

- Надо подождать. По двум причинам. Во-первых, суп ещё очень горячий…

- Да не такой уж он и горячий, - возразил я, успев уже проглотить две ложки и зачерпнув третью.

Тут я осёкся. В горле сперва просто запершило, а затем там стремительно разгорелась плавильная печь. Из глаз потекли слезы.

- Очень острый. - Просипел я. И, обшарив глазами стол, печально констатировал отнимающимся ртом: - Нам чай ещё не принесли…

- Ага, - вздохнув, согласилась Лида, жестами показывая официанту на другом конце зала, что нужно принести воды. - И это вторая причина, по которой стоило подождать.

Целую неделю я размышлял над словами Валеры. И в конце концов, пришёл к выводу, что нам с Лидой нужно серьёзно поговорить.

В субботу, впервые за всю неделю, установилась солнечная погода и я сказал:

- Пойдём гулять?

Мне показалось, что Лида взглянула на меня с некоторым подозрением, но прогуляться согласилась. Мы вышли на улицу.

Разговор не клеился. До марсова поля мы дошли в полном молчании. Я посмотрел на вечный огонь и на газоны, в которых только-только начала пробиваться свежая зелень. Прислушался к своим ощущениям и понял, что для запланированного разговора это место не подойдёт.

- Всё в порядке? – нахмурилась Лида. Я рассеянно кивнул, и мы отправились дальше.

На набережной было красиво, но чересчур холодно и ветрено. Поэтому, перебрасываясь короткими фразами, мы пошли дальше.

На дворцовой площади было слишком людно. Интуиция подсказывала мне, что для беседы это место тоже не подойдёт. Я растерялся. Мне-то казалось, что этот маршрут будет идеальной обстановкой.

Мы свернули на Невский проспект.

- У меня такое ощущение, - осторожно начала Лида, - что ты хочешь о чём-то поговорить.

Я неуверенно кивнул.

- Это как-то связано с нашими отношениями?

Я снова ответил кивком.

- Это будет очень серьёзный разговор? – В её голосе прорезались нотки тревоги.

Я посмотрел в её огромные глаза и кивнул третий раз.

- Так. – Выдохнула Лида. – Вот чуяло ведь моё сердце что-то недоброе… Знаешь, что? Если у нас планируется серьёзный разговор, то мне нужны калории. Поэтому давай-ка найдём шавермочную с самым усатым армянином и я стрескаю самую вредную, жирную и вкусную шаверму, которую он сможет соорудить. А потом говори, всё что собирался.

- Справедливо. – Согласился я. – Мы ищем что-то вот в этом духе?

Мы как раз проходили мимо крошечной захудалой шавермочной на два столика. Пыльная витрина была заклеена выцветшей рекламой. Я галантно открыл перед Лидой дверь, и мы зашли внутрь. Интерьер не поражал воображение роскошью. Но пахло от прилавка вкусно. Кроме нас посетителей внутри не было.

- Мне пожалуйста большую на лаваше. – Деловито попросила Лида у кассирши.

- Балшую на лауашэ!!! – Громко проорала та, и паренёк, дремавший возле неё на табуретке, подскочил и засуетился.

- Соус поболшэ вам, поменшэ?

- Как можно больше.

- Лук киласт?

- Обязательно.

Шаверма на глазах приобретала внушительный вид. Я подумал и заказал тоже самое.

- Итак, - сказала Лида, откусив и прожевав большой кусок. Глаза у неё были драматично серьёзными. - Скажи честно - ты хочешь со мной расстаться?

- Вообще-то нет, - улыбнулся я.

- Мда. Знаешь, тебе стоило прояснить этот момент до того, как я пустилась во все тяжкие с этой шавермой… -вздохнула она. - Тогда о чём же ты хотел поговорить?

Я задумался.

Весеннее солнце пробивалось сквозь пыльное стекло. Хотелось скинуть куртку и взлететь.

- Ты выйдешь за меня? - Тихо спросил я.

- Да.

Некоторое время мы молчали. Лида отложила остатки шавермы и смотрела свозь витрину на тротуар Невского проспекта. Она улыбалась, но глаза у неё подозрительно блестели.

- Это я не плачу, - сдавленным голосом объяснила она, перехватив мой взгляд, - это просто лук злой… Могу я попросить тебя, как своего будущего мужа, сходить на кассу и взять мне чаю? Надо чем-то лук перебить…

Я кивнул, поцеловал её и ушёл за чаем, радуясь, что она не видит, как я на ходу вытираю глаза.

Лук в шаверме и правда был очень злой.

КОНЕЦ ВТОРОГО СЕЗОНА

Выпуск 2.20

Однажды я принял решение

Кажется, это была суббота.

Ветер гонял за окнами серые тучи. C неба сыпался мелкий дождь. На первый взгляд конец апреля был неотличим от начала октября.

Лида сидела за своим письменным столом, спиной ко мне и сосредоточенно рисовала акриловыми красками свой третий натюрморт. Я недавно вернулся с работы и занимался обычным в таких случаях делом – сидел на диване в полуспущенных штанах и одном носке и созерцал своё внутреннее «я». Отвлёк меня от этого, безусловно важного занятия, телефонный звонок.

- Ты совершенно случайно не желаешь выпить пива? - Не тратя лишних слов на приветствия, поинтересовался из трубки Валера.

Я посмотрел на неуютную морось за окном. Потом перевёл взгляд на свои ноги, одна из которых всё ещё была в уличных джинсах.

- Нет. Совершенно не хочу.

- Ну ладно… - Тяжёлым вздохом отозвалась трубка.

- Кто звонил? – поинтересовалась Лида, не отрываясь от натюрморта.

- Валера. Звал пиво пить.

- Компания собирается?

- Нет. Вдвоём.

- И ты отказался? – Наполовину утвердительно спросила она. Я кивнул.

– Решать тебе. Но я бы советовала сходить.

- Нет настроения. Погода плохая. Да и пить совершенно не хочется…

Лида повернулась ко мне.

- Да не для себя, балда. Для него. Он зовёт тебя посидеть вдвоём. Значит, скорее всего - хочет выговориться. У него уже давно тоска вселенская в глазах. Будь хорошим другом, сходи и выслушай.

Я поразмыслил и повертел в руках телефон.

- Алло, Валера? Я тут как следует подумал и неожиданно решил, что пива я всё-таки хочу…

Встретились мы в маленьком баре на Большой Морской. В двух шагах от Арки Главного штаба. Заведение было обставлено так, будто хозяева свезли в помещение разнокалиберную мебель с родительских дач. Не исключено, что так оно и было на самом деле. На стенах висели чёрно-белые фотографии легендарных рок-звёзд в деревянных рамках.

Я взял в руки барную карту. Бегло просмотрел ценники напитков. Вывел примерную среднюю стоимость. Мысленно разделил на неё имевшуюся в карманах наличность. Забыл, что и на что я делил и перестал понимать, что означает получившееся число. Но заподозрил, что денег у меня с собой недостаточно.

Пока я боролся с искушением заказать воды, Валера возложил длань на барную карту и объявил, что он сегодня угощает.

- В сериале снялся, - пояснил он, поймав мой удивлённый взгляд. И с гордостью добавил: - Гонорар.

Освещение в баре было довольно тусклым. Я присмотрелся и понял, что лицо моего друга покрывает бледный грим.

- Кого ты сыграл, - не удержался я. – Эдварда Руки-ножницы?

- Руки-ножницы… - Вполголоса пробурчал Валера. - Я скорее Эдвард Руки-наложницы… Труп я сыграл.

- А где? – Изобразил я простодушие.

- В сериале про ментов. Вот тебе обязательно всё портить?

Мы пили пиво, а Валера рассказывал про пробы и съёмки. Когда нам принесли по третьей порции, я слегка разомлел. Обстановка казалась уже уютной. Непогода за окном только усиливала это впечатление. Я необдуманно сказал:

- Я тебе немного завидую.

Валера замолчал, повертел в руках бокал и тихо спросил:

- Ты о чём?

- Тебе повезло. - Пояснил я, - ты нашёл своё призвание. Знаешь, чем хочешь заниматься в жизни. Получаешь от этого удовольствие…

Валера посмотрел за окно долгим взглядом. Наконец, он отчеканил:

- Какая интересная точка зрения…

Я вскинул брови.

- В данном контексте, - объяснил он, - это вежливый заменитель фразы: "Ты дурак".

Он немного помолчал и откашлялся.

- Ты может быть не заметил, но я вообще-то три года поступал в театральный. Тебе когда-нибудь говорили в лицо, что твои мечты так мечтами и останутся? Советовали заниматься чем угодно, только не тем, что нравится? Потому что способностей и таланта у тебя нету. Мне вот говорили. Очень честно и прямо. А я всё равно уходил, готовился и через год возвращался. Очень сильно хотел этим заниматься. Бегал от военкомата. В театрах оборудование за три копейки таскал. Лишь бы поближе к театру быть. Чтобы чему-нибудь научиться можно было.

Я сверлил глазами пивной бокал. Очень хотелось провалиться сквозь землю со стыда. Мешала расшатанная доперестроечная мебель.

- И каждый вечер я стоял за кулисами, - продолжил Валера, слегка повысив голос, - и не мог сам выйти на сцену. Вместо этого - стоял и смотрел, как поднимается занавес и при вечернем освещении, в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрецы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки. Как из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль. Маленькую. Удобопонятную. Полезную в домашнем обиходе. Как в тысяче вариаций мне преподносят всё одно и то же, одно и то же, одно и то же…

- Погоди, - изумился я, - чувак, ты чего - монолог Треплева из "Чайки" мне сейчас погнал?!

- Да… Кхм. Увлёкся… - смутился Валера, моментально вернувшись с небес на землю. - Но основную мысль ты вроде уловил. Я занимаюсь своим делом, потому что приложил для этого много усилий. Везение тут ни при чём.

Я кивнул.

- Я на подумав брякнул.

Валера сделал хороший глоток, со стуком поставил бокал на стол и посмотрел мне в глаза.

- Давай я расскажу тебе одну короткую историю. Про везение.

Я снова кивнул.

Валера вздохнул и начал говорить. Обычно он рассказывал истории глубоким, напевным и завораживающим голосом. Благодаря чему, без труда завоёвывал внимание и маленькой компании, собравшейся выпить на чьей-нибудь кухне и целого зрительного зала. Но сейчас его речь была непривычно тихой и усталой.

- Примерно полтора года тому назад я получил маленькую роль в одном проходном спектакле в театре на петроградке. У меня там было совсем немного реплик. Как-то с самого начала не очень пошло. Сам театр мне не нравился. Состав был какой-то несработавшийся. Все неприветливые. Режиссёр скандальный… Но делать нечего - надо играть. Работа есть работа.

Как-то вечером, во время репетиции, сижу я себе в гримёрке. До моего выхода ещё долго, поэтому сижу и жалею себя. Как у меня всё неутешительно в жизни складывается. И вдруг слышу девичий голос: "Вы малинки не хотите?".

Поворачиваю голову и вижу Катю. Нашу мебельщицу. Совсем ещё молодая девчонка. На неё там особо внимания никто не обращал. Да и сама она тихая была. По-моему, когда она спросила про малинку я вообще в первый раз её голос услышал.

Я завис. "Чего?", - спрашиваю. Она протягивает мне чашку. Там малина. Свежая.

Валера отхлебнул из бокала и немного помолчал.

- Сижу я, значит. Ем малину. Молча есть неловко. Поэтому начинаю спрашивать откуда она. В смысле - и малина откуда у Кати и сама она откуда родом. Мало-помалу разговорились. Она смешная девчонка оказалась и ужасно милая. В общем, когда через динамик меня на сцену позвали, я подумал: "А жизнь-то налаживается". И с тех пор правда как-то стало налаживаться. Я придумал пару интересных мелочей для своего героя. С ребятами потихоньку нашли общий язык. Режиссёр тоже в итоге нормальный оказался, хоть и скандальный. С Катей мы очень часто болтали. Она всё время какими-нибудь персиками-конфетами меня угощала. Мы с ней постоянно придумывали какие-то дурацкие игры. Было весело.

Я молчал. Валера сделал ещё глоток.

- Она была замужем. Внешне вообще не мой тип. Худенькая, маленькая, подстрижена под ёжик. Мне кажется, мы оба понимали, что ничего, кроме дружеской болтовни у нас быть не может. Короче это был не роман. - Словно оправдываясь, поспешно добавил мой друг. - Но через некоторое время я понял, что всё время жду, когда наконец будет репетиция или спектакль и я смогу увидеться с Катей. А когда она не приходила, то становилось как-то грустно.

Валера снова замолчал. Потом одним глотком допил всё, что оставалось в бокале

- Как-то раз она не пришла. По-моему, это было уже под конец сентября. Мы отыграли очередной спектакль. Я сижу в гримёрке. Вдруг слышу над ухом знакомое такое: "Вы малинки не хотите?". Поворачиваю голову. В дверях стоит Катя. В руках банка малинового варенья. Улыбается, а у самой глаза грустные. "Я", - говорит, - попрощаться зашла". Оказалось, что днём раньше она уволилась. Муж уговорил её вернуться в их родной Петрозаводск.

Меня как холодной водой облило. Но я сказал себе: "Успокойся. Она просто твоя приятельница. У неё семья. Поэтому сделай нормальное лицо и не порти человеку настроение". В конце концов: актёр я или не актёр? Я немного повалял дурака, слегка её рассмешил. Сам расслабился. Мы выходили из театра одними из последних. Вышли в тупичок с парковкой, который у служебного входа. На улице льёт, как из ведра. Она открывает зонтик и держит над нами обоими на вытянутой руке. Я спросил - пойдёт ли она на метро. Она ответила, что скоро за ней заедет муж на машине. Я предложил составить ей компанию и подождать. Время позднее – мало ли что.

Валера некоторое время задумчиво изучал дно пустого стакана. Я впервые за всё это время заметил, что на стене, за валериной спиной, висит крошечное фото Джима Моррисона.

- Ничего особенного не случилось. - Продолжил Валера, - Мы стояли почти вплотную. Я взял у неё зонтик. Она посмотрела куда-то в сторону. Потом вдруг шумно выдохнула и прижалась ко мне всем телом. Одна её рука гладила мои волосы на затылке, другая лежала у меня на плече. Я сжал её свободной от зонтика рукой. Она что-то шептала мне в ухо, но так быстро и так тихо, что я не разобрал ни слова. Вокруг нас лил дождь… Не знаю сколько мы так простояли. Вряд ли долго. Помню ощущение полной безмятежности. Я понимал, что ничего большего между нами не будет. И чувствовал, что если я попробую получить что-то большее, то только испорчу то, что есть.

Наконец, мы оторвались друг от друга. Она хотела что-то сказать, но за моей спиной прошуршали шины. Я обернулся. К нам подъехала машина. Катя сказала, что ей пора и попрощалась. Я протянул ей зонтик, но она покачала головой и сказала, что мне он нужен больше. Потом она юркнула в машину и больше я её не видел.

- Это история про везение? - Уточнил я.

Валера кивнул.

- Я встретил девушку, и между нами проскочила маленькая искорка чего-то настоящего. Всё, что мне досталось в результате - это зонтик, банка варенья и несколько секунд искренней близости. И тем не менее я считаю, что мне очень повезло. Потому что у многих не бывает даже этого.

Я посмотрел на своего друга и понял, что только что узнал его с совершенно новой стороны.

Он подытожил:

- Я это всё к тому, что призвание не надо искать. Оно всегда с тобой, ты просто его пока не распознал. Вот встретить человека, который тебя дополняет – это другое дело. Тут действительно надо, чтобы повезло.

Несмотря на дождь, домой я отправился пешком. Хмель понемногу выветривался и вернулся я практически трезвым.

- Он излил тебе душу? – Спросила Лида. Она рассматривала получившийся натюрморт. – О чём говорили?

- Да не, - отмахнулся я. – Так… О бабах и футболе поболтали…

Однажды я был невнимательным

- Радость моя, - ласково обратилась ко мне Лида и я понял, что разговор будет серьёзным, - у меня к тебе есть один серьёзный разговор.

Я осторожно кивнул, судорожно пытаясь сообразить о чём пойдёт речь.

- Солнышко моё, ты у меня просто замечательный. И у меня к тебе в целом нет никаких претензий. Но иногда ты бываешь очень невнимательным, когда я о чём-то тебя прошу. Обычно это мелочи, и они не заслуживают ссор. Но меня это немного задевает.

- Так. - Снова кивнул я. – Значит я бываю невнимательным в мелочах. Например, каких?

- Ну, например, - вздохнула Лида, - мы с тобой неделю назад обсуждали твою привычку ходить по дому голышом после душа. Я говорила, что не имею ничего против, когда ты выходишь из ванной без ничего. Твоя нагота – это прекрасно. В определённое время и в определённые моменты. Но ты выходишь из душа и болтаешься по дому в чём мать родила добрых два часа. Меня это сильно отвлекает и смущает.

- Да, я помню этот разговор, - согласился я. – Я тогда обещал постараться так не делать.

- И? – Печально уточнила Лида.

- И я вышел из душа полчаса назад и стою посреди комнаты без одежды, - признал я. – Я понял к чему ты клонишь. Признаю, виноват. В чём ещё я бываю невнимательным?

- Помнишь, я две недели назад просила тебя снять с карниза шторы, чтобы я могла их постирать?

- Помню. – Кивнул я. – Готов это сделать прямо сейчас.

Я повернулся к широкому окну. Там был поздний осенний вечер. В темноте ярко светились окна дома напротив. Кто-то из жильцов курил в открытую форточку. Я почувствовал себя маленьким и беззащитным. Штор на окнах не было.

- Будь, пожалуйста, чуть-чуть внимательнее, - попросила Лида и вышла из комнаты.

Я вздохнул и перед тем, как пойти за цветами, решил всё-таки одеться.

Из серии "Однажды в Питере". Выпуск 2.19

Однажды я открыл ящик пандоры

Как-то раз мы с Лидой приехали навестить моих родителей. Атмосфера была невесёлая. Отчасти из-за пасмурной погоды. Отчасти из-за того, что Лида сердилась на меня, поскольку я до сих пор дразнил её тем, как легко она проиграла мне партию в бильярд двумя днями раньше.

- Сын, ты случайно не хочешь своё барахло разобрать и увезти? - Между делом поинтересовалась моя мама, после того, как мы выпили чаю и обменялись семейными новостями. - У нас тут как бы не склад. Твои вещи полшкафа занимают. Мне эти полшкафа вообще-то нужны, между прочим.

Совершенно случайно я не желал копаться в своих детских игрушках. И тем более - везти их к нам с Лидой домой. Однако маленький жадный мальчик внутри меня тут же принялся бубнить, что если мама устроит ревизию моих вещей, то обязательно выкинет что-нибудь важное.

Ни один из лежавших там предметов мне не пригодился за последние пять лет. И ничто не предвещало, что ситуация переменится. Но маленький жадина упрямо гнул свою линию.

В результате я нырнул в шкаф и сорок минут щенячьей ностальгии спустя, вылез оттуда с единственными двумя предметами, которые готов был забрать. А также с увесистым пакетом откровенного барахла, с которым мог без сожалений расстаться.

Двумя предметами были: книга с пожелтевшими от времени страницами, а также потрепанная и покрытая пылью коробка.

- "Энциклопедия для маленьких джентельменов", - прочитала Лида название книги и вопросительно на меня посмотрела.

- Когда-то в этой книге можно было найти ответы на все вопросы. Я на ней вырос. Она меня воспитала. - Пояснил я.

- Это, в общем, многое объясняет. - Прокомментировала Лида и повернулась к коробке.

- Ладно, мой маленький джентельмен, книгу я ещё могу понять. Но вот зачем тебе в 2009 году от рождества Христова понадобилась "Сега Мегадрайв 2"? Да ещё и при наличии в доме вполне рабочего компьютера?

- То есть как это - зачем? - Удивился я. - Чтобы сделать тебя под орех в "Мортал Комбат", конечно. По-олдскульному. С помощью джойстика и телевизора.

Лида ничего не ответила. Только как-то странно на меня посмотрела.

Недели через две, мои руки наконец-то добрались до пыльной приставки. С помощью терпения, жажды знаний и удачи я смог подключить её к давно стоявшему без дела телевизору.

Как ни странно, "Сега" прошла испытание временем. Картриджи тоже исправно работали.

В приступе счастливой ностальгии я запустил "Мортал Комбат" и слегка растрогался, услышав знакомое: "Чуз ё дэстэни!". Немного поиграв и вспомнив основы управления я вызвал Лиду на поединок.

Она смерила меня мрачным взглядом, тяжело вздохнула и взяла джойстик в руки.

- Ну ладн… - Начала было она говорить, выбрав персонажа.

- Комбо! - Торжествующе перебил её я, отвешивая её персонажу зубодробительные удары.

Лида нахмурилась. Лю Кэнг на экране, под её управлением бестолково ходил взад-вперёд, нелепо подпрыгивал на месте. Первый раунд закончился моей безоговорочной победой.

- Ничего. Это дело опыта. - Снисходительно подбодрил я Лиду. - Однажды и ты меня победишь.

- Угу, - сосредоточенно процедила она сквозь сжатые губы. И выбила на кнопках джойстика какой-то хитрый спецудар, снявший у моего персонажа добрую треть здоровья.

Сразу после этого она провела ещё пару финтов, от которых у меня отвисла челюсть, а мой герой остался балансировать на грани полного поражения.

Я запоздало попытался атаковать. Но Лида молниеносно уворачивалась и отпрыгивала. Так что мой персонаж беспомощно молотил пустоту. В конце концов она провела аккуратную подножку и Саб-Зиро, которым управлял я, остановился как вкопанный и зашатался из стороны в сторону.

Лида сосредоточенно била по кнопкам, бормоча под нос: "…право, право, удар, наверх…".

- Фаталити! - Восторжествовала она в конце. - Стой! Ты куда пошёл? Раунд фри! Файт! Ну давай ещё разок?! Я хочу за Ночного Волка фаталити сделать!

А я в соседней комнате тоскливо смотрел на "Энциклопедию маленьких джентельменов". Возможно в ней был ответ на вопрос: "что делать, если твоя девушка играет в "Мортал Комбат" лучше тебя".

Но больших надежд я не питал.

Однажды я обзавёлся книгой

Незадолго до обеда, у моего рабочего стола материализовалась коллега Ирина. Мать двоих детей. Отличный специалист клиентского отдела. И просто весёлый и хороший человек. Она подозрительно огляделась по сторонам и заговорщецки прошептала:

- Тебе книжка не нужна?

Вопрос был не из стандартных. Меня разобрало любопытство и я немедленно потребовал деталей.

Оказалось, что старшая дочь Ирины - восьмилетняя девочка Даша недавно попросила купить ей новую книжку. Ирина зашла по дороге с работы в сетевой газетно-журнальный магазинчик и выбрала, ориентируясь исключительно по обложке, какое-то карманное издание, со стойки с классикой. Не особенно задаваясь вопросом - что это и о чём.

Спустя пару дней Даша погрустнела. Спустя ещё пару дней - стала плохо спать. Затем стала бояться оставаться одна. А потом отцу семейства попалась на глаза книжка, которую читала дочь. После чего он устроил жене долгий и обстоятельный скандал. Суть его состояла в том, что Ирине следовало ответственее подходить к выбору чтива для ребёнка. Если она, конечно, не хочет вырастить дочь неврастеником. Финальным требованием ириного мужа было избавиться от пугающей книжки любым способом.

- Ну так что: нужна тебе книжка или нет? - Подытожила Ирина, протягивая мне издание.

Я взял книгу в руки. Говард Филлипс Лавкрафт. "Хребты безумия".

Экие слабые дети пошли.

Однажды меня воспитывали

Мне было 17 лет.

Летним вечером я валялся на диване с книжкой в руках. Ко мне подошла мама. Губы у неё были сжаты в тонкую бледную ниточку. Что всегда было дурным предзнаменованием.

- Скажи-ка пожалуйста, - отчеканила она, - а это не тебя ли я случайно сегодня видела на улице курящим?

- Где именно? - Бездумно уточнил я.

- Тааак. - Не вполне оправданно обрадовалась мама. - Ты ещё и не один раз курил. Совсем хорошо. Пойдём-ка беседу побеседуем с твоим папой.

Папа валялся на диване и развлекался переключением каналов телевизора. Увидев нас, он понял, что придётся прерваться и с сожалением отложил пульт на кота Кешу. Кеша протестующе приоткрыл один глаз, но тем и ограничился.

- Наш сын курит. - Мрачно возвестила мама.

- И? - Не понял отец. - Я тоже курю. Причём с семи лет. Ты куришь, насколько мне известно, с двенадцати. А он хотя бы дождался наступления сознательного возраста. Я считаю - прогресс.

- Тебе не кажется, что было бы лучше, если бы он вообще у нас не курил?

- Кажется. - Согласился папа. - Но он уже взрослый человек и должен сам решать, что и как ему делать.

- А что насчёт алкоголя?

- Ну… - Замялся отец. - Мне с утра на работу, но в принципе я не против. А повод какой?

- Я про сына.

- Хороший повод, - согласился папа и обратился ко мне: - Ну сынок, сегодня хоть и запоздало, но отметим, наконец, твоё появление на св…

- Перестань валять дурака. - Прервала его мама. - От него почти каждый вечер после прогулок пивом пахнет.

- В его возрасте от меня почти каждый вечер пахло водкой. - Возразил отец. - И потом: ты хоть раз видела нашего сына пьяным? Ну, чтобы его тошнило, шатало, околесицу нёс?

- Нет. - Нахмурилась мама.

- Вот и я не видел. Значит, пьёт сознательно. Блюдёт себя.

- Ну смотри… - Вполголоса изрекла мама. - Наблюдёт он тебе ещё… А то, что он с девками всё время какими-то обжимается тебя не смущает?

- Ему 17 лет уже, - отмахнулся папа. - Меня бы больше смущало, если бы он с ними не обжимался.

- То есть, ты не возражаешь, чтобы он у нас стал курящим алкоголиком?

- Я не возражаю, чтобы он был самостоятельным и умел отвечать за последствия своих действий. Чтобы не пил и не курил потому, что сам для себя так решил. А не потому, что так сказали.

- Я просто хочу оградить его от очевидных ошибок…

- Он в любом случае наделает ошибок. У него возраст такой - ошибки делать. И по мне, так пусть уж лучше делает очевидные. И под присмотром.

- Я не хочу всё это поощрять…

- И я не хочу. Но если запрещать, то будет только хуже.

- Так, - решительно подвела черту мама, - побудь для разнообразия отцом. И серьёзно поговори с ним о недопустимости такого поведения.

И не давая оппоненту возможностей для манёвра, устремилась на кухню.

Папа перевёл взгляд на меня, устало вздохнул и сел.

- Сынок, - глубокомысленно произнёс он, - твой интерес к табаку, алкоголю и противоположному полу на мой взгляд вполне понятен. Можно даже сказать - естественен. Как мужчина я тебя прекрасно понимаю. Однако это сильно беспокоит и волнует твою мать.

Я понимающе кивнул.

- Поэтому, - продолжил отец, - я настоятельно прошу тебя воздержаться от курения, алкоголя и беспорядочных связей…

Я снова кивнул. И перед тем, как включить телевизор папа вполголоса закончил:

- …при маме.