12 августа – это 224 день года. До конца года остается 141 день.
12 августа 2000 года погиб АПЛ «Курск» – проще говоря, «К-141».
Странные совпадения.
Вообще, в этом деле будет много совпадений.
Я написал свой рассказ «72 метра» в августе 1999 года, за год до гибели «Курска». После этого я простыл и заболел, потому что пока я писал, я замерзал в ледяной воде, меня трясло, руки стискивало, как в тисках.
Мне было очень холодно и очень больно. А на дворе стоял жаркий август.
О трагедии было объявлено 14 августа 2000 года.
Я тогда только приехал с дачи, вошел в дверь – звонок телефона, снял трубку – а там пьяный голос: «Накаркал?» – «Не понял» – «Телевизор включи!» – и потом это был включенный телевизор трое суток подряд.
Сначала из него лилась какая-то чушь: «Лодка участвует в учении», «Лодка легла на грунт», «На лодку подается электричество, вода и горячая пища» – и всё такое прочее.
Я помню, как господин Дыгало озвучивал какие-то версии, у него брали интервью. Вообще, в это время брали интервью у всех – страна хотела знать, что происходит.
У меня немедленно взяло интервью «Радио России». Я нарисовал им лодку, отсеки и объяснил, что если говорят, что атомная подводная лодка «легла на грунт», то никакое это не учение, потому что она не может лечь на грунт – у нее циркуляционные трассы забьются илом. А если она уже лежит на грунте, то это означает, что в носовых отсеках живых нет, и надо спасать тех, кто в корме.
Я тут же рассчитал и количество людей в корме. По моим расчетам получилось, что в корме осталось 23 человека – это просто, я сложил людей по отсекам, расписанным там по боевой тревоге. Я сказал, что спасать надо их, остальные мертвы и что время идет на часы. Помню, как на меня посмотрел редактор «Радио России», когда я сказал, что в носу лодки люди мертвы все – он тогда сказал: «Не может быть» – «Может, спасать надо людей в корме».
То есть, время шло на часы, по моему разумению, через двое суток после трагедии.
Почему? Потому что лодка остывает быстро, потому что наверняка просачивается вода. Меня спросили: хватит ли им воздуха. Я рассчитал и это.
По моим расчетам получалось, что им хватит воздуха, даже без снаряжения регенерационных установок, на неделю.
То есть, по воздуху они могли там сидеть целую неделю, а вот по температуре в отсеке – нет.
За бортом плюс восемь градусов. И в отсеке скоро будет такая же температура. Конечно, можно было бы надеть водолазное белье – оно должно быть в отсеках. Но найдут ли его?
И еще в отсеках темно. Но есть же аварийные фонари, они светят 48 часов и их в отсеках с десяток – никак не меньше. Но нашли ли их? И еще можно было попытаться продуть концевые группы ЦГБ – это можно было сделать и тогда можно поставить лодку «на попа» - кормовые отсеки будут на поверхности. Сделают ли?
Не сделали они ничего. Погибли сразу? А как же тогда эти стуки в течение трех суток?
Их слышали акустики.
Акустики много чего слышали. Они слышали и взрывы. По пеленгу можно было бы определить место трагедии. Определили? Нет. Можно было послать туда корабли. Послали? Нет. Надо было сразу объявлять тревогу по флоту. Объявили? Нет.
Всё это было странно. В этой «спасательной операции» вообще много было странного.
Собрались в Москве на Козловском переулке старые водолазы и просили: «Пошлите нас, мы разрежем корпус, войдем внутрь и достанем их». Послали водолазов? Нет.
То есть, адмиралы спасали себя, а не людей? Получалось, что так.
Никого они не достали. Зато раздавали интервью, участвовали в теледебатах. Я это всё видел. И еще они говорили: «Честь имею». Это журналистам. Скажут что-то и сразу – «Честь имею».
Потом были встречи с родственниками. Истерики, и таинственный вид главкома Куроедова, который, похоже, только один и знает всю правду.
Потом были версии и нагромождения лжи.
Сейчас, через 25 лет после трагедии, осуждаю ли я этих адмиралов, хочу ли я справедливого следствия, суда? Нет. Виновные и так наказаны.
Они наказаны собственной памятью. Они будут вспоминать это всю оставшуюся жизнь.
У них внутри будет происходить борьба с собственной совестью. Они с нею будут вести сначала борьбу, а потом нескончаемый диалог, убеждать ее, приводить свои доводы, что виновен кто-то, но только не он.
Но в глубине души (если она у них есть, конечно), они-то понимают, кто в этом всем виноват. Это приходит во сне. Я им не завидую. Не хотел бы я видеть то, что они видят в своих снах.
А потом выйдет французский фильм про подводную лодку в мутной воде. Мол, столкновение американской лодкой, а потом – торпедирование. Не фильм, а нагромождение глупостей.
Что же остается сейчас, через 25 лет.
Остаются только – панихиды, возложение венков, торжественные марши и трибуны, на которых будут стоять и те самые генералы и родные погибших моряков. Они будут стоять вместе – время их всех помирило.
