Шарлотка по-русски⁠⁠

За три недели до свадьбы застрял я в промышленном городке, где дела мои крепко увязли в трясине повсеместного кумовства. Жил я здесь в современном мотеле, устроенном в сохранённом купеческом доме, внутри очаровательном и весьма удобном, но с очень мелкими окнами. Стал постояльцем на долгом постое, показавшим деньги и потому популярным у местных "коридорных". Ночами развлекался горячими калачами, доставленной сигарой, отличным элем только с пивоварни...

А той ночью выкатилась над старыми районами огромная луна и мне захотелось усесться на открытом балкончике в кресле-качалке, заваленном подушками и пледами. И ждал я коридорного Валентина, проворного парня, со всей этой амуницией. Но в приоткрытую дверь вдруг посыпались зрелые крепкие яблоки.. Следом в неё упала девица, не менее крепкая и зрелая, только совершенно пьяная.

Девица была странно одета. В сарафане с рубахой по моде Slavic core, в небольшом кокошнике, съехавшем к уху. А-ля рюс настолько, что на ногах болтались дорогие лапти с расшнурованной розовой тесьмой. На тесьму она и наступала, пытаясь идти. Но закономерно падала и неизменно от души хохотала.

Яблоки она растеряла все и поглядывала в подол, задирая его чуть не до слишком розового рта, с искренним удивлением и приятным смехом. Она ворочалась в проходе, как большая красивая ящерка в узком земляном тоннеле. Не трезвая, но милая и не опасная. Уже немного играющая с холостяком в разводку на дурака... Я с удовольствием смотрел на неё, подбирая спелые багряные яблоки. Здешние сортовые, сладкие - мёд и мёд!

Любуясь на свою славянку-вакханку, закрывшую мой нумер ногою, потерявшей наконец лапоть, я позвонил вниз и отменил все свои распоряжения. Приказал не беспокоить.

Взял хорошее крупное яблоко и подошёл к моей ползающей по полу гостье. Поймал её лицо пятёрней и спросил, изучая разноцветные (серо-синий и зеленовато-серый) глаза напротив:

- Как тебя зовут?

- Глафира, - ответила мне девица, дохнув мягким вином и ещё не отсмеявшись, но избранной моде не изменяя.

Зато я изменил намерение, заглядевшись в вырез её рубахи, не утяжелённой бельём.. Яблоко гладко вкатилось меж грудей "Глафиры" и осталось там. Я подтянул девку, помогая себе другой рукой, и прислонил её к стене.

- Стой так, ну! Слышишь, Глаша?

Сделав пару шагов назад, я быстро вернулся и разорвал ворот рубахи на ней до перехватов заказного сарафана. Я убедил её стоять так, как её поставили! И только тогда взял арбалет.

Не Вильгельм Телль, конечно, но всё-таки не по воронам из гостиничных бойниц поутру стрелять.