ЗА ВСЕМИ УГЛАМИ СРАЗУ
Жеребенок Миша и мышонок Терентий пошли на реку мыться.
Нужно сказать, что новгородская глина отмывается трудно, поскольку в ней много сажи от древних кузниц.
Жеребенок Миша выстирал свою шляпу-панаму с бантиком, мышонок Терентий свои красные трусики. А прабабушка Агриппина сидела у крепостной стены в тени лопухов, вязала носки и ворчала, ни к кому не обращаясь:
- Некоторые правнуки, у которых есть все, что нужно художнику, даже клетчатый шарф, бегают за старинными кладами, а краски их акварельные сохнут на семи ветрах.
Но мышонок Терентий этого не расслышал, он сидел, заткнув уши.
Прабабушка Агриппина продолжала ворчать:
- Некоторые правнуки и их товарищи ходят по городу и ничего не видят. Они даже не видят, что здесь когда-то, давным-давно, проживал веселый зверь Индрик. Это же всем видно, кто смотрит внимательно, что в городе Новгороде проживал зверь Индрик.
- Не было Индрика! - выкрикнул мышонок Терентий и еще крепче заткнул уши.
Прабабушка Агриппина подозвала к себе жеребенка Мишу.
- Миша, у моего правнука вздорное настроение. Это случается после разбойников и старинных кладов. Зверь Индрик действительно проживал в нашем городе. Я была очень маленькая, но хорошо помню, как он весело гонялся за мной. Он был такой... Он прятался за всеми углами сразу.
Прабабушка Агриппина вытерла глаза платком, попросила Мишу нагнуться и прошептала ему на ухо: - Клады кладами, но как хорошо, если бы вам удалось отыскать следы зверя Индрика.
- Как их отыщешь, если Индрика этого нет и никогда не было? - говорил мышонок Терентий, когда они с жеребенком Мишей шагали по улице.
На улице было тихо. Пустынно. Ветки рябин сгибались от ягод.
Жеребенок Миша остановился.
- Ты что? - спросил мышонок Терентий.
- Чувствую, там, за углом, кто-то был. Мы, кони, очень далеко чувствуем.
Мышонок Терентий тоже сосредоточился.
- И я чувствую, - прошептал он. - Только я за другим углом чувствую.
Друзья заглянули сначала за один угол. На столбике, торчавшем из тротуара для каких-то технических целей, в трещине клок шерсти застрял.
Пробегавший мимо кудлатый пес, понюхав шерсть, рыкнул:
- Рррр-рр! Кошачья... Но я бы с этим котом дружил.
За другим углом следы лап когтистых.
Пробегавший мимо серьезный кот с глазами, как перед дракой, посмотрев следы, фыркнул:
- Ффф-ырк! Собачьи... Но где теперь такие собаки?
За третьим углом - царапина на стене. Похоже, козел подтачивал рога.
Но если бы в самом деле козел - две царапины были бы.
За четвертым углом ничего - только смех. Вернее, чувство такое, что кто-то здесь хохотал и хихикал.
- У тебя в голове уже возник образ? - спросил жеребенок Миша.
Терентий хотел сказать, что никакого зверя Индрика нет и не было, но он, как ты знаешь, был честный мышонок.
- Я думаю, лапы у него собачьи. Тело кошачье. Голова козлиная. А на лбу всего один рог.
- Я тоже так думаю. Только не могу вообразить хвост и уши.
- Хвост и уши не самое главное, - сказал мышонок Терентий. - Побежали быстрее ко мне. Нарисуем Индрика на бумаге.
Друзья побежали со всех ног. В таких случаях медлить нельзя, иначе забудешь, какие у Индрика лапы - кошачьи или собачьи. А также сколько у него ушей и рогов.
КЕМЦЫ-ЕМЦЫ ЛАНЦЫ-ДРАНЦЫ
Рисовать зверя Индрика нужно сразу всего. Иначе не оберешься хлопот.
Мышонок Терентий сначала нарисовал глаза желтым цветом.
Глаза тут же принялись вращаться-таращиться.
Мышонок Терентий нарисовал голову. Рог на лбу - штопором. Бороду нарисовал. Только наметил рот, как из него высунулся язык и слизнул с палитры зеленую краску.
Индрикова голова гримасничала, хотела сказать что-то, но, как ты знаешь, для разговора одного зеленого языка мало, нужна грудь, полная воздуха.
Мышонок Терентий быстро нарисовал грудь и еще не успел раскрасить ее в кошачий цвет, как зверь Индрик завопил во всю мочь:
- Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы!
- Это он на старинном языке говорит, - догадался жеребенок Миша.
Индрикова голова дергалась. Рот норовил сжевать кисточку. Язык - лизнуть мышонка Терентия в нос.
- Так не пойдет, - сказал мышонок Терентий. - Нужно приколоть этот язык кнопкой.
- Цынцы-брынцы! - заорал Индрик.
- Может, ему почитать что-нибудь? - предложил жеребенок Миша. - Может, он тогда успокоится и позволит дорисовать себя?
Миша нашел на полке книжку старинных стихотворений, поскольку правильно рассудил, что древнему зверю Индрику старинные стихи будут понятнее.
- "Шла собака через мост, четыре лапы, пятый хвост", - прочитал Миша.
Зверь Индрик тут же все переврал:
- Шла собака через хвост, уронила в речку мост.
- "Наши овечки около речки", - прочитал Миша.
- Наши овечки вылезли из печки, - переврал Индрик.
- "Купи кипу пик", - прочитал Миша.
- Пукипикукик, - переврал Индрик.
Мышонок Терентий попытался все-таки приколоть Индриков язык кнопкой. Но язык так вертелся, что в конце концов мышонок Терентий уколол себе кнопкой ухо.
- Нужно быстрее докрашивать, другого выхода нет, - сказал он. - Миша, рисуй хвост.
Жеребенок Миша нарисовал Индрику хвост пушистый. Индрик хвостом махнул - стал хвост голый, с кисточкой на конце.
Жеребенок Миша нарисовал Индрику уши круглые, но они тут же вытянулись.
Мышонок Терентий спешно докрашивал Индрику лапы и туловище. Только докрасил, зверь Индрик завопил свои "Кемцы-емцы!" и спрыгнул на пол.
Он был такой:
Лапы собачьи.
Тело кошачье.
Голова козлиная.
На лбу рог - штопором. Один.
Уши длинные.
Хвост, как у теленка, с кисточкой.
- Ух! Я тебя сейчас съем, - сказал Индрик мышонку Терентию и зачем-то прыгнул в окно.
Если ты помнишь, мышонок Терентий жил на самом верху самой высокой башни, в избушке-сторожке. Зверь Индрик разбился бы, как пить дать, но друзья ухватили его за хвост и втянули обратно.
- Фу-ты, ну-ты - высота! - воскликнул зверь Индрик. - Шла овечка через печку... Где у вас лаз? На волю хочу. - Он проломился в дверь и помчался по лестнице вниз. С хохотом и грохотом.
- Ну, чудеса... - прошептали жеребенок Миша и мышонок Терентий.
Вечером того дня многие ребятишки пришли домой с зелеными пятнами на рубашках и платьицах. Они объясняли родителям, что их лизнул веселый зверь Индрик, который вдруг появился за всеми углами сразу.
"Кемцы-емцы!" - клялись ребятишки. "Цынцы-брынцы!" - отвечали родители.
ПРО ЗВЕРЯ ИНДРИКА И ПОПУГАЕВА ВОВКУ
После специального милицейского порицательного взгляда, который применил к нему милиционер товарищ Марусин, Попугаев Вовка дома сидел.
Обдумывал ошибки своей прошлой жизни.
Слышал Вовка веселые возгласы за окном и смех за всеми углами сразу. Но крепился.
За такую выдержку в поведении подарили Попугаеву Вовке ружье.
Игрушечное. Оно очень громко бабахало.
Кто усидит дома с ружьем? Я думаю, вряд ли найдется такой крепыш. А ты как считаешь?
Попугаев Вовка взял ружье на плечо. Пошел на охоту.
На улице дворник тетя Анфиса бабахать и охотиться не разрешила.
Сказала:
- Страх какой. С таким ружьем только в лес ходить.
Пошел Вовка в лес.
По тропинке шагает. Ружье на всякую птичку нацеливает и бабахает.
- Есть! - кричит. - Наповал!
Птички-синички, щеглы и дрозды смотрят на Попугаева Вовку с недоумением. Уж больно щурится по-настоящему. Больно рожи свирепые строит.
Приблизился Попугаев Вовка к густой орешине. Орехи еще не созрели, но вроде кто-то их с другой стороны обирает. Трясется куст.
Подумалось Попугаеву Вовке, что за кустом олень белоногий.
Попугаев Вовка навел ружье. Прищурился. "Ну, - думает, - прямо в сердце". И бабахнул.
Из куста человечек вышел. Небольшой - меньше Вовки. Волосы красные.
Сам не молодой - не старый. Вокруг него какое-то кружение и сверкание. Как осиный рой. Но не жужжит угрожающе, а то ли перекликается, то ли песню налаживает.
Вовка бабахнул еще раз, от страха.
- Так и бывает, - сказал человечек. - Ружье - вещь поспешная, может выстрелить, прежде чем разглядишь в кого.
- Извините, - сказал Попугаев Вовка. - Мне, наверное, голову напекло. Потому что вас нет, а я вас, представьте себе, вижу перед собой.
- Я как раз именно так и делаю: стою перед тобой - и все тут, - отвечает человечек. - Я стою, как ты видишь, а они шныряют и шмыгают. Они шныри. Познакомься.
Разноцветное сверкание остановилось. Оказалось - тоже маленькие человечки, все разной окраски.
- Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня. И Саламандрик, - представил их человечек. - А я мормыш. Меня Свиря зовут.
- Нету вас! - закричал Попугаев Вовка.
Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня подошли к Вовке. Каждый по очереди его легонько за волосы подергал. А самый маленький шнырь Саламандрик ущипнул Вовку за нос.
- Все равно нету, - сказал Попугаев Вовка. - Вы мне от жары привиделись.
Ты, я думаю, с Попугаевым Вовкой заодно. Что еще за шныри, скажешь.
Ни шнырей, ни мормышей нету.
Может, когда-нибудь ты побываешь в лесу или в поле под Новгородом и вдруг почувствуешь, даже вздрогнешь от этого чувства, будто мимо тебя пролетела красная ласточка. Ветер ее крыла коснулся твоих ресниц, ты невольно сощурился - это шнырь прошмыгнул.
Телевидение его не возьмет. Глаз не тот. Стеклянный.
И мормыша телевидение не заметит. Мормыш с чем хочешь сольется. У зеленого встанет - зеленым станет. У желтого - желтым, неразличимым.
Только глаз живой и творящий может их разглядеть.
Мормыш Свиря взял Вовку под руку, вежливо отвел его в тень под дубок.
- Садись, Вова.
Шныри принесли воды из ручья в горсточках. Полили Вовкину голову.
- Не печет?
- Не печет, - сказал Вовка. Хотел добавить: "И все равно нету вас и быть не может".
Шныри ухмылялись разноцветными рожицами. Вовка вздохнул и не сказал этого.
На ветку над Вовкиной головой птица села маленькая - соловей.
- Чего же ты не стреляешь? - спросил мормыш Свиря. - Бабахни - и не будет в лесу соловья.
Тут Попугаев Вовка сразу все понял.
- Ага, - сказал он. - Знаю, к чему вы клоните. Только факт: ружье мое это - игрушечное. Оно понарошку.
- А целишься ты понарошку?
- Ты когда целишься, что думаешь?
Вовка почесал затылок, решил слукавить.
- Я, когда целюсь, так думаю: "Птичка, птичка, покружись над моей головой".
- Ну и враль! - засмеялись шныри. Смех был переливчатый, как вода по камушкам.
- Ловок, - сказал мормыш Свиря. - Целишься ты и думаешь - наповал. В самое сердце живое. Или тебе, Попугаев Вовка, есть нечего? Или тебе пух, перо нужны для подушки?
- Я больше не буду, - сказал Вовка. - Я только в хищников буду палить.
Хотел Попугаев Вовка заглянуть мормышу Свире в глаза, мол, поверил или еще сомневается, повернулся к нему, а его нет. И шнырей нет. Только соловей на ветке сидит. Горлышко у него то раздувается, то опадает от смеха.
- Причудилось, - сказал Попугаев Вовка. - От жары и лесного духа.
Бабушка говорит, что лесной дух смутный. Мороку на глаза наводит, мысли в голове путает.
Взял Вовка ружье на плечо и обратно пошел.
ШЛА СОБАКА ЧЕРЕЗ МОСТ
Озоровал зверь Иидрик, озоровал - за всеми углами сразу. Устал.
И захотелось ему в лес пойти.
Выбежал из города - где лес?
Раньше лесу много было. Вековые сосны стояли вплотную к городу.
Могучие дубы осеняли большие пространства. Березы-шептуньи шептали: "Ладушки, ладушки..."
Наконец добежал зверь Индрик до леса. Ух, хорошо!
Птицы-синицы его приветствуют, щеглы и овсянки ему песни поют.
Слоняется зверь Индрик меж берез и осин. Дышит лесными ароматными травами. Видит - Вовка идет Попугаев.
Спрятался зверь Индрик в куст. "Ну, - думает, - я этого Вовку сейчас эх насмешу!"
Когда Попугаев Вовка подошел ближе, выскочил зверь Индрик из куста.
Встал на задние лапы и запел:
- Цынцы-брынцы. Балалайка...
Оторопел Попугаев Вовка. Отступил даже. Глаза большими стали, как блюдца.
Тут ружье само Вовке в руки вскочило и бабахнуло.
Удивился зверь Индрик, потому что вдруг слабость почувствовал по всему телу. В голове кружение. В желтых глазах туман. Упал он на сырую землю.
Земля, правда, сухой была. Это в сказках так говорят, когда кто-нибудь помирает.
- Шла собака через мост... - прошептал зверь Индрик и прямо на глазах стал бледнеть, как бы таять.
Растерялся Попугаев Вовка от такого поворота. Глянул по сторонам.
Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик рядом стоят.
Грустные-грустные.
- А что он?! - закричал Попугаев Вовка.
- А что он? - спросил мормыш Свиря. - Застрелил ты, Попугаев Вовка, веселого зверя Индрика. Долго его не было и опять не будет. Кто маленькую Таню из лужи вывел? Зверь Индрик. Кто сделал так, что у дворника тети Анфисы метла ромашками зацвела? Зверь Индрик. Кто всех ребятишек новой игре научил - "Кинешь - поймаешь. Побежишь - догонишь"? Зверь Индрик. Ну, озорной он, слов нет...
- Ружье-то игрушечное! - закричал Попугаев Вовка, оправдываясь.
Мормыш Свиря поморщился.
- Сказочного зверя настоящим ружьем не застрелишь, только игрушечным.
Попугаев Вовка трахнул свое ружье о березу и заплакал.
- Слезами делу не поможешь, - сказали шныри. - Нужно спасать.
- Я не умею, - сказал Попугаев Вовка.
Мормыш Свиря присвистнул даже.
- Спасать еще не умеешь, а стрелять уже научился...
Шныри уже шныряли и шмыгали.
Собирали по берегу ручья разноцветную глину и разноцветные камушки. Растирали их в мелкую пыль. Смешивали с цветочным медом.
А зверь Индрик таял. И уже просвечивали сквозь его кошачьи бока и собачьи лапы трава и букашки в траве. Еще чуть-чуть - и совсем исчезнет веселый зверь Индрик.
Вот тут Попугаев Вовка поступил как мужчина. Вырвал он из своей бедовой головы клок волос. Шныри кисточку смастерили. Подали Вовке банку с водой. Банок в лесу теперь сколько хочешь - туристы бросают.
Взял Вовка на кисть желтую краску. Нарисовал зверю Индрику глаза. Они тут же принялись вращаться и таращиться.
Поддел Попугаев Вовка на кисточку зеленую краску. Зверь Индрик язык высунул и слизнул ее. И себе и Вовке на лбу и щеках зеленых пятен наставил.
Дальше легче пошло.
Подставляет зверь Индрик бока. А Вовка знай красит.
И оба поют вдохновенно.
- Шла собака через мост, - поет зверь Индрик.
- Оторвала кошке хвост, - подпевает Вовка.
Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик тоже поют:
Черные овечки
Вылезли из печки.
Зашумели: "Бу-бу-бу!"
Не проходит дым в трубу.
Жеребенок Миша и мышонок Терентий про эти события ничего не знают.
Только удивляются очень. Теперь как встретят они за одним углом зверя Индрика, так и Вовка там Попугаев. Как встретят за другим углом Вовку, значит, и зверь Индрик неподалеку. Теперь они неразлучные.
- Цынцы-брынцы! - поют. - Ланцы-дранцы!
