Жду новый пост

Серия «Отто Заубер Наблюдатель Книга первая»

Есть такие типы, с которыми невозможно долго находиться рядом в связи с тем что очень много говорят, вываливаются из них замутненным потоком слова, не имеющие под собой ни единой мысли, пустая болтовня. А я не люблю этого, слишком утомительно для меня с некоторых пор или по крайней мере могу буквально вытерпеть в очень ограниченном количестве времени. Считаю что это выкинутый на помойку такой период моей жизни, поэтому очерчиваю обычно явно границы в этом плане. Я уж лучше займусь своей работой и закончу договор, подготовлюсь к судебному заседанию или к встрече за это время, чем просто тратить свою жизнь на бесплодное выяснение пустых жизненных явлений а уж тем более на беседы о высоких материях и собираний всякого рода сплетен. Есть мне о чем подумать, поразмышлять, чем заняться, что почитать и в большинстве случаев не принимаю никакого участия в подобного рода беседах и по разному их обхожу. Нет на это времени, ни желания да и смысла в этом никакого в итоге - переубеждать и спорить, помимо моей прямой деятельности, хватает этого с лихвой в том, чем я занят с молодости. Но это не касается моих давних клиентов со своими странностями, где мне приходится выслушивать много чего ради дальнейшего построения деловых отношений и тесного взаимодействия, это издержки моей профессии, которые нужно уметь пропускать мимо себя. И близких людей или вернее друзей, в этом плане мои рамки в отношении таких разговоров не действуют. А вернее сказать, не действовали ...

- Ну а как же умение красиво говорить, чему учат в институте и что должен уметь юрист? Ораторское искусство, различные речевые фигуры? Что там еще ... э-м-м ... риторические приемы?

- В идеале да, ну или во всяком случае может быть когда то так считалось. Я тоже так думал, когда начинал учиться на юридическом факультете а потом пошли первые суды и консультации. Но впоследствии быстро понял, что правильно оформленный с юридической точки зрения судебный иск с приложением доказательств, вовремя поданное заявление или жалоба, ходатайство с просьбой приобщить к делу и рассмотреть в судебном заседании расшифровку аудиозаписи разговора в письменном виде - перевесят десяток тысяч слов. Только факты, документы и общение посредством бумаг, желательно заверенных полномочными лицами, но не словоблудие. Какой толк от того, что твоя энергичная, убедительная и построенная по всем правилам риторики речь прозвучит в очередном слушании по делу, в котором решается не только судьба человека, но и крупнейшего предприятия в России, к чему это бесполезное сотрясание воздуха? Или необходимо вернуть, к примеру, несколько миллионов при незаконной продаже завода или офисного здания собственника, когда путем мошенничества и дыр в законе уплывает недвижимость из рук, причем не рублей, исчисление в таких процессах происходит чаще всего в твердой валюте, тут слова к делу не приклеишь, только экспертизы, технические паспорта на здание, разрешения на строительство, документы, договора, бухгалтерские отчетности, расписки, выписки со счетов, различные справки из органов. Хотя конечно так бывает не всегда, но очень часто, такова основная практика, изредка приходится и составлять речь, выступать в суде, суметь точно описать обстоятельства дела и правовую несостоятельность оппонента, не без этого. Поэтому я с некоторого времени привык общаться письменно - выражая свои мысли, составляя очередное обращение или заявление и то, что я хочу объяснить и доказать, изложив это в деловой переписке. Ну и соответственно, меньше стал употреблять разговорную речь, не только в процессах, но и в жизни. Но это далеко не единственная, несомненно, причина моей неразговорчивости.

Более того, все это перекрывается другим - наличием связей, положением в обществе и количеством денег, по крайней мере в крупных судебных процессах, тут уж поле для раздолья, куда хочу туда и ворочу. Потому как подкупить того кого нужно не составляет никакой проблемы - возьмите, к примеру, практически любого чиновника, добавьте немного больше плотских удовольствий, предоставленных в нужное время и в нужном месте, чуть-чуть выше сумма, желательно в долларах и он практически всегда ваш, со всеми его продажными потрохами, как последняя вокзальная шлюха, извиняюсь за выражение. Разумеется, это один из самых безобидных вариантов согласования возникшей проблемы. У каждого есть слабое место, своя Ахиллесова пята, только нужно ее найти в конкретном человеке и ударить по возможности как можно более точно и сильно именно в нее, не промахнувшись. Естественно, без всякой криминальной составляющей - во всяком случае для меня, слишком тупые и открытые действия с вовлечением множества лиц которые знают об этом, чаще всего грубо, не эстетично и жестоко, да к тому же оставляет слишком много следов, которые никогда не смоются, не только в физическом смысле, как вы понимаете. Я найду более тонкие, но не менее эффективные способы и методы воздействия, пусть они даже будут растянуты по времени, на того кто мне нужен и чье решение мне необходимо получить для дела, получив при этом свою немаленькую долю с того, кто этого даже и не заметит, потому что у него настолько много денег раскидано по разным счетам, что он сам уже не помнит точное их количество, даже и не ощутит что его капитал стал меньше на два-три миллиона долларов, к примеру. Не буду отрицать того, да и глупостью бы это выглядело, что слово очень важно, если ставить в противовес автомат или пистолет - тут на спусковой крючок может любой дурак нажать. А вот перевесить чашу весов на свою сторону, войти в доверие и повлиять постепенно, никуда не спеша, ненавязчиво и незаметно на человека чтобы он сделал то что тебе необходимо, последовал за тобой, не поняв этой игры, остался бы еще и благодарен тебе, выстроив таким образом стратегические и тактические линии своей речи и поведения - тут несомненно нужны мозги. И пусть это будет не настолько острое и мощное по своему воздействию и сжатому по минутам и часам отрезку времени, где чтобы путем быстрого действия решить останешься ли ты в живых или нет, необходимо поставить свою подпись или отдать все что у тебя есть.

Нет необходимости мне для этого врываться в дом или в квартиру с топором или обрезом в руках с толпой перекаченного бычья или заниматься похищением родственников, выбивать согласие путем долговременных избиений и пыток, отрезать ноги да заливать живьем в бочку с бетоном. Это безмозглое отребье, живущее недолго, редко когда до 25-30 лет, ресурс их минимален, максимум три-пять лет, не больше, не понимающее ничего, находящиеся на одной из низших ступенек в криминальной иерархии. Используют их без всякой к ним жалости, сентиментальности, с безразличием к их судьбе и жизни, всеобъемлющим цинизмом, практичностью и кровожадностью более умные люди, стоящие на недосягаемых высотах в криминале для такого зверья. Умело продавливают их комплексы, со знанием дела играя на чувствах, эмоциях, реакциях - провоцируют, подливая в самый нужный момент керосину в огонь, соответственно те провокацию эту считают за чистую монету, предполагаемые и заранее просчитанные действия от них направляются в нужную сторону, ну и так же жонглируя установками, вбитых что самое смешное ими же, так называемыми криминальными авторитетами, в конечном итоге застывая как вулканическая лава, покрывшая остатки мозгов. Садятся нелепо, по тупому за свои делишки, отхватывая по восемь-десять лет как минимум а то и больше за избиение, истязания и вымогательства, убийства и другое что нормальный, разумный человек никогда сам делать не будет, не ставя в противовес года проведенные в лагерях и свободу, да они даже и не задаются никогда такими вопросами - а стоило ли оно того? Уходят с гордостью выслушивая срок, уверенные в своей правоте и образе жизни, не понимая что их употребили как шашлык на выезде у пруда, для чего они собственно и были нужны, забыв про них через минуту. После сгинут в этой тюремной российской пучине и никто никогда о них не вспомнит, придут на их место другие, у которых точно так же голова внутри залита полностью маргарином.

Черепков внимательно, по птичьи склонив голову набок, не перебивая выслушал, допивая кофе, потом сказал:

- Интересно ... Я конечно по другому несколько представлял вашу работу. Но это ведь всегда так, плаваешь в некоей идеализации по поводу профессии, к которой не имеешь никакого отношения и смутно себе представляешь из чего именно и как состоит дело. Кстати говоря, о ваших друзьях, бывших, как вы сказали. У меня с собой есть целая пачка фотографий с похорон, в доказательство того что вас никто не обманывает и сюда не затянули посредством интриг, ловко разыгранной сцены.

Он достал из пухлого и затертого старомодного кожаного портфеля, стоящего на полу рядом с ним, до этого не замеченного Игорем, множество большеразмерных фото и протянул их подталкивая к нему, как бы приглашая поскорее взять себе в руки и освободить свои от этих картин с запечатленным горем.

Игорь невозмутимо, без всякого проявления эмоций стал их рассматривать, правда чуть задержавшись перед просмотром первой фотографии, на которой вся толпа родственников запечатлела себя возле дома Артура, многие из которых улыбались, кто то криво усмехался, большинство обнявшись и встали полукругом, заслонив собой вход в подъезд.

- Обратите внимание, насколько люди, считавшиеся родственниками, знакомыми и коллегами ваших друзей не особо то и переживают эту трагедию, где то даже на их лицах написано нетерпеливость и явное желание того, чтобы это все побыстрее закончилось.

- Не удивлен. Я давно знаю этих людей, новостью такое отношение к смерти близких им людей для меня лично не является - произнес глухо Игорь, быстро просматривая остальные фото.

"... Светка в обитом белыми кружевами гробу, Артур с зашитыми губами в смокинге и рядом два совсем маленьких, заполненных с верхом мягкими игрушками на табуретках перед парадной. Светку то зачем в белое свадебное платье затянули, ведь она замужем официально была? Похоронная процессия, слезы Светкиной матери, живой духовой оркестр, венки да иконы высотой почти в половину человеческого роста.

Свежие могилы, изумительный макияж, явно восстановленные из специального скульптурного воска отрезанные уши, снесенные ударами носы, раздробленные челюсти, пустоты в лбах ... и толстый слой грима, так и не скрывший следы убийства, изуродовавшее их лица."

Рассматривая фотографии, сделанные с разных ракурсов и расстояния, Игорь отмечал для себя только изображенные детали, без сентиментальности, сочувствия и горечи утраты, пытаясь отыскать ошибки в этой, по его еще не до конца разбитому убеждению, возможно неплохо сыгранной пьесе. Он загнул толстую стопку фотографий и большим пальцем правой руки стал отпускать их, пролистывая таким образом в ускоренном темпе. Вдруг замелькали кадры, как по старой технологии создания мультфильмов, когда каждый последующий рисунок создавал дальнейшее небольшое движение персонажа и если пролистывать листки бумаги очень быстро, то происходит иллюзорность оживления, перемещения нарисованного мультяшного героя. А тут видимо, была съемка несколько кадров в секунду на десятках фотографий.

"Что это?

У Артура пошла вниз нижняя челюсть, разрывая швы на губах ...?"

Игорь возвращался раз за разом к началу этой раскадровки, то быстрее, то медленнее отпуская угол изогнутых фотографий.

"... Все побежали, с раскрытыми в крике ртами, в ужасе толкаясь и падая друг на друга ... Светкина мать падает в бессознательное состояние ... быстрей кладут и заколачивают крышки на гробах самые стойкие из родственников ...".

Игорь просмотрел последнюю фотографию, потом аккуратно подогнал все остальные по размеру, подбивая то с одной, то с другой стороны пачку, отдал ее Черепкову, закуривая одновременно сигарету.

"... Сложно, всё слишком сложно для того, что бы это было разыгранным сценарием. Да и зачем? Зачем так закручивать, для чего? Нет, невозможно чтобы это было таким продуманным, адски закрученным чьей то рукой хороводом. Похоже что все это правда, как бы я не хотел обратного. Нужно оставить наконец все сомнения по этому поводу и жить с тем что сейчас со мной происходит и будет твориться. По крайней мере до тех пор, пока я отсюда, из этой клиники не выйду на своих двоих. А потом я возьмусь за эту тему всерьез. Позже. Будем надеяться ..."

- Нуте-с, Игорь Петрович, хотелось бы услышать - теперь то вы нам можете окончательно поверить? - выжидательно посмотрев Игорю в глаза и небрежно бросая в стол стопку снимков, громко хлопнув дверцей, спросил профессор.

Игорь неспешно курил и смотрел в сторону, казалось бы не слышал вопроса от Черепкова. И только после того, как сигарета была докурена до самого конца и обожженный, чернеющий расплавленными разводами фильтр лег в пепельницу, посмотрел профессору прямо в глаза и устало выдохнул:

- Да, теперь я вам верю.

Федор Николаевич, видимо для которого это словесное подтверждение доверия имело какое то значение, радостно заулыбался, смешно двигая своими бегемотьими ушками, упруго подскочил на ноги и бодро произнес:

- Превосходно! Двигаемся дальше, Игорь Петрович, у нас громаднейшее количество дел!

- Кстати говоря ... О том что вы взяли с собой. Если у вас есть какие то лекарственные средства, то можно про них забыть, как и про всякие поддерживающие организм и голову комплексы из витаминов. Они вам больше не понадобятся. Если вы желаете, за это время, пока вы находитесь у нас, мы можем вам помочь с вашими проблемами со здоровьем - я знаю что у вас некоторые проблемы с сердцем, желудком и суставами, зрением и позвоночником, вернее это скорее последствия вашей работы, профессиональные заболевания, одни из многих, с чем приходится жить юристу. Касаемо ношения очков и возвращения 100% зрения - тоже возможно, но если вы хотите оставить очки и продолжать их носить, если вам так комфортно и уже не можете себе представить себя без этого, то этого можно не касаться. Вы поймите, тут дело даже не вашем желании или нежелании иметь полностью здоровое тело а скорее необходимость для нас, нам сейчас нужны абсолютно здоровые люди, чтобы не тратить время на дальнейшее их лечение и не отвлекаться на эти проблемы. Но не принципиально, во всяком случае пока возможно оставить некоторые моменты так, чтобы вам было удобно. У нас достаточно как данных о любых заболеваниях, которыми болеют люди, так и тех, с кого эта информация считывается. К примеру, если вам комфортнее и привычнее в очках, которые вы носите годами и это входит уже очень давно в ваш образ и вы не представляете себя без них, мы можем оставить все как есть, ну и так далее, это все обговаривается во время нахождения у нас. Естественно, кроме каких то критических моментов, требующих лечения - сердце, почки, легкие, важнейшие органы, без нормального функционирования которых организм погибнет. Помимо всего, производится осмотр всех органов на будущее, то есть чтобы предотвратить заболевание.

- И еще, убедительно вас прошу, не пытайтесь отсюда бежать, даже не делайте попыток - Черепков снизил громкость своей речи почти до шепота, и почему то начал оглядываться на дверь, откуда Люда выходила с кофе - это более чем глупая попытка изменить то, что сейчас происходит. Вас найдут, придут другие к вам и либо дождутся такой ситуации, из которой нет выхода, кроме как принять помощь либо поставят вас в совершенно другую головоломку, из которой вам самому никак не выбраться, без их подмоги. Уберите эти замыслы из вашей головы, даже не вздумайте строить какие то планы и схемы, это бесполезно, все ваши мысли им известны.

Игорь допил свой кофе, аккуратно поставил чашку на стол и сказал:

- Да я собственно и не ...

И тут окружающая обстановка начала неудержимо меняться, стены как горячий воск ручьями потекли вниз вместе с обоями, репродукциями картин на них, потолок образовался в медленно начинающий свисать огромный пузырь. Он достиг головы Черепкова, который застыл с расширенными глазами, привстав и подавшись к Игорю и заливая его в своем кресле, начал постепенно захватывать стол. А в полу медленно закручивались две воронки, в одну из которых затягивало весь кабинет вместе с профессором а в другую Игоря, вначале пытавшегося ногами остановить и преодолеть силу притяжения воронки.

Почти одновременно с покрывшим Черепкова лавиной провалившись в дыры и пролетев вниз головой внутри трубы с ребристыми черными стенками, Игорь оказался на больничной кровати, укрытый полностью, до подбородка, тонким в серо-черную клетку без пододеяльника одеялом в больничной палате. Со стороны макушки Игоря послышались шаркающие шаги и мимо кровати, на которой он лежал, прошел человек - бородатый, полуголый, в пижамных заляпанных пшеничной кашей полосатых штанах, с ирокезом на голове и желто-прокуренными, с черными полосками грязи под ногтями на руках. Он деловито, потирая как после помывки руки, подошел к ногам Игоря и развернувшись лицом к нему, резко наклонившись, вырвал правой рукой из одеяла кусок Т-образной формы, длиной почти до колен Игоря, по краям остатки волнообразно всколыхнулись и равномерно закрыли его ноги на кровати.

Так же порывисто человек с ирокезом накинул себе на затылок этот обрезок с рваными краями, который плавно съехал до шеи, где остановился, раскинувшись по лопаткам и вдоль позвоночника, потом с покраснением, шипением и дымом начала въедаться в кожу спины, формируя для себя выжженное пространство, оставив обожженную форму с кровоточащими краями, словно монету, раскаленную до бела вдавили в брусок пластилина. Его лицо при этом ничего не выражало, все было обыденно, как помыть кружку после выпитого чая. Он присел после этого на край кровати Игоря и басовито спросил:

- Ну так что ты мне посоветуешь то? Как гараж строить? Вот есть кран - коротким взмахом его левой руки образовалась игрушечная кран-балка на полу с двумя небольшими серыми плитами - так куда плиты то ставить, куда? Я все время над этим думаю, курю - думаю, чищу зубы - думаю, моюсь - думаю. Что делать, как быть?

Игорь откинул остатки одеяла, сел на кровати и ответил:

- Послушай, давай я решу эту проблему для тебя. Смотри, самое лучшее место - левый угол возле окна, оптимальный вариант, устроивший всех. Гараж у тебя будет самый козырный из всех, которые есть вообще на свете, только сам ты не сможешь передвинуть кран-балкой, тут только у меня получится.

Взяв с пола крошечный пульт управления, Игорь сдвинул две плиты на тросах к окну, где стояли четыре человечка в оранжевых касках и жилетках, в рабочей форме. Один из них махал рукой в бежевой рукавице, указывая где поставить плиты, крича еле слышно визгливым, тонким голоском:

- Давай майна, майна! По тихой, не спеши!

Игорь аккуратно поставил плиты, человечки развернув в нужную сторону две плиты, мигом сделали расстраповку и разбежались по отверстиям в плинтусах, кран-балка исчезла и тут же всю палату заполнили люди - веселые, улыбающиеся, в больничной одежде, они тормошили Игоря, задавали вопросы откуда он, надолго ли к ним. Когда он пробовал ответить, над ним смеялись, показывали пальцем и ждали новых попыток ответов, чтобы загибаться от смеха. Один из них, жирный, с омерзительно свисающим животом подошел к Игорю, подвел его к кровати и сказал:

- Подожди, отдышись, сейчас сам все увидишь - одновременно с этим придвинул параллельно свою кровать к Игорю.

Грузно бухнувшись на голый матрас, продавив почти до деревянных темно-коричневых половиц панцирную сетку, повернулся от Игоря на левый бок, после чего живот у него окончательно отвратно съехал на одну сторону, он щелкнул двумя пальцами и оглушительно громко, раздаваясь отовсюду заиграла песня Ротару "Вот и лето прошло, только этого мало". Все вокруг начали танцевать, обнимаясь, толкаясь задами, плечами, задевая друг друга руками, наступая на ноги и продолжая истерично, с выступившими слезами на глазах хохотать. Пять человек, две пожилые женщины в широких черных юбках и замотанные в наперекрест серые шали с завязанным узлом на животе и трое молодых парней в спортивных костюмах отделились от этой толпы, взяли Игоря, продолжавшего стоять возле своей кровати в недоумении за руки, вытащили из палаты, протащили по небольшому коридорчику и впихнули на длинный мост без перил, зависший на несколько метров почти под потолком в огромном, высотой в шестнадцатиэтажный дом круглом помещении, похожим на участок строительства метро. Стальные рубчатые полукруглые балки от пола до потолка опоясывали весь периметр, серо-грязный бетонный пол отсвечивал лужами с бумажным и древесным мелким мусором, несколько световых стадионных мачт полностью освещали помещение. Слева находилась громадная, квадратной формы, не до конца закрытая, метра в полтора толщиной защитно-герметичная тоннельная дверь, вмонтированная в бетонное перекрытие. На ней виднелась сложная внешняя система винтовых тяг с клиньями для задраивания, с гермозатвором и гигантским штурвалом посередине, над которым на двери красной краской были нарисованы стрелки по окружности с надписями: "Закрыто" и "Открыто", указывая направления кругового движения штурвала.

Оттолкнув Игоря, они с разбегу, держась за руки спрыгнули с моста и снизу, выстроившись в ряд начали хором скандировать, глядя на Игоря, синхронно хлопая в ладоши и приплясывая в такт:

- Сей-час, сей-час! Мы те-бяобни-мем и заж-мём!

Игорь отчего то понял, появилось внутреннее чувство, толчок внутри, что нужно отсюда уходить и делать это необходимо быстро, прямо сейчас. Он попятился по мосту, тут же широкие швы между балками аккуратно стали заливаться пузырящейся свинцового цвета строительной пеной а женский визгливый голос, исходящий из громкоговорителя, находящегося где то под потолком повторял одну и ту же фразу:

- Нет, нет, никуда ты не уйдешь, не смей этого делать, держите его, хватайте!

Внизу перестали повторять речёвку, засуетились и забегали, стали подниматься поочередно по стенам к мосту, Игорь отступал все дальше и дальше, вошел спиной в темноту, последнее что он видел - это вспрыгивающие со стен на мост бабушки в замызганных шалях и в этот момент его словно позади кто то ударил молотом в затылок, он закачался на ногах и сознание его покинуло.

Игорь очнулся лежащим на железном многофункциональном операционном столе с мягкой кожаной обивкой, расположенным на широкой прямоугольной неподвижной опоре, находящейся высоко от пола. Яркий свет из круглой операционной лампы, закрепленной под потолком так сильно бил в глаза, что он хотел закрыть лицо рукой, но обнаружил что не может поднять руку. Подняв голову, Игорь только через несколько попыток чуть приоткрыть глаза смог наконец что то начать видеть вблизи. И кое как смог разглядеть сквозь ослепляющий свет и головокружение, что его запястья и лодыжки перетянуты кожаными широкими ремнями, надежно закрепленными и опоясывающими стальную раму приспособления для фиксации тела. Вдобавок от яркого света слезились глаза, Игорь то закрывал их на несколько мгновений, то пытался вновь открыть, моргая и зажмуриваясь. Минут через пять постепенно глаза привыкли и пытаясь понять где он, что с ним произошло и почему привязаны руки и ноги, он начал крутить головой из своего положения как только возможно. Очков не было на лице, все сливалось ко всему прочему в одно сплошное расплывчатое пятно с едва различимыми контурами предметов и мебели, можно только было догадываться и определять что это похоже на шкаф у дверей, а вот это ... Повернув голову налево, Игорь увидел свое смутное отражение в зеркале во всю стену, от потолка до пола. В голове не было никаких мыслей, звенящая пустота и все, глухо доносился смех и обрывки разговоров откуда то из коридора, доносящиеся до Игоря сквозь резкий, непрерывный звук работающей "болгарки" в его ушах. Не в состоянии больше осматриваться, чувствуя что еще немного и он потеряет сознание, Игорь закрыл глаза и откинулся на подголовник.

Через некоторое время он услышал приближающейся к двери женский а потом мужской голос, входная дверь отворилась и он увидел два белых человеческих силуэта, подходящих к нему и преобретая резкость очертания, превратившихся в медсестру с повязкой на лице и в профессора Черепкова.

- Ну-с, Игорь Петрович, как вы себя чувствуете? - расплываясь в ободряющей улыбке спросил Черепков.

- Что происходит? почему я привязан? где мои вещи?

- А произошло то, что я вполне ожидал, правда, я рассчитывал на завтра или дня через три, да это и к лучшему, что произошло так быстро. У вас, Игорь Петрович, во время нашего разговора, как вы сами скорее всего уже поняли, началась галлюцинация. Вы с кем то говорили усиленно, хотели куда то бежать, кричали, прыгали - ничего нового, все как обычно. Ну а по правилам нашего учреждения, да и по выработанной психиатрической практике для вашей же безопасности мы вынуждены были именно так с вами поступить. Необходимо отметить, что это, знаете ли, заняло довольно много сил у санитаров, чтобы вас первоначально связать а потом перевезти сюда, прежде чем вас успокоили одним из препаратов, сделав два укола - проговаривая все это, Черепков достал правой рукой из внутреннего кармана медицинского халата массивные карманные часы из золота на впечатляюще широкой цепи, при открытии крышки переливчато и нежно между собой повели общение длительностью около десяти секунд громкие, веселые, игривые колокольчики и зачем то начал, посматривая на циферблат и положив большой палец левой руки на запястье Игоря, считать пульс.

- Мне нужны мои очки, я практически ничего не вижу.

- Да конечно, сейчас вам все принесут, не волнуйтесь, все ваши вещи в полной сохранности - Черепков что то тихо сказал медсестре и она вышла из помещения.

- Скажите, Игорь Петрович, не было ли каких либо жалоб от ваших соседей в какие нибудь органы в связи с вашим состоянием? Я имею ввиду галлюциногенную составляющую, естественно?

Черепков закончил считать пульс, полюбовался несколько секунд на свои часы, не отрывая взгляда от них, с некоторым сожалением на лице защелкнул крышку и убрал их обратно в карман.

- Нет, не было ничего - Игорь с трудом говорил, слова приходилось как будто силой выталкивать изо рта, язык заплетался и голова продолжала кружиться.

- Это хорошо, даже очень. Потому как лишняя демонстрация и подозрения нам не нужны.

- Вы ... - он кряхтя приподнял голову - вы можете ... - дальше он хотел сказать "развязать ремни", но как он не пытался, не смог этого сделать и показал указывая поочередно глазами на руки.

- Освободить от ремней? - догадался Черепков - Нет, Игорь Петрович, пока это невозможно сделать, так будет лучше и для нас и для вас. Сейчас сестра придет, поставим вам капельницу со снотворным и с сильным успокаивающим, вам нужно как минимум часов двенадцать-пятнадцать отдохнуть, лучше сутки, я говорю про сон, конечно же. Мозгу нужен хороший отдых, необходимо его просто, как повернуть электрический рубильник, отключить. Слишком большое напряжение в вашей голове, непременно его нужно ослабить и часиков так через девять-десять сна добавим еще составчик из лекарств. А все остальные разговоры оставим на потом, я вижу как вам нехорошо, вам следует хоть немного придти в себя.

Черепков еще раз ему улыбнулся, чуть похлопал его по правому плечу своей небольшой, пухлой, с ямочками рукой и переключившись внутренне резко на что то другое, задумавшись вышел из комнаты.

«… Что это в конце концов? Я психически ненормален и таким образом, ловко разыгранным спектаклем меня забили в эту больницу, чтобы не сопротивлялся и перестал кому то мешать? Но к чему так все сложно, такой общий заговор? Ведь я не видел ни Артура, ни Светку с детьми в гробах? Устранить меня как конкурента, воспользовавшись ситуацией с психическим здоровьем? Возможно я действительно болен? И я сам, сам ведь сюда пришел, к тому же Черепкову. А все остальное — это мой бред, отрыжка воспаленного сознания, которое иногда проясняется, периодами? Черепков сейчас проведет обследование в несколько дней а после переведет в корпус, откуда уже никогда не выходят. Но с другой стороны, ведь никто не знал о моих гостях, мертвых ныне людей, которых я знал раньше, с кем был прожит определенный период моей жизни, с кем столкнула меня судьба, проведено детство, юность, кто оставил неизгладимый след в моей памяти… Никто этого не знал, да и не мог знать, даже Артуру я ничего никогда не говорил на эту тему, хотя он и стал замечать в последнее время нашего с ним общения странности в поведении, тем более кому постороннему не могло быть об этом никаким образом известно. А значит… Значит, не смотря на нереальность и абсурдность того что происходит, похоже что они не врут, что нет им другого смысла затягивать меня в эти дебри, кроме как того что они озвучили. Наверное это так или по крайней мере на сегодня это так, в полном смысле им доверять и верить каждому их слову тоже невозможно, что у них в планах на меня неизвестно, вполне может быть что это и есть петля, затянувшаяся на моей шее — все что происходило до этой клиники» — мысли как ручеек из под земли, нашедший канал и очищающийся путем прохождения сквозь различные слои земли и песка, превращаясь в чистую воду, начали протекать в его голове, нагнетая сомнения и невесть откуда взявшиеся страхи.

Вошли три огромных, с квадратными фигурами санитара, один встал у дверей, двое вкатили тележку, кажущуюся игрушечной на их фоне с поскрипывающими колесиками, на верхней полке которой лежала сумка Игоря а на нижней - сиротливо расположились его очки в открытом футляре, как бы подтверждая, что с таким дорогим и хрупким аксессуаром ничего не случилось.

Молча оставив тележку возле Игоря, все трое заняли места у двери, в которую вошла медсестра с подвешенной капельной системой на высоком штативе, так же молча она профессионально и безошибочно ввела иглу в вену на левой руке Игоря, что то подкрутила, поднастроила ход введения лекарства и сказала:

- Игорь Петрович, если вам что то понадобится, под правой рукой на раме находится кнопка вызова, вы без труда сможете на нее нажать, я сразу же приду. Это пока вы не уснете или возможно, что ваше сонное состояние прервется и будет необходима помощь в чем либо. Примерно через 3-5 минут ваш организм перейдет в искусственно вызванный сон, может быть резкий переход, как при потере сознания, не нужно ничего пугаться и совершать никаких физических действий, стараясь затормозить процесс, постарайтесь ни о чем не думать и расслабиться. Все ваши неприятные ощущения пройдут после этой процедуры. - она внимательно на него посмотрела, ожидая ответа,

Игорь чуть заметно кивнул, после чего все четверо стремительно, выключив наконец эту безумную лампу над головой вышли, закрыв дверь на ключ.

Оставшись в полной темноте, он силился собраться с мыслями и проанализировать что произошло, как же быть то дальше. Но мысли как тараканы при неожиданно включенном свете на кухне в коммуналке разбегались в разные стороны, Игорь решил что он не в силах сейчас ни о чем размышлять, в голове нарастая по силе и скорости закручивалось вихревое кружение, как зарождающийся, набирающий мощность ураган. Одновременно с этим он перестал чувствовать шею, спину с руками а потом ноги, где то в районе переносицы внутри головы вспыхнул и разорвался шар, грубо швырнув его на дно глубокой темной ямы, отсоединив сознание от окружающей реальности.

Игорь очнулся от конского гогота, который доносился от входной двери. Подняв голову, он увидел как корчатся от смеха два санитара и медсестру, повторяющую частями одну и ту же фразу сквозь приступы гомерического хохота "... Я же ... я же ... говорит ... фи-ло-лог ... вот и поправил", сползающую со своего стула от веселья. В это время открылась дверь и зашел Черепков, одного его взгляда стало достаточно чтобы все прекратилось в один миг, медсестра и один санитар вылетели за дверь а у второго санитара лицо превратилось в каменную маску и он вытянулся как солдат на кремлевском посту.

Профессор с минуту смотрел вслед исчезнувшему персоналу клиники, высунув голову в коридор. Потом аккуратно прикрыв дверь, принялся так же пристально разглядывать оставшегося санитара, начиная с головы, внимательно заглядывая в глаза и до ног. На лице Черепкова застыла в это время маска брезгливой заинтересованности - как будто он увидел странное, диковинное насекомое вставшее во весь рост перед ним, доселе неизвестное и неизученное, непонятно каким образом появившееся тут.

После подошел к Игорю, мгновенно сменив выражение лица на доброжелательное и улыбнувшись спросил, одновременно нажимая на кнопку под головой Игоря:

- Ну что, Игорь Петрович, как самочувствие?

Половина верхней установки, на которой все еще был привязан ремнями Игорь медленно поднялась, нижняя опустилась и он оказался в сидячем положении.

Вслушиваясь в свое внутреннее состояние, ответил не сразу:

- Лучше ... Намного лучше.

- Это хорошо. Вы уж простите этих болванов - Черепков указал рукой на оставшегося санитара, задумчиво и вновь оценивающе осматривая его сверху вниз - М-да-а ... Вы знаете, удивительно иногда бывает наблюдать вот таких тупых до тошноты скотов рядом с собой. Нашли, так сказать, свое призвание в жизни, причем им это нравится и ничегошеньки другого они делать не хотят, да и не собираются в жизни. Кого-нибудь побить, завернуть руки-ноги, скрутить, связать - вот и весь смысл их жизнедеятельности. Ах, да ... Еще пожрать, извиняюсь за выражение, от пуза. Бесплатно для них работает столовая, так не поверите, по восемь раз в день как свиньи накидываются на еду и хлебают из халявного корыта как будто полгода прожили в тайге на одних ягодах да воде из реки, такой экземпляр в одиночку может набивать желудок по десять-пятнадцать обычных, среднестатистических порций, да еще залить это все литра два с половиной компотом или чаем. Тут давеча проводили эксперимент, своего рода наблюдение точечное - так один из них за раз может съесть, к примеру, большую кастрюлю борща, тут же заесть килограммом селедки, запить полуторалитровой банкой молока, попутно уничтожая две булки хлеба, влить в себя потом литр сгущенки, съесть полкило яблок и выпить потом какао литр, напоследок закусить банкой повидла, грамм на семьсот. И так постоянно, в разных вариациях и что самое поразительное - ни одного обращения к врачу с желудочно-кишечным трактом, печенью или с почками, ни одного за все время их многолетней работы. Если не находятся на смене, живут тут же, выделено им несколько комнат, сами сделали спортзал и целыми днями только и тягают железо да грушу вертикальную колотят - и опять все тоже самое, кишку свою трамбуют, наращивают массу и оформляют это в мышцы. И все это целыми днями, с самого утра и до ночи. Для чего, спрашивается была вся эта эволюция рода человеческого продолжительностью в несколько миллионов лет и такой потрясающий ход событий в развитии мира - непонятно, когда оказывается можно вот так прожить всю жизнь некоторым особям, остановившись на этапе первобытного человека ...

Черепков все это говорил без малейшей унизительной или презрительной ноты в голосе, просто констатирую факты из больничной жизни, с некоторой долей грусти. Словно отец, устало и разочаровано размышляющий вслух о сыне юношеского возраста, в которого вложено очень много сил, времени, чувств и переживаний в попытке воспитать достойного человека - но все надежды давно окончательно рухнули, как был олухом, так и остался по сей день, ничто и никто уже не поможет, видать.

Санитар в это время отсутствующим взглядом смотрел сквозь профессора, все это время часто сжимая свои громадного размера кулаки до белых пятен на костяшках и разжимая их.

- Во-о-о-т, видите, что-то да все таки чувствует. А ведь и таких надо тоже держать на цепи, как медведя, чтобы знал свое место, по своему опасен. Ну они то знают, чем грозит неповиновение, махом окажутся в таком месте, откуда уже не выбраться до конца своей бесполезной жизни, в состоянии придорожного цветка, это как минимум. Правда, Миша?

Миша перестал производить манипуляции с кулаками, уставился бессмысленным взглядом диких глаз в стену напротив себя.

- Сними-ка, милок, с Игоря Петровича ремни, да поаккуратнее. И подожди в коридоре.

Освободив Игоря, санитар ссутулился и стал похож на перенесшегося из древнего времени викинга в волчьей шкуре с громадным окровавленным молотом на плече, возвращающегося с поля боя. Тяжелой, громыхающей походкой прошел до двери, в которую прошел поэтапно, за три раза, настолько он был огромным и массивным, что казалось втискивается в детский домик в песочнице, держась одним мизинцем за рукоятку и осторожно закрывая дверь.

Игорь за это время успел встать на ноги, растирая запястья, умыться в идеально чистой, белой раковине за высокой ширмой в виде ракушки, немного встряхнулся, чувствуя что все абсолютно в порядке, нигде ничего не болит, с ориентацией в пространстве все хорошо, организм функционирует без сбоев и надеть очки.

- Сколько прошло времени пока я спал?

- Двадцать шесть часов, Игорь Петрович, чуть больше суток беспрерывного и глубочайшего сна. Итак, продолжим? Я хотел бы провести вас в отдельный блок, в вашу палату, где вы можете принять душ, переодеться и мы приступим к следующему этапу. А до того как мы туда пройдем - следует сказать что это практически через всю больницу по внутренним переходам - я проведу экскурсию для вас, что в общем то хотел сделать в первый же день, но нам с вами помешали известные обстоятельства. Вы не против, если я вам расскажу немного о своей работе и о месте вашего временного и я надеюсь, недолгого пребывания?

- С удовольствием. Только прежде всего, чтобы окончательно придти в себя, мне нужен кофе и сигара. Иначе я не человек и с трудом воспринимаю происходящее вокруг меня, тем более после такого длительного сна.

- Конечно, конечно. Мигом все организуем - Черепков отошел к телефону без диска, стоящему на столе возле двери, что то коротко и негромко сказал в трубку.

- Вы позволите, Игорь Петрович, если я останусь с вами и тоже выпью кофе? Или вы предпочитаете это сделать в одиночку?

- Я не против, пожалуйста.

- Вот и чудно. Вы уж простите старика, все время корю себя за излишнюю болтливость, но никак не могу избавиться от этого порока. Люблю поговорить, как говорится ... как это по русски ... - Черепков поднял руку и щелкнул пальцами - хлебом не корми, так кажется?

Игорь ничего на это не ответил, только мельком взглянув на профессора.

- Не так часто ко мне попадают люди подобные вам. А с умным человеком не то что поговорить приятно но и помолчать в удовольствие. Довольно давно, в последний раз такой человек попал ко мне ... дай же Бог памяти ... да ... где то около года назад, почти по тому же самому делу как и у вас. Светлейшая голова, надо признаться, из отличной интеллигентной семьи, получивший прекрасное воспитание и качественное образование за границей, знающий в совершенстве пять языков. Так вот, у нас с ним было очень много ночных бесед или вернее больше я его слушал, чем говорил. Признаюсь однако и споры горячие возникали, в силу моей возрастной несдержанности в некоторых вопросах, не без этого, обстановка иногда раскалялась до красна в это время - Черепков усмехнулся, видимо отчетливо вспомнив этот период - но с ним одновременно было очень сложно, так как по натуре своей и внутренним убеждениям в тоже время являлся он анархистом, правда в меру, без всякого переходящего границы поведения, некий такой ... подпольный бунтарь, Ленин в шалаше. Как ни парадоксально, такое тоже бывает в силу различных причин. Но основная его беда заключалась в другом - в горе от ума, выражаясь фигурально, слишком и очень основательно обо всем думал, особенно развивая и разворачивая мелочи жизни, которые вообще не стоило бы даже принимать во внимание, в этом заключалась до нашей с ним встречи его жизненная трагедия. Ну и естественно, что присуще таким людям в большинстве своем - это крайняя неповоротливость взглядов на человеческое общество, его нестройный порядок, мироздание, место в нём и рассуждения о том чего не знаешь. Что само по себе удивительная, отличительная черта и свойство подобных личностей, ведь казалось бы, все должно быть наоборот, расширенное понимание того что видится и проживается, без рамок и ограничений, но нет, как бы не так. Ощущение что такой умнейший, редко встречающийся индивид сам себя загнал в угол своих же умозаключений обо всем и за этим углом не знает, да и не хочет знать что же на самом деле происходит. Держится мертвой хваткой за свои теоретические выводы обо всем без их практического проживания и прочувствования, что являлось бы логичным, разумным и рациональным продолжением этих самых его итоговых размышлений в чересчур уж категоричной форме. На худой конец не предполагается пусть даже минимальной возможности допущения, что и такое может быть и многие другие вещи могут присутствовать в реальности, ну колоссальнейшая внутренняя дисгармония и разлад ума. Невообразимо трудно бывало сдвинуть с малейшей позиционной кочки такую персону, но крайне занимательно, во всяком случае для меня, попытаться иногда, под соответствующее настроение и надлежащий душевный позыв бывало это сделать.

В это время чрезвычайно медленно и осторожно открылась дверь, аккуратно зашел санитар Миша со стеклянным овальным подносом, на котором стояли две чашки с кофе, сахарница с ложечками. Чуть отдельно лежала парочка прислонившихся друг к другу длинных, уже обрезанных с концов сигар с вытянутой коробкой сигарных спичек.

Они почти одновременно закурили, Миша остался стоять рядом с ними.

- Ступай-ка, братец, ты пока не нужен - сказал ему Черепков и санитар незаметной тенью покинул комнату.

Какое то время нависло молчание, слышались только звуки от раскуривания сигар, да одновременно с этим звонко постукивали ложечки в чашках, при размешивании кофе.

- М-м-м .. - произнес Федор Николаевич, сделав несколько глотков кофе - прелестно! Вы знаете, Игорь Петрович, я не любитель кофе, да впрочем и курения тоже, но тут вы меня, надо признаться, заразили этим. Конечно я не за всеми привычками моих клиентов иду так легко как за вашими, однако в этом случае, чувствую что так просто от кофе по вашему рецепту и сигар, которые вы предпочитаете, в ближайшем будущем мне не избавиться, у вас отличный вкус. А вы, как я погляжу, не особо то разговорчивы, Игорь Петрович?

Игорь взял настолько долгую паузу перед ответом, что молчание до неловкости затянулось, сделал в это время несколько глубоких затяжек и наконец встав со стула с чашкой кофе в руке, ответил:

- Да, Федор Николаевич, это так. Еще лет десять-пятнадцать назад я бы с вами, честно признаюсь, с большим азартом бы поговорил, на разные философские и что там говорить, обывательские темы тоже. С энтузиазмом влетел бы в спор и развел обширную дискуссию, пытаясь вам что либо с горячностью доказать и в чем либо переубедить. Но юридическая деятельность настолько перевернула мои прежние взгляды на устные речи - очень много их было произнесено в судах при рассмотрении дел, в прениях сторон и приведении доказательств, споря в учреждениях с чиновниками разного ранга - как низшего уровня, так и высокого полета в успешных и безуспешных попытках убеждения прокуратуры, да и в текущей работе с разными слоями населения от дворника до министра в своё время - что я предпочитаю меньше говорить и больше делать, чем вращать беспрерывно языком, простите конечно, это ни в коей мере к вам не относится.

"... Какой же я стану в итоге, даже если взять эти несколько суток в расчет? Стану еще более циничным, жестоким и злобным, по хирургически хладнокровнее буду разглядывать окружающих меня людей? Даже не то что разглядывать а понимать и четко себе представлять как их можно и порой даже нужно психологически и где то даже физически препарировать, как ту самую лягушку из опытов в школе? Ну а если ... если я сам в результате этих экспериментов или как они называют - необходимых процедур - тупо и тихо сойду с ума до конца, превращаясь либо сразу либо постепенно в невменяемого идиота с текущей слюной из рта и нечленораздельной речью? Абсолютно не понимающим, где я, что я, в каком месте нахожусь и в полном равнодушии о своей дальнейшей жизни и судьбы. Подчиняясь только наверняка нехитрому режиму дня, состоящему из приема такой же незамысловатой еды, поглощению таблеток для поддержания хоть какой то ясности разума, чтоб хотя бы понимал простейшие команды. Ну а в свободное время (только от чего свободное?) находиться в одном помещении с такими же по сути амёбами с вялотекущими рефлексами и безучастными взглядами на жизнь и на то что вообще происходит. Включая их безумные поступки и неадекватное поведение, непредсказуемость действий и мыслей а порой и откровенно животные преступления, за которые они там находятся на якобы излечении по решению суда, к примеру. И так до конца своей жизни? Что тогда? Ведь есть такая вероятность? Есть, конечно, нельзя этого не допускать, тем более с такими господами нужно ожидать и понимать что может, должно быть и скорее всего будет вообще все что угодно."

За всеми этими размышлениями Игорь не заметил как переделал кучу мелких и необходимых дел - навел окончательный порядок в бумагах у себя на столе в кабинете, собрал огромную, вытянутую как батон сумку, в которой находились все необходимые вещи на две недели, на всякий случай, увеличивая при сборах вероятный больничный срок вдвое и исходя из этого рассчитывая что нужно будет.

Игорь решил все таки взять сигарет, сменную одежду, продукты для поддержания мозговой деятельности в сушеном виде - много сухого инжира, имеющего высокую калорийность, панты марала в каплях, лекарственные средства для нормального кровообращения, поднятия тонуса и поддержания оптимальной работоспособности мозга. В том числе, имелось так же большой количество таблеток на все необходимые случаи - от расстройства пищеварительной системы до снятия головной и зубной боли, три совместимых между собой витаминных комплекса в виде капсул, для окончания курса приема, длящегося последний месяц.

"... А может быть уехать? Убежать? Вот прямо сейчас, подхватить сумку, деньги есть, можно скрыться хоть где, в любой стране и по пути снять еще свои деньги? Нет ... это не выход. Мне нужно, очень нужно выбраться сейчас из этой ямы, наполненной непонятной и очень зловонной жидкостью. Пока непонятной и до некоторых пор состоящей из вонючей субстанции. Ну другой стороны, ведь они не сделали мне ничего плохого до сегодняшнего дня. Или еще не успели это сделать. По их уверениям спасли мне жизнь и что самое интересное - насколько это правда или неправда я не могу никак проверить, совсем никак. Только смерть Артура, Светки и детей, это факт, который не оспорить. Но мне просто жизненно необходима в ближайшее время дверь, с горящей зеленой надписью - "Выход". Пока вероятно придется подыгрывать и принять то что они будут делать. Ну а дальше ... Дальше будет видно, останемся пока в шлюзе настоящей секунды и минуты, нет смысла в тоже самое время заглядывать вперед даже на один день. Впрочем, как и раньше."

Игорь очень не любил зависеть от кого то или чего то, предпочитал так выстроить обстоятельства, чтобы все нити были у него в руках, за которые стоит дернуть в нужный момент. Зная и понимаю осознанность своих действий и получая удовольствие от того, что именно ты выкручиваешь ситуацию и двигаешься по многоходовой комбинации именно туда, куда необходимо придти для получения эффективного результата. Пускай даже для этого Игорю приходилось говорить то что хотели слышать а не то что он думал на самом деле, пускай нужно было выстраивать отношения с людьми, имеющими связи либо состоящими в родственных, дружеских отношениях или связанные общими, нечистыми делами с нужными людьми. А впоследствии подведенный крюк под ребро, в виде некоторых подробностей их деятельности и затягивая в свои сети - помогая избежать с юридической точки зрения негативных последствий - Игорь в определенный момент на живую насаживал такого так называемого друга, родственника или делового партнера, который уже не мог отказать в просьбе поступающей от Игоря через третье или пятое лицо или выполнить то или иное действие.

Игорь не брался за откровенный криминал, но не редко возникала необходимость искать выход из сложных схем по недвижимости, финансовых нарушений и решать вопросы по переделу коммерческой недвижимости. Реальность была такова, что юрист нужен был не для того чтобы все сделать по закону а для того чтобы найти в законе дыры и проскользнуть без последствий с выгодой для себя. Большинство из этих людей вызывало у Игоря брезгливость, отвращение и нежелание находиться с ними на одном квадратном метре рядом до конца своей жизни. Но ради дела и в конечном итоге материализовавшемся денежном эквиваленте в виде гонорара, Игорю приходилось поддерживать отношения, поздравлять и не забывать этого делать со всеми днями рождения, праздниками, значимыми событиями в жизни в виде покупки машины последней марки за несколько миллионов рублей, очередной двухуровневой квартирой в центре города, пятой по счету или рождения дочери, сына, появления внучки.

Почти все они были непроходимо глупы, оторваны от реальности, являлись лицемерами и подхалимами, почти всегда думали одно, говорили другое а делали совершенно третье, даже с близкими людьми, вся их жизнь состояла только из одного вопроса - то что я делаю в данную минуту принесет мне деньги в дальнейшем или нет? Если за этим следовал отрицательный ответ, рвались отношения с ненужными и лишними, по их мнению, людьми. Несмотря на то, сколько добра и прибыли они от них получили, на то что жизнь у человека и его судьба могла быть сломана в один миг. Прекращались и прерывались слюнявые и никчемные разговоры о политике, болезнях, горестях в ближайшем окружении не приводящие ни к чему - зря потерянное время, нервы и энергия, что могло быть потрачено на зарабатывание еще одной-двух сотен тысяч долларов, появляющихся на счете и приводящее их в неописуемое энергетически бодрое состояние на определенное время.

Хотя, надо было это признать, что в плане рационального и расчетливого мышления, даже в мелочах такие люди преуспевали над другими, несмотря на их житейскую тупость и ограниченность ума в тех областях, в которых не возникало необходимого для них момента в виде появления в руках очередного банковского перевода с определенной суммой. Игорь тогда впервые понял, что имеющий большие деньги может быть как очень умен и блестяще образован, так и быть отвратительным существом, разговаривающим одними междометиями, имеющим в своем микрокосмосе только развлечения, скупку новых машин, предприятий и бизнесов, безумные и мерзкие свиноподобные манеры, имеющие одну из многочисленных сильных зависимостей от самых дорогих и экзотических продуктов, заказывая исключительно самолетами из за океана. Громадные и неохватные дома, забитые ювелирными изделиями и коллекционными экземплярами картин, скупаемых на зарубежных аукционах, огромные сады, эксклюзивные дорогие часы из платины и украшенные бриллиантами, с личными вертолетами и самолетами, с целой кучей прислуги, состоящей из садовников, лакеев, управляющих, консьержек, уборщиц, дизайнеров и парикмахеров, посудомоек, поваров, инженерно-технической службы, золотыми ваннами и унитазами.

Таким образом, по их жизненной философии, испражняясь в золото, моясь в нем, топча его они показывали свое презрение и верили в свое могущество в плане денег. Самое удивительное, у таких казалось бы животных деньги всегда были и никогда не заканчивались, бесконечно набухая на их счетах , не имеющие предельной границы. Потому как жили они по совершенно другим правилам и законам, не боясь ни Бога ни черта, имея прямо противоположное мышление в отличии от высоконравственных и духовно развитых особей рода человеческого, не имеющих и никогда не имевших не то что больших денег а зарабатывающих на своей мелкой работенке сущие копейки. Они оправдывали свое трудное финансовое положение и обрекали своих детей на нищету и изломанную жизнь невозможностью в силу своего воспитания, характера и некоего морального набора принципов, религиозных догм вбитых в их головы что либо изменить.

Такие, как они сами про себя считали, честные и простые люди, объясняясь в истерике, в битье посуды, в матерных криках и унизительных скандалах в накаленной обстановке дома, оправдывались почти постоянно перед уставшей от безденежья и безысходности женой, безуспешно пытаясь донести причины своего бессилия в невозможности обеспечить свою семью и дать своему ребенку приемлемое, нормальное будущее без этих судорожных попыток вырваться из нищенской жизни. С каждодневной яичницей, крупой, лапшой, картофелем в разных видах, горошницей с курой - и все это по кругу, постоянно и бесконечно, с вечными ограничениями на покупки, на одежду, лечение и отдых, с расчетом на ближайшие недели той маленькой суммы, которая осталась до получки. И они не могут, да и не хотят одного все никак понять, выискивая для себя выгоду из этого положения, подводя под свою жизнь убогую философию о не такой уж важности наличия достатка - что количество денег не зависит от ума или способностей а напрямую идет вверх или вниз как именно человек живет, мыслит и поступает в своей земной жизни.

Игорь никогда не завидовал им (он вообще ни к кому не испытывал этого чувства, мог только сказать себе, к примеру, когда видел по настоящему дорогую, комфортабельную вещь - "... Ну да, хорошая машинка, качественная ..." - и дальше думал о том, если ему это было нужно, как этот человек сделал так, что эта вещь сейчас у него, как именно заработал и что делал и каким образом это можно применить для себя), не желал подобной для себя доли, так как очень не любил ограниченных людей и не выносил тупость. Считал искренне что в жизни очень много интересного и любопытного можно познать и в чем то себя попробовать, попытаться раскрыть свои способности и принести пользу не только себе, но и людям, тем более при наличии такого количества денег, дающих фактически полную свободу действий в жизни. И ему действительно хватало того уровня по финансовой планке для выстраивания комфортной, относительно свободной своей жизни. Игорь давно уже себя приучил себя к изменению отношения к подобного рода людям и обстоятельствам, то есть старался всегда не натягивать белое пальто составленное из своих представлений и взглядов о мире, нравственных устоев и моральных правил на всех подряд а принимать людей такими, какие они есть, не осуждая, не критикуя, ничему не удивляясь - это их жизнь, их ответственность, их судьба и им отвечать за все это после смерти.

Он окончательно собрал сумку, отправил несколько электронных писем своим клиентам по поводу недельного отсутствия и невозможности взаимодействия в эти дни, еще раз просмотрел на предмет запланированных судебных заседаний свой ежедневник и электронное расписание на месяц вперед. Убедился что в ближайшие три недели в этом плане ничего не предстоит, выкурил еще одну сигару в полностью темной, без света где бы то ни было квартире, сидя в кресле в своем рабочем кабинете.

А после отключил телефон и безо всяких мыслей, какого либо беспокойства и малейшего намека на маломальский душевный вихрь, осторожно, почти на ощупь добрался до кровати и лег спать.

Ровно в восемь утра Игорь вышел из такси перед трехметровым заборомс маленькой, узорчатой чугунной калиткой.

Поставив сумку на чистый снег слева от дверцы, которая была настолько небольшой, что казалось это вход в подземелье с многокилометровыми ходами, поворотами и тупиками а не проход в больницу, Игорь стоял оглядываясь по сторонам. Сквозь железные розы на калитке виднелось старинное здание, в котором разместилась лечебница. Вокруг забора и больницы расположился густой лес, состоящий в основном из пушистых, объемистых посеребренных елей. Когда то, еще в дореволюционные времена это было мужским монастырем. В 1918 году всех монахов расстреляли, всю более менее имеющую ценность церковную утварь растащили, деревянные иконы сбросили в кучу, рубили топорами, шашками. Изуродованные, лохматые части после рубки сожгли здесь же, во внутреннем дворе, при этом обливая маслом из сорванных лампад свои ботинки из кожи и хромовые кованые сапоги, которыми топтали до этого с озверелостью и дикими, бессмысленными глазами иконостасы. А потом, глядя на огонь, в котором сгорали старинные иконы, чистили до блеска обувь, радуясь своей временной безнаказанности.

Помещения монастыря приспособили под подсобные помещения и склады, начав свозить сюда муку и сахар в больших количествах, поставили охрану, вооруженную винтовками со штыками, создав таким образом стратегический запас пропитания для города. Никто из них, судя по архивам, не закончил жизнь спокойной смертью - в течении очень короткого времени, буквально за 8 лет кто то утонул, кто то заживо сгорел, пропал без вести, кого то нашли убитым а кто то сам повесился в лесу, рядом с бывшим монастырем. С годами тут был детский дом, завод по производству швейных иголок, городской военкомат и в итоге отдали после реконструкции и капитального ремонта под лечение психически больных. Так же проводили здесь судебно-психиатрические экспертизы, имея часть здания под постоянное нахождение и проживание больных на принудительном лечении, которым уже никогда по причине своей болезни не находиться в обществе по решению суда, не имея возможности до самой смерти своей выйти за пределы забора, опоясывающего территорию больницы.

Игорь знал это место, бывая здесь несколько раз по служебной необходимости, угрюмость и тяжесть обстановки, самого здания давило сразу же на все тело и голову, при первых же шагах по территории больничного комплекса. Он помнил еще проступающие лики святых на расписанных стенах при реконструкции под слоями грубой штукатурки, как бы их не старались затирать, как оформлял с юридической стороны пакет документов перехода здания в собственность администрации города.

Он выкурил сигарету, закинув окурок точно попав открытую пасть бетонной урны, поднял сумку, сделал глубокий вдох и выдох, нажал на обшарпанную красную кнопку электрического звонка, расположенную вверху справа возле калитки. Буквально через минуту ко входу приближался чуть ли не бегом в телогрейке, надетой поверх белого халата, видимо будучи санитаром усатый, с взъерошенными черными волосами на голове невысокий худой мужичонка с дерганной походкой, лет пятидесяти пяти.

Спросил неожиданно высоким фальцетом Игоря к кому он. Игорь назвал свою фамилию, мужичишка долго открывал калитку, поочередно пробуя разные ключи на двух связках, наконец через пару минут чугунная дверца поддалась его усилиям, запустил Игоря, потом так же старательно санитар ее закрывал. Когда они дошли до высокого, недавно чищенного от наледи и снега крыльца, санитар начал нервно стучать в толстую, корявую и местами выгнутую облезлую стальную дверь с решетчатым вырезанным квадратом с закрывающейся пластиной. Со скрипом в сторону отошла пластина и в квадрате появилось одутловатое женское лицо за решеткой, быстро взглянув кто за дверью, загремели затворы с противным и протяжным визгом. Все эти бряканья, грохот дверей и замков отдающий неприятным послезвучием в ушах Игоря сразу навели на него какую то злобную тоску, которая на несколько мгновений холодным ветром пронеслась внутри него. Захотелось тут же развернуться и бежать отсюда, однако внутри, пройдя еще через две решетчатые из толстой арматуры, с неряшливыми сварными швами на непокрашенных дверях оказалось очень светло, стены оказались расписаны ярко-желтой краской, с написанными на них картинами в морской тематике и висящими керамическими горшками со цветами на деревянных, покрытых лаком полках.

- Егорыч, воруши копытами, чё как не живой то сегодня! - хриплым, огрубелым голосом чуть ли не прокричала еще одна санитарка этого учреждения, открывавшая им дверь, после чего надолго закашлялась, махнув на них рукой. Егорыч промолчал, подошел к телефону на стене, сообщив кому то об Игоре, после чего указал ему в какой кабинет и как ему пройти.

Игорь поднялся на второй этаж, нашел нужную дверь, постучал в нее и чуть приоткрывая спросил:

- Разрешите?

Одновременно с этим из кабинета выскочила молоденькая, симпатичная медсестра, с раскрасневшимся лицом и слезами на глазах и не видя ничего перед собой, побежала по коридору. Вслед ей из глубины кабинета донесся мужской голос, крикнувший:

- Предупреждаю в последний раз! И запомните что я сказал!

Игорь еще раз постучал и спросил разрешения зайти и услышал:

- Да, да, прошу вас, заходите!

В просторном кабинете, за столом в форме буквы "П" сидел в кожаном кресле с высокой спинкой профессор Черепков, рассматривая чей то рентгеновский снимок грудной клетки на просвет, повернувшись в сторону окна. А во всю стену круглое зеркало, висевшее слева от окошка, показало Игорю полного человека, с абсолютно седыми, средней длины волосами, с точным пробором на голове, с очень аккуратной стрижкой полубокс и такой же седыми, идеально подстриженными усами с бородой. В круглых очках, похожий на бегемота в белом халате, на вид ему было лет семьдесят - семьдесят пять.

Игорь у порога назвал свое имя, фамилию и от кого он, еще раз спросил можно ли войти.

Черепков, развернувшись в кресле к двери несколько секунд непонимающе смотрел на Игоря, продолжая держать большую прямоугольную черную пленку в вытянутой руке перед собой, потом бросил ее на край стола, резво выскочил из своего кресла, так же необычайно быстро для своей комплекции подошел к Игорю:

- А-а-а ... Игорь ... простите, запамятовал ваше отчество?

- Петрович.

- Точно ... Игорь Петрович. В свете последних событий, я бы даже сказал - нужно! Прошу вас, присаживайтесь, мы сейчас все с вами обсудим, все выясним, я вам все расскажу и покажу. Вы извините, у нас тут небольшой производственный, так сказать, инцидент, требующий немедленного разрешения и строгих мер наказания. Но ... это естественное явление, человеческий фактор всегда присутствует в любом деле, ничего с этим не поделаешь. Не обращайте внимания, это не имеет никакого отношения к нашему с вами делу.

Игорь кивнул, с интересом рассматривая профессора Черепкова. Тот в свою очередь дружелюбным и мягким взглядом изучал Игоря.

- Может быть кофе? Или что то покрепче?

- Кофе будет в самый раз. Закурить можно?

- Конечно, конечно, курите - ответил Черепков и подвинул к Игорю пепельницу из белого мрамора в виде кленового листа, затем нажал под столом на что то, в стене напротив Игоря открылась до этого незаметная в интерьере кабинета дверь и зашла дежурно улыбаясь миловидная, очень юная, лет восемнадцати девушка. В классическом дресс-коде: белый верх, черный низ, блузка и короткая юбка, на очень высоких каблуках.

- Людочка, два черных крепких кофе, по пять ложек сахара, без сливок на трехсотграммовую кружку.

Людмила удалилась, не произнеся ни слова.

Черепков сказал:

- Я знаю ваш вкус в этом плане и она отлично готовит этот напиток. Ну а я, так как мы с вами почти уже свои люди, позволю себе немного больше.

Он дотянулся из кресла до небольшого напольного сейфа и достал оттуда граненный, пузатый, с плотной пробкой графин, с написанным на нем лаком для ногтей разными по высоте мелкими, красными буквами "Спирт 96%" и такой же стакан с гранями, толстыми стенками, граммов на двести пятьдесят.

- Иногда это просто необходимость, после тяжелейшего дня, как сегодня - произнес Черепков, быстро заполняя стакан до половины спиртом, после этого чуть замедлившись, что то рассматривая на дне стакана, как бы задумавшись, стоит ли это вообще делать, решительно выпил. Сделав несколько коротких, прерывистых выдохов и только после этого осторожно, небольшими порциями впуская в себе воздух, Черепков смачно крякнул, убрав стакан и графин обратно в сейф.

- Знаю, вы наверняка скажете - как же, ведь должны быть способы другие для расслабления, их действительно много, самых разнообразных, уж тем более как не мне это знать. Но это один из старых, проверенных и действенных методов, правда, все чаще в последнее время к нему прибегаю.

Игорь молча стряхивал пепел от сигареты в пепельницу, внутренне усмехнулся и подумал:

"Зачем ему то что я скажу? Неужели это так важно? И что еще будет, раз он считает себя почти своим человеком в отношении меня?"

- Но вернемся к нашим , совместным делам.

Круглое лицо Черепкова с маленькими ушками чуточку раскраснелось, стало еще добродушнее, он заерзал на кресле, устраиваясь поудобнее.

- Так вот, Игорь Петрович. Начиная с сегодняшнего утра вы поступаете в мое полное распоряжение. Я настоятельно прошу вас выполнять все мои просьбы и указания адекватно. Я повторюсь - адекватно воспринимать то что я буду говорить, советовать и рекомендовать. У нас уже бывали случаи, когда у тех кто прибывал сюда как вы, не исполняя того что я говорил, оставались тут навсегда. При вашем желании и для более полного понимания всей серьезности ситуации я могу вам их показать, они находятся в отдельных палатах, вернее даже будет сказать боксах, при усиленном круглосуточном наблюдении, на интенсивной медикаментозной терапии. Проще говоря на психотропных препаратах для снятия различных проявлений их состояний и поддержания на определенном уровне, безопасном прежде всего для них самих и персонала нашей больницы. А у каждого они свои - ярость, гнев, агрессия, апатия, членовредительство, попытки суицида, галлюцинации, мания преследования, бред - и прочее, прочее, прочее ...

Не буду вас утомлять подробными деталями, уверен что вам своих сложностей сейчас хватает. Я говорю вам это все не просто так, ради того чтобы проявить свою может быть более высокую позицию на данный момент или просто поизгаляться, прорабатывая какие свои внутренние комплексы, да мне и не нужно это, таким извращенным способом над кем либо самоутверждаться, поверьте мне. Хвала Создателю, я уже давным давно с этим всем разобрался и в голове разложил по полочкам. Поймите меня пожалуйста правильно, это все для пользы дела, то что я говорю сейчас. Чтобы вы поняли для себя сразу, что любое мое требование к вам в дальнейшем построено на определенной программе, в которой алгоритм действий проработан опытным путем и все выводы основаны как на негативных, так и на позитивных результатах. А так же в ходе экспериментальных исследований, разработок и доработок, в том числе с применением различных, порой кажущихся с человеческой точки зрения жестоких и излишне болезненных манипуляций. Боль естественно снимаем, хотя насколько я знаю, вы ее уже не почти не чувствуете, неприятные побочные эффекты - в вашем случае это встречи, неожиданные визиты и разговоры с теми, кого уже давно нет в живых - уберем.

Уверяю вас, что посещение вашего одноклассника в ночь перед тем как приехали к нам - это один из последних эпизодов общения с мертвыми, к концу прохождения программы этого уже не будет в вашей новой - хочу это отдельно отметить - жизни с другим организмом и головой. Думаю что вам уже самому порядком надоело принимать, если можно так выразиться, тех кого вы знали, тех кто находится лучшем из миров, как говорится. Весьма и весьма спорное выражение, но это отдельная и обширная тема, не будем на ней заострять внимание, да и мое мнение по этому поводу совсем не к месту. И не зачем, собственно говоря.

Бесшумной тенью вошла в кабинет Люда, продолжая чему загадочно улыбаться, поставила поднос из светлого метала с двумя чашками кофе и миниатюрной сахарницей, наполненной зернистыми квадратиками рафинада и так же незаметно удалилась, неприлично виляя бедрами.

- Прошу, Игорь Петрович, ваш кофе. Кстати сказать, этого за все время пребывания у вас будет в избытке, в неограниченных количествах, я имею в виду кофе, сигареты, сигары тех сортов и марок к которым вы привыкли и постоянно употребляете, помимо того что вы взяли с собой на семь суток. Кроме всего прочего, привычная вам еда, остальные натуральные как негазированные напитки - соки, вода, молоко, сливки, йогурты, так и кока-кола, пепси, словом все что вам будет нужно, будет предоставлено. У нас с некоторых пор произошли изменения в этой области, совсем недавно такая возможность определилась в окончательной форме, нужно было вас предупредить об этом, простите. Но это мелочи, если вы желаете, можете использовать свой недельный запас, если нет, то никаких проблем с этим не возникнет.

Игорь слушал, размешивая сахар в кофе, одновременно замечая как речь Черепкова начинает убыстряться, некоторые слова проглатываются и большинство их уже не слышишь а больше догадываешься что сказано, по первоначальным слогам, произнесенным Черепковым.

В то утро его разбудил телефонный звонок, впивающийся в уши острыми, не знающими преград раскаленными до бела иглами. Игорь лежал на кровати с открытыми глазами не вставая, надеясь что тот кому он понадобился в семь утра через несколько звонков прервет связь, но кто то настойчиво, долго и утомительно продолжал звонить, прервавшись на несколько секунд для перенабора номера. Он встал, на фоне по отчаянному кричащего телефона прошел на кухню, закурил и начал варить кофе. Минут через десять восстановилась тишина в квартире, кофе было готово, он докурил сигарету и привел себя в порядок в ванной. После в комнате, за высокой чашкой дымящегося, черного кофе сидя в кресле он подумал что это скорее всего кто-нибудь из ближайших знакомых по поводу смерти и предстоящих похорон Артура и его семьи.

И к следующему звонку нужно будет постараться естественно отреагировать на сообщение о смерти, да и что то придумать, чтобы его не коснулись все эти похоронные процедуры, начиная от сбора и оформления документов и заканчивая конечным кладбищенским этапом с броском горсти земли в могилу и поминками, да еще к тому же наверняка в дешевой и грязноватой, с замыленными полами столовой после этого. Игорь не хотел в этом участвовать, видеть слезы родственников, их невменяемое поведение, проходить все эти ритуалы, в гробах лицезреть своего бывшего друга, его детей и жену, их лица или вернее то что осталось от них. Никак не желал потом в окружении недалекой, всю свою судьбу протянувшую в поселке городского типа родни, жевать эту кутью с изюмом, пить водку, слушать избитые донельзя, произносимые с глубокомысленным видом фразы, вызывающие сразу у него рвотные позывы - "... Вот живешь, стремишься куда то, детей ростишь - (обязательно с ударением на "о") - и вдруг так раз, все. А какие ведь молодые то, жить бы да жить еще ..." - потому как ничего другого и не услышишь от них, натягивать на свое лицо хмурость, суровое сочувствие и якобы непроницаемость, сдержанность мужских эмоций. Даже не потому, что для него это будет тяжело, грустно и горестно, об этом он и не думал. А потому что не хотел терять на это свое время, изображая игру, ничего при том не испытывая.

К тому же, в конце поминок, хорошо зная отдельных представителей из родственников, коих присутствие будет обязательным, без всякого сомнения начнется выяснение отношений, пьяные сопли, мордобой с вбиванием в череп другого своих пещерных представлений о жизни, применяя любые окружающие предметы, будь то пустая бутылка из под водки, тарелка или стул, нож из под полы. Что собственно он видел не раз, принимая непосредственное участие с юных лет до некоторых пор, на различных по масштабу и значимости семейных событиях в жизни Артура, так же его дальних и в особенности близких родственничков.

Иногда ему казалось, что он совершил прыжок во времени и оказался в первобытном сообществе, осталось только натянуть на присутствующих лиц из числа собравшихся звериные шкуры и вручить сучковатые дубины с самодельными копьями. Да и внешность у большинства, что у мужчин, что у их спутниц по жизни была точь-в-точь как у реконструированных по найденным черепам неандертальцев - среднего, чаще всего невысокого роста, массивное телосложение, загребущие длинные руки до колен, большая вытянутая вперед голова с неразборчивыми, кустистыми пучками волос на короткой шее с очень низким лбом, массивными надбровными дугами, злобными маленькими глубоко посаженными глазками, широким носом и массивным подбородком, крупными зубами и мощными челюстями. При всем при этом с поразительной, какой то животной интуицией на любую опасность и невероятной выживаемостью в совершенно нечеловеческих условиях. Больше половины из них имели опыт лагерной и тюремной жизни, разные сроки заключения от года до двенадцати-пятнадцати лет по тяжелым и не очень статьям - хулиганство, грабежи, разбои, убийства и изнасилования, совершенные в основном в пьяном состоянии, некоторых еще дожидались из тюрьмы. Выходили на свободу ненадолго, максимум на полгода-год, сделав жену беременной - обратно приземляясь на нары, зарезав ножом с одного удара на смерть в трамвае, например, за одно неосторожно брошенное замечание в их сторону или за подобную же мелкую случайность, на что нормальный и обычный человек вообще не обратил бы никакого внимания.

Жены их, горластые и скандальные, работая по большей части в торговле, на рынках, в ларьках, во всякого рода столовых и рюмочных, крутились как могли, быстро старея от такой жизни и годам к тридцати выглядели на все пятьдесят с лишним лет, постепенно становились похожи на пожилых обезьянок. Практически всегда ярко накрашены, с густым слоем тонального крема на месте синяков на лице, что часто не помогало скрыть эти любовные отметины, обесцвеченные, с темными корнями волосы, свободная одежда на расплывчатом теле, бесформенная обувь на плоской подошве. Они покорно сносили бесконечные пьянки, побои что дома, что на людях, безработного такого мужа по жизни, который по "понятиям" не мог работать, копили деньги из нищенской зарплаты а потом ездили периодически на свидания в колонию с огромными баулами за несколько сот километров от дома. Детям такими папашами вбивалось в голову несколько великих по своей умственной полноте истин, к примеру, если переводить с матерного на русский - "Не обманешь не проживешь" или "Пусть ненавидят, лишь бы боялись" и им подобных, с детства вырабатывалась определенная модель поведения в обществе, отношение к жизни, смерти и окружающему миру, естественно что вырастая в такой обстановке они проживали свою жизнь за очень редким исключением так же, считая что так нормально, не знали и не понимали что можно жить совсем по другому, да и не хотели этого знать, воспроизводя по новой из поколения в поколение один и тот же срез общества.

Артур же несмотря на то, что вырос в таком окружении отличался от них во всем, начиная от внешности, отношения к жизни и заканчивая наличием мозга в голове, на удивление являясь их полной противоположностью и сделавший себя сам, вопреки всему. Еще несколько таких как Артур родственников, буквально три-четыре человека, никак не поддерживали никаких отношений с таким многочисленным родом, при первой же возможности сразу же осуществляли свой побег без оглядки, уезжая в другой город и живя отдельно от всех, стараясь как можно быстрее вычеркнуть весь этот ад из своей головы и жить нормальной, без этого безумия жизнью. У них навсегда осталось только одно желание - никогда больше не видеть этих людей, называемых только формально мамой, папой, братьями, сестрами, племянниками и остальными развесистыми ветками родни. В самом начале появления на таких мероприятиях Игорю несколько раз пришлось серьезно поговорить, правда под присмотром Артура, отходя в отдельное место с особо ретивыми и дикими буянами, пара-тройка таких разъяснительных бесед быстро доходила до незначительной драки с разбитыми носами или с фингалами под глазами с обеих сторон, потому как они понимали только язык силы, грубой и жестокой, хорошее и доброжелательное, лояльное отношение воспринималось ими как слабость. После чего его приняли за своего, больше никаких претензий никогда не возникало, в любом состоянии и месте, всегда издалека начинали улыбаться видя Игоря, с уважением жали руку, общаясь вежливо-предупредительно. Все это было очень давно, в далекой и беззаботной юности, растаявшей незаметно как пар со щей, вначале Игорь смотрел на это с удивлением, потом с полным равнодушием. Мог совершенно спокойно есть и продолжать разговор за столом, рядом с которым сначала шипение перерастало в истеричный мат, после в крови, разорванных рубахах, взлетающих в очередном ударе руках у самых его ног закручивался в драке клубок из тел, который пытались раскидать все, кроме него и еще пары человек. Игорь их никогда не осуждал, но и участвовать с некоторого времени в таком цирке на выезде перестал.

"... Нет уж ... пожалуй ... это всё без меня." - подумал Игорь, возвращая в кухонную раковину пустую кружку из под выпитого кофе.

Он снова закурил традиционную сигарету после кофейной церемонии, тут же стоя у окна, вспомнил что на совместном счету с Артуром, который они открыли лет шесть назад лежит значительная сумма в долларах, которую можно снять по доверенности. Предполагалось что это пойдет на создание филиалов соединенных воедино в одну юридическую фирму и найм юристов в нескольких городах. Тогда продираясь через множество разговоров, переговоров и обсуждений они пришли к решению объединиться в будущем и создать сеть региональных, для начала, юридических контор, с последующей возможностью выхода, если удастся по хорошему заработать и подняться, на крупные города от миллиона жителей. Откладывая по тридцать процентов с каждого своего дохода, с каждого выигранного дела или проведенной сделки на счету была ощутимая, кругленькая цифра и на эти деньги спокойно, не в чем себе не отказывая, легко и не задумываясь ни о чем, возможно прожить года четыре как минимум, если нет цели или необходимости вкладывать в какой либо проект. Об этих деньгах знала только Светлана, так по крайней мере утверждал Артур, но уверенности в этом у него не было, поэтому нужно было как можно быстрее снять их и закрыть счет, пока о них не прознали родственники, в первую очередь мать Артура и его родная сестра. Потому как могли остаться разного рода бумаги по счету, по движению денег, справки и банковские договора а им и так хватит имущества Артура - набитая современной техникой, с отличным ремонтом, обставленная дорогой мебелью четырехкомнатная квартира в центре города, с упакованными норковыми шубами шкафами, золотыми цепочками, часами и портсигарами, кольцами с бриллиантами, две машины - джип "Тойота", представительского класса "БМВ" и еще куча всего по мелочи. Всего того что Артуру казалось необходимым приобрести, иметь в руках, каждый раз убеждаясь при очередной покупке в якобы успешности, некоем статусе своей жизни. Хотя как много раз ему пытался вдолбить Игорь, что все это последствия комплексов имеющихся у Артура, которые он таким образом выгружает и никакого отношения на самом деле к пониманию такого явления как статус, положение в обществе, вкуса к хорошим вещам это все никоим образом не имеет.

"М-да ... Борьба среди них будет жесточайшей из-за этого барахла, не на жизнь а на смерть, выхватит себе наибольшую часть сильнейший." - усмехнулся Игорь.

Набрав номер банка, он услышал говорливый, бодрый и по шаблону говорящий голос молодой девушки, узнал время работы режим работы банка, заказал подготовку такой большой суммы денег к выдаче через несколько часов и отказался от предлагаемой инкассации, потому что брали за это грабительский процент в зависимости от суммы, чтобы потом просто заранее подъехать и перекинуть все доллары на свой счет в другом банке. Созвонившись с банком, в который предполагалось скинуть деньги и обговорив время встречи со своим персональным банковским служащим прикрепленным к нему по обслуживанию счета, для того чтобы не стоять в очередях с такими деньгами, Игорь барабаня пальцами по столу, размышлял о том, что без инкассаторов довольно рискованная операция, но вполне выполнимая, если провести все в энергичном темпе.

Нужно было успеть сделать до того, как он на неделю ляжет в больницу, то есть сегодня, времени оставалось не очень много, но Игорь рассчитывал что все успеет и сделает так как надо. В итоге он решил ехать на своей машине, что делал крайне редко, потому как не испытывал удовольствия от вождения, слишком много, как он считал, реактивных и непредсказуемых факторов на дороге, способных переломать в одну секунду, попадая в аварию по своей или не своей вине все то, что выстраивалось годами и что придется восстанавливать путем больших издержек по времени и деньгам, если что то произойдет - здоровье, карьера, финансы, дела клиентов и непосредственно сама его жизнь, ее уклад, ее будущее, долговременные цели и краткосрочные задачи, стоящие перед ним. В подземной, хорошо охраняемой парковке недалеко от его дома стояли два полностью бронированных внедорожника, черный и белый "Mercedes-Benz" G-класса или попросту "Гелендваген". Когда то, в хорошем настроении либо при удачно провернутой сделке он ездил на белом джипе, ну а когда ничего не клеилось и сыпались сплошные неудачи - садился в черный, полностью тонированный джип. Первое время его постоянно тормозили гаишники из за глухой тонировки, но после звонка близкому родственнику главы МВД города и решении в кратчайший срок проблемы с оформлением недвижимости в застрявшем почти на полгода процессе в областном суде, Игоря оставили в покое. Впрочем, дальнейшую грань он не переступал, хотя мог бы и попросить о полной свободе за рулем, всегда строго соблюдал правила дорожного движения, имел при себе документы на машину, если были незначительные нарушения, готов был ответить по закону без всяких послаблений и обращений к высоким должностям по звонку.

Постепенно он потерял интерес к машинам, предпочитая вызывать когда этого требовала юридическая деятельность в связи с многочисленными поездками по городу и когда за один день нужно быть в нескольких местах без опозданий, нанятого по рекомендации водителя со своей приличной иномаркой, имеющего большой стаж за рулем. Игорь считал что это намного рациональнее и разумнее, чем подвергать себя и свою машину довольно множественным рискам, по затратам же выходило примерно то же самое, как если бы он сам водил джип. К тому же у него не было необходимости самоутверждаться таким способом где либо - выйти из "Мерседеса", обязательно всем сообщив что это его собственный джип, никогда ему такие выходки не нравились, считал их всегда дремучей глупостью, для него это была просто удобная, комфортабельная, надежная машина, не более того, не стояло никаких планов никогда кого либо поразить или привести в изумление этим.

Как он и ожидал, вскоре посыпались телефонные звонки. Звонили друзья, знакомые, родственники Артура. Всем он долго и муторно объяснял раз за разом, изображая удивление и шоковое состояние от новости что ничего не знал, как это все ужасно, непредсказуемо, возмущенно время от времени вскрикивал чуть дрожащим от волнения голосом, сочувственно поддакивал и молча тяжело дышал в трубку. В конце разговора сообщал что участвовать в подготовке похорон, как и на самих похоронах не сможет, так как последние дни очень плохо себя чувствует, не выходит из дома уже несколько дней и физически ему не перенести процесс захоронения. Раздал номера телефонов агентов по ритуальным услугам, которые все сделают по человечески, цены задирать не будут, беспокоиться будет не о чем а так же отказался от решения каких либо задач по разделу имущества. Вступать в грязь и тратить свое время, которого не было на раздербанивание в особо жесткой форме имущества семьи Артура, биться с этим непробиваемым по своей тупости стадом ему совсем не хотелось. Однако при всех его знаниях вполне возможно было бы отжать практически все, но в то же самое время возникли бы самые непредсказуемые последствия как в процессе всего этого, так и в случае полнейшего приобретения того что имел Артур. Все его мысли параллельно с разговорами по телефону проносились в голове только о деньгах, за которыми предстояло съездить, как один из наименее энергозатратных и наиболее быстрых способов набить финансовую подушку всеми желанными зелеными, похрустывающими бумажками. Продолжались звонки до самого вечера, когда стемнело, Игорь решил ехать в банк, чтобы остаться незамеченным по возможности никем.

Буквально за два часа он сделал все как задумал и теперь на его личном счете лежало чуть больше полумиллиона долларов. Он посчитал это достаточной компенсацией за то что с ним происходило на данный момент, с удовольствием и отличным настроение вышел из банка, на большой скорости, но аккуратно, как давно не позволял себе ездить, улыбаясь и включая оглушающую попсу в машине доехал до стоянки и вернулся домой.

За эти три прошедших дня, которые были в его распоряжении до визита к профессору Черепкову он уладил все свои дела - важные встречи отложил на полторы недели, до очередных судебных заседаний была уйма времени, от трех недель до двух месяцев. Игорь привел в порядок необходимые документы, в предпоследний вечер дома занимался этим до поздней ночи.

А потом он сам не заметил, как заснул за столом, откинувшись на кресле. Проснулся он от пронизывающего холода, когда открыл глаза, то увидел что света нет во всей квартире, ноутбук погас. Темнота стояла такой сплошной стеной, что казалось можно было взять картонку и вырезать из нее кирпичи, как когда то во дворе Игорь с компанией строили снежные дома, из тяжелого и плотного снега, в далеком детстве. Ну а здесь же тьма настолько обволокла все пространство, каждый сантиметр комнаты и квартиры, что появилось стойкое ощущение - для того чтобы пройти сквозь нее и выйти из комнаты в коридор, необходимо вырубить и откинуть в сторону целый пласт непроглядной тьмы а после прокопать целый тоннель, отбрасывая мрак огромными угольными камнями и расчищая себе путь под ногами, чтобы добраться до выхода из квартиры.

Он наощупь, дотронувшись рукой до стола, стал поворачиваться в кресле, обычно даже яркий свет фонаря, бьющего в окно в эту ночь не светил. И в этот момент он сначала услышал звук наливающейся жидкости а потом появился удушливый запах разогретого до высокой температуры машинного масла и в дальнем углу комнаты на стуле увидел через чередующиеся искрящиеся вспышки зажигалки при попытках высечь пламя, своего школьного друга, с которым он учился с первого по девятый класс. И каждая новая вспышка была намного ярче предыдущей, освещая все больше и больше Никиту, вся эта картина замирала к тому же на две-три секунды как в кино стоп-кадром.

Он был в каком то красном матерчатом плаще с масляными жирными пятнами, натянутым на голое тело, с расширяющими плечи вкладками, полы которого закрывали всю нижнюю часть стула и неровными, бугристыми складками разлеглись на паркете, в черных спортивных штанах, сидел на стуле положа нога на ногу, на которых виднелись белые носки и серые кроссовки с высокой подошвой, очень худой, с зажатой в зубах сигаретой, которую хотел подкурить, с сильно откинутой, неестественно вывернутой назад и влево головой. Наконец он прикурил, зажженная зажигалка застыла в правой руке, сделал несколько затяжек и медленно, очень медленно, одновременно двигая как то по механически руками с дергающимся пламенем зажигалки и сводя их к животу, в несколько судорожных рывков стал разворачивать голову в сторону Игоря. Освещенный зажигалочным пламенем угол выглядел так, как будто в черном поролоне сделали углубление, втянули часть стены гигантским пылесосом, поставив туда стул, на котором сидел Никита. Возле стула стояла открытая наполовину пустая бутылка водки советского производства, с поперечной черной надписью "Столичная" на красно-белой этикетке c вытянутым горлышком, рядом с ней стоял до краев наполненный граненый стакан, раза в два больше обычного, около полулитра.

Его лицо окончательно развернулось, дойдя до какого то одному ему известного окончательного порога, отчего то жирно подведенные карандашом глаза смотрели на Игоря исподлобья неотрывно, не мигая несколько секунд, после чего Никита потянулся за стаканом, поставил на пол зажигалку, которая горела сплошным, без какого либо вкрапления фиолетовым пламенем и освещала угол как 200-ваттная лампа и свет не выходил за пределы его ног, произнес:

- Ну что Игорек, может выпьем? А?

Никита погиб в двадцать лет, пьяный попал под электричку, на его похороны собрался весь класс, тогда еще всех не до конца разбросала жизнь и все продолжали крепко дружить после школы, часто встречались, гуляли, отмечали дни рождения, праздновали вместе Новый год и собирались на свадьбах да похоронах. Никита в семнадцать лет поступил в престижный институт на перспективную инженерную специальность в теплоэнергетике, гарантирующую ему занятость без каких либо перерывов в работе, обеспеченную финансовую стабильность и прочное, устойчивое положение в жизни. Учился он на одни пятерки, но с третьего курса сначала начал выпивать понемногу пива, раз в два-три дня по литру, потом перешел на вино, водку и спирт, начались недельные запои, из института его отчислили через несколько недель за появление на лекциях в пьяном виде и неуспеваемость, постоянные пропуски занятий, не сдачу зачетов и экзаменов. И тут он совсем сорвался, запой мог длится месяц-полтора, Игорь пытался ему помочь, договаривался с врачами-наркологами, чтобы прокапаться и закодироваться, но Никита каждый раз сбегал из наркологической клиники, выпрыгивая из окон и ломая себе либо руку, либо ноги. Потом с переломами лежал дома, мать от безысходности и невозможности что либо изменить, сама уже ходила покупать ему спиртное, лишь бы на глазах был и не шлялся где ни попадя.

Квартира его и матери, вернее комната в которой он жил, вскоре превратилась в полный бордель, где постоянно собирались местные алкоголики и соседи, любящие выпить. И буквально за несколько месяцев, Никита из спортивного, энергичного юноши превратился в испитого, с опухшим лицом алкаша, который уже не следит за своим внешним видом, потерявшим все социальные и общественные связи, интересы которого свелись в одну точку - где раздобыть денег на водку и не важно что будет дальше, в каком месте он отключится, на скамейке ли во дворе своем, попадет ли в милицию, либо очухается где нибудь под забором, что и как с ним будет в дальнейшем его самого не интересовало.

Игорь вначале всего этого пьяного карнавала разговаривал с ним, убеждал, что мать стремительно стареет и много болеет, переживая за него, пытался чем то завлечь его, помогал деньгами, когда Никита пьяный и грязный приходил по ночам, но все было бесполезно, он слушал, кивал головой а на следующее утро, когда Игорь ехал в свой филиал института на лекции, видел из окна автобуса Никиту на одной из остановок с толпой еле державшихся на ногах бомжеватых мужиков а его самого - в позе "горниста", хлебающего из горла водку. По прошествии времени Игорю уже было не до этого, учеба отнимала все свободное время, он перестал вникать в то что происходит с Никитой, понимая что все его усилия пропадают зря, пока сам человек не захочет бросить пить и изменить свою жизнь полностью - ничего не поможет, ни уговоры, ни больницы, ни врачи. Да к тому же за несколько месяцев до смерти Никиты он переехал в областной центр, где располагался головной институт, потому как филиал в их городе неожиданно ликвидировали, стал снимать комнату и подрабатывать вечерами после лекций грузчиком, изредка созванивался с одноклассниками, иногда звонил Никита в пьяном виде, неся околесицу либо неразборчиво рассказывая о своих приключениях в изрядном подпитии. Игорю это все надоело, он сменил номер мобильного телефона и его знали только те, кто ни при каких обстоятельствах не сообщили бы эти цифры Никите. А потом Игоря известили о смерти Никиты, он появился на один день чтобы проводить в последний путь, долго общался после похорон со школьными друзьями в кафе, куда они направились после кладбища и вечером того же дня уехал на электричке обратно, с тяжелым чувством жалости и вины за собой, что так и не смог ничем помочь Никите.

Игорь так и застыл полуразвернувшись в своем кресле, опираясь правой рукой на стол. Сейчас он был в таком оцепенении, что не мог произнести ни слова, все его тело застыло как ледяная статуя в этой позе, он не мог полностью вздохнуть, дыхание стало прерывистым, кислород поступал всего на одну четверть от обычной полноты вздоха, во рту верхняя и нижняя челюсть словно стали единым целым, одной сплошной костью, обтянутым мясом.

- А-а-а ... я понял, придется пить одному. Впрочем как всегда.

Никита выпил все что было в стакане, долго кряхтел, занюхивая рукавом плаща, глаза его заслезились, он вытер их платком, не размазав растушевку и сказал:

- Тут давеча моя мать приходила ко мне, на могилу. Так вот, ты если где встретишь ее, скажи чтобы она не плакала. Тонуть я начинаю, захлебываться в этих слезах, как будто в озеро меня бросают, привязав к ногам бетонный куб, когда кто нибудь плачет обо мне. Да и ты ведь давно не был у меня в гостях, лет десять, если не больше, нехорошо Игорь, скверно ты себя ведешь ... а ведь мы с тобой самые близкие друзья - погрозил он согнутым указательным пальцем.

Игорь ощутил вначале свои стиснутые зубы, потом язык и по отдельности верхнюю и нижнюю челюсть, начал дышать в полную грудь и только после нескольких глубоких вздохов смог сказать:

- Никита ... ты ... зачем здесь?

- А на тебя решил посмотреть. Скучно, однообразно в последнее время протекает мое пребывание. Разрешили ... - тут он закашлялся, пытаясь что то сказать - ну в общем, неважно кто и как отпустил меня на время. Сюда, к тебе да еще в одном месте нужно побывать. Навестить машиниста электропоезда, взглянуть на него, да может и с собой приберу этого забавного человечка. Это ведь его вина в моей гибели, его. А все обставили так, будто я пьяный по путям шатался. Но ничего, пришло и его время, пожил и будет.

- А почему не к матери?

- Не могу я к ней попасть, не дают увидеться с ней. Не пришел еще ее час, увидев меня она точно помрет, ты же знаешь что у нее сердце слабое. Да и виноват я перед ней сильно, самому будет тяжко. Но ты я вижу тоже не особо рад то меня видеть?

- Что значит "тоже"? Кто то еще не особо радушен был? Да и более чем странный вопрос, на самом деле ...

- Ну да, действительно ... Заходил кое к кому из нашего класса. Так Нинка Самохина потом чуть ли не неделю из церкви не выходила, просила у батюшки пожить там, боялась домой возвращаться, свечи самые большие постоянно покупала, ставила да молилась. Не разрешили ей там жить, в церквушке то, она у родственников все это время обитала, месяца полтора в своей квартире не появлялась, да потом еще просила свою сестру с ней оставаться ночевать. Смешная, дурочка ... Правда давно это было, еще в первые дни после моей смерти, да и не знал никто об этом, никому она не рассказывала.

Игорь начал чувствовать сначала свои ноги, потом все тело, руки и шею, попытался встать с кресла, но Никита, затягиваясь сигаретой и запахиваясь плащом его предостерег:

- Не делай этого, Игорь. Тебе лучше оставаться на месте, не вставай и не приближайся ко мне, ничем хорошим для тебя это не закончится. Прошу тебя как друга, не нужно, я ... правда ... не хочу причинять тебе зла, не вынуждай меня ...

Игорь плюхнулся от ослабевших враз ног обратно в кресло, немного погодя потянулся за сигарой и зажигалкой и пока раскуривал, посматривал на Никиту. А он неожиданно повеселел, налил еще раз полный стакан, выпил как воду, немного поморщившись в этот раз и с удовольствием затянулся, выдувая сигаретный дым вверх, глядя на Игоря осоловевшим, свинцовым взглядом, сказал:

— А ты изменился, Игорек …

Никита всматривался в лицо Игоря долгим взглядом, потом продолжил:

- Это масло.

- Какое масло?

- Ну то что ты начал задыхаться, когда я появился - это вонючее вытекшее горячее масло, машинное, из электрички. И пятна на плаще тоже оттуда. Что то там повредилось, разрезалось или напоролось когда я попал под колеса этой многотонной махины.

Игорь курил, ничего не говоря и пытался прояснить тот туман, который в голове не давал ничего сообразить, мыслей практически не было, он не мог сосредоточиться ни на одной вещи или на самом лице Никиты более десяти-пятнадцати секунд. В глазах начинало троиться, все плыло, только когда он смотрел на Никитину зажигалку, вернее на огонь, тогда немного дольше глаза оставались в статичном состоянии и головокружение заканчивалось.

- Еще увидимся, Игорь. Не здесь, так там. - Никита поднял на секунду глаза к потолку.

И тут же погасла зажигалка в углу, послышался тихий-тихий свист, что то звякнуло напоследок, в квартире резко зажегся свет, все лампы разом загорелись.

Угол в котором сидел Никита, снова стал прежней стеной, безо всяких следов какой либо трансформации, Игорь зажмурился на минуту, ощущая как сильные, пульсирующие красно-зеленые круги постепенно начали пропадать в закрытых глазах. Потом он долго еще сидел в кресле не вставая, приводя в норму свое дыхание а после в ванной Игоря тошнило еще минут двадцать. И казалось что сейчас, еще немного и желудок вывернется наизнанку внутри и выпадет в унитаз через рот как проткнутый воздушный шарик, в сморщенной и мягкой оболочке, с виднеющимися следами разрывов. Промыв носовые ходы и рот морской водой с солью, он залез под душ, пытаясь согреться и избавиться от этого масляного, тошнотворного запаха, который казалось останется навсегда, этот тяжелый привкус. И только после почти получасового нахождения под горячими и упругими струями воды наконец то все убралось, он смог нормально дышать, ушел запах масла, температура в квартире стала обычной - Игорь сразу это почувствовал, когда вышел из душевой кабины.

С удовольствием закурил сигару на кухне и вспомнил что когда поставил машину на стоянку, об этом не подумал и только сейчас, у себя дома Игорь смог до конца осознать, что те деньги которые находились у него после снятия со счетов, обагрены кровью Артура. Что на самом деле следовало отдать часть их семье, либо вообще к этой части денег не прикасаться, забрать свою только долю. Он тряхнул головой, отгоняя эти ненужные сомнения:

"... Однако это было бы все справедливым и нравственным раньше ... в настоящее время ... А в настоящее время ничего, кроме чувства удовлетворения, как ни странно это для меня, ничего не испытываю."

Все эти мысли в его голове протекали в настолько плотной тишине, установившейся в квартире, что казалось уши заткнуты "берушами", перекрывшими почти все звуки. Игорь снова много курил, переходя из кухни в одну из комнат и обратно, думал о том, что же предстоит ему дальше. Уже завтра нужно было явиться в больницу и остаться в ней на целых семь суток. Наверняка это если без всяких происшествий и побочных эффектов, какой то вероятнее всего средний срок для такого оборота психики, скорее всего что может понадобиться еще время.

Довольно быстро, часа за два общее состояние выровнялось до удовлетворительного, переодевшись в спортивную одежду, Игорь пробежал около пяти километров на беговой дорожке, изгоняя из своего организма следы похмелья и неразумного употребления алкоголя. Вчерашние события для него перестали что либо значить, он воспринимал их как дурной сон, сердечная мышца билась ровно, без рывков и скачков, измеренный пульс после тренировки тоже был в пределах нормы, он думал только о текущих делах, о походе в магазин, что приготовить себе на обед - обыденные мысли в хладнокровном русле.

Ровно в восемь вечера позвонила Алёна и они договорились встретиться через два часа в небольшом уютном ресторанчике в центре города, в котором обычно в назначенное время находилось немного людей, где никто не мог бы им помешать мило побеседовать. Он открыл шкаф, где висели на плечиках в глухих чехлах несколько классических костюмов, выбрал черного цвета, подобрал белоснежную сорочку, неброский галстук, после тщательно побрился, начистил обувь и надел темно-вишневое кашемировое двубортное пальто, с расположенными на нем шестью пуговицами, сделанного из цельного полотна по прямому заказу в семейной итальянской фирме, занимающейся пошивом верхней одежды уже более ста лет, длиной почти до самых пяток. На входе в ресторан его встретил поздоровавшись метрдотель с дежурно натянутым вежливым выражением лица, с мощной фигурой, пронизывающими глазами и учтиво-предупредительными манерами. Сняв верхнюю одежду, Игорь сдал ее гардеробщику с закрученными вверх в виде колец густыми усами, как на фото начала века у силачей цирка. Зайдя в зал с нераздражающим глаз интерьером в светлых тонах и висящими на стенах картинами, он сразу ее увидел - Алёна стояла перед круглым столиком, покрытым алой скатертью, посередине которого расположился небольшой желто-черный торшер с мягким светом, намереваясь присесть на резной стул с высокой спинкой. Очень стильное темно-синее короткое платье, идеально подогнанное под ее фигуру, роскошные длинные серьги, сапожки на "шпильках", яркий макияж - весь ее образ, честно признаться, понравился Игорю.

- Чудесно выглядите, Алёна - произнес Игорь, устраиваясь на своем месте, после того как осторожно придвинул стул к ее ногам для того чтобы она села.

- Спасибо, приятно слышать. Может для начала закажем что нибудь? Я жутко хочу есть, мне кажется, съела бы сейчас целого зажаренного на вертеле быка.

- Да, пожалуй.

Он встретившись взглядом с официантом, находившимся ближе всех к ним, сделал ему малозаметный знак подойти наклоном головы. Алёна для себя выбрала жареную косулю, тушеную с разными овощами медвежатину, красное французское вино "ChateauLafite-Rothschild" десятилетней выдержки, которое попросила подать чуть-чуть подогретым.

- А вы что желаете? - спросил Игоря вышколенный средних лет официант.

- Двойной стейк из мраморной говядины средней прожарки, чашку кофе "Ristretto", грамм на двести.

Официант все записал, поклонившись им, скрылся из виду.

- Ну что же, Игорь Петрович ... - сказала Алёна - могу вас поздравить, предварительный этап вы проскочили. Но вы должны понимать, что это на самом деле один из самых легких периодов наших с вами взаимоотношений. Вопросы, заявления, жалобы, предложения?

- Интересует многое, тут несомненно есть о чем поговорить. Скажите, вот такой вопрос - а почему в своем натуральном виде не являются ... гм ... как лучше то назвать ... пришельцы, наверное?

- Если начать с самого начала, то наиболее благоприятный первый контакт для них - это когда человек находится под наркозом, не под местным а под общим, как в вашем собственно случае и произошло. Чем дольше длится операция, тем лучше, но опять же если не связано оперативное вмешательство с черепно-мозговыми травмами. Идеальное состояние мозга и организма - оценить перспективу взаимодействия, вытянуть варианты жизненного опыта из памяти, первичная оценка интеллекта, определить уровень здоровья, наличия заболеваний. По выходу из наркоза человек как обычно не вспомнит ничего, через какое то время придет в себя, не поймет что с ним происходило. Кстати, те кто в реанимации находится, нас почти не интересуют в этом плане, чаще всего слишком большие мозговые повреждения, обширные раны, искалеченные внутренние органы не дают никаких возможностей для подобных оценок. А уже после они приходят в том виде, в котором вы готовы их увидеть. Ну то есть если бы вы были китайцем или эскимосом, они прислали бы соответственно личность вашей нации, для полного понимания языка, менталитета и общих возможных национальных ценностей, пусть порой абстрактных или вовсе не присутствующих, не привитых с детства. Более того, вы опять скатываетесь в очеловечивание всего вокруг, что на самом деле является как ловушкой, так и очень серьезным ограничителем людей, за эту линию они так и не могут выпрыгнуть. Ведь заметьте, человеческое общество издревле придавало, да и по сей день продолжает наклеивать людские привычки, мысли, речь, манеры поведения, личностные качества зверям, домашним животным, предметам обихода, природным явлениям, сказочным персонажам, наворачивая в своих иллюзиях несуществующих драконов - все эти Михайло Потапычи, Кощеи Бессмертные, бесконечно летающая Баба Яга, Царевна Лягушка - я говорю в общем смысле, конечно. Естественно, что у каждой нации свои легенды, сказания и мифы, свои неординарно мыслящие представители, что только усложняет все эти никчёмные словесные кружева.

Наверное это большой плюс человеческому мышлению, с одной стороны, для поддержки духа, якобы борьба добра со злом, воспитание подрастающего поколения, извлечения уроков на будущее, веселого проведения времени за пересказами, напевами вроде не так уныло жить, ну ... видимо кому то, таким образом. А с другой стороны - очень ограниченный взгляд на мир и вселенную - если Бог, то на облаке с белой бородой, Посейдон с трезубцем, Дьявол непременно с цифрой 666. Я намеренно утрирую, поскольку иначе об этом невозможно разговаривать.

- То есть вы хотите сказать, что никто из вас не видел их?

- Нет. Во всяком случае в том представлении, в каком предполагалось бы видеть. Да и ни к чему это, какая в сущности разница? Суть то от этого не меняется, что перевернется если они придут, например, в виде солнечных лучей? А впрочем, исходя из того что я сказала ранее, действительно не поймут ... Поэтому делается все для комфортного восприятия того, что нужно донести, не напугать, не заставить, не нагнать ужаса конкретному субъекту. Допустим, Игорю Петровичу придет Алёна, официанту за барной стойкой возможно явится в виде бабушки в инвалидной коляске, молоденькой девушке - взрослый, зрелый мужчина со спортивной фигурой. Или вы думаете, что сбились в стаю некие экстрасенсы, умеющие овладевать сознанием человека, предвидеть будущее а потом вы лишитесь квартиры, машины, денег на подложке побасёнок о внеземной цивилизации? Так что ли? Эдакий бартер - мы вам мнимое знание, вы все свое движимое и недвижимое имущество? Бросьте ... Слишком примитивно и хлопотно ... Да и к тому же я искренне уверяю вас, что последние разумные, логически выстроенные размышления вскоре и вовсе вас покинут, еще несколько суток - вы о них даже не вспомните. - голос ее начал переходить на возвышенные ноты, лицо чуть раскраснелось.

Игорь хмыкнул и пожал плечами:

- Да не думаю я ничего. Зря вы так кипятитесь, это был просто вопрос и ничего более, никакого подтекста.

- Извините, я очень вымоталась, слишком много происшествий разного рода произошло на моих глазах в последние дни.

- Ничего страшного, я понимаю.

- О чем это я? Потеряла мысль ... Э-м-м ... Далее, при таком соприкосновении у каждого субъекта возникают свои побочные, если их так можно назвать, эффекты, ну или разной волновой направленности круги по воде, возвращающиеся обратно, если представить это броском камня в гладкую, невозмутимую поверхность озера. У кого то галлюцинации, звуковые либо визуальные, к кому то приходят некогда умершие люди, будь то друзья, знакомые, родственники через образовавшийся портал - как у вас например. И порой довольно сложно, иногда просто невозможно, различить где действительно реальность или внешнее воздействие а где заверченная умом иллюзия. Кто то начинает видеть краткосрочное, на неделю, на месяц вперед будущее или появляются способности лечить людей словом, физическим воздействием, помогая избавиться от болезни без лекарств, уколов и операций. Другие приобретают немалую силу мышц, способную всмятку раздавить танк и поднимать грузы весом несколько сот килограмм. В общем, все испытывают совершенно различные по своей глубине результаты, правда кратковременно, потому как мы берем это под свой контроль и человек затягивается при определенных условиях к нам.

- А как же с пропавшими чувствами, ощущениями и эмоциями?

- Их не будет, совсем. Страх, боль, гнев, сострадание, печаль, грусть, сожаление, отчаяние, уныние, беспокойство, растерянность, обида, ненависть, стыд, сомнения, радость, удивление, презрение - и прочее, и прочее, и прочее ... растают как сигаретный дым ... Но это нисколько не помешает выполнять те возложенные функции, которые впоследствии налагаются на человека. А скорее даже в большей степени помогает и значительно облегчает его порядок действий и движения в "человеческой" жизни, освобождая его от всей этой ненужной шелухи, отнимающей массу энергии, сил у организма, засоряющей мозговую деятельность, мешая совершать чистую передачу информации нам в чистом виде, без замыливания, внутренних искажений, перековерканную, с наложением многочисленных и чаще всего мутных слоев. Нет времени разбираться и разгребать что внутри в этой области происходит у элемента, влитого в нашу систему, уж простите, что я вас так называю. Лишнее это для них, потому то и удаляется ненужный никому - нам, да и вам - вонючий, тлеющий и разлагающийся постоянно мусор в виде данной от природы душещипательной чувствительности.

- Ну а изучение полностью человеческой личности? Ведь это неотъемлемая его часть?

— Психоанализ проведен в короткие сроки, еще в самые первые годы нашего пребывания. Эмоциональные состояния, различные способы реагирования на происходящие события, весь спектр испытываемого психофизиологического процесса, мотивирующего на действия, регулирующего поведение и влияющего на мышление, зависимости и привязанности а так же все остальные компоненты личностного среза, как аффекты, стрессы, направленность эмоций и чувств, их скачки в ходе жизнедеятельности в полной мере нам известны. Но в том то и дело, что потом эти познания используются целенаправленно, в зависимости от личности, например, выявление больных точек на которые необходимо воздействовать, принуждая нужную нам персону где то силой, где то помягче к определенным шагам, в то же время основываясь на целиком и полностью изученной человеческой психике. А так как сложность заключается еще и в том что сложно измерить, провести градацию всех переживаний без постоянного анализа мозга, воздействия на внутренние органы, равно как изучения последующих возможных психосоматических заболеваний, то в реальном режиме все сведения передаются нам, порой с младенчества или юности, иногда в старости, но не со всеми мы таким образом действуем. Но именно вам мы вынуждены будем выскребать эмоции и чувства до конца, потому что вы будете нашими глазами и ушами здесь, на Земле, на своем естественно уровне, в границах своей жизни, вашего окружения и круга общения. Но тут есть одно очень важное дополнение — ситуативно, избирательно и крайне редко возможно кратковременное включение, точнее нагнетание чувств и эмоций, чтобы уж совсем не быть то истуканом и не вызывать подозрений, слухов и кривотолков. То есть если условно взять по шкале от 0 до 100, то все ваши душевные порывы при любых — и я подчеркиваю это — любых жизненных обстоятельствах четко зафиксированы на отметке… ну скажем … 1—3. Или около 5, но чаще на нулевой отметке. Когда это необходимо, хотя такого почти не бывает, по шкале поднимается, допустим, от 5 до 40, 70 или даже до 100, что является обычным состоянием для живого человека, тем более не умеющего самому регулировать такие вещи.

И уже потом устанавливается на все абсолютно органы, мышцы, кости вашего организма своеобразные датчики о изменениях происходящих внутри вас, посредством считывания их данных, которые мы принимаем не прерываясь круглые сутки, каждую минуту, год за годом. Так как для обеспечения безопасности процессов протекающих в организме и самосохранения все таки мозг должен получать посылы, что тоже находится на минимальном уровне, почти нулевом, от нервных окончаний об раздражителях окружающей среды путем воздействия на кожный покров, о текущем состоянии вашей костно-мышечной структуры, внутренних органов, сердечно-сосудистой, пищеварительной, репродуктивной, лимфатической и нервной системы, прогнозирование предстоящей экстренной ситуации, угрожающей здоровью и жизни, то таким образом поддерживается все в оптимальном работоспособном виде. Вы - станция в постоянно прямом эфире за исключением времени сна, ваши глаза - камеры видеонаблюдения, бесстрастно фиксирующие все что происходит, уши - высокочувствительные передатчики звука и это для нас имеет первостепенное значение.

Алёна после этого замолчала и он понял по ее взгляду, что к ним приближается официант с заказом. Расставив на столе блюда, стакан чистой воды, подающейся к кофе данного приготовления, открыв бутылку вина, официант удалился почему то с очень самодовольным видом.

- Я предлагаю отведать то что принесли молча, признаюсь вам, не люблю разговаривать во время трапезы. А уж после, я за бокалом вина, вы за "Ristretto" мы продолжим. Не против? - спросила Алёна.

- Нет, я в этом с вами полностью солидарен.

- Замечательно, тогда приступим?

Игорь сразу отметил, как она ест - резкие, сильные, точно выверенные движения, быстро прожевывая большие куски, но в тоже время это выглядело очень женственно и эстетично, при этом ничего не роняя, не проливая, умело пользуясь столовыми приборами и соблюдая этикет. Пару раз стремительно подбегал официант, наполняя опустевший бокал Алёны. По едва уловимому, видимо понятному персоналу ресторана знаку ее руки в пространство, не ускользнувшего от глаз Игоря, вдруг негромко заиграл джазовую музыку квинтет, до этого в полном молчании копошащийся в своих нотах, состоящий из четырех юношей и девушки вокалистки, начавшей петь на английском языке у напольного, в стиле "ретро" блестящего прямоугольной формы микрофона, на импровизированной приподнятой от уровня пола около метра концертной площадке. Через некоторое время, когда с мясом было покончено, Игорь удовлетворенно откинувшись назад, неторопливо раскурил сигару, подождал пока Алёна тоже расправилась с последней медвежатиной на квадратной белой тарелке, сам налил ей вина и приступил к крепчайшему своему кофе.

- Прелестный ресторан, надо признаться. Готовят тоже очень и очень даже недурственно - наконец сказал Игорь, выпуская из легких настолько пышные облачка сигарного дыма, что иногда на пару-тройку секунд за ними скрывалось его лицо.

- Несомненно, часто здесь бываю, в плохом не назначила бы вам встречу.

- Я так понимаю, что по истечении времени нереально прокрутить эту восьмерку в обратную сторону? - произнес Игорь, продолжая отложенный разговор.

- Да, совершенно верно. Касается всего, сердечные склонности, между прочим, входят в список. И вы должны отдавать себе отчет в этом.

- С чего вы обратились так внезапно к симпатиям?

- Ладно, ладно ... - погрозив безупречно наманикюренным пальчиком промолвила Алёна, глядя на него лукавым и немного захмелевшим взглядом.

- А почему бы и нет? Разрешите личный вопрос? У вас есть - Игорь неопределенно поводил в воздухе сигарой, подбирая слово - "Он"?

- "Он", досточтимый Игорь Петрович, есть у всех, соответственно не исключая и вас - красиво улыбнувшись, ответила Алена.

- Хотелось бы поподробней ... - сказал собирающийся продолжить тему Игорь, но был прерван на полуфразе.

- Но шутки давайте все же отложим в сторону, не время сейчас, да не в вашем положении юморить и флиртовать - практически сразу убрав улыбку с лица, серьезно и строго сказала она.

Игорь замолчал, подумал про себя что и чувство юмора тоже будет исключено из его жизни в скором времени, хотя шутить, веселиться он мог и умел, по доброму, без язвительных, унижающих человека подколок и фраз, без злого напора долговременных издевательств а добродушно-снисходительно, так что никто впоследствии не испытывал негативных чувств по отношению к нему. Правда иногда, видя что все таки неудачно подшутил, кого либо оскорбив, он с чистым сердцем мог попросить прощения и постараться загладить свою вину всеми возможными способами, так как не любил обижать людей и причинять им боль. С чем скоро можно будет окончательно попрощаться.

- Не стоит грустить, Игорь Петрович - заметила Алёна его мелькнувшее на миг состояние - Не о чем жалеть. Что такое жизнь обычного, усредненного человека, если объективно и непредвзято посмотреть, ну сами подумайте? Родился потому что чаще всего надо родить, рос сквозь болезни, неумелое воспитание в силу ограниченности, слабости ума, отсутствия элементарных понятий о педагогике у родителей, причем не желающих даже знать об этом, выгружающих свои собственные комплексы, пережитые ранее проблемы и беды или вовсе отсутствие интереса к ребенку, растущему как придется. Школа с ее подростковыми заморочками, попытками самоутверждения личности среди коллектива, техникум или институт, сжатые от нищеты зубы за все это время с аутотренингом "... Я все смогу, я все преодолею ...", в пробивании своей головой бетонные стены. К тридцати годам кое как разобравшись с внутренними психологическими заворотами, ошибками и набив конкретно шишек на этому пути идет работа, женитьба, рождение детей с последующими возрастающими все больше и больше тяготами, судорожные попытки заработать и обеспечить семью, убеждая себя что это и есть счастье, мелкий бизнес на пропитание или убогонький карьерный рост с такой же зарплатой в государственной либо частной конторе, работа на износ, истерично стремясь все лучшее, что могут в своем понимании и возможностях дать детям, якобы стабильность в жизни. Дети вырастают, начинают жить сами по себе, надежды возложенные на них не оправдываются, опять же в силу непонимания того, что не нужно изначально и на протяжении всей их жизни на них накидывать родительский эгоизм. И как же тут обойтись без считающегося в определенной особо умственно одаренной среде за практицизм утверждение о стакане поднесенной воды в преклонных годах ...

После сорока лет с удивлением - хотя чувствуешь себя еще молодым, не погружаясь в размышления о хворях - видишь что полезли болезни, переходящие в хронические, оглядываясь назад обозначаешь для себя, что в молодости проще вылечивались и не могли появиться, возрастное неизбежное дряхление, осознание что много не успел, прожил не так как хотел а как все под давлением стереотипов общества навязанных с детства, юности. Бесплодные попытки что то изменить, развернуть свою судьбу на 180 градусов, дальше в безнадежности коптят небо, накручивая через силу плюсы в том что видят и как живут, копаясь в мелких бытовых ситуациях.

В конце под гнетом старости окончательная потеря здоровья, проживая последние месяцы в равнодушии, унижении и ненужности близким родственникам, когда смерть для них это уже не горе а облегчение для всех. Ну и финал - заросший сорной травой могильный холм с покосившимся деревянным крестом или растрескавшимся каменным памятником. Сплошная тихо визгливая мышиная возня, спроси на смертном одре такого человечишку, чего жизнь прожил - а он и сам не знает. И такая тоска от этого всего нападает, что скулы начинает сводить ...

Я говорю это вам для того, чтобы вы поняли, что чем быстрее вы переступите черту, рассекающую вашу судьбу на до и после, примите и смиритесь с фактами, что вы не тот кем были, назад нет пути, тем будет лучше для всех. Под всеми я имею в виду нас с вами. И вам, пускай в силу сложившихся обстоятельств, предлагается иная альтернативная жизнь.

Игорь без слов докурил сигару, положил ее в пепельницу и спросил:

- Вот именно это меня сейчас больше всего интересует, как мне дальше жить, когда из под ног вышибло опору.

- Ну-ну-ну ... Не драматизируйте, не стоит. Войдете в колею и все пойдет своим чередом, причем намного лучшим чем раньше. Через три дня вам нужно будет явиться в психиатрическую областную больницу. Заведует сим заведением профессор Черепков, Федор Николаевич, отличный специалист в своем деле, несколько десятков лет занимающийся своим делом, достигший высшей точки профессионализма, таких врачей по психиатрии в России единицы. В два часа дня он вас будет ждать в своем кабинете, скажете что вы от Алёны, он тут же все поймет и будет готов вас принять. Сразу хочу предупредить, что вам придется остаться в стационаре дней на семь, поэтому возьмите с собой все необходимое из личных вещей, в том числе запаситесь сигаретами, выпускать не будут на улицу, кроме внутреннего дворика для прогулок. Кормят там очень хорошо, с этим полный порядок, не нужно тащить сумки с едой. Передаю вас в чуткие руки Федора Николаевича, он все пояснит, что вам надлежит исполнить.

- Мы еще увидимся?

- Конечно, не один раз.

К их столу подошел метрдотель с вопросом все ли их устроило в обслуживании. Игорь ответил что претензий нет никаких, попросил счет, но Алёна мягко сказала Игорю чтобы он ни о чем не беспокоился, все улажено, оплата не требуется. Он помог ей одеть у выхода лисью длиной доходившую до колен шубу и у такси они попрощались.

— Ну-у-у … Игорь Петрович, не разочаровывайте меня. Вы же неглупый человек и должны понимать что это выход из страшного круга, внутри которого вы оказались, ведь ясно же все как божий день. Кроме того, вероятно вы неправильно истолковали озвученное ранее. Я ведь вас не уговариваю а предлагаю, поверьте мне, что такой вальяжной возможности остаться в живых у вас больше не будет за тот короткий период жизни который вам остался, то есть уже менее суток до вашего смертельного мгновения. Каждую минуту на земном шаре, во всех странах и континентах, в самых различных слоях общества идет постоянно пополнение в наши ряды, уж недостатка в этом мы ни в коем случае не испытываем и не предвидится никаких трудностей в этом плане. Естественно, что вы вольны отказаться, только кому польза от этого? Ради чего умирать? Только потому что ваш друг детства, простите, был дураком? Моральная сторона вопроса в принципе должна отпасть исходя из того что он натворил, тем более что вы уже не тот кем были раньше и думаю что эти моменты вас не совершенно не трогают. Вы будете продолжать жить, творить, работать на другом уровне, отличном от той унылой жизни которой вы жили. Неужели вас самому не надоело разбирать бесконечные тупые ошибки, шитые белыми канатами махинации ваших клиентов, копаться во всей этой навозной куче? Вы вольны как продолжать заниматься тем чем вы занимались, тем более что есть в числе тех кто с нами вполне состоятельные клиенты для вас, которым необходима помощь в решении их юридических проблем и они готовы платить, с легкостью расстанутся с большими суммами, если вы им поможете, само собой, без всякого криминала и последствий, разрушающих жизнь, мы можем организовать такие встречи. В профессиональном плане начинать что то новое и необычное, если вас заинтересует и вы почувствуете потребность — пожалуйста, никто вас не ограничивает, нам необходим хоть какой ваш опыт, точно так же как и в любых других сферах вашей жизни.

А если "нет" ... Завтра у вас на два часа дня назначена встреча в офисе с неким Калачовым, ну или во всяком случае он под такой фамилией записался. Милый, интеллигентного вида, улыбающийся и располагающий к себе с первых секунд общения, якобы ему нужна юридическая консультация по продаже нежилой недвижимости. Так вот этот самый Калачов и станет тем, кто вас убьет. Причем произойдет все быстро и тихо - в тот момент когда вы повернетесь к нему спиной, приглашая пройти в кабинет, он накинет на вашу шею удавку из гитарной струны с двумя пластиковыми рукоятками, которая хороша тем, что в отличии от, например, ремня, полотенца, шнура, стальной тонкой проволоки без ручек плотно прилегает к шее и врезаясь в кожу исключает возможность крика, лучше затягивается и не порвется. Он задушит вас в течении буквально тридцати секунд, максимум одной минуты. Последнее что вы увидите в своей жизни - кривую трещину на потолочной побелке, потому что Калачов набросив удавку, одновременно развернувшись своим корпусом, взгромоздит ваше тело себе на спину, продолжая душить. После этого он оставит тело на полу и так же тихо уйдет, не оставляя за собой никаких следов. Камер в вашем офисе нет, принимаете вы строго по предварительной записи, вероятность случайных посетителей, забредших по пути к вам исключается, до вечера никого не будет. Обнаружит вас уборщица, которая приходит с дубликатом ключей от офиса и вызовет полицию. Впоследствии так никого и не найдут, да и не будут искать, образуется очередной так называемый "глухарь". Промелькнете только в криминальных сводках в сообщении об убийстве в собственном офисе и все. На пятый день вас похоронят родственники, квартира с имуществом отойдет вашему брату и через месяца два о вас начнут забывать, через полгода и не вспомнят что вы такой были вообще.

- А как вы сможете предотвратить мое убийство?

- Скажем так, мы стерем из их памяти все что связано с вами, в том числе о том что выболтал ваш бывший друг. Как одна из многочисленных вариаций, вполне вероятно что то другое.

- Ну а почему этого нельзя сделать в отношении Светы и детей?

- Ну во-первых, потому что они нам неинтересны и Артур тоже не подходил для подобных вещей. А во-вторых ... мы можем очень много, но далеко не все, в какие то области мы не имеем права вмешиваться и пытаться их менять.

- И много вас ... ну ... вообще на Земле?

- Очень ... вы даже себе представить не можете. Хотя мы тут относительно недавно, около пятидесяти земных лет, но количество согласившихся взаимодействовать с нами перевалило уже за несколько десятков миллионов по всему вашему миру.

- А если я не смогу до вас дозвониться, к примеру технические проблемы возникнут?

- Не будет никаких проблем, обещаю, вы услышите мой голос сразу же после соединения, без единого гудка. Вам необходимо произнести всего одно слово, которое решит вашу судьбу и все сейчас зависит только от вас.

Игорь молчал, уткнувшись невидящим взглядом в пол, одновременно прокручивая пальцами рук зажигалку. Алена не торопила его с каким либо ответом или с продолжением разговора и через пару минут сказала:

- Игорь Петрович, я понимаю ваше состояние. Сейчас вам нужно остаться одному и выбрать, что вам предстоит дальше. Смерть, конец всему и забвение или наши условия и жить, причем хочу заметить далеко не самые худшие, в чем вы сами удостоверитесь, приняв их. Я вас оставляю, на сегодня достаточно информации к размышлению - она достала из своей сумочки шариковую ручку и на бумажной салфетке записала номер телефона - И не делайте глупостей, очень вас прошу, геройство ваше никем оценено не будет и ни на кого не произведет впечатление. Жду вашего звонка, Игорь Петрович, провожать меня не нужно.

Потом минуты три слышались шуршащие звуки из коридора пока Алена одевалась, взвизгнула два раза молния на сапогах, хлопнула входная дверь, удаляющимся эхом отозвался шум каблуков в подъезде и он начала ощущать как установившись после ее ухода тишина в квартире начала физически давить на него многотонным стальным прессом сверху вниз.

Он долго еще сидел на кухне скрючившись в кресле и курил сигарету за сигаретой. В голове его все смешалось, мысли цеплялись одна за другую, путались, разлетались и обрывались.

" ... Что это? Очередная галлюцинация? Гипноз? Или я окончательно двинулся? Как этому вообще возможно поверить и почему я должен это принять? Как это все проверить и как быть то? Ехать к Светке или нет? А может позвонить и все обрисовать, чтобы немедленно уезжала? Не поверит ведь, ни за что не поверит, тем более в таком состоянии слушать не будет ничего, да и зря все, не имеет значения никакого, наверное ... Черт возьми, Артур, ведь я говорил же, говорил ... Какого ... ты меня не послушал ... Всем проблемы и беды на себе притащил ... ".

Он не ощущал времени, примерно через час заметался по темной квартире, включая везде освещение, закрыл на защелку входную дверь, которая как оказалось была открытой с момента прихода Алены, набрал номер Светланы, долго вслушивался в длинные гудки, но никто не брал трубку, начал одевать куртку и кроссовки, но взяв уже ключи от квартиры в руки и собираясь выходить, чтобы доехать до Светки он сел на скамейку для обуви и понял что ничем помочь не сможет, да и нет у него такого желания, все его действия и мысли катились по инерции, по человеческому, тому еще мышлению. Он ясно осознал, что сегодня и сейчас плевать он хотел на то что произойдет с ней и в ее квартире, несмотря на многолетнюю дружбу, крещение детей и прошлые воспоминания, главное что он останется в живых, да и к тому же никаким образом не причастен к этой ситуации с ее смертью. И от этой правды, высказанной самому себе ему стало чуть легче дышать и что то хоть самую малость стало на свои места. У него жутко трещала голова, поднявшись со скамейки, он начал снимать куртку, высвободил правую руку из рукава и тут потемнело в глазах так, что он перестал видеть. Пройдя два шага вперед и автоматически выставив руки, он с грохотом упал на пол без сознания на правый бок, ключи отбросило в сторону а куртка накрыла его лицо.

Очнулся он от холода, пронзающего все тело, откинув куртку, Игорь сел, поджав ноги. Почувствовал мокрую струю на лбу, приложил руку и увидел на своих пальцах кровь. Мелкая дрожь била практически все мышцы, даже те, о которых он мало что знал и не догадывался до сих пор о их существовании. На одном из выдохов он увидел тягучую как жевательная резинка струю пара, тянущуюся нескончаемо медленно изо рта.

А на кухне послышались звуки зажигаемой спички, свистящее и клокочущее шумное дыхание. Игорь осторожно поднялся, подошел к двери на кухне и увидел своего деда, умершего от пневмонии почти тридцать лет назад, Игорь был совсем маленьким, но отрывочно он помнил деда и его похороны. Дед в полумраке сидел за столом в засаленном пиджаке накинутом на голое тело и зеленых галифе с болтающимися подвязками, без носков, с граненым стаканом дымящегося черного чая в руке, в котором плавал квадратный кусок сливочного масла и курил папиросу "Беломорканал". Дед всегда так делал, он очень много курил, по две-три пачки в день и чтобы смягчить бронхи, хоть ненадолго дышать спокойно, пил перед сном такое жирное варево. Его синие, обожженные губы бывшего танкиста Великой отечественной войны, перекошенная от рубцов левая сторона лица ритмично дергались со страшной силой, он пытался что то сказать, затягиваясь папиросой.

Игорь начал пятиться и сквозь эти дедовские попытки кое как разобрал хриплое «… Внучек … Кипяточку бы мне добавить, грудь болит …", кое как произнеся это, дед отвернулся к окну, свет от уличного фонаря проходил сквозь его всклоченные седые волосы на голове а дым от папиросы заполнил почти всю кухню, повиснув плотной пеленой.

Игорь захлопнул дверь на кухню, рванул к входной двери, трясущимися руками долго не мог открыть щеколду, выбежал на улицу и не видя куда он бежит, не разбирая в темноте дороги, несся перепрыгивая через видимые сугробы, бордюры и маленькие заборчики, огораживающие детские площадки, кто то кричал ему вслед "Куда ты ломишься, лосяра, шары то разуй, здесь люди ходят ...", несколько раз он больно падал, обдирая наледью кожу рук, раза три провалился почти по колено в снег. Он пришел в себя только на оживленной автобусной остановке, где люди со страхом начали на него смотреть и толпа стала отходить от него. Тогда он одел до конца и застегнул куртку, огляделся несколько раз, сориентировался где находится и быстрым шагом пошел к дому.

Зайдя в свой подъезд, он долго стоял и прислушивался, потом осторожно зашел в квартиру, открыл со скрипом дверь на кухню и с облегчением увидел что никого нет. Он снял кроссовки, куртку, проверил все комнаты и только после всего вернувшись на кухню увидел ... незамеченную сразу недокуренную, погасшую папиросу с изжеванным бумажным мундштуком на столе.

Он отпрянул сначала от стола, потом открыв дверцы нижнего шкафа начал судорожно, выбрасывая на пол какие то салфетки, бинты, старые журналы, красные свечи искать большой медицинский пинцет, чтобы не брать окурок в руки и вынести его подальше от своего дома.

Наконец среди всего этого вороха вещей и всяческого застарелого хлама, от которого давно уже надо было избавиться, он в самой глубине шкафа нащупал рукой длинный, тонкий стальной пинцет, со следами выбоин и сколов. Обернувшись к столу, на котором лежал окурок, он с минуту еще соображал как лучше сделать и каким образом возможно его уничтожить. Видимо придя к какому то решению, Игорь достал несколько толстых, больших по объему черных пакетов для мусора и литровую бутылку с горючей жидкостью для розжига древесного угля или дров и приготовления шашлыка, хранившихся в коридоре. И уже на кухне, вложив поочередно четыре пакета как матрешку внутрь каждого развернутого предыдущего, он зацепив пинцетом папиросу скинул их вместе в темноту целлофана, на столе остался темный, утопленный, выжженный силуэт от "Беломора", полностью повторяющий его контуры, словно весь окурок был разогрет до высокой температуры. Он решил так же разобрать и выкинуть стол с табуреткой, нашел в ванной резиновые перчатки и натянув их на руки до локтя, чтобы не касаться ничего голыми руками, через десяток минут с помощью шуруповерта останки того, на чем сидел и опирался руками дед вместе с ядовито-желтыми крагами очутились в отдельном мешке. Напоследок он снял с себя всю верхнюю одежду, сложил в еще один пакет, переоделся в чистый зимний комбинезон из жесткой непродуваемой и непромокаемой ткани, потом накинул на плечи, закрепил на голом торсе широкие, перекрещивающиеся эластичные планки на спине и наконец начал выносить всё к входной двери. Натянув старую короткую "аляску" и зимние сапоги, он открывая дверь вдруг сдернул с себя обувь, вернулся на кухню, достал из холодильника непочатую бутылку водки, взял полотенце с дивана и тщательно, по два-три раза возвращаясь, замывая одно и тоже место которое уже ранее прошел, с капающим отяжелевшим от водки мокрым полотенцем вымыл за собой пол на кухне и в коридоре, истратив на это почти всю пол-литровую бутылку а остатками еще долго протирал руки.

Голова его была пуста, как полковой барабан, мыслей никаких не проскакивало, все делалось на полном автомате, только четкое понимание своих действий и дальнейшей направленности с пакетами. Он поставил на сигнализацию квартиру, закрыл дверь и все более ускоряющимися шагами, почти бегом двинулся с пакетами в руках от подъезда. Вышел на дорогу за домом, поднял руку и почти сразу же остановилась грязная, дребезжащая разбитая серая "копейка" с одной горящей фарой, Игорь спросил поедем ли на край города, назвал улицу, пожилой водитель хмуро посмотрел на него, молча кивнул. Бросив на заднее сиденье мешки, умостившись кое как впереди, Игорь только сказал вдобавок: "... И пожалуйста, как можно быстрее ...". Он ехал к заброшенному кинотеатру с примыкающим к нему пустырем зная хорошо это строение, так как около двух месяцев назад занимался с одним юрким местным бизнесменом подготовкой документации под снос здания и выкупом земли под строительство торгового центра. Несколько раз приезжал туда, осматривая и изучая довольно неплохо на тот момент сохранившееся мрачное здание как внутри так и снаружи для сверки и составления нового технического плана совместно с представителями администрации города, так как земля являлась муниципальной собственностью, как собственно и все что на ней находилось.

Игорь попросил остановиться за два квартала последних жилых домов перед кинотеатром, расплатился и стоя с мешками на обочине дороги некоторое время пытался понять, восстанавливая в памяти прошлые сюда поездки, в какую же сторону ему двигаться во мгле колючего морозного воздуха.

Сориентировавшись, он переждав небольшой поток машин, перебежал дорогу и пошел быстрым шагом вдоль панельных впритык друг к другу стоящих девятиэтажек, уличные фонари горели через одного, под ногами практически ничего не было видно. Пройдя через несколько безлюдных дворов и продолжительных по длине проходных арок, выполняющих еще функцию проезда транспорта с какими то трущимися вдоль стен алкоголиками Игорь завернул за угол последнего дома и вышел напрямую к пустырю. Пройдя по вытоптанной дороге и подсвечивая аккумуляторным фонарем себе под ноги еще вдоль незамерзающей зимой узкой и глубокой речушки километра три, в темноте начал вырисовываться окруженный голыми деревьями кинотеатр. Со времени последнего его визита от здания почти ничего не осталось, двери и оконные рамы оказались сняты, оглянувшись назад и прислушиваясь, он вошел в клуб, как еще по другому называли его жители.

Под прыгающим белым кругом фонарика в руке метр за метром высвечивалась полная разруха - мебель разломана, батареи отопления оставив закопченными огрызки труб срезаны, на стенах свисающие рваными полосами обои, половинчатые ряды привинченных кресел с разрезанной кусками красного цвета пыльной кожи, обнажающие желтые фанерные спинки и подожженный поролон разбросанный комками вокруг. Массивная люстра высотой, как помнится, три с половиной метра из хрусталя тяжко приземлившись и раскидав свою осколочную связку когда то громоздких, продолговатых деталей по кругу, раскинулась на полу как умерщвленный и разрубленный на части осьминог и занимая чуть ли не половину холла перед входом в кинозал. И на все это безобразие с немым укором слепых глаз смотрели гипсовые лица вождей пролетариата - Ленина, Сталина, Маркса с Энгельсом под потолком на композиционном, но как ни странно, никоим образом не обезображенном барельефе среди знамен, коней, ревущих глоток, вскидывающихся вверх рук, надевающих штыки на винтовки а по краям этого запечатленного одномоментного действа в конный бой за революцию вели Буденный и Ворошилов.

Игорь увидел пустой угол, обошел по хрустальному крошеву люстру, издавая громкое хрупанье под сапогами при каждом своем шаге, которое отзывалось пронзительным эхом, ударяющимся по стенам и затихающим только где то ближе к выходу из здания. Он резко кинул пакеты, закурил и достал, раскрыв один из пакетов, бутылку с зажигательной смесью, вылил все что в ней было, почти литр, отбросил опустевший пластиковый пузырь в сторону и сделав несколько глубоких затяжек бросил "охотничью", радостно вспыхнувшую спичку в черную кучу. Красно-желтое пламя с зелеными вкрапинами охватило пакеты и угол, пустив дымовую удушающую завесу по полу, начала столбом уходить вверх, в дыру на крыше. Игорь закашлялся, замахал руками, разгоняя едкий дым. Когда все закончилось, он развернулся чтобы уйти, но при повороте свет фонаря как то странно отразился, выхватив тусклый полиэтиленовый отблеск. Он подошел ближе, присел на корточки и закрывая нос кожаной перчаткой от терпкого запаха перегоревшей тканево-древесной смеси, увидел что самый нижний пакет не оплавился и более того - не сгорел. Совсем.

Игорь выпрямился, светя фонарем на остатки того, что осталось в верхних пакетов, ногой раскидал всю кучу, вытянул целым и невредимым пакет, встряхнул его несколько раз от пепла, держа на расстоянии вытянутой руки от себя, поставил на пол и развернул. И оказалось, что ничего не случилось именно с тем пакетом, в котором находился "Беломор" и пинцет ... Он в растерянности отпрянул от мешка, не зная что с этим делать дальше.

"... Это невозможно ... Этого просто не может быть" - подумал он.

Он потянулся за сигаретами, чтобы по крайней мере пока будет курить одну сигарету, попытаться определиться - либо оставить и уйти, либо окончательно забытый специально или непреднамеренно "подарок" из другого измерения попробовать ликвидировать. И тут послышался со стороны кинозала стук железа об железо, тяжелые шаркающие шаги, приближающиеся в его сторону. Игорь мигом выключил фонарь, зашел за ближайший прямоугольный выступ, чуть выглядывая из за него, постарался не издавать никаких звуков, замедлил свое дыхание, уткнувшись лицом во внутрь расстегнутой "аляски" и вжался лопатками в торчащий корявыми тупыми иглами расковырянный кирпич.

Через минуту в холл заходил с подобием горящего факела в правой руке и с лыжной палкой в левой старый бомж, его покрытое частыми, глубокими морщинами как слоновья кожа лицо бурого цвета, грязные седые длинные волосы на непокрытой голове и заплывшие глаза с синяками под ними только и можно было рассмотреть при свете намотанной зажженной тряпки на деревянном топорище, словно две руки, голова без туловища и каждая сама по себе двигались вместо с огнем в пространстве. Старик дошел до люстры, остановился, осматриваясь по сторонам и увидел кулек, над которым раздумывал Игорь. Присев, он покопался в нем, отложив перед этим палку на которую опирался и простукивал все что видел, сначала извлек пинцет, покрутил перед глазами, зачем то понюхал, потом засунул в карман порванной фуфайки, после достал тот самый злополучный чинарик и прилепил его к своей нижней губе. Потом несколько секунд шарил во внутреннем кармане стеганки, в руке появился коробок спичек, долго чиркал по измятой и половинчатой стороне тёрки для зажигания, с пятой попытки у него получилось, секунд пять раскуривал, сделал как он видимо рассчитывал первый глоток дыма. С видимым наслаждением он начал выдыхать, белое облако дыма сначала поднялось вверх, потом сформировалось в полусферу, медленно опустившись, полностью окутала его голову и плечи, почти погасив самодельный факел. И тут же бомж захрипел, в рассеивающимся тумане стало видно как он схватился за горло, неверными шагами, то падая на колени, то снова вставая добрел до ближайшей стены, уткнулся в нее лбом, застыл, топорище из его рук выпало, огонь пыхнул маленьким фейерверком искр и сразу же затух.

Игорь осторожно вышел из своего укрытия, с минуту стоял не двигаясь, потом чуть ли не на цыпочках, включив фонарь пошел к стене, к которой прижался в последней своей позе пожилой бич. По пути подхватил на полу ржавую стальную трубу длиной сантиметров сорок и только приблизился для того чтобы понять что с бродягой, жив он или нет - бездомный начал съезжать лицом по стене на пол со скрипом, перевернувшись в конце падения на спину, раскинув руки в стороны, тело окончательно затихло. Игорь наклонился, стараясь услышать дыхание и одновременно поднеся маленькое зеркальце, завалявшееся в кармане своего пуховика к носогубному треугольнику, но никаких признаков жизни не обнаружилось, зеркало не запотело. Спокойное и умиротворенное лицо, разом остекленевшие глаза и больше ничего, никакой пены из глотки, посиневшей или покрытой пятнами шеи не было, лишь в углу рта так и осталась торчать папироса да расцарапанный лоб до кости, с въевшимися лохмотьями грязно-белой краски. Игорь снял перчатку с правой руки и ее внутренней частью взялся за папиросу выдернув ее из губ мертвого бича и стремительно вышел через запасной выход из здания.

Дойдя до речки, он швырнул перчатку в шумную, бегущую воду и она как тяжеленный булыжник, с громким плеском и высокими брызгами моментально ушла на дно. От неожиданности такого ухода он даже остановился, ожидая что увидит ее всплывающей, однако река окончательно поглотила в своих глубинах кожаную перчатку с вещью от мертвого человека, которая сквозь тонкую грань живого и мертвого мира, оставшись там где ей не положено было быть, прихватила еще одну человеческую душу.

На обратном пути подходя к жилому массиву Игорь по задумчивости совсем забыл про вторую перчатку, выбросив ее в ближайшую урну он остановил такси с зеленым светящимся огоньком под лобовым стеклом, сел позади, надвинул на глаза капюшон, уткнулся в окно, пробормотав адрес. Молодой парень пытался сначала завести разговор, начал рассуждать о политике, пассажирах всяких разных, травить анекдоты, но после того как Игорь грубо сказал: "... я хотел бы чтобы меня молча довезли из точки А в точку Б, за что и плачу. Ключевое слово - молча. Дополнительные функции в виде высокоинтеллектуального развлечения мне не нужны ...", обиженно нахмурился и не произнес больше ни слова до самого подъезда Игоря.

Часы показывали половину одиннадцатого вечера, все заняло у него почти полтора часа, дома он кое как запихал всю одежду в стиральную машину, с полчаса стоял под душем, драил себя до кровавых пятен мочалкой и минут на десять включил ледяную воду, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Ему действительно стало немного легче, мысли начали набирать свой вес как воздушные шарики в которые заливают воду и с разных уголков мозга притягиваться куда то к верхушке черепа. Сварив кофе на огромную, семьсот граммовую кружку, он сидя в темноте на кухне курил сигару и был виден только ее красно-лиловый с черными точками огонек на конце, да слышался небольшой треск при очередном затягивании дыма в легкие.

"... Нет, это дело надо того ... Нужно выпить, залакировать сегодняшний день ..." - подумал Игорь.

Он достал из мини-бара квадратный графин из итальянского стекла с нанесенным сложным рубчатым рисунком на нем, приземистый круглый стакан вместительностью триста с небольшим грамм и влил в себя первую порцию сорокаградусного французского пятнадцатилетней выдержки превосходного коньяка. Вкуса и крепости не почувствовал и почти сразу же повторил дважды такую же манипуляцию. Постепенно, видимо под действием алкогольных паров, его начали одолевать обычные, человеческие эмоции. Сердце забилось быстрее, с провалами и перебоями, его начала охватывать паника и удушающее чувство страха, жалко стало себя, Артура и его семью, детей, убиваемых возможно прямо сейчас. Игорь начал осознавать что прежней жизни больше никогда не будет, пускай обыденной, со своими печалями, радостями, как неудачами так и достижениями, но налаженной и комфортной для него, в какое чудовище он превратился уже и в скором времени каким мутантом еще будет. Своих друзей в скором времени придется хоронить, зная что происходит на квартире Светланы, он ничего не предпринимает, спасая свою шкуру для чего только — совершенно не было понятно. Да и сам он никогда не будет прежним — добрым, отзывчивым, дружелюбным, искренним, с целым набором еще кучи положительных качеств, за что его уважали, ценили и любили окружающие, преданный близким, друзьям, всегда готовым ради них пожертвовать практически всем. Раньше, да … все это будет в прошлом, уйдет сегодня до полуночи, если он сделает звонок Алёне.

"... А может и вовсе не звонить? Закончить все разом завтра, пусть как гусёнка в офисе удавят и все на этом прекратить, к чему все эти прелюдии ...?"

Основательно набравшись через час, он качаясь и держась за стены пошел по квартире, начиная вспоминать где же салфетка с номером телефона, оставленная Аленой. С пьяной кривой усмешкой, приговаривая «… Все несется под откос… Нету другого выхода то, нету …". Потом вдруг после короткого, как щелчок шторками фотоаппарата, закрывшими на миг происходящее, сменилась сцена — он уже оказался возле напольного во весь рост зеркала в коридоре, прищуривая левый глаз, целясь через поднятый большой палец в самого себя указательным, задыхаясь от беззвучного истеричного смеха, вытирая слезящиеся глаза тыльной стороной ладони. Потом снова короткое затмение — он на кухне, допивая очередной стакан пытается рассмотреть время на часах, которые держит в правой руке, цифры сливаются в один ряд, двоятся и троятся, с большим усилием он соединил их воедино и увидел: «23:57:39».

На диване лежала бумажка с телефоном, Игорь несколько раз произнес телефон для запоминания вслух, продолжая снова и снова повторять, в коридоре срываясь с диска рукой, задержался на несколько секунд на последней цифре, как перед прыжком со скалы. Тяжело выдохнул и выдернул палец из отверстия. В трубке через один гудок послышался энергичный женский голос на фоне громко звучащей индийской песни "Джимми, Джимми, ача, ача ...":

- Витя? Ты где ходишь, как за смертью посылать, купил водки или нет? Я чё тут одна как дура то полчаса уже сижу под свечами, Витулёночек, звереныш ты мой необузданный?

Игорь оторопело выслушал и заорал:

- Идиотка тупорылая! Какого черта ты хватаешь трубку, а? Я тебя спрашиваю, курятина безмозглая!

На том конце провода сразу же повесили трубку, Игорь шатаясь вернулся на кухню, забрал бумажку с написанным телефоном и тщательно, фокусируясь взглядом, сверяясь с каждой цифрой, не спеша вновь начал накручивать диск, прижав трубку к плечу, снова остановился перед тем как окончательно отпустить его, только в этот раз пьяно покачнувшись, зло произнес "... Ну хорошо, давайте разыграем ваши карты ...".

В ту же секунду, без гудков, он услышал усталый, тихий голос Алёны, который невозможно было спутать с каким либо другим:

- Говорите, Игорь Петрович.

— Да … Да. Да!!! — голос его в конце сорвался на крик.

- Отлично. Отдыхайте, у вас был непростой день, вам нужно выспаться и придти в себя, не пейте больше. Завтра после восьми вечера будьте пожалуйста дома, я вам позвоню, нам обязательно нужно будет договориться о встрече и дальше я лично объясню что вам необходимо сделать. Ждите звонка - в трубке щелкнуло и пошли короткие гудки.

Игорь опустил телефонную трубку обратно на место, в голове крутилось только одно слово: "Всё". Он добрел до комнаты и рухнул на кровать, через сильное головокружение желая как можно быстрее отключиться. Побежала обстановка ускоряя постепенно свою карусельную скорость, как будто в точке где подвешен на крючок светильник, нанизали на штырь потолок а с ним прикрепленные к нему стены. Игорь чтобы не видеть тошнотворной беготни бетонного квадрата, перевернулся на бок, закутался с головой в одеяло и провалился в забытье.

Очнулся он от пронзительного визга дрели за стеной с физическим ощущением что ему сверлят виски сразу с двух сторон, точно эти тупые сверла на половину уже вошли в головной мозг, еще несколько движений - их наконечники столкнутся посередине головы. Тут же загремел огромного размера механический будильник с зеленым стальным корпусом, местами с затертой уже краской от времени, с юным пионером дующим в горн на циферблате, с двумя внешними большими колокольчиками, молоточком между ними, еще советского производства, работающий безо всяких претензий добрых лет двадцать, поставленный им всегда на шесть утра. Игорь прокрутил стрелку звонка назад, против часовой стрелки, будильник продолжал еще секунд пять тихонько по инерции постукивать по звонковым чашам ударной частью и наконец замолчал. Каждый вечер перед сном он заводил вручную, устанавливая время звонка, он любил подобные вещи, как впрочем и громкое тиканье, слышное из любого угла квартиры, так и звон, бьющий по ушам, но явно не сегодня. Периодически относил будильник для профилактики в часовую мастерскую, расставался с ним не более чем на неделю за все время, частенько размеренные звуки безупречного хода механики помогали ему сосредоточиться в работе.

Кое как он сел, обхватив голову руками. После заставил себя встать, выпил три таблетки сильного обезболивающего и грамм сто пятьдесят коньяка, пообещав себе что на этом с пьянством закончено, хотя итак последний раз выпивал года полтора назад, с тех пор никаких горячительных напитков, даже пива не употреблял. В ванной долго держал под краном голову под водой, фыркая и отплевываясь. Потом с полотенцем на шее курил на кухне, как всегда чтобы окончательно восстановиться, варил крепчайший кофе.

Весь последующий месяц, пролетевший как неделя, Игорь занимался своей работой. Отгремел Новый год с мандариновым и елочным ароматом, который он встретил в одиночестве, выпив в двенадцать ночи 31 декабря бокал шампанского и почти сразу завалившись спать после тяжелого, но очень продуктивного дня, проведенного за своим рабочим столом. Постепенно закончились все праздники, но Игорь их практически не заметил, для него все прошло как дата в календаре и не более.

Встречи с клиентами, подготовка исковых заявлений и выходы в суд до Новогодних праздников, составление апелляционных жалоб, подготовка договоров и многочисленные консультации отнимали очень много времени, он порой засиживался в офисе до двух-трех часов ночи, но уже с утра, обычно в девять-десять часов погружался полностью в работу. За все это время он все больше и больше укреплялся в убеждении что те пертурбации которые явно обозначились раньше, продолжают свой непонятный ход, свою невычислимую механику.

В воскресенье, в свой выходной занимаясь дома штангой, при навеске на гриф весов выскользнул из рук железный блин весом 5 кг и как в замедленном кино упал ребром сначала на пальцы правой ноги, прямиком на первую фалангу и большей своей частью на ногти, ну а затем перекатившись боком по полу, покружившись по своей оси с небольшим грохотом закатился в угол.

Игорь инстинктивно зажмурил глаза от предстоящей боли еще в процессе падения блина, но ничего не произошло. Не было боли, причем ее не было совсем. Ощущение веса присутствовало, как будто кто то сильно наступил на ногу и тут же убрал а резкой и обжигающей боли при таких ударах никак не почувствовалось. Пальцы ног словно заранее были обколоты обезболивающим средством, неприятное впечатление хирургической анестезии и операционного стола, когда чувствуешь как скальпель с сухим, поскрипывающим звуком рассекает кожу и мясо - вот именно такая первая ассоциация сразу пришла ему в голову. Он в непонимании с минуту смотрел на ногу, на железный блин в углу, потом отошел на спортивную скамью, которая стояла возле окна, поставил на нее ногу и прощупал все пальцы, которые попали под удар. Почти сразу покраснела кожа и опухоль начала разрастаться, точно кто то невидимый надувал каждый палец маленьким насосом, но при давлении рукой - ровным счетом никаких даже малейших признаков болевого очага и последующая утихающая постепенно сильная боль полностью прошла мимо. Попробовал пройтись по квартире, осторожно наступая на стопу, чувствовались только опухшие пальцы, да и то впечатление было как будто между ними напихали ваты, не более того.

Игорь дошел до кресла в комнате, закурил сигарету и никак не мог понять как относиться к тому что произошло. Ради эксперимента он щелкнул газовой зажигалкой для сигар, тройное высокое синевато-красное пламя под давлением вскинулось вверх и зашумело, освободившись из небольших ребристых стальных жерл, он отложил сигарету в пепельницу и сначала издалека начал подносить к ладони левой руки зажигалку. Все ближе и ближе огонь приближался к коже, потом две-три секунды Игорь держал вплотную ладонь над верхушкой огня, после потушил и положил зажигалку на стол, с интересом прислушиваясь к своим чувствам и наблюдая за разрастающимся волдырем на ладони. Но всё закончилось как и с ногой - абсолютное невосприятие боли. Он дошел до своего кабинета, в груде бумаг на столе отыскал ежедневник в черном кожаном переплете и пролистав почти половину страниц нашел телефон практикующего доктора, которому помог по рекомендации месяцев восемь назад с оформлением документов на поставку медицинского оборудования в негосударственную клинику. Хлопотливое дельце на тот момент, но и заработал Игорь прилично, они остались довольны совместной проделанной работой, обменялись визитками и впоследствии не теряли контакта, периодически напоминая о себе созванивались по большим и не очень праздникам. Он хотел позвонить и согласовать время приема, чтобы обрисовать свою ситуацию и возможно таким способом попытаться ее решить, может быть дело в чисто медицинских причинах, пройти всестороннее обследование, подлечиться у хороших докторов с огромным опытом и все пройдет, наладится и войдет в свою колею, все будет как прежде, без этих киданий в сторону.

Игорь за всеми этими мыслями оказался уже в коридоре, с ежедневником в руках и только он протянул руку к трубке телефона, как вдруг он оказался словно в картонном доме, без крыши, с двумя стенами, перпендикулярно друг другу. Одна стена была сплошная по левую руку а вторая с окном без стекла и разделенным на четыре части белым штапиком из дерева и двумя высокими половинками двери, с покрытием из темно-красного цвета кожи, набитые гвозди с большими шляпками образовывали на каждой из дверных половин ромб вверху и внизу, примыкая друг к другу. Он как будто перешагнул некую черту и переместился в игрушечный недостроенный домик огромных размеров, словно сначала заглянув внутрь, запустив полностью голову а потом влился весь и стены стали выше его в несколько раз.

Игорь сделав несколько шагов по белому картону очутился возле окна, за которым на серых холмах искусственный снег и елки из бумаги подсвечивались изнутри разноцветными огнями а небо закрыто куском фиолетового бархата. Он несколько секунд смотрел на подсветку, потом решил открыть дверь. Как только он потянул на себя одну из дверей и в открывающуюся щель увидел как издалека, то опускаясь, то поднимаясь по холмам к нему бежит толпа веселых и улыбающихся людей в темных балахонах с капюшонами, они бежали и неразборчиво вопили что то, в руках у них были черные воздушные шарики, ветряные вертушки из блестящей фольги на высоких пластмассовых палочках. Он в замешательстве смотрел как они бегут, очень быстро они оказались возле двери и попытались ввалиться через нее все разом. Игорь начал закрывать дверь, сначала ему это удавалось с трудом, люди кричали, громко смеялись, стучали в дверь и пытались дотянуться до лица Игоря своими игрушками. Наконец ему удалось захлопнуть дверь и все разом стихло, как обрезало. Он увидел на правой половине двери три скошенных налево, вбитых на половину в дверную кожу со следами ржавчины железные пластины и понял что это система замков. Начал поочередно нажимать на них, дверь после первой пластины открывалась в обе стороны свободным ходом, после второй пластины только наружу, после нажатия на третью оказалась закрытой. Он снова надавил на пластину посередине, дверь открылась, он выглянул и увидел как трое детей вдалеке пытаются съехать с холма на санках. Игорь хотел крикнуть им чтобы они этого не делали, так как холм очень крутой, но вместо слов у него из горла вырвался низкий и оглушающий звук тепловозного гудка, дети разбежались, он захлопнул дверь.

Обернувшись он увидел справа возле стены железную кровать с грязным матрасом, на которой распласталась лежа на животе и уткнувшись правой стороной лица в необъятную руку толстая, с отвратительными жировыми складками по всему телу и ногам, небольшим пучком кудрявых волос на голове какая то омерзительная пожилая афроамериканка в сплошном купальнике из блестящей резины ярко-малинового цвета. Другая сторона лица, повернутая к нему вся была покрыта множеством прыщей с желтым гноем, она косила на него одним глазом снизу вверх сквозь растопыренные, похожие на коричневые сосиски пальцы левой руки со съехавшими набок синими ногтями. Он хотел крикнуть "... Да что происходит то ...", но вместо слов полился заполняющий все окружающее пространство придавливающий рёв тепловоза, который длился с полминуты. После чего он словно пройдя сквозь облако пара вновь оказался возле телефона в своей квартире. Еще несколько минут он приходил в себя, растирал виски, встряхнул головой несколько раз, но в глазах так и стояла последняя картина с кроватью.

"... Неужели вот так и сходят с ума?" - почему то именно такой была самая первая мысль после всего увиденного.

Он наконец протянул руку к телефонной трубке, начал набирать номер, накручивая диск и тут раздался настойчивый, беспрерывный звонок в дверь. Игорь одновременно прижимая к уху трубку и кинув на полку ежедневник подошел к дверному глазку. За дверью стояла молодая девушка, не отпускавшая кнопку звонка.

- Кто? - громко спросил Игорь.

- Откройте пожалуйста, мне очень нужно с вами поговорить.

- По поводу? Что вы хотели? Если по юридическим вопросам, я не принимаю дома, звоните завтра в течении дня и мы согласуем встречу в офисе.

- Игорь Петрович, я по личному и очень важному делу, которое касается вас, я вам все объясню, только не на лестничной площадке и не через дверь.

Он с полминуты постоял в раздумье, решая открыть или нет, положил трубку телефона, потом сказал:

- Подождите минут пять.

Быстро переодевшись в джинсы и натянув тонкий свитер с треугольным вырезом на шее, он приоткрыл входную дверь. В проеме показалась девушка лет девятнадцати-двадцати:

- Добрый день, Игорь Петрович. Я вас уверяю, разговор не терпит отлагательств. Разрешите войти?

- Хорошо, хорошо ... Проходите.

Перед ним в коридоре стояла совсем юная, высокая, около 175 сантиметров ростом красивая девчонка, с правильными, почти идеальными чертами немного узкого и вытянутого лица со спокойным выражением на нем, с чистой, нежной кожей и легким макияжем, чуть припухлыми губами, в уголках которых поселилась еле заметная ироничная усмешка. Черные с тёмно-синеватым отливом волосы, прическа каре с немного скошенной челкой почти доходящей до прямых бровей средней ширины, в короткой темно-коричневой норковой шубке с капюшоном и поясом, обхватывающим ее тонкую талию стройной фигурки, концы которого опускались до середины бедер ее длинных ног, в темных чулках и черных сапогах-ботфордах чуть выше колен. Но больше всего его внимание сразу остановилось на ее глазах - большие, серьезные, зрачки которых утонули в непроницаемой бархатисто-черной, глубокой и гипнотизирующей воронке, в которую начинало затягивать с первых секунд обмена взглядами.

- Разговор предстоит долгий, Игорь Петрович, могу я вас попросить угостить меня чашечкой кофе? Уж простите ради Бога за нахальство - голос ее звучал мягко и женственно.

Он пожал плечами:

- Хм ... Однако ... Какая милая непосредственность ... Вы так уверены, что мы будем с вами долго общаться?

- Да, я убеждена в этом - сказала она, лучезарно улыбнувшись и открыв при этом свои безукоризненно ровные, иссиня-белые среднего размера зубки.

- Н-ну что ж, прошу - раздевайтесь, вот здесь можно повесить вашу шубку - подождав пока она сняла верхнюю одежду и сапоги, он провел ее на кухню, закрыв перед этим общую дверь в остальных комнаты.

В чистой кухонной зоне у него всегда была вымыта посуда, живя один он приучил себя всегда после любой трапезы мыть за собой сразу все что использовалось - будь то приготовление чего либо или же сразу после того как поел, неважно одна это чашка или полная раковина тарелок. Потом пытаясь не упускать из поля зрения свою неожиданную гостью и не поворачиваться к ней спиной быстро сварил в турке кофе на две чашки, которые впоследствии расположились на серебрянном подносе с хрустальной сахарницей, керамическим кувшинчиком со сливками, двумя маленькими ложечками и несколькими бумажными салфетками. Она сидела боком на диване перед небольшим столом, в черной мини-юбке и нежно-розового цвета кофточке, молча наблюдая за ним.

- Я слушаю вас внимательно - произнес Игорь, после того как выяснил что ей нужно три ложечки сахара и немного сливок, подав ей кофе а сам присаживаясь в кресло.

- Спасибо, так вот, Игорь Петрович. Вам не нужно никуда звонить с просьбой о психиатрической помощи, как впрочем и кому либо другому рассказывать о том, что с вами происходит.

Рука Игоря с ложкой размешивающая кофе тут же застыла над чашкой.

- Откуда вы ... узнали ... ?

- Начнем с того, что меня зовут Алёна. Я к вам по поручению одной ... как бы это лучше то выразиться ... скажем так ... организации. Да, пусть пока будет такое название, "организация" - она перекатывала это слово во рту, точно конфетку.

- Нет, вы мне скажите ...

- Не спешите, Игорь Петрович, не нужно бежать впереди паровоза, вы всё, ну или то что вам необходимо знать на данный момент вашей жизни узнаете. Мы знаем о ваших проблемах с психикой в последнее время, как и о тех, кого давно нет в живых, которые вас преследуют, так и о последнем случае с ногой, потере боли. Этому есть причины и своё объяснение, сейчас от вас потребуется только выслушать меня спокойно, попытаться воспринять то что я вам сообщу, попробовать после того как я уйду переварить информацию и сделать свой выбор. Я говорю "мы", так как полностью и безраздельно отождествляю себя с теми, от кого пришла и от кого мне поручено донести до вас некоторые сведения. Специально не употребляю слово "люди", потому что ни я, ни они таковыми не являются. А вернее, в человеческом обличии находится внеземная сущность. С какой галактики, название планеты ну и так далее - все эти данные абсолютно ни о чем вам не скажут. Если перевести на человеческий язык, то это будет просто набор цифр и букв для вас, не более того.

А так же, предвосхищая возможные вопросы, например, где ваша летающая тарелка, в каком месте вы приземлились, о зеленых человечках с непропорциональной фигурой и головой - проговаривая это, ее лицо устало сморщилось на секунду - и тому подобные глупости, возмущения, крики о моем сумашествии. Сразу вам хочу сказать, пожалуйста, огромная просьба, выкиньте из головы все что вы видели в фантастических фильмах, читали в книгах и возможно смотрели по телевидению до этого на тему посещения, завоевания инопланетянами планеты Земля. Все это является бурной и неиссякаемой человеческой фантазией самого низкого пошиба, не имеющей никакого отношение к тому, что на происходит на самом деле. Хотя ... в общем где то можно это понять, только и остаются выдумки за неимением реальных материалов и отсутствия осведомленности. Я слишком измождена таким наивным интересом за последнее время, общаясь на первоначальном этапе с теми, кто нам нужен. Поэтому еще раз прошу - избавьте меня от подобных речей, я вам полностью обрисую ситуацию максимально доступными для понимания терминами и словами, больше мне добавить будет нечего, во всяком случае сегодня, дальше вы сами в случае положительного решения сотрудничества с нами многое поймете и узнаете. Чудесный кофе, кстати говоря, вы отлично его готовите, благодарю вас - Алена поставила пустую чашку на стол - можно вас еще попросить, стакан чистой воды, если не трудно?

Игорь поднялся с кресла, налил воды из графина в прозрачный, ребристый стакан и подавая его в руки Алены увидел что на несколько секунд глаза ее полностью, вместе с белками, стали одним фоном, угольного цвета, еще больше потемнели, остались естественными только красноватые уголки глаз, через секунд десять все возвратилось в обычное состояние, белки вновь стали белыми, с голубоватым оттенком. Игорь видел как то такие глаза, это было похоже на работу татуировщика, когда прокалываются с помощью шприца или татуировочной машинки поочередно глазные яблоки, вводится красящий пигмент в оболочку глаза, заливая его весь одним тоном. А больше все таки было похоже на так называемые декоративные склеральные контактные линзы, надевая их, глаза становились абсолютно черными, в том числе и белки. Он задержал руку со стаканом в это время вместе с ее рукой, которой она уже взялась, Алена вопросительно на него посмотрела, Игорь же словно очнувшись отпустил свою руку и отдал стакан, сел опять в кресло напротив нее.

- Простите за столь эмоциональное выступление, но иногда даже я, не подверженная таким вещам чувствую себя очень некомфортно при той лавине, которая на меня в последнее время обрушилась в виде истинно человеческой природы.

- Послушайте, это шутка такая что ли? Розыгрыш? На вас где то размещены скрытые камеры? Кто вас из моих знакомых или друзей заказал? Вы в себе вообще? Может стоит набрать 03?

- Ну вот, я же говорила ... Все вполне ожидаемо и каждый раз практически одно и тоже. Я разделяю ваше недоумение, точно так же в полной прострации и неверии пребывала и я, когда в моей квартире слышала почти тоже самое что и вы, за исключением некоторых индивидуальных нюансов. Ну да ладно, не верите вы мне пока, я понимаю. Добавим немного перца в нашу беседу. Скажите, как давно вы видели своего друга, Артура?

- А причем тут Артур? Да и потом, вы же все знаете, зачем спрашивать?

- Ответьте на мой вопрос, сделайте такое одолжение. И ответ скорее нужен вам, чем мне.

- До Нового года еще, около месяца назад. А что?

- Артура уже как тринадцать дней нет в живых, он убит, впоследствии вывезен в машине, расчленен на куски и останки его были разбросаны по лесу, в 120 километрах от города. Его нашли довольно быстро, на третий день, егеря делали рабочие обходы по территории. После было возбуждено уголовное дело по факту убийства, провели судебно-медицинскую экспертизу. А опознание происходило сегодня, полтора часа назад, если очень кратко говорить - Алена говорила спокойным, размеренным тоном.

Игорь смотрел на нее и не почувствовал никаких внутренних движений души от этой новости, ноль эмоций и чувств. Как будто ему сообщили о том что завтра по прогнозам гидрометеоцентра будет сильный мороз - обыденность и не более.

- Сколько сейчас на ваших часах? - продолжала Алена.

- Шестнадцать сорок две.

- Ровно через одиннадцать минут и двадцать восемь секунд вам позвонит захлебывающаяся в рыданиях Светлана, как вы знаете, его жена. Именно она его опознавала в морге, теряя сознания. И начнет звонить, биться в истерике для того чтобы сообщить о том что я только что вам озвучила. Засекайте время. Ну а я продолжу, с вашего позволения. Так вот, уважаемый Игорь Петрович. Мы вам предлагаем обмен, который выражается в том, что нам нужны ваши знания, умения, навыки, то что вы видите, чувствуете каждую секунду в своей жизни а так же ваша память о прошлых событиях и пережитых годах, начиная с рождения, сканирование состояния вашего организма для передачи в постоянном режиме этой информации нам. Ну а мы вам можем предложить решение проблем со здоровьем, значительное увеличение жизненного цикла и некоторые другие не менее полезные вещи именно для вас.

Дело в том, что мы на данном этапе собираем весь возможный материал о жизни на планете Земля. И для того чтобы здесь появиться, не нужны средства передвижения, захваты человеческих существ, нет надобности устраивать катастрофы и катаклизмы, войны в связи с прибытием инопланетных рас, побеждать и подминать под себя человечество. Они могут, знают и умеют путешествовать во времени и пространстве силой своего разума, оставаясь при этом в своем очень далеком отсюда мире. То есть в вас вселяется, грубо говоря, инопланетянин, использующий человеческое тело как скафандр, оболочку и ведущий изучение земной жизни изнутри, для анализа и обладания полных и исчерпывающих знаний о человечестве, для понимания и в дальнейшем преследования своих целей руками и делами самих же людей. Им нужно знать все - первые секунды после рождения и вся ваша последующая жизнь, все биохимические реакции в любой момент времени, изучается поведенческие стратегии, изменения и развития психики, тела с возрастом, любые болезни, диагностика и способы, методы лечения всех заболеваний которыми может болеть и болеет человек, повседневные и рутинные действия, общение с себе подобными, иерархическая структура общества - другими словами собираются в абсолютном смысле все доскональнейшие сведения о человеческой жизни. При этом фактически без каких либо видимых внешних изменений для контролируемого тела, никто и никогда не поймет кем вы являетесь, такой же обычный гражданин своей страны, общества. Но это уже финальная стадия, вселения в физическое тело.

- Ну а почему именно я то?

- Да не только вы. Во всех сферах, начиная от бомжа и заканчивая администрацией президента. Вы нам интересны в первую очередь полученным образованием, наработанным опытом, практическими знаниями юриспруденции, гражданского права конкретно в России, обширными знакомствами в органах власти, тонкостями и нюансами судебной и правовой сферы, причем очень динамичной и непредсказуемой а так же все что с этим связано - все издержки, уродливые явления в виде кумовства, взяточничества, выворачивания закона туда куда необходимо чиновникам, пользующимся своими широкими полномочиями и несовершенством законодательства. Тема как вы сами понимаете колоссальная и глубокая, много кто нам помогает, естественно не просто так.

Игорь потянулся за сигаретами и пепельницей, долго и сосредоточенно закуривал и около двух минут прошли в молчании.

- Но тут есть одна небольшой минус, необходимо согласие самой человеческой особи. В результате многочисленных попыток несанкционированного вмешательства в мозг, который оказался с одной стороны хрупкой и нежной структурой а с другой стороны сложным и мощным инструментом, большинство попросту оказывались потом в психиатрических лечебницах с тяжелейшими и уже неизлечимыми заболеваниями, потерянные для социальной жизни и без возможности восстановления психического здоровья. К сожалению, они останутся там навсегда, до конца своей жизни и такие нас не почти не интересуют, только разве что для других опытов и изучения одной из сторон человеческой психики, равно как и приобретения знаний того, что и как происходит в отрасли медицины, пытающейся лечить душевнобольных. И мы были вынуждены пойти другим путем, предоставляя выбор, чтобы сам человек понимал и осознавал для чего он шагнул на эту дорогу, что за этим стоит, какие преимущества получает.

- Вы вроде бы говорили что объясните изменения, происходящие со мной.

- Да, кстати говоря. А тут все очень просто на самом деле - устранение боли, охлаждение психоэмоциональной сферы вплоть до ее полного уничтожения, приходящие в гости мертвые, различного рода видения - все это побочные первичные эффекты нашего проявления интереса к вам, не более того, который произошел в больнице, во время пребывания вами в наркозе. Эти явления могут как усилиться, так и уйти совсем, но те кого вы видели и разговаривали, те кого уже давным-давно нет в живых, они более чем реальны и действительно через образовавшуюся брешь между этим миром и царством мертвых проходят в самых различных видах, общаясь с живыми. Только я вам искренне советую все таки не прикасаться к ним, не обниматься и если это возможно устраняться от любого сближения в физическом плане с ними, видеть их и разговаривать с ними уже более чем достаточно. Смерть, надо отметить, очень интересное явление, расширяющее в миллиарды раз возможности сознания и получения свободы, люди же не понимают этого, боятся смерти, держатся всеми своими ограниченными силенками за жизнь здесь, пытаются обосновать свое существование, приносящее им столько боли, страданий и мучений несмотря ни на что философскими учениями и мировоззрениями, религией, мнимой ответственностью за близких и самого себя, к примеру. Иной раз смотришь на незнающего что за смертельным порогом и от этого никак не решающегося прекратить свою жизнь, которая почти его раздавила, превратила в амебу - ан нет, цепляется, пытаться жить, сквозь адские испытания. А показать и объяснить запрещено, за этим следует неотвратимое наказание, гораздо хуже чем сама смерть. Грустно иногда видеть и понимать что все гораздо легче и проще могло бы быть, если бы знал что за смертельной чертой ...

Игорь только хотел сказать "... Может как то ближе к теме все таки ...", как оглушительно, во много раз громче, не так как всегда, ударил по ушам звонок телефона в коридоре и несколько раз подряд мигнула небольшая лампа дневного света, горящая под стенным шкафом. Он взглянул на Алену, та ни слова ни говоря постучала указательным пальцем по своему левому запястью. Игорь опустил глаза - находившиеся на его правой руке наручные электронные часы показывали ровно 16:53. Медленно поднявшись, он дошел до телефона и после пятого прошедшего звонка осторожно, словно боясь раздавить в руке, снял трубку и поднес, не прижимая плотно к уху.

- Игорь ... Это ты? - послышался захлебывающийся в слезах, на высоких нотах голос Светы - Игорь, Артура убили ... Я была у матери последнее время, вчера только приехала с детьми и сообщили ... В морге сегодня видела его, какие то бумаги заставили подписать что это он ... Господи ... что же делать то ... Боже, как жить то теперь? ... Ты можешь приехать? от него ... живого места нет ... Игорь, пожалуйста ... - на заднем фоне послышался топот, детский плач и пошли короткие гудки.

Игорь так и не произнеся ни одного звука, положил трубку, вернулся на кухню и снова закурил.

- Теперь вы мне начинаете хоть немного верить? Только вам нет необходимости ехать к ней. Через четыре часа ее и детей не будет в живых, их зарежут как свиней, сначала на глазах у матери ребенка по одному, после и ей горло перережут а квартиру для сокрытия следов преступления сожгут вместе с ними и они уже в пути. Вашему другу волей случая попались не те документы в руки, которые были нужны, ну а он вздумал на этом деньги сделать - стал шантажировать бизнесмена, о котором шла у вас между собой речь. Бизнесмен же собирал тщательно компромат несколько лет. И если началась бы разматываться цепочка преступлений, зафиксированных в этих бумагах, да еще и личные нелицеприятные подробности жизни, то репутация, карьера да что там говорить - свобода задействованных очень многих уважаемых и состоятельных людей вашего прелестного городка оказалась бы под реальной угрозой, да и самого бы этого бизнесмена утопили бы где нибудь в болоте. Там очень много грязи, преступлений, сексуальных извращений и каждая страница настолько пропитана кровью, что хоть выжимай. Но Артур, как оказалось, не настолько умен по жизни, как вам виделось или хотелось видеть, да и перед своей смертью его пытали почти сутки, мало того что он рассказал все таки где портфель с документами находится, так еще выложил разговор с вами в прошлом и то чем он делился со своей женой. Знает Светлана немного, так же как и вы, одни верхушки, что есть какие то бумаги, схемы мошенничества и последующие уверения Артура о том что жизнь поменяется в скором времени, ни в чем отказа не будет, будем иметь что захотели, на что глаз упал то и купим, свой коттедж уже не прельщает, замахнулся на переезд в Германию навсегда. Деньги затмили для него все, семью, детей, да и свою жизнь поставил на кон, хотя вы, помнится, сразу предупреждали. В общем опрометчиво, глупо и недальновидно ... А сейчас началась зачистка, убирают всех, кому известно хоть немного об этом, начиная с тех кто в виновен в утечке информации из ближайшего окружения. И вы, любезный Игорь Петрович, следующий на очереди.

Игорь долго тушил окурок в пепельнице, потом встал с кресла, рассеянно оглядываясь, хлопая себя по карманам и сказал:

- Тогда я сейчас же поеду к Светлане и спасу ее от того что вы сказали, как и ее детей, раз уж я знаю что произойдет.

- Нет, Игорь Петрович, не поможет, присядьте, прошу вас. Я понимаю ваши благородные стремления а вернее их остатки, но ничего уже не изменить. Даже если предположить что вы все вместе уедете, скроетесь бросив все - квартиры, машины, дела и обустроенную жизнь, вас все равно найдут. Слишком серьезный круговорот, из которого без нашей помощи к сожалению а может и к счастью, как посмотреть, вам не выбраться. У вас нет выбора. Либо остаться в живых и взаимодействовать с нами, либо вы отправитесь завтра во второй половине дня вслед за своим другом и его семьей. Если вас интересует, я могу в мельчайших подробностях рассказать как пройдет ваш последний день, каким образом вы умрете, что будете видеть, слышать и чувствовать за несколько секунд до своей смерти. Да и потом, если бы даже все переиграть и допустить что вы остались в живых, ведь все равно вы мстить не стали бы за друга, за Светлану и детей. Не потому что вы боитесь, не в состоянии это сделать, нет. Тем более в вашем нынешнем состоянии, когда здесь, при вас, в вашей квартире будут четвертовать человека, резать на ремни на ваших глазах и вы будете смотреть беспристрастно, как на разделку гигантской индейки к семейному ужину. Да вы и сами ощущаете что организм, мозг, душа, чувства, внутренности заморожены в непробиваемом, толстом куске льда, как может быть видели по телевизору найденного в северных льдах мамонтенка, жившего тысячи лет назад, только сверху на эту ледяную глыбу натянут каркас из костей и кожи, именуемый Игорем Петровичем.

Так вот, вам очень дорога воля, она для вас практически дороже всего и вы уходили в своей жизни от многих вещей именно поэтому. Тюремное заключение, не важно длительное или не очень явно не ваш вариант, сами это прекрасно осознаете, посему множество диких и кровавых сцен с мщением отпадают сами собой, так как за этим в большой степени вероятности последует тюрьма или опять же смерть от сторонников того, кому вы вознамеритесь воздать должное. Но это все конечно голые версии, при том жизненном витке, в котором вы бы остались живы а ваш друг и его семья нет. И с этим мы тоже разберемся, поможем вам решить проблемы с местью, если появится такое желание, не в ближайшее время, но тем не менее легко развернем в нужную сторону, способы я объясню, только попозже, после положительного решения.

- Что я должен сделать? Что требуется от меня?

- У вас не так много времени, сегодня до 00 часов 00 минут вам необходимо позвонить мне по телефону, номер я вам запишу и оставлю. И сказать "да" или "нет", не больше и не меньше. Выбор по моему очевиден, но решать конечно же вам в итоге. Ну а дальше, если вы согласитесь, возможно мы еще встретимся и я буду вашим куратором, вполне вероятно что кто то другой займется этим, вам объяснят какие шаги вам предстоят в новой реальности. Может быть какие вопросы есть, задавайте, я с удовольствием отвечу.

- Что будет если я скажу "нет"?