Я буду ждать тебя⁠⁠

ч.5

ч.1— Я буду ждать тебя

ч.2— Я буду ждать тебя

ч.3— Я буду ждать тебя

ч.4— Я буду ждать тебя

– Эй, славница, очнись, – легкое похлопывание по щекам привело Наташу в чувство. Хотя, лучше бы она умерла. Открывать глаза не хотелось, но шлепки стали сильнее и пришлось прекратить упорствовать. Девушка разжала веки, взглянула на ненавистного Никифора. Ухмыляющаяся рожа едва не вызвала у нее стон отвращения. Перед глазами стоял его истинный облик, явленный вспышкой молнии. – Эк, как ты разомлела от настоящего мужика.
Стоявший рядом с вожаком Степан похабно заржал. Наташе было безразлично. Ее уже не волновало ничего, даже, что с ней случится дальше.
– Не обманула ты, девица, порушено капище. Уж не знаю, каким чародейством удалось это сделать, а хвала тебе от нас великая, – Никифор положил ладонь на плечо девушки. Ощутив, как она вздрогнула от его прикосновения, успокаивая, погладил. – Ну-ну, не пужайся, никто боле не обидит. Ступай со Степаном, он тебя к батюшке Пантелеймону сведет, исповедуешься ему.
Наташу приподняли, поставили на ноги, и она покорно поплелась за подручным Никифора. В душе, словно все умерло. Куда ведут? Зачем? Не имело значения. Только на миг вырвалась из пучины отрешенности, замерла в страхе, когда спустившись с холма, Степан прошел сквозь его недра и исчез в глубине. Она дернулась было назад, но ее рванули за руку и втянули внутрь холма…

– Показывайте вашу добычу, горе-воины, – Никифор развалился на сваленных в кучу рюкзаках, недоуменно крутя в руках фотоаппарат.
Вытолкнутая вперед Ольга упала на траву, краплёную кровью Антона и Сергея. Покривилась, ушибив колено. Упираясь на связанные в кистях руки, поднялась, взглянула с презрением на вожака.
– Это и есть ваша воительница? – Никифор с сомнением оглядел девушку с головы до ног. – Хлипковата, что б троих вояк ранить. Врете, сукины дети! – гаркнул, разбив фотоаппарат об землю. – Сами друг друга порезали из-за девки.
– Святую правду глаголим, – перекрестился один из ватажников. – Верткая сучка, еле впятером взяли, Петра как кабана одним ударом выпотрошила.
– Врут? – глянул на Ольгу с прищуром Никифор.
Девушка вытерла ладонями кровь с разбитых губ, криво улыбнулась.
– Нет.
– Кто обучал сражаться?
– Мастера рукопашного боя.
– Славные были у тебя учителя, – Никифор, размышляя о чем-то, хрустнул костяшками пальцев. – Пойдешь в мое войско?
– В это, что ли? – кивнула она на стоявших за ней ватажников.
Вожак расхохотался.
– А не высокого девка о вас мнения, браты.
Мужики зароптали.
– А чего не пойти, если приставать не будут, – пресек гомон спокойный голос Ольги. – Лихие у тебя ребята. Ловко они меня подловили.
Враждебность на лицах ватажников сменилась довольством.
– Ладушки, – хлопнул по коленям Никифор, вставая. – Испытание пройдешь, сестрой назовем.
Обняв Ольгу за плечи, повел вниз с холма. Ноги девушки стали непослушными, когда она увидела, куда шел вожак. У подножия, на сбитых крестом осинах, висел распятый Макс. Смотреть на него было невыносимо. Оголенный до пояса, отданный на съедение комарам и слепням, с засохшей кровяной коркой на разбитом лице и открывшейся от побоев раной в боку он походил на мертвеца. Лучше бы так и было. Но парень зашевелился, приподнял голову, заслышав приближающиеся шаги. Мутный взгляд скользнул по вожаку, остановился на Ольге. В нем отразилось то ли сожаление, то ли удивление. А, может, девушке это только показалось, и друг даже не видел ее? Макс был на грани смерти, но костлявая шла к нему медленно, наслаждаясь его страданиями. И они могли продлиться долго.
– Убей его, и станешь одной из нас, – Никифор подтолкнул девушку вперед, сам остался на месте.
К ней подошел один из ватажников, протянул меч.
Ольга взглянула на парня, потом на оружие.
– Руки развяжите, – буркнула хмуро.
Кинжал полоснул по веревкам на запястьях. Девушка неторопливо размяла затекшие кисти, взяла оружие. Приблизилась к другу.
– Прости, Макс, – сглотнула вставший в горле ком и быстрым движением вонзила меч под ребра парню.
Тот дернулся, издал всхлип и обмяк.
– И впрямь храбра, даже не дрогнула, – похвалил Никифор. – Огонь девка! Правой рукой моей будешь.
Ольга выдернула оружие из тела мертвого друга, неторопливо обтерла сорванным пучком травы, подошла к вожаку, поклонилась.
– Спасибо за честь, – и коротким ударом вогнала меч в грудь Никифора. Мужчина покачнулся, сделал шаг назад… затем ухватил за рукоять клинок и вытащил из тела. Осклабился.
– Хорошая была попытка. А теперь беги.
И Ольга побежала, виляя меж кустов и деревьев.
– Прохор, – скомандовал вожак. – Подстрели птаху.
Ватажник снял с плеча лук, наложил стрелу, прицелился. Взвизгнула тетива, только синее оперение мелькнуло в воздухе. Жалящей осой вонзилась девушке между лопаток, сбив с ног. Так и осталась лежать Ольга, раскинув руки и уткнувшись лицом в землю.
– Быстро бегала, да недолго, – промолвил Никифор.
– От стрелы мало кто убегал, – сплюнул ватажник.

Ладони пахли мятой и молодой листвой. Жесткая, в мозолях кожа царапала губы. А пальцы зажимали рот так, что даже вздохнуть трудно, не то, что закричать, хотя суровый голос незнакомца сразу предупредил.
– Заорешь – умрешь.
Рита молчала и смиренно перебирала ногами, двигаясь спиной за волочившим ее мужчиной. Даже не хотелось думать, куда тот тащит и зачем. Слезы лились по щекам. Боль в щиколотке была невыносимой, опираться на пятку стало совсем невозможно. Казалось, этот путь кошмара и боли никогда не закончится, как вдруг похититель остановился. Склонился и прошептал.
– Не кричи. Иначе они придут за тобой. И тогда мне тебя не спасти.
Она кивнула, хотя плохо понимала, почему мужчина решил скрыть ее от своих. Для себя вздумал приберечь? Или пожалел? Хотя, вряд ли. Видела Рита, какие они жалостливые. Антон с Сергеем о том лучше всего расскажут. А что стало с Максом и Наташей вообще неизвестно.
Хватка незнакомца ослабла, и ладонь перестала зажимать ей рот. Оборачиваться было страшно, но девушка пересилила себя. Мужчине навскидку было лет тридцать. Лицо строгое, худое, обрамленное короткой бородой. Глаза серые, взгляд колючий. Каштановые волосы, достигавшие лопаток, стянуты полоской кожи. На щеке и лбу два небольших старых шрама. Одет просто: из грубого некрашеного полотна штаны и рубаха, сверху меховая накидка – неужели не жарко в такую погоду в ней? – на ногах что-то на вроде чуней. На поясе меч.
На Риту накатила злость. Еще один ряженый!
– Что вам надо от нас?! Деньги, ценности? Мы бы все и так отдали, зачем же убивать? Что вы за нелюди!
Мужчина глянул хмуро на девушку, промолвил не с меньшей злостью:
– Я не из них!
– А кто ты тогда? – опешила она. – Одет так же, как и они.
– Не суди людей по одежке. У меня с ними разные дороги. И свой долг крови тоже имеется.
– Они убили кого-то из твоих близких? – в глазах девушки появилось понимание и жалость.
– Весь род, – промолвил хрипло мужчина. Отвернулся, прислонился лбом к дереву, прошептал еле слышно. – Рябинушка, любимая. Прости, не уберег.
– Весь род, – ахнула Рита. Похоже, банда действовала с размахом. – А в милицию обращался? В МЧС звонил?
– Я не знаю таких богов. Если сами Сварог и Перун не помогли, отвернулись, какой резон заступаться за нас чужим богам?
Мужчина явно был не в себе от пережитого горя, тронулся слегка умом. Впрочем, Рита сама была недалека от этого состояния. Но подошла, положила сочувственно руку на спину незнакомца.
– Как тебя зовут?
– Клен.
Она вскинула удивленно голову. Надо же, как и героя легенды. И семью тоже убили всю… И племя…
– А где стояла твоя деревня? – спросила она внезапно севшим голосом. Мысли одна неправдоподобнее другой роились в голове. Но этого не могло быть на самом деле! Сказки не оживают. Мертвецы не возвращаются. Не убивают.
– В полуверсте отсюда, возле Альи, – ответил Клен.
– А неподалеку капище с деревянными идолами, – голос звучал совсем безжизненно. Ноги стали ватными. Но нельзя терять сознание. Нельзя! Нужно быть сильной! Ради погибших друзей!
– С богами, – поправил мужчина, взглянув на нее озадачено. – Откуда знаешь про капище?
Рита замотала головой, отходя назад.
– Это неправда. Признайся, что ты просто пугаешь меня! Это такая игра. Ты ролевик и изображаешь парня из легенды. Я поверила. Хватит!
– Я не ролевик. Я из племени хартов, – мужчина все больше не понимал, что происходит. – Ты бледна, точно луна. Тебе плохо?
– Сколько тебе лет?
– Было двадцать четыре, когда умер. Теперь не знаю. Столько веков прошло – не счесть.
Зажав рот ладонью, Рита тихо заскулила.
– Почему ты плачешь? Ты боишься меня? – Клен шагнул к девушке, но заметив панический ужас в ее глазах, остался на месте. – Я не причиню тебе зла. Поверь. Я – не они.
– Тебя утыкали стрелами на берегу реки, а потом ты стал деревом, – слова давались с трудом, но Рита должна была убедиться, что не спятила. И все происходит на самом деле.
– Все так и было, – произнес медленно мужчина.
– Ты ведь умер! Зачем же ты явился?! И какого черта восстали они?! – сорвалась девушка на крик, потом опомнилась, перешла на шепот. – Что вы забыли здесь полтора тысячелетия спустя?
– Это я виноват, – Клен опустился на землю, сгреб в кулак опавшие листья. – Я проклял их. Проклял, не подумав, призвав богов в свидетели и помощники. Я отнял у них право на упокоение, и вот каждое полнолуние они возвращаются из мира мертвых в надежде найти чистую душу, что снимет с них проклятие и окончит вечный путь.
- Поэтому их не убить, – с обреченностью промолвила девушка. Мужчина кивнул. - А прекратить это никак нельзя?
- Можно, - неохотно ответил он, и тут же произнес жестко: - Но этому никогда не бывать.
– Если ты простишь их, – догадалась Рита.
–Моего прощения им не получить! – отрезал мужчина.
– А как насчет тех, кого они убивают в полнолуние?!
– А как насчет моего племени? Ты готова простить им смерть своих друзей? – Клен удовлетворенно кивнул на молчание девушки. – Вот и я нет.
– Зачем же ты здесь? Оставался бы деревом на обрывистом склоне, безмолвным свидетелем чужих смертей по твоей милости. Так ведь проще, – она не успела даже вскрикнуть, как Клен преодолел расстояние между ними и, стиснув пальцами ее подбородок, процедил.
– Ты понятия не имеешь, что мне выпала за судьба, чтобы обвинять. Я лучше бы умер вместе со своими родичами, чем видеть из полнолуния в полнолуние, что они творят, и не иметь сил их остановить. Проклятие – коварная вещь. Оно возвращается и к тому, кто его произнес, – мужчина вдруг пораженно застыл, разглядывая ее лицо, будто увидел в нем что-то особенное. – Как же вы похожи. Почему я сразу не заметил. Может быть, поэтому…
– О чем ты?
Он отпустил ее, ладонью прикрыл себе глаза. Помолчав, сказал:
– Я постараюсь тебя спасти. Укрыть где-нибудь до утра. С рассветом они уйдут в свой большой дом с крестом, что в холме. Только ты должна меня слушаться и делать все, что скажу.
– Что именно?
– Не шуметь, – Клен быстро зашагал между деревьями, подныривая под ветками, переступая через коряги. Ни один сучек не треснул под его ногой. Рита старалась не отставать и двигаться так же бесшумно, но получалось плохо, нога болела, щиколотка опухла. Вдоволь ободрав руки и лицо, она схватила мужчину за рукав. – Может, чуть сбавишь темп? Я не успеваю. И куда вообще мы идем?
– Не шуметь – это не болтать, не стонать, не ругаться, когда цепляешься за сучки и пеньки. Ты переполошила все окрестности, – выговорил он ей, как нерадивой ученице наставник. – Чем незаметнее ты себя будешь вести, тем больше надежды уцелеть. Они чуют жизнь и будут идти по следу, как волки.
Рита сама не поняла, почему заплакала, ведь язычник не сказал ничего обидного. А накатило вмиг: ожившие мертвецы, гибель друзей. И полились слезы. И не остановить их. Мужчина смягчился, погладил ее по щеке.
– Я должен увидеть капище, потом отведу тебя за Алью, там ты будешь в безопасности. Через реку им не перейти, вода для них как стена. Знаю, тебе нелегко и страшно, но ты должна забыть на время и про усталость, и страх, и что против тебя, беззащитной, толпа вооруженных ворогов. Попадешься им – не помилуют. – Он притянул ее к себе, обнял. – Не робей. Я с тобой и в обиду не дам. Верь мне.
-У меня нога болит, – хлюпнула она носом. – Наступать не могу.
Клен присел, ощупал ей щиколотку. Девушка напряглась, ожидая вспышки боли. Но руки мужчины были осторожны и нежны.
– Сядь, – велел он. Рита послушно опустилась на землю. Язычник протянул ей ветку. – Закуси.
Вот теперь ее заколотило по-настоящему. По военным фильмам помнила, что обычно следовало за этими словами. Дрожащими руками запихнула ветку в рот, зажмурилась, вцепившись пальцами в траву.
– Не бойся, я ласково, – проговорил Клен, обхватив ее ступню ладонями. Улыбнулся и дернул резко. У девушки потемнело в глазах от пронзившей щиколотку боли. Это называется ласково?! За такое целительство убивать надо. Потом вспомнила, что он и так мертв. Да и в ноге боль притупилась. Язычник тем временем оторвал от рубахи кусок подола, туго перевязал ей ногу, помог встать. Отыскал подходящую для посоха палку, чтобы она могла опираться на нее во время ходьбы. – Готова идти дальше?
Рита кивнула.
– Вот возьми, пожуй, боль уменьшит, – сунул он торопливо ей в руку какую-то травку, смущенно отдернул ладонь, когда их пальцы соприкоснулись.
Клен уже не торопился, как одержимый, и дорогу выбирал полегче, чтобы Рита поспевала за ним. Но на подходе к капищу вдруг выдернул руку и помчался вперед.