Я люблю говорить о разных вещах. Там, где я когда-то работала, говорят только о вещах. Избитый бренд – Dolce&Gabbana.
В местах, не столь отдаленных от шоу-бизнеса, D&G культивируют чуть ли не до такой степени, что готовы писать завещание, вроде: «В случае моей смерти прошу хоронить в гробу от «Дольче Габбана»! А почему нет? В то время, как какая-нибудь Виктория Бекхэм катается на лыжах от «Шанель», сподвижников русской попсы катят в гробу на колесиках от D&G, с тяжелыми пряжками на замыкающей поверхности.
Есть в крови этих дизайнеров что-то пафосное. Я так думаю, когда, например, разглядываю пряжку на ремне из коллекции «Людовик XIV». Кстати, ремень этот привезли коллеге из-за границы, как и кеды (разумеется, D&G), которые ждали всем офисом.
- Ты можешь попросить соединить с номером 105 на английском? – просит коллега, - Я звоню подруге в отель.
Коллега набирает номер, я говорю:
- Would you connect me with number one zero five?
Коллега выхватывает трубку и начинает:
- Люсь, привет, я так скучаю! Ты купила мне кеды? Да? Ой, я тебя обожаю!
Вся эта милая трескотня продолжается минут десять, причем, только на тему D&G. Однажды тот же коллега (его зовут Саша) явился на работу в свитере с выразительнейшими парусами. За окном был сильный ветер, а Саша сидел прямо под открытой форточкой и в сотый раз слушал завывание Агилеры. Я не выдерживаю, говорю:
- Саша, я понимаю, что в свитере от «дольчегаббаны» тебя не может продуть в принципе, но все, же закрой окно, а заодно и рот своей Агилере.
Разумеется, его паруса надулись.
Саша – единственный приличный человек из всех умопомешанных на D&G, потому что, в отличие от остальных, он свое умопомешательство осознает. И даже усугубляет. Как-то я застала его сидящим на стуле и приклеивающим к кроссовкам стразы. Зачем? «Так вкусненько, - ответил он». Это вообще его любимое слово. Оно характеризует весь наш шоу-бизнес. Однажды встречаю Сашу на улице, открываю объятья, кричу: «Как я рада тебя видеть!» Саша ехидно улыбается и говорит: «Нет, давай по вкусненькому: чмок, чмок!»
Целоваться в шоу-бизнесе нормально. Поэтому когда старинная подруга продюсера Дробыша слишком близко склонилась к моей щеке, пытаясь что-то нашептать, я, не смея сказать ей «Keep distance», сказала безобидное: «Танечка, я тебя сейчас поцелую!» Танечка отпрыгнула. Конечно, в ней нет той самоиронии, какая есть в Саше. Зато в Танечке больше драматизма: ее вещи эпохи Лили Брик буквально кричат о помощи.
Да, Саша очень приличный молодой человек, только вот шоу-бизнес его несколько подпортил. Прибегают в офис четыре артистки - куколки! Вдруг, замечаю, что он в их присутствии начинает съезжать на мат.
- Саша, не ругайся при девочках! - шикаю я.
Артистки бросаются на его защиту, демонстрируя, что они вполне такие современные и у них по крепкому слову - в каждом кармане.
- Девочки, не ругайтесь при Саше! - снова шикаю.
Девочки эти тут же перебрасываются на свою пиарщицу Аню Исаеву, которая носит очень прикольное кольцо ягуаровой раскраски.
- Ой, это настоящий камень? – чуть ли не хором спрашивают они.
- Да, - лениво подтверждает она, - Это камень из настоящего ягуара.
Как-то Саша, который фотографировался со всеми мировыми звездами, вроде Шакиры, Мадонны и Милы Йовович, предложил пройтись вместе до метро.
- А чего бы не пройтись с молодежью? – соглашаюсь я
- Нет, ты неправильно говоришь, - отвечает он, - Не с молодежью, а со звездами!
По большому счету я ему завидовала. В то время как я мучилась от скуки, сочиняя биографии звезд, он заявлял:
- Когда я начал работать у Дробыша, мне поручали отвезти артистам то, отвезти се. А я радовался, что могу посмотреть, как они живут. Меня всегда волновало: за что мне платят деньги, ведь я так люблю это делать?
- Но это же логично, - однажды возразила я, накидывая на голову бабушкин полушалок, - Человек должен получать деньги прежде всего за ту работу, которая ему в кайф.
Саша останавливает взгляд на моем сером пуховом платке (без страз) и, поняв, что гламура от меня никогда не дождешься, лениво спрашивает:
- Ты куда?
- В метро, стирать грань между звездами и людьми.
