Серия «Записки тверского дворника»

Полтора года махал метлой, разгребая мусор в двух дворах. Работа дворника — не сахар, но привык: через день, по чуть-чуть, поддерживаешь чистоту, получаешь свои копейки и живёшь дальше.

К марту 2025-го всё пошло наперекосяк. Не-дворницкие подработки испарились, арендная плата за мою конуру взлетела, картошка — сто рублей за кило, и в голове засела мысль: впервые за пять лет устроить себе отдых осенью. Хоть на три дня, хоть в соседний город, но сбежать от этой метлы и вонючих мусорок.

Решил: возьму третий двор. Больше дворов — больше денег. Так и на отпуск накоплю.

Ожидания были простыми: мести, как в первых двух дворах, получать зарплату, копить на мечту. За новый двор пообещали 6000 рублей в месяц – меньше, чем за любой другой в округе. Хрен с ним, поднапрягусь.

В первый же день новый двор встретил меня так, будто его полгода никто не убирал. Мусор в траве, мусор на дорожках, мусор в мусоре. Казалось, сами кусты роняли фантики и швырялись окурками.

Решил, что пару недель попотею, вычищу территорию до человеческого состояния, а дальше — буду поддерживать чистоту в штатном режиме. План чёткий, как щетина свежей метлы.

На третьей неделе ко мне вышла Она. Женщина из дома, с лицом, будто я лично подкидываю мусор ей во двор. Пять минут она распекала меня: тут грязно, там не убрано, а вон там вообще позор. Строил из себя дурачка и со всем соглашался.

С того дня уборка превратилась в марафон самодоказывания. Драил двор, как одержимый, лишь бы заткнуть ту женщину. Но этого оказалось мало. Меня заставили фотографировать двор до и после уборки. Как будто я не дворник, а журналист, который упоролся по факт-чекингу.По итогу: в новом дворе мусора больше + фото и аудиоотчёты. Тратил на двор времени больше, чем на два других вместе взятых. А зарплата меньше. Оказался в ловушке, где вкалывал за копейки, доказывая свою полезность людям, которым, похоже, плевать.

В новом месте мне не выдали ни подсобки, ни инструментов, ни перчаток. Хорошо, что два других двора — соседи, и я таскал инструмент и мешки оттуда. Но это ещё не всё.

Прошёл месяц, прилетели зарплаты за первые два двора. За третий? Ноль. Подумал: может, мои фотки и голосовухи так плохи, что жильцы решили меня кинуть? Спросил у нанимательницы.

– Всё нормально, про вас помнят, заплатят... — ответила мне. Продолжил мести, фотографировать, тратить часы. Прошла ещё неделя. Денег нет.

Решил посоветоваться с управдомом, который свёл меня с этим двором. Он сделал пару звонков и выдал вердикт:
– Увольняйся. Там такие себе люди, кинут и не моргнут.

Написал женщине, которая меня наняла:
– Когда мне заплатят? Больше работать не хочу.
Она ответила:
– Бухгалтер на больничном, но мы вам заплатим! Для увольнения придите и напишите заявление.

Когда пришёл, она посмотрела на меня с жалостью и спросила:
– Что у вас случилось?
– Мне не платят. Не хочу работать бесплатно. Плюс с меня требуют больше, чем в других дворах, а денег обещают меньше.
– Это да...

Пока писал заявление, женщина спросила, выходили ли ко мне жильцы, и ругались ли матом. Сказал, что одна дама высказала претензии, но матом — нет. Она уточнила, что и матом могут.По её лицу было видно, что она знает: этот двор — проклятие. Женщина вздыхала, как человек, смирившийся с несправедливостью мира. Короче, не двор, а чёрная дыра, пожирающая дворников.

Когда дописывал заявление, решил взбодриться:
– Может, они с кем-то поладят? И найдут себе кого-то, кто будет тут убираться.
– Нет. Эти точно не поладят. Сами будут убирать... – Ответила женщина быстро, без малейшей надежды в голосе.

Когда уходил, оглядел двор. Он успел замусориться за три дня: листья, песок, фантики. Стало жалко двор. И жалко того, кто придёт сюда после меня. Если, конечно, кто-то вообще придёт.

Вспомнил, как приходил на уборку в пять утра, чтобы не встречаться с жильцами. Как тихонько мёл в темноте, чтобы не услышать ни одного ядовитого комментария. А что будет с новым дворником? Придёт в семь, в восемь, нарвётся на ту самую женщину, которая распекала меня, или на кого похуже. За что ему такое? За шесть тысяч в месяц?

Кто бы знал, как там живут люди, если грубить дворнику для них в порядке вещей? Если они не будут убираться, двор окончательно зарастёт мусором. И это только ожесточит их. Мусор порождает злобу, злоба — новый мусор. Круг замкнулся.

Тем же вечером мне перевели деньги: 10 тысяч за полтора месяца работы. На миг кольнула мысль: а вдруг, если бы я продолжил молча убираться по утрам и делать дебильные фотки, то всё было бы в порядке? Получал бы по 6 тысяч в месяц и потихоньку копил бы на свой отпуск.Но тут же другая мысль: никаких гарантий. Жильцы могли выйти в рань, а деньги могли так и не прийти. Оказался в дурацком положении. Обрубил подработку, которая, пусть и через отвращение, но приносила деньги. Мечта об отдыхе стала дальше.

Но тело сказало: "Всё правильно". Дышать стало легче.

Стоило погодке взгрустнуть и расплакаться — ноги стали мокнуть.
Как Иванушка-дурачок, долго не мог понять: отчего?

Когда перевернул боты — увидел не подошвы, а выжженную равнину после битвы. Будто их поливали кислотой. Или терзала стая подошвоедов. Или, страшно сказать, это была живая плоть, которую хлестали кнутом, а потом сорвали все коросты.

Осмотрел умирающих коней-работяг и вспомнил: в русских сказках герои тоже истаптывали обувь до дыр.

Там говорилось так:
— Исходил три пары железных сапог.
— Истоптал семь пар башмаков.
— Износил железные сапоги.

Литературоведы и фольклористы видят в этом не бытовую драму, а ритуал и символ.Владимир Пропп (классик сказковедения, автор «Морфологии волшебной сказки») утверждает: истоптанная обувь — это знак усталости и признак того, что герой прошёл через инициацию. Герой побывал в ином мире.

Ну, допустим: работа дворником = путешествие в мир мусора, листьев, пыли, смрада и зарплаты, на которую выжить — та ещё сказка.

По Проппу, изношенные сапоги — знак, что герой прошёл этап испытаний.
В сказках за это дают царевну, царство и бессмертную славу.
В моей версии — однажды расчистил парковку, и царевна на KIA Rio выдала 50 рублей.

Врагов не побеждал. Они — побеждали меня.
Управляющая одного дома жаловалась — пришлось уволиться.
В другом дворе — ругались за неубранную дорожку.
Но… а может, наниматель — не враг, а «волшебный помощник»?
Тот, кто платит, чтобы я не сдох в условиях капитализма.

Ещё один фольклорист, Мелетинский, писал, что изношенная обувь в сказках символизирует инициацию.

Герой взрослеет, мудреет, обретает статус. Пройдя путь, он возвращается другим человеком. Часто — становится царём или мужем. Ну что, папа, радуйся: сын повзрослел — метёт улицы.
Истоптанные ботинки — мой символ анти-статуса.

По Мелетинскому, износ обуви — это жертва, знак трансформации.
Тут просится лайфхак: носите изношенный шмот — и сойдёте за настрадавшегося героя. Может, даже зарплату повысят. Из жалости.

Фольклористка Краюшкина добавляет драматизма: обувь в сказке — маркер состояния героя.
– Свежая — герой бодр, полон сил.
– Рассыпалась в труху — герой на грани.

И ещё: по Краюшкиной, как только обувь разваливается — это знак, что герой готов к новой жизни. Часто — к браку или обретению власти.

Тут я проорался. Просится зарисовка у таролога:
— Что у тебя по судьбе?
— Мне выпали боты-развалюхи.
— Значит, увольняйся и женись.
(Жене главное не показывать обувь…)

Когда борешься с выгоранием, выдумывание сказок про себя — рабочий метод. Если верить фольклору, я совершил великое путешествие.

Посчитаем:
– До дворов — 1 км.
– Круг почёта по дворам — 700 м.
– Дорога домой — ещё 1 км.За полтора года — 300 выходов на уборку.

Итого: 800+ км. Это как:
– От Твери до Киева.
– Или до центральной Финляндии.Ушатанные рабочие ботинки — летопись моего пути.

Управдом второй месяц обещает выдать новые. А я уже чувствую, как родные мои кони-работяги делают последний вдох.

Сообщения управдома — ложь, да в ней намёк, добрым дворникам урок:

Ты начальство не проси —
Лучше сам поди купи.

Пятую неделю убираю новый двор. Его будущая чистота под вопросом: двор мутный, как новая сделка Трампа.

За месяц вычищал это место 21 раз. До меня двор два месяца гнил без ухода, так что пришлось закатать рукава: рыскал с щипалкой по окрестностям; нырял в кусты за пакетами и бутылками; выгреб несколько вёдер песка и грязи с выезда; отскрёб в хлам разбитые ступени и придомовую дорогу в грязных пролежнях; вымел листья и ветки под окнами. Зря ничего не сфоткал.

Однажды мне прилетело от женщины (A) из этого дома. По её версии, я не работаю, а лишь имитирую деятельность. Мол, ни старания, ни тщательности. Хотя нанимала меня другая женщина (B), но (A) — это «управление». Так её называет (B):

«Управление жалуется, что вы за месяц один раз убирались…» — написала она и попросила делать фотки до и после. Уборка теперь не просто уборка, а журналистское расследование с пруфами.

Чтобы понять, что за хрень творится, связался с управдомом — тем, кто дал мой номер женщине (B). Он сделал пару звонков и сразу сказал, что лучше бы я оттуда валил. Потом пояснил:

«Моя знакомая отработала у них месяц бухгалтером. На неё свалили гору работы, а в итоге не заплатили. Хотели, чтобы она за бесплатно их косяки разгребла. Бывает такое. Решай сам, но с ними лучше не связываться».

Как говорил Ницше: «Человек — это то, что должно быть преодолено». Видимо, этот двор и его обитатели проверяют меня на прочность и хотят сделать из меня сверхчеловека.

Разведданные от управдома получил уже после месяца работы. Деньги с первых дворов (20 000 и 7500) давно пришли. А с третьего — тишина. Там должно быть 6 000, но пока — ноль.

Спросил у (B), заплатят ли вообще. Ответила: «Заплатят вам, как бухгалтер начислит, заплатим…». И тут у меня закралось сомнение: а бухгалтер у них вообще существует? Или, как и чистота, — это субъективное понятие?

(B) ещё раз спросила фотки: «Теперь фоткайте хорошо и дату не забудьте, пожалуста! А то управление считает, сколько раз вы работали! Нужны доказательства!». И снова — это пресловутое «управление». Женщина (A), она же Большой Брат, она же Волан-де-Морт местного ЖКХ. Имя которого нельзя называть. Только регламенты, отчёты, инструкции. Человека в системе не предусмотрено.

Выходит, платят не за чистоту, не за труд, а за видимость. Мои слова ничего не значат. Сам факт убранного двора тоже мало кого волнует — у каждого тут своё определение «чистоты». Кажется, пора создавать профсоюз из одного человека и бороться за право называться работающим.

Уточнил у (B):
— Что именно снимать?
— Как часто?
— А если мусора не было?
— А если подмёл так, что на фото не видно?

Ответила: «Фоткать когда пришли как было, и когда убрались! Как часто убираете! Можете записывать голосовое смс, там дата. Чтобы мы с вами могли отчитаться перед управлением!».

Опять «управление». Уже как в анекдоте: дворник, управдом и управление заходят в бар... Через два часа все выходят, кроме дворника. Он остался со счётом за троих и вычищает бар, потому что без денег.

Пока жду зарплату, позвонил управдому, узнал, не нужны ли дворники в других дворах. Сказал — есть один вариант. Дал номер председателя. Двор в два раза больше, но и платят больше: 10 000 против моих 6 000. Не идеал, но если без «управления» и с нормальными людьми — уже победа.

Позвонил. Облом. «Мы ждали-ждали и вернули своего прошлого дворника. Он старенький, нас не очень устраивает, но что поделать…». Промахнулся. Опять. Как с вакансией дворника в санаторий два месяца назад — тоже не успел.

Пока решил: третий двор — это не источник денег, а источник сатиры. Начал делать фото до и после. Но не просто. На «после» — селфи с довольной физиономией и пальцем, указывающим на убранное. Думаю развивать жанр: мемы, косплеи, пародии. Типа парня у могильной плиты с пальцами «V» — victory. Раз доказательства нужны — будут. Со вкусом.

Голосовухи тоже записываю. Пока по классике: «11 апреля 2025 года. Дворник Сергей убрал двор по адресу…». Но сначала — разминка дикции, чтобы звучать низко и томно. В будущем — планирую голосовые фильтры: Дарт Вейдер, Николай Дроздов и т.д.

С фотками выработал схему: нащёлкать штук 20 заранее, чтобы было, что слать даже в выходные. Фотошоп — тоже дворник. Ирония в том, что сама уборка теперь — не цель, а повод. Главное — задолбать «управление» доказательствами. Чистота? Труд? Кому это нужно. Главное — играть по их бюрократическим правилам. Бюрократия – это нечто вроде подметания там, где нет ни пыли, ни грязи.

Две недели назад. Подходит ко мне женщина в шлёпках на босу ногу, домашнем платье и куртке, что-то говорит.

«Каково это — чувствовать отчуждение? Данные функциональных МРТ-исследований показывают, что при социальном отторжении активизируется та же область мозга, что задействуется при физической боли…» – звучит в наушниках, пока жестами показываю женщине, что не слышу её.

Кладу метлу на тележку, снимаю перчатки, убираю их в карман, ставлю паузу, освобождаю уши. Бросаю взгляд на женщину: лет 55, тучная, ноги сине-красные, опухшие от отёков, домашнее платье в цветочек, пуховик.

— Ты почему только тут убираешь? — спрашивает.

— Это вы на что так реагируете?

— Ты только тут убираешь, — указывает на площадку перед подъездом. — А вон там тоже надо! — тычет в сторону дорожки у парковки.

— Я там не убрал — и вас это злит?

— Да. Сейчас я чувствую возмущение.

— Потому что вы хотите, чтобы и там было чисто?

— Хочу.

— Понимаю. Мне тоже хотелось бы жить в чистом дворе...

*Да ладно. Всё было не так. Всё было вот так:

— Ты почему только здесь убираешь?

— Потихоньку везде убираюсь.

— А там когда уберешь?

— Уберу.

— Когда?!

— Точно не знаю.

— Я тебя уже месяц выслеживаю, чтобы это сказать! Ты раз в неделю приходишь на 15 минут и всё. Только бумажки убираешь. Тут тоже надо! И там, и там! — тычет в стык между бордюром и дорогой.

— Хорошо. Уберу.

— Когда?!

— Не знаю.

— Странно ты как-то отвечаешь. Нас это не устраивает.

— Ну так увольте меня.

— Что, надоело уже убираться?

— Да. Это первый раз, когда мне вот так в лицо высказывают недовольство моей работой.

— Давай убирайся. Чтоб вон там убрал. Ты каждый день сюда должен приходить! — сказала, махнула на меня рукой и ушла.

После этого пошёл выметать всё, на что она указала. Пока избивал метлой листья, в голове вспыхивали кадры: её распахнутые, как прожекторы, глаза, резкие «давай убирайся!» и «ты нас не устраиваешь!», сине-красные ноги. Да кто она вообще такая?

Хороший вопрос. Мы не знаем друг друга, и первая свиданка вышла так себе. Какое я произвёл впечатление?

Итак, мне 55, здоровье уже не то. Живу в хрущёвке-зомби, двор которой не убирали месяц. На собрании сказали, что взяли нового дворника. Видела его пару раз из окна — двигается шустро, на вид молодой. Часть мусора убирает, часть оставляет. Хотела сделать замечание, но стоило мне выйти — а его уже нет.

Наконец-то поймала. Точно молодой, на таком пахать можно. С железками в лице. И хамло: ни «здравствуйте», ни «чего изволите?» — только рукой махнул и давай ковыряться с перчатками и наушниками. Потом заладил, как дурачок: «Уберу, уберу…». Что за люди пошли?

*Конец спиритического сеанса.

В параллельной вселенной мы с ней поладили. Здороваемся по именам, я рассказываю про семью, пирсинг, книги. Она угощает конфетами, делится историями о внуке и здоровье дочери. Если что-то не убрано — ласково укажет. Если чисто — похвалит. Утром она выходит погреться на солнышке, а я, опираясь на метлу, снимаю сомбреро и желаю сеньоре доброго дня.

А в другом уголке мультивселенной — та же история, только мы оба владеем навыками ненасильственного общения. Как в выдуманном диалоге в начале.

Но в этой, настоящей реальности — всё не так.

Ненасильственное общение не работает в насильственных отношениях. Или в отношениях, построенных на иерархии. Женщина имеет власть надо мной — она мой наниматель. А такая власть — это и насилие, и иерархия одновременно.

По факту: женщина живёт в доме, который я убираю, ей не нравится моя работа, она ткнула меня в это носом. Я убрал всё, что она велела. Наверняка потом вышла, увидела чистую дорожку и решила: «О, замечания работают. С этим дворником иначе нельзя». Положительное подкрепление для неё.

Для меня — тоже подкрепление, но выводы другие.

Вывод №1:

Теперь убираться в этом дворе я хочу не из-за 6000 рублей в месяц, не ради чистоты и не для других жильцов. Лишь бы больше не видеть эту женщину и её сине-красные ноги.

Вывод №2:

Работать на жильцов хрущёвок вместо нормальной управляющей компании — это унижение за копейки.

(Гнилой вывод, надо бы его выкорчевать, но он пока торчит)

Вывод №3:

Без тычков, упрёков и «ты нас не устраиваешь» я ничего не пойму и не исправлюсь. И не только я.

(Самый мерзкий вывод)

Пошёл искать машину для путешествий в параллельные вселенные.

Три недели назад звонит телефон. Обычный номер, без пометок «Подозрение на спам». Поднимаю трубку, а там голос не робота, но живой женщины. Не самое лучшее начало истории, ну да ладно.

Женщина говорит: «Мне дал ваш номер управдом». Потом: «Можете и наш двор взять?». Сообщает адрес. Она говорит: «За вычетом налогов шесть тысяч в месяц!». И тут я, без раздумий, без пауз, почти как закодированный: «Да, давайте».

Женщина что-то ещё говорила – про договор, встречу, подписи. Слушал через слово, потому что в голове застрял вопрос: «Зачем согласился? Это же меньше, чем за соседний двор…».

У двора, за который взялся, есть брат-близнец – за него мне платят почти 8000. Тот же хрущёвский клон, те же листья, тот же мусор. Но тут — на две тысячи меньше. Математика этого решения взрывает логику на куски. Цифра вваливается в уравнение, и моя внутренняя вычислительная машина даёт сбой.

Пытаюсь сделать то, что делают взрослые – спрашиваю: «Можно такую же зарплату, как за соседний двор?». Женщина переключается на бюрократический: говорит что-то про пенсионные отчисления, какие-то расчёты... Теряю нить разговора ещё до того, как она заканчивает, и просто выдаю: «Ну ладно». Пусть мозг остывает.

Потом эта же женщина просит прямо сейчас убрать мусорку, потому что её надо сдать – одна мусорка на несколько дворов. Отказываюсь – у меня планы. Значит, могу отказать? Значит, право имею, а не тварь подметающая! Но тогда почему согласился на заведомо невыгодные условия?

Джулиан Барнс в книге «Нечего бояться» пишет: «Мы воображаем, что принимаем решения, но на самом деле решения принимают нас. Мы просто подчиняемся тому, что уже запрограммировано в нас биологией, историей и случайностью». Уважаю Барнса настолько, что сделал татуировку с его именем.

Барнс говорит, что свободы воли нет. Удобно. Выходит, двор решил мою судьбу.

Если Барнс не авторитет, вот ещё биолог Роберт Сапольски (с ним тоже есть татуировка): «За секунду до того, как вы „решили“ что-то сделать, ваш мозг уже активировал нужные нейроны. Ваше сознательное „я“ лишь постфактум рационализирует то, что уже произошло без его участия».

Секунда — ровно столько прошло между моим «да» и вопросом «а нахрена?».

Теперь альтернативное начало этой истории. Два месяца назад хозяин квартиры повысил аренду. Одна подработка сдохла – меня, дизайнера, вытеснила нейросеть. Зарплата за уборку ещё одного двора вот-вот похудеет к лету – сейчас получаю «зимнюю» надбавку в три тысячи. За последние два года мне не индексировали ни одну из зарплат. Картошка стоит сотку за кило. Если всё это сложить, картина становится ясной. У моего решения (идеи) нашлись ноги (объективная реальность) – и они идут в сторону материальной необходимости. Привет, диамат, давно не виделись.

Взяться за лишний двор, когда жизнь проседает, — звучит банально, как дешёвый сериал. В этом я не оригинал, хотя и люблю считать себя неформалом. Впрочем, я-то никакой банальности не чувствую.

Теперь две новости: хорошая и плохая. Хорошие лучше слушать первыми – вдруг умрёшь, так и не узнав плохую. Итак, хорошая новость: двор за 6000 — это стабильность, о которой полстраны мечтает. «Да за такие бабки и я бы мог!» — никто так не скажет, конкуренции ноль. Учитывая, что мусора в перефирийных районах провинциальных городов всё больше, я неплохо так устроился. Ещё с десяток дворов и я – мусорный барон.

Плохая новость: двор – урод. Выглядит, будто прожил тысячу жизней без любви. Хрущёвка-зомби: трещины, разлагающиеся ступеньки, убитая дорожка вся в пролежнях, песке, листья и ветках.

Урн нет — вместо них клумбы, где жильцы творят альтернативное искусство: окурки, пакеты, бутылки, перекати-поле из волос и шерсти, засохшие ватные диски, шмотки, подложки от котлет.

У дальнего подъезда — мягкие игрушки, поросшие мхом. Выцветшее тряпьё, поваленный заборчик.

За раз это не разгрести — пару недель буду кипеть не телом, а нервами.

Когда пришёл подписывать договор, обошёл двор с нанимательницей. Спрашиваю: «Может, урны поставить у подъездов? Чтоб собирать мусор не по всему двору, а централизованно». Её ответ — как пуля в лоб: «Да что вы? У нас в подъездах срут…»

Update с ещё более плохой новостью: пару дней назад другая женщина из этого дома отчитала меня за негодную уборку. Охраняя сердце от греха, пока не хочу описывать случившееся.

Но по закону драматургии заканчивать надо на позитиве. Ну, окей. За 6000 рублей могу позволить себе 60 кг картошки. Или один билет на шоу трёх органов. Низкая зарплата = Высокие удовольствия. Красиво живём.