Официант⁠⁠

Историю эту мне рассказал участник нижеописанных событий.

Как-то собралась одна компания, дабы отметить годовщину окончания некоего творческого ВУЗа, где все учились в юные годы. Собрались в довольно демократичном ресторанчике. То да се, выпили, закусили, еще выпили, еще...

Тут подъехал один из опоздавших выпускников и, поскольку человек он достаточно известный и обеспеченный, предложил плавно переместиться куда-нибудь поближе к центру в заведение, так сказать, более солидное. Предложение было встречено "на ура", тем более, что львиную долю расходов тот брал на себя.

Сказано - сделано. Поехали в один из ресторанов, где чашечка чаю стоит около 10 евро, официанты постоянно стоят за спиной, предвосхищая все Ваши желания и т.д. Был в этой компании один персонаж, по имени Тимофей, который довольно активно начал вечеринку и к этому моменту находился в кондиции, мягко говоря, отличной от всех. Вперив невидящий взгляд в меню, долго пытался сделать заказ, а потом, вспомнив, что сейчас пост, спросил у официанта есть ли что-нибудь из этой серии. Тот ответил, что может принести, к примеру, постные щи.

Надо сказать, что это заведение славится своими первыми блюдами (да и всеми остальными, впрочем, тоже) и наш герой заплетающимся языком сказал:

"Ик! Нис-с-с-сите!"

Стоит отметить, что Тимофей два дня как приехал из Праги (это важно). Там некоторые блюда (супы, жаркое) подаются в хлебных горшках. То есть печется булка в виде глиняного горшка и в нее наливается суп. Сверху этот горшок накрывается такой же хлебной крышкой. Выглядит - супер, и очень вкусно - съел супчик в прикуску с крышкой, закусил горшочком. Лепота! Посуду мыть не надо!

Так вот приносят нашему герою щи. В глиняном горшке. Он снимает крышку, берет ложку, отхлебывает щи и... правильно - по пражской привычке откусывает кусок глиняной крышки! Крошки керамики, ничего не понимающий взгляд...

Вдруг из-за спины к нему наклоняется официант и с совершенно серьезным лицом почтительно говорит:

"Давеча Гжель свежую подвезли. Прикажете подать?"

Занавес.

Народ не просто ржал. Народ рыдал.