Одолень-трава
Тот год выдался на редкость знойным. Смоленские леса стояли, будто вырезанные из малахита, а Днепр медленно катил свои мутные воды, унося в седую Балтику думы да слезы. Воевода Святогор, что держал заставу на самой границе, чувствовал — пахнет грозой. Не небесной, а ливонской. От заката до рассвета сторожили его ратники движение по реке, но вместо ладей вражеских, однажды, прибило к причалу челн, а в нем — девицу.
Не местная была. Волосы — цветом на спелый мед, глаза — как две лесные черники, а взгляд — испуганный и гордый одновременно. Назвалась Веленой, бежавшей от крестоносного плена из-за Западной Двины.
— Родичей посекли, а меня в полон… — голос ее прервался, а пальцы белыми мотыльками вцепились в грубый борт челна. — Смогла уйти. Донеси, мол, весть вашей княгине, что немцы копья точат.
Святогор, мужчина кряжистый и видавший виды, смотрел на нее и чувствовал, как каменеет что-то внутри. Не верилось. Слишком чиста, слишком прекрасна для этого жестокого времени.
— И легко же тебе, девица, сквозь ихние кордоны пройти? — хмуро спросил он, поглаживая седую бороду.
Велена подняла на него влажный взгляд.
— Бог, воевода, путеводной звездой шел передо мной. Да трава одна целебная помогла — одолень-травой зовется. От ран лечит, от дурного глаза бережет.
С тех пор она поселилась на заставе. Лечила травами раненых, пела старинные песни, и скоро вся дружина смотрела на нее с обожанием. Святогор же избегал ее, будто огня. Но сердце, привыкшее лишь к звону стали и грубой братии, начало сдаваться. Он видел, как лунным светом серебрится ее коса, как ловко ее тонкие пальцы перебирают сухие стебли, и в душе поднималась буря, слаще любой битвы.
Однажды ночью, на берегу Днепра, он не выдержал.
— Велена, — голос его, обычно громовой, звучал приглушенно. — Сердце мое изныло без тебя. Будь мне женой.
Она обернулась, и в глазах ее плескался весь лунный свет.
— А не страшно тебе, воевода, на беглянку незнамую сердце положить? — прошептала она.
— Страшнее, чем на тысячу мечей! — вырвалось у него. — Но нету силы бороться с этим.
Она молча подошла к воде и сорвала белый цветок кувшинки, что качался на темной воде, будто призрак.
— Возьми, Святогор. Это одолень-трава. Она оберег мой. Пока она с тобой — никакая сила тебя не одолеет. Ни сталь, ни колдовство.
Он взял цветок. И в тот же миг губы их встретились, а Днепр, свидетель немой, уносил их клятвы вдаль.
Счастье было недолгим. Через неделю гонец примчался от князя — большая рать ливонская прорывается к Смоленску. Святогору велено было идти на перехват.
Перед походом он зашел в ее светлицу. Велена стояла у окна, бледная, как тот самый цветок.
— Вернись, — сказала она, и в голосе ее звенели слезы. — Клянусь, что все мои думы будут с тобой. И сила одолень-травы не даст тебе пасть.
— Вернусь, — коротко бросил он, сжимая рукоять меча. — Жди.
Битва была страшной. Немцы, закованные в железо, шли стеной. Святогор, как черный демон, рубился в самой сече. И творилось невероятное — стрелы летели мимо, мечи вражеские скользили по его кольчуге, а сам он будто черпал силу из невидимого источника. Он вспоминал ее улыбку, ее слезы, ее белый цветок, зашитый в ладанку на груди. Он был непобедим.
И вдруг, в самый разгар боя, сердце его сжала ледяная рука. Острая, невыносимая боль пронзила грудь. Он пошатнулся, и в этот миг вражеская секира обрушилась на его шлем.
Святогор пал. А когда дружина, отстояв поле, вернулась на заставу, то нашла светлицу Велены пустой. Лишь на столе лежал засохший цветок одолень-травы.
Старый знахарь, осматривавший тело павшего воеводы, покачал головой.
— Не от раны он умер, — прошептал он. — Сердце разорвалось. Будто связь его с жизнью кто-то оборвал в один миг.
Легенда же, рожденная в народе, гласила иное. Будто бы Велена была не простой девицей, а дочерью древнего духа вод, отдавшей свое сердце смертному. Цветок одолень-травы был не просто оберегом — он был ее собственной жизненной силой, ее душой, которую она ему подарила. Пока он был с ним — он был под защитой самой судьбы.
Но в тот роковой час на заставу пробрался лазутчик, подосланный темным колдуном, служившим ливонцам. Он нашел спящую Велену и пронзил ее сердце серебряным шипом. В тот же миг пал и Святогор.
А наутро на том месте у причала, где когда-то пристал ее челн, зацвели белые кувшинки. Люди говорили, что это душа Велены превратилась в одолень-траву, чтобы вечно ждать своего возлюбленного на берегу. И по сей день растет она в тихих затонах, белая и чистая, как девичья любовь, и горькая, как соленые слезы. Цветок-оберег, что одолевает любое зло, кроме одного — зла разлуки.
Поддержать автора: https://pay.cloudtips.ru/p/6e9a97f2
