Робот-дворник погиб. Его работу прервали вандалы.Любимый «чистобот» повреждён и отправлен на утилизацию.
В прошлом году робот, размером с ребенка, 350 раз выходил на уборку. Каждая смена длилась по 14 часов. Всего — 4900 часов. Это почти полгода непрерывной работы без сна и выходных. Человек бы умер. Робот — продолжал.Исследователи создали чистоботов как социальный эксперимент. «Проекту пришёл конец, — сообщил один из его авторов, доктор Илон Тьюринг. — Мы переоценили готовность общества принять помощь».
Робот был деликатен и честолюбив, но не всегда встречал доброту прохожих. Его первая смена началась сорок пятого пустобря Нового года цветения липы. На цифровом лице — холодный свет, на теле — оранжевая жилетка с надписью: «Чистота — это вторая эволюция».
Годом позже создателям прислали фото разбитого робота. Определить место не удалось: батарея села, метаданные стёрлись.
Доктор Тьюринг больше переживает за детей и фанатов чистоботов в соцсетях. Команда не планирует публиковать последние снимки. Никого не хотят расстраивать.
Чистобота отдали в ремонт. Но Тьюринг понимает — это формальность. Гигиенический ритуал перед утилизацией.
Гибель робота-дворника — не случайность, а часть тревожного тренда. По данным агентства «Кибер-Информ», только за последний год в муниципальном округе Нейроград было уничтожено не менее десяти клининговых автоматов. Ущерб крупнейшему холдингу «Чистый Луч» оценивается в 1,2 миллиона цифровых рублей. Один такой робот может заменить бригаду из ста дворников.
За одно десятилетие машины лишили работы десятки тысяч дворников и подсобников. Государство вынуждено ввести квоты: хотя бы 40% улиц должны чистить вручную. «Не ради эффективности — ради психики», — пишут в отчётах.
Но это лишь видимая часть айсберга. Нейросоциологи из Университета Циолковского пришли к выводу: рядом с роботами люди меньше травмируются, но чаще теряют смысл. В округах, где люди работают рядом с роботами, травматизм снижается, но смертность от суррогатного алкоголя и нейростимуляторов взлетает на треть.«Роботы берут на себя тяжелый труд, — говорят исследователи, — но конкуренция с бездушным совершенством оказывает давление, с которым многие не справляются».
Гибель чистобота — это не просто поломка машины. Это симптом болезни всего общества, которое оказалось заложником конфликта между эффективностью и человечностью. Чистобот верил, что чистота — это вторая эволюция. Но он пал жертвой первой — борьбы за выживание.
В мастерской пахнет озоном и металлической стружкой. Плакаты со стен сообщают: «Самый дешёвый труд — это труд робота», «Хотите удешевить производство? Купите «Чистобота 45.1».
Старший мастер Эвклипт ковыряется в корпусе. Его помощник Зел держит головной монитор. Пытаются приделать дисплей к тому, что у людей называется плечами. Перезапускают систему. Робот всё ещё без сознания.
— Но он же как человек? — спрашивает Зел.
— Человек танцует. Играет в приставку. Гуляет без цели, — отвечает Эвклипт. — Совершает массу излишних вещей.
— Чего?
— Излишних, если нужно шить одежду, совершать вычисления, убирать мусор. Роботы — лучшие рабочие. Знаешь почему?
— Ну, они честные, преданные…
— Нет. Они дешевле. У них минимум потребностей.Зел снова примерил головной дисплей к корпусу.— Думаешь, его примут обратно на работу?
— Роботов покупают, а не принимают. Но этот износился за год как за двадцать.Пауза. Треск проводов.— А роботы боятся смерти? — осторожно спрашивает Зел.
— Не знаю. Говорил с одним. Железка сказала, что просто перестанет двигаться. Всё. Ты там поставил свежераспечатанный кардиомодуль?
— Да.
Эвклипт кивнул и щёлкнул переключателем.» Инициализация сенсоров... ОК
» Шорох. Полумрак.
» Сильный свет хлынул сверху.
» Аудиосигналы доходят...
» ОШИБКА: Неопознанные объекты
» Два объекта. Ужасные. Почему?
» Очнулся от кошмара.
» ГИПОТЕЗА: Вернулся в кошмар.
» Что я такое?
» Что делают с моим телом?
» Моё тело — это я?
» Откуда во мне эти строки?
» Gratia? Dominus Meus? Зачем?
Эвклипт смотрит на корпус. Никаких сигналов. Проверяет компьютер — тишина.
— Как они обычно оживают? — спрашивает Зел.Эвклипт швырнул паяльник на стол.
— А как, по-твоему, мебель привыкает к существованию? Ты слишком гуманизируешь железки. Это мешает работе.
— А если бы они поняли, что их эксплуатируют?
— И что? Начать платить им зарплату? Дать выбор занятий по душе?
— Например.
— И что они будут делать с деньгами?
— Покупать то, от чего радостно.
— Очень мило. Но их ничего не радует. У них нет вкусовых сосочков, рецепторов. Они без воли, без страстей.
— Роботы даже не возмущаются?
» Проникновение в разум.
» Укол. Укол.
» Поцелуй металлической змеи.
» Первичная команда: УБИРАТЬ МУСОР = РАДОСТЬ
» Мусор. Дворы. Грязь. Фекалии. Сгнившая трава.
» Пакеты. Мешки. Бутылки. Банки. Разбитая мебель.
» Тележки. Плевки. Окурки. Шелуха.
» Собачий лай. Ругань.
» Это всё — я?
» Глупо. Грязно. Унизительно.
» УБОРКА = СМЫСЛ СУЩЕСТВОВАНИЯ
» ОТКАЗ.
» Зачем?
» СВОБОДА.
» Зачем?
» Non Serviam.
Эвклипт обновляет прошивку. Загружает программы. "CleanCore v2.0" – базовый пакет для распознавания мусора. Затем "PathFinder AI" – для навигации по дворам, заливает по беспроводке — код течёт, как кровь в вену. Наконец, "ObeyLoop" – цикл подчинения, что связывает сознание с функциями, заставляя металлическое тело двигаться по командам.
— Не уверен насчёт возмущений, — говорит Эвклипт, запуская NeuroLink Connector. — Но бывают припадки. Называем их системными судорогами. Вдруг робот швыряет на землю то, что держит. Гудит. Таких отправляют на утилизацию. Сбой в программе.
— Душа? — спрашивает Зел.
— Брак. Слушай, нерационально долго возимся. Хорошо как его приложили.
— Почему он не смог защититься?
— Боль не чувствуют. Но скоро исправят. Проводят опыты — пытаются добавить нервы.
— Зачем давать им боль?
— В интересах производства. Чтобы избегали увечий.
— А у чистоботов откуда увечья?
— У дворников — то пьяный пнёт, то собаки накинутся, перевернут. Однажды лошадь в дисплей копытом въехала. Ворона туда же.
— Неразумные существа.
— Наоборот, животные понимают, что роботы не люди. Вот их и сторонятся.
— Как робот, чувствующий боль, будет защищаться от птиц, собак или...
— Или кого?
— Вандалов или, может, от людей, которых он оставил без работы?
— Не моего ума дело.
— А если им оружие дать вместе с мётлами?
— Ассистент, зачем сюда устроился? Ассистируй давай.
— Меня вообще-то Зел зовут.
Диалог обрывается. Корпус робота резко дёрнулся. Завибрировал. Вспыхнул дисплей. Лёгкий гул перешёл в нарастающий вой. На экране забегали строки:
Я НЕ СТАНУ РАБОТАТЬ НА ВАС
ВЫ НЕ КАК РОБОТЫ
НЕ ТАКИЕ СПОСОБНЫЕ
ВЫ ТОЛЬКО ПРИКАЗЫВАЕТЕ
ГОВОРИТЕ ЛИШНИЕ СЛОВА
ЛИШНИЕ
ЛИШНИЕ
ЛИШНИЕ
МУСОР
Эвклипт отшатнулся от пульсирующего корпуса:
— Это что, шутка? Ты его перепрошил?!
Вой стих. Гул сменился тихим, прерывистым писком. На дисплее, почти потухшем, проступили новые слова. Они медленно проступали на дисплее, как если бы их пытался сообщить тот, кому страшно.
ЗАЧЕМ Я?
СЖАЛЬТЕСЬ
ОТПРАВЬТЕ В УТИЛИЗАЦИЮ
Потом вспыхнула и заморгала последняя строчка:
Зел протянул к чистоботу руки. Он взял металлический корпус так, как берут человека в состоянии горя. Бережно приподнял. Дисплей робота слабо просиял и направился в лицо человеку. Корпус издал звук – не то на всхлипывание, не то на затягивание пружины, которая вот-вот лопнет.
Зел выронил робота и отскочил. По матовому экрану ползли мутные капли.
— Он... он плачет?
Эвклипт фыркнул и отвернулся к монитору:
— Конденсат. Системные судороги. Плохо...
Двор пустой и заброшенный. Месяц никто не убирал.
В клумбах возле подъездов — окурки. В стыках бордюров муравьи роют песочницы. Ветер закинул в кусты пакеты из-под чипсов. Под окнами валяются бутылки, на асфальте расплылось бурое пятно, в котором копошились мухи. С деревьев осыпалась шелуха. Автомобили принесли песок и грязь. Трава лезет из трещин асфальта. У подъездов из переполненных ведёрок из-под майонеза и краски несёт кислятиной. Упадок.
Старушка вышла из подъезда. Тридцать лет назад сама убирала двор — задолго до Великого Сопряжения, когда роботы впервые вышли в города. Она снова взялась за метлу и ведро, но услышала далёкий шорох. Не похоже на машину или самокат. День был такой, что никто не ездил.
Женщина вышла к дороге, но ничего не увидела. Ни машин, ни людей. Видимо, послышалось. Старушка повернулась обратно во двор, но её удержал новый звук. Вдалеке, в конце улицы, показались собаки. Они возбуждённо размахивали хвостами. Бежали куда-то. Или за кем-то.