История, рассказанная со слов моей старшей сестры, с атмосферой 1982 года.

– Ну, наш выпускной в 82-м году совсем не как в кино про американцев проходил, – начала моя сестра, попивая чай. – Никаких лимузинов и королей бала. У нас было скромно, по-советски, но один момент я запомнила на всю жизнь. До сих пор смешно!

Представь: актовый зал, пахнет крашеными полами и трофейным одеколоном «Саша». Мы, все нарядные, девочки в первых своих капроновых чулках, мальчики в пиджаках с плечиками, сидим и пытаемся выглядеть как взрослые. Директор, Алла Федоровна, отбарабанила свою речь о «путевке в жизнь», вручила пару грамот. И вот наступает кульминация – слово дают школьному библиотекарю, Анне Ивановне.

Анна Ивановна – женщина-эпоха. В ее присутствии даже завучи говорили тише. Она вышла к трибуне не с поздравлениями, а с огромной, потрепанной папкой цвета спецпайка. Надела очки, откашлялась, и в наступившей тишине ее голос прозвучал, как приговор:

«Выпуск 1982 года, внимание. Перед вручением аттестатов предлагаю очистить вашу совесть и наши фонды. Зачитываю список литературных задолжников».

Зал замер. Мы переглянулись. Что за чушь? Конец десятого класса, нам по 17 лет, а она про какие-то книги?

«Сидоров! – прорезала тишину ее рупорная дикция. – «Три поросенка». Английская народная сказка. Значится за тобой с третьего класса! 1975 год!»

Сначала была секунда ошеломленной тишины. А потом зал взорвался таким хохотом, что люстры зазвенели. Представь: здоровенный детина Сидоров, капитан баскетбольной команды, который собрался поступать в МАИ, сидит багровый от смеха и стыда и пытается сползти под стул. «Три поросенка»! Это было так нелепо, что даже учителя фыркали в ладоши.

Но Анна Ивановна даже улыбнуться не подумала. Она ждала, пока смех стихнет, смотрела на нас поверх очков, как бухгалтер на несданный баланс.

«Петрова, – продолжила она ледяным тоном. – «Уход за комнатными растениями». Издание 1970 года. Срок сдачи – 1978-й. В графе «Примечание» указано: «Выдано с горшком. Горшок – собственность школы». Петрова, доложите о состоянии горшка и, если возможно, аглаонемы».

Бедная Петрова, которая мечтала о карьере биолога, замерла с открытым ртом, вспоминая, куда же она дела тот самый цветок десять лет назад. Смех в классе поутих, сменившись на легкую панику. Все лихорадочно начали вспоминать, что они могли не сдать в далеком пионерском детстве.

«Иванов! – грянул следующий «залп». – Энциклопедия «Жизнь животных», том второй, «Птицы». Ты в четвертом классе утверждал, что книгу унес порывом ветра на школьном дворе. Прошло семь лет. Надеюсь, страусы и пингвины благополучно приземлились? Или том «Рыбы» тоже улетел?»

Военрук Виктор Сергеевич, сидевший на сцене, начал нервно поправлять галстук. А Анна Ивановна набирала обороты. Она дошла до записей, которые, видимо, вела с педантичностью следователя КГБ.

«Козлов! Хрестоматия по литературе за 5-й класс. Страницы 45-46 с рецептом блинов отсутствуют. В графе «Причина списания» Козловым в свое время было указано: «Использованы по прямому назначению в походе». Козлов, доложите, были ли блины съедобны?»

Козлов, уже отличник-медалист, только развел руками и крикнул: «Вкусные были, Анна Ивановна!». Зал снова захохотал.

Тут поднялась наша гордость, отличница Лена Смирнова, будущая студентка истфака МГУ.
«Анна Ивановна, да мы все обязательно найдем и вернем! Это же детские книги!»

Анна Ивановна медленно перевела на нее взгляд, и в ее глазах читалось торжество справедливости.
«Смирнова. «Сборник задач по алгебре». 1977 год. На странице 104 обнаружены следы варенья и решенная задача, выполненная фиолетовыми чернилами на полях. Это, Смирнова, не по-ленински. Это безалаберность».

Лена села, будто ее облили водой. Апофеозом же стало следующее объявление. Анна Ивановна откашлялась и объявила с особой торжественностью:
«И самая крупная задолженность в истории школьной библиотеки имени Максима Горького. Выпуск 1965 года. Книга «Курс молодого бойца». За должником мы ведем розыск с момента моего назначения на должность».

Она подняла суровый взгляд на военрука школы, Виктора Сергеевича, который внезапно заинтересовался узором на паркете.
«Виктор Сергеевич. Будучи курсантом военной кафедры и сдавая эту книгу в школьную библиотеку по окончании пединститута, вы ее не вернули. Штраф за семнадцать лет… Да мы на него новый тир построим! И когда вы вернете противогаз БС-2, который, по свидетельским показаниям, использовали в турпоходе 1975 года в качестве кастрюли для варки картошки?»

В зале воцарилась тишина, полная священного ужаса и восторга. Военрук побагровел и стал похож на того самого поросенка из книги Сидорова. Анна Ивановна же с чувством выполненного долга захлопнула папку.

«В понедельник, с восьми утра, жду всех в библиотеке. С книгами, объяснительными и, по возможности, с вещественными доказательствами. Аттестаты будут вручены после акта приема-передачи литературы. С праздником вас, дорогие выпускники».

Она удалилась под оглушительную, истерическую овацию. Это был триумф.

«И что же?» – спросил я сестру.
«А то! – рассмеялась она. – Весь следующий понедельник к школе было не подойти. Взрослые лбы, будущие инженеры и студенты, толклись у дверей библиотеки с потрепанными книжками.

Сидоров принес своего «Трех поросят» – оказалось, книга все эти годы хранилась у его бабушки в деревне. А Виктор Сергеевич лично отдраивал тот самый противогаз до блеска. Говорят, Анна Ивановна его все-таки списала «в связи с утратой герметичности». Так что наш выпускной запомнился не вальсом, а всеобщей амнистией литературных грехов. Анна Ивановна была последней инстанцией. Не КГБ, не партия, а она. Хранительница знаний и советских горшков с аглаонемами».

Сестра допила чай и вздохнула: «Вот такие мы были. И книги были настоящие, и чувство долга – тоже».

PS: Все имена действующих лиц были изменены.