Серия «Записки тверского дворника»

«Велосипед на улице просто оставила…» – сказала женщина на кассе самообслуживания, когда я и пол-шажочка не успел сделать в сторону после оплаты. Перед этим она дышала мне в спину, перфорировала ногой пол, словно на рок-концерте, и цокала языком. Её фраза про велосипед оправдала её суету и драматичные междометия. Хотя я этого не просил.

***

«Вроде закрывался. Вечно этот замок не работает…» – сказал парень из кабинки мужского туалета, в которую я ворвался, а та оказалась открытой. Пока я устраивался в кабинке по соседству, бедолага вслух объяснял, почему же так произошло. Хотя я не просил.

«Ну я просто…» – говорят почти все почти на всё, к чему оказываются причастны, чтобы оправдаться или кого-то оправдать. Хотя их не просят.

***

В декабре в Твери зарядили аномальные снегопады и город утопал в снегу. Под некоторыми постами в соцсетях о неубранном снеге половина комментаторов свирепствовали. Они жаловались, что пройти невозможно, и что дворники не чистят улицы. Другая половина комментаторов оправдывали положение и дворников: мол, глобальное потепление, аномальная погода, никто не хочет надрываться и убирать снег за гроши.

Была ли нужда в ворчании? Конечно да, ведь негатив нужно куда-то сливать – хотя бы в комментарии. Но в чём состояла нужда оправдывать ситуацию и дворников? Почему это в нас заложено, даже если мы не особо замешаны в происходящем?

***

В том же декабре председатель ТСЖ, моя нанимательница, предъявила мне, что я вовремя не убрал снег. Я сразу же начал оправдываться: «Ну я просто…» и дальше подставьте что угодно. Вряд ли начальнице нужны были мои оправдания, они как-то сами высыпались.

***

В марте житель другого двора, что я чищу, предъявил мне за неубранный мусор под окнами одного из подъездов. «Ну я просто…» – начал оправдываться в ответ. Истец только больше озлобился: глаза выпучил, громкости прибавил, взгляд от меня не отрывал. Плюс задавал риторические вопросы, которые походили на утверждения в духе «работать совсем не хотят» – почти как гневные комментарии под постами о неубранном снеге.

В том мини-конфликте уловил, что самовыгораживание не работает. После пары оправдательных попыток, я заткнулся и напрягся. Хотелось втащить мужику, но сквозь напряжение молча кивал, соглашаясь с претензиями. В конце сквозь зубы выдавил, что всё уберу и истец ушёл. Снять или смягчить вину не вышло, зато признание вины сработало. Пообещал себе тогда больше не оправдываться, а только принимать обвинения.

***

«А почему вы вон ту дорожку не убираете?» – в мае спросила женщина в малом дворике. Она указала на выход из двора. В её вопросе было что-то общее с комментариями о снеге и праведным бубнежом дядьки о неубранном мусоре. Вопрос требовал ответа.

«Ну мне просто…» – начал оправдываться, но уже к концу фразы опомнился и решил, что я дурак. Если сравнить мою осознанность на тот момент и привычку оправдываться, то осознанность была горбатым хлюпиком по сравнению с осанистым тяжелоатлетом в период массонаборья.

Мои оправдания снова не сработали и женщина дала второй залп по неугодному поведению дворника, за труд которого она платит. Когда я склонился перед её волей и сказал, что всё уберу, она дала ещё пару контрольных выстрелов мне вслед: «Вечно там срач…», «Ходить невозможно…». Расстрел правдан.

***

В июне во втором дворике разрослась трава. Вернее, она везде разрослась, но в большом дворе её косят разнорабочие от управляющей компании, а в малом её должен косить я. Об этом мне сообщила моя нанимательница. Через три дня она напомнила о моей обязанности уже знакомым способом: «А почему вы…?».

Видели когда-нибудь, как человек выходит из подъезда, делает с пяток шагов, разворачивается и идёт обратно? Вот и я так же в том разговоре с начальницей. Начал по привычке бубнеть «Ну я просто…», но на середине фразы заглючил и скатился в малопонятное кудахтанье. Закончил фразу в позе сутулого грешника, которому и виновато, и стыдно: «Да, я всё сделаю…».

***

Пару недель назад закончил уборку большого двора и вёз мусор в тележке на дворовую мусорку. Когда подкатил к ней, там сопел мусоровоз и орудовали мусорщики. Пару баков они уже опустошили – в них я и решил выкинуть собранное: два мешка мусора по 120 литров каждый + ведро, полное песка, грунта, мелкой трухи, листьев и окурков.

Когда вытряхнул ведро в бак, из него поднялся столб пыли. Мусорщики замерли. Они молча таращились на меня. «Ты зачем пыль в бак швыряешь?» – спросила женщина, член экипажа мусоровоза. Это был тот самый момент, когда надо было бездействовать, и я промолчал. «Ты вон в яму такое кидай!» – продолжила женщина и указала в уродливую пропасть рядом с мусоркой, которую я пытаюсь поддерживать в чистоте.

Ну скажи ей уже! – вертелось в голове. Но слова так и не вышли. Вместо них поднял руку и показал мусорщикам колечко из сомкнутых указательного и большого пальцев. Женщина ничего не ответила, а один из её напарников ткнул её в плечо, кивнул в мою сторону и ухмыльнулся, как бы говоря «ты гля, какой дурачок». Его оправдание сработало: мусорщики погыгыкали, женщина махнула на меня рукой, и мы разошлись.

В Госдуме предложили сдвинуть всю шумную работу управляющих компаний минимум на 8 утра. Речь идёт о покосе травы, вывозе мусора и уборке снега. Я работаю дворником и одобряю запрет.

Нельзя допускать, чтобы работяги выходили до 8 утра на свои работы и кругом было чисто. Пускай люди видят эвересты из отходов в дворовых мусорках. Включают режим Сусанина и с усилием продираются сквозь сугробы – считай что зарядка по утрам. А что до нестриженой травы, так и ладно – всё равно к осени завянет.

Если дворник и решит убираться спозоранку, то должен это делать с максимальной ловкостью и проворством, аки японский ниндзя. Траву будет стричь маникюрными ножниками, чтобы по-тихому было. Для жилистых сорняков, что гордо живут в уединении и работают на удалёнке, сойдёт китайский серп. А для покоса широкого массива раскоряченной травы сгодится русский народный глушитель – ручная коса. Всякие технологичные триммеры – это всё происки загнивающего запада. Мы – народ сильный и кряхтим гордо.

Чтобы бесшумно убрать снег, подойдёт совочек. Чем меньше, тем бесшумнее, так что лучше брать детский. А в идеале – вообще мателлический шпатель. Его можно будет нагревать, например, спичками или зажигалкой. Это затем, чтобы он не с громыханиями и лязгом вонзался в снег, а мягко погружался в холодное полотно и не тревожил жильцов.

С вывозом мусора можно поступить вот как. Всех мусорщиков обуть в мягкие тапочки и выдать варежки. Затем наказать, чтобы они на цыпочках пробирались во дворы и опустошали мусорки вручную. Лучше всего выстроить цепочку мусорщиков из человек 40-50 от мусорки до притаившегося поодаль мусоровоза (с выключенным зажиганием). И пускай вся эта вереница передаёт друг другу мешки из контейнеров и прочий хлам. Почти как гномы, что опустошают пещеры в поисках аркенстона. Сказочное зрелище.

Думаю, что дело не ограничится вывозом мусора, уборкой снега и покосом травы. Жители слишком быстро привыкнут к тишине и обнаружат, что есть и другие звуки, мешающие спать. Например, шуршание метлы по асфальту и охи-вздохи дворника. Это тоже нельзя терпеть и лучше заранее вынести на обсуждение законопроект: «О запрете подметания и дыхания дворникам до 8 утра».

Хорватский ныряльщик Горан Колак установил рекорд по задержке дыхания – 22,5 минуты. Даже если дворники попрактикуются и научатся не дышать хотя бы 7 минут, этого будет достаточно. За это время дворник успеет прокрасться во двор к урне и пальцами, как пинцетом, стянуть из подъездной мусорки горстку нечистот.

Много унести за раз не получится, так что подходы придётся делать часто, а там и 8 утра наступит. Вот тогда-то дворник раскатисто забухтит, как старый паровоз; загрохочет тележкой, словно объявляя о начале войны; с треском вонзит метлу в асфальт, который шершаво взвоет, как если бы по нему волочили перевёрнутый камаз.

Но это ничего, потому что в 8 утра все жители уже проснутся и будут готовы к магии российского утра.

Иногда прилетают заказы на дизайн: макет для будущей неоновой вывески, рекламный флаер, обложка для группы в вконтакте и т.д.

Кажется, что искусственный интеллект всем в помощь, но нет. Халтуры меньше не становится, а вот желание ей заниматься на нуле, и сейчас расскажу почему. Чтобы совсем было понятно, сравню работу дизайнером с работой дворника. Всё без нюансов и цен, только в общих чертах.

[ Техническое задание ]

– Дворник: уберите там, покосите траву тут, вот здесь надо, а вот здесь не надо. Вот фото, чтобы было совсем понятно. Если что-то будет не так, сообщим.

– Дизайнер: ну нам бы что-то красивое, вы предложите несколько вариантов.

В случае с дворником, трудно облажаться. С мусором всё просто: он либо есть, либо его нет. Надо сделать так, чтобы его не было. Всё.

С дизайнером всё сложно. Когда клиент хочет «красиво», он плохо понимает, что это такое. Никто не понимает, что это такое. Основа красоты – пустота, покрытая жизненным опытом человека.

Не стоит ждать развёрнутых объяснений от клиента, потому что мало кто вникает в эстетику, колористику, философию искусства, да хотя бы рефлексирует над идеей будущей картинки.

В ответ на запросы "нам бы что-то красивое" приходится выть на луну и просить примеры того, что человеку нравится. Потом в полученных примерах хорошо бы понять, что именно человеку в них нравится, а что нет. Большинство заказчиков сливаются на этом этапе.

Ещё бывают запросы ну бред бредом. Когда просят разместить на рисунке такое и таким образом, что… слов не хватает, поэтому объясню через дворницкий труд.

Представьте, что жилец дома попросил бы: «Можете пожалуйста смести пыль с тротуара в центр предподъездных площадок так, чтобы пыль образовала фиолетовый фонтан, и снизила тарифы ЖКХ?». Вот в мире дизайна просят иногда что-то похожее.

[ Процесс работы ]

– Дворник: крупный мусор собираешь руками и кидаешь в ведро / мешок. Мелкий сметаешь в совок и снова в ведро / мешок. Коса для травы страшна только по первости. После первого же знакомства с ней, корявые размахивания превращаются в движения, готовые скосить лет 30 местным бабусям и вызвать у старушек приятную аритмию.

– Дизайнер: сидишь и думаешь, как нарисована та или иная картинка. Рисуешь, стираешь, двигаешь нарисованное туда-сюда. Поправляешь всё от руки на графическом планшете. Плюёшься и перерисовываешь. Просишь нейронку помочь. Она рисует не то. Чувствуешь себя тупым заказчиком, который не может нормальное ТЗ составить роботу. Когда глаз замыливается, уходишь на время, чтобы потом вернуться, посмотреть на нарисованное, и снова уйти на поиски своей самооценки.

[ Сдача работы ]

– Дворник: скинул фото убранной территории и всё. Ни разу не было, чтобы кто-то в ответ на отчётные фото говорил «что-то не то…», «не знаю, но не нравится…», «а можно как-то по-другому?».

Прелесть на этом этапе в том, что спустя час-два может появиться новый мусор и никто дворнику за это не предъявит. Все всё понимают и с лёгкостью спишут новый мусор на чаек, ветер, погоду, детей. Ещё частое оправдание для нового мусора: «ну это же люди…».

– Дизайнер: скинул отрисованную картинку и начинается… Поправьте то, исправьте это. А можно в другом цвете? Нет, вы перекрасили не то и не так. А можно шрифт другой? И слова другие? А несколько вариантов шрифта? А цвет посочнее? А другие варианты сочности можно посмотреть? А какой зелёный на болотный похож, можно ближе к бирюзе? И так до бесконечности. При чём, правки появляются не все сразу, а по цепочке: новая правка провоцирует новые правки.

Сдача работы – этап, на котором рисующий человек может захотеть исчезнуть из этого мира. Или ещё чуть-чуть выслушать правок и послать заказчика на хрен. Или пообещать себе больше не браться за подобную работу. Или захотеть увеличить стоимость своих услуг.

На этом этапе начинается насилие. Это когда человек без навыков, знания и вкуса ломает того, у кого это хотя бы чуть-чуть есть, пытаясь явить миру свою корявую идею руками связанного художника.

Понимаю дизайнеров, которые просят за свои услуги кучу денег. Хорошо, что сейчас можно мучить нейронки. Хорошо, что можно уйти в дворники.

Пьяный дядька на остановке вынул банку энергоса из мусорки и присосался к ней. «Вот он – подонок, городской санитар, устранитель перепотребления...» – подумал про него. Хорошо, что есть такие мужички. Спасибо им.

Мужичок походил на типичного городского гуляку выходного дня. Устройство такого начинается с фундамента в виде резиновых шлепанцев. Потом два тонких и шатких стержня, облачённые в старые трико. Чуть выше выпуклый барабан – центр конструкции. Затем форма устремляется к максимальной узости, находя её в перезагорелом сварочном шве – холке по-нашему. Вершина конструкции – вилявый оголовок с отверстием для энергосов.

Почти во всех банках и бутылках, что я собираю во время уборки, плещутся остатки. Очень редко банка или пластиковая бутылка опустошена и сжата. Чаще они выглядят так, словно их оставили и вот-вот вернутся, чтобы допить. Или открыли и попробовали, а потом отвлеклись и забыли про напиток. Итог: почти полная банка напитка по типу той, что нашёл пьяный дядька на остановке.

Такие остатки энергетиков, пива, соков и воды говорят о том, что мы потребляем сверх меры. Не используем продукт до конца и превращаем его в мусор. Моя бабушка вспомнила бы голодающих африканских детишек.

Выброшенная банка, в которой осталось 1/3 напитка – это как выбросить 300 грамм гречи из 900-граммового пакета. Или как закончить книгу на 200-ой странице из 300. Или как купить годовой абонемент в спортзал и отходить 8 месяцев. Или купить в кафе суп, салат и десерт, но от супа отказаться. Или поехать в недельный отпуск и слинять оттуда на пятый день. Ну или как сократить данные тебе 100 лет жизни до 65. Нам столько не надо.

Враги перепотребления – нищета и безысходность. Часто вижу, как бездомные копошатся в мусорных баках. Они берут оттуда то, что мы списали в утиль, но восстанавливают это и продолжают использовать. Они как бы добивают вещи. Берут от жизни всё.

На мусорку выкидывают старую мебель, унитазы, бытовую технику. Такой мусор собирают и реабилитируют не только бомжи, но и состоятельные люди. Видел, как дядька опрятного вида взглядом знатока оценивал выкинутый комод. Трогал его, вертел, ковырял отвёрткой, а потом подогнал машину и увёз рухлядь. Может, продал на авито и обогатился.

Сам раньше по мусоркам собирал плоские дощечки и делал из них каркасы для композиций из воздушных шариков. Мусор закладывал основу того, вокруг чего проходил чей-то праздник.

Отремонтировать выброшенную технику или восстановить мебель – относительно просто. Куда сложнее придумать, как осознанно доупотребить недопитый и недоеденный мусор.

Давным давно подонками называли остатки жидкости, оставшиеся на дне посуды + осадок. В этом случае подонок = то, что распределилось по дну. Потом так стали называть людей, которые собирали эти самые остатки. Можно было устроить тур по кабакам и собрать подонков на ещё одну пьянку.

Сейчас подонками называют тех, кто находится на дне жизни. Кто пал настолько низко, что готов допивать энергос из мусорки. Хорошо, что есть такие люди. Городские санитары, устранители перепотребления.

«Пей, пей, родненький…» – с благодарностью думал про пьяного мужичка на остановке. Когда подъехал автобус, дядька попрощался со мной отрыжкой и уехал. Банка валялась посреди остановки, а из неё в сторону проезжей части струилась голубоватая жидкость. Вот подонок.