Наблюдатель Книга первая Глава 4 ч. 2⁠⁠

Есть такие типы, с которыми невозможно долго находиться рядом в связи с тем что очень много говорят, вываливаются из них замутненным потоком слова, не имеющие под собой ни единой мысли, пустая болтовня. А я не люблю этого, слишком утомительно для меня с некоторых пор или по крайней мере могу буквально вытерпеть в очень ограниченном количестве времени. Считаю что это выкинутый на помойку такой период моей жизни, поэтому очерчиваю обычно явно границы в этом плане. Я уж лучше займусь своей работой и закончу договор, подготовлюсь к судебному заседанию или к встрече за это время, чем просто тратить свою жизнь на бесплодное выяснение пустых жизненных явлений а уж тем более на беседы о высоких материях и собираний всякого рода сплетен. Есть мне о чем подумать, поразмышлять, чем заняться, что почитать и в большинстве случаев не принимаю никакого участия в подобного рода беседах и по разному их обхожу. Нет на это времени, ни желания да и смысла в этом никакого в итоге - переубеждать и спорить, помимо моей прямой деятельности, хватает этого с лихвой в том, чем я занят с молодости. Но это не касается моих давних клиентов со своими странностями, где мне приходится выслушивать много чего ради дальнейшего построения деловых отношений и тесного взаимодействия, это издержки моей профессии, которые нужно уметь пропускать мимо себя. И близких людей или вернее друзей, в этом плане мои рамки в отношении таких разговоров не действуют. А вернее сказать, не действовали ...

- Ну а как же умение красиво говорить, чему учат в институте и что должен уметь юрист? Ораторское искусство, различные речевые фигуры? Что там еще ... э-м-м ... риторические приемы?

- В идеале да, ну или во всяком случае может быть когда то так считалось. Я тоже так думал, когда начинал учиться на юридическом факультете а потом пошли первые суды и консультации. Но впоследствии быстро понял, что правильно оформленный с юридической точки зрения судебный иск с приложением доказательств, вовремя поданное заявление или жалоба, ходатайство с просьбой приобщить к делу и рассмотреть в судебном заседании расшифровку аудиозаписи разговора в письменном виде - перевесят десяток тысяч слов. Только факты, документы и общение посредством бумаг, желательно заверенных полномочными лицами, но не словоблудие. Какой толк от того, что твоя энергичная, убедительная и построенная по всем правилам риторики речь прозвучит в очередном слушании по делу, в котором решается не только судьба человека, но и крупнейшего предприятия в России, к чему это бесполезное сотрясание воздуха? Или необходимо вернуть, к примеру, несколько миллионов при незаконной продаже завода или офисного здания собственника, когда путем мошенничества и дыр в законе уплывает недвижимость из рук, причем не рублей, исчисление в таких процессах происходит чаще всего в твердой валюте, тут слова к делу не приклеишь, только экспертизы, технические паспорта на здание, разрешения на строительство, документы, договора, бухгалтерские отчетности, расписки, выписки со счетов, различные справки из органов. Хотя конечно так бывает не всегда, но очень часто, такова основная практика, изредка приходится и составлять речь, выступать в суде, суметь точно описать обстоятельства дела и правовую несостоятельность оппонента, не без этого. Поэтому я с некоторого времени привык общаться письменно - выражая свои мысли, составляя очередное обращение или заявление и то, что я хочу объяснить и доказать, изложив это в деловой переписке. Ну и соответственно, меньше стал употреблять разговорную речь, не только в процессах, но и в жизни. Но это далеко не единственная, несомненно, причина моей неразговорчивости.

Более того, все это перекрывается другим - наличием связей, положением в обществе и количеством денег, по крайней мере в крупных судебных процессах, тут уж поле для раздолья, куда хочу туда и ворочу. Потому как подкупить того кого нужно не составляет никакой проблемы - возьмите, к примеру, практически любого чиновника, добавьте немного больше плотских удовольствий, предоставленных в нужное время и в нужном месте, чуть-чуть выше сумма, желательно в долларах и он практически всегда ваш, со всеми его продажными потрохами, как последняя вокзальная шлюха, извиняюсь за выражение. Разумеется, это один из самых безобидных вариантов согласования возникшей проблемы. У каждого есть слабое место, своя Ахиллесова пята, только нужно ее найти в конкретном человеке и ударить по возможности как можно более точно и сильно именно в нее, не промахнувшись. Естественно, без всякой криминальной составляющей - во всяком случае для меня, слишком тупые и открытые действия с вовлечением множества лиц которые знают об этом, чаще всего грубо, не эстетично и жестоко, да к тому же оставляет слишком много следов, которые никогда не смоются, не только в физическом смысле, как вы понимаете. Я найду более тонкие, но не менее эффективные способы и методы воздействия, пусть они даже будут растянуты по времени, на того кто мне нужен и чье решение мне необходимо получить для дела, получив при этом свою немаленькую долю с того, кто этого даже и не заметит, потому что у него настолько много денег раскидано по разным счетам, что он сам уже не помнит точное их количество, даже и не ощутит что его капитал стал меньше на два-три миллиона долларов, к примеру. Не буду отрицать того, да и глупостью бы это выглядело, что слово очень важно, если ставить в противовес автомат или пистолет - тут на спусковой крючок может любой дурак нажать. А вот перевесить чашу весов на свою сторону, войти в доверие и повлиять постепенно, никуда не спеша, ненавязчиво и незаметно на человека чтобы он сделал то что тебе необходимо, последовал за тобой, не поняв этой игры, остался бы еще и благодарен тебе, выстроив таким образом стратегические и тактические линии своей речи и поведения - тут несомненно нужны мозги. И пусть это будет не настолько острое и мощное по своему воздействию и сжатому по минутам и часам отрезку времени, где чтобы путем быстрого действия решить останешься ли ты в живых или нет, необходимо поставить свою подпись или отдать все что у тебя есть.

Нет необходимости мне для этого врываться в дом или в квартиру с топором или обрезом в руках с толпой перекаченного бычья или заниматься похищением родственников, выбивать согласие путем долговременных избиений и пыток, отрезать ноги да заливать живьем в бочку с бетоном. Это безмозглое отребье, живущее недолго, редко когда до 25-30 лет, ресурс их минимален, максимум три-пять лет, не больше, не понимающее ничего, находящиеся на одной из низших ступенек в криминальной иерархии. Используют их без всякой к ним жалости, сентиментальности, с безразличием к их судьбе и жизни, всеобъемлющим цинизмом, практичностью и кровожадностью более умные люди, стоящие на недосягаемых высотах в криминале для такого зверья. Умело продавливают их комплексы, со знанием дела играя на чувствах, эмоциях, реакциях - провоцируют, подливая в самый нужный момент керосину в огонь, соответственно те провокацию эту считают за чистую монету, предполагаемые и заранее просчитанные действия от них направляются в нужную сторону, ну и так же жонглируя установками, вбитых что самое смешное ими же, так называемыми криминальными авторитетами, в конечном итоге застывая как вулканическая лава, покрывшая остатки мозгов. Садятся нелепо, по тупому за свои делишки, отхватывая по восемь-десять лет как минимум а то и больше за избиение, истязания и вымогательства, убийства и другое что нормальный, разумный человек никогда сам делать не будет, не ставя в противовес года проведенные в лагерях и свободу, да они даже и не задаются никогда такими вопросами - а стоило ли оно того? Уходят с гордостью выслушивая срок, уверенные в своей правоте и образе жизни, не понимая что их употребили как шашлык на выезде у пруда, для чего они собственно и были нужны, забыв про них через минуту. После сгинут в этой тюремной российской пучине и никто никогда о них не вспомнит, придут на их место другие, у которых точно так же голова внутри залита полностью маргарином.

Черепков внимательно, по птичьи склонив голову набок, не перебивая выслушал, допивая кофе, потом сказал:

- Интересно ... Я конечно по другому несколько представлял вашу работу. Но это ведь всегда так, плаваешь в некоей идеализации по поводу профессии, к которой не имеешь никакого отношения и смутно себе представляешь из чего именно и как состоит дело. Кстати говоря, о ваших друзьях, бывших, как вы сказали. У меня с собой есть целая пачка фотографий с похорон, в доказательство того что вас никто не обманывает и сюда не затянули посредством интриг, ловко разыгранной сцены.

Он достал из пухлого и затертого старомодного кожаного портфеля, стоящего на полу рядом с ним, до этого не замеченного Игорем, множество большеразмерных фото и протянул их подталкивая к нему, как бы приглашая поскорее взять себе в руки и освободить свои от этих картин с запечатленным горем.

Игорь невозмутимо, без всякого проявления эмоций стал их рассматривать, правда чуть задержавшись перед просмотром первой фотографии, на которой вся толпа родственников запечатлела себя возле дома Артура, многие из которых улыбались, кто то криво усмехался, большинство обнявшись и встали полукругом, заслонив собой вход в подъезд.

- Обратите внимание, насколько люди, считавшиеся родственниками, знакомыми и коллегами ваших друзей не особо то и переживают эту трагедию, где то даже на их лицах написано нетерпеливость и явное желание того, чтобы это все побыстрее закончилось.

- Не удивлен. Я давно знаю этих людей, новостью такое отношение к смерти близких им людей для меня лично не является - произнес глухо Игорь, быстро просматривая остальные фото.

"... Светка в обитом белыми кружевами гробу, Артур с зашитыми губами в смокинге и рядом два совсем маленьких, заполненных с верхом мягкими игрушками на табуретках перед парадной. Светку то зачем в белое свадебное платье затянули, ведь она замужем официально была? Похоронная процессия, слезы Светкиной матери, живой духовой оркестр, венки да иконы высотой почти в половину человеческого роста.

Свежие могилы, изумительный макияж, явно восстановленные из специального скульптурного воска отрезанные уши, снесенные ударами носы, раздробленные челюсти, пустоты в лбах ... и толстый слой грима, так и не скрывший следы убийства, изуродовавшее их лица."

Рассматривая фотографии, сделанные с разных ракурсов и расстояния, Игорь отмечал для себя только изображенные детали, без сентиментальности, сочувствия и горечи утраты, пытаясь отыскать ошибки в этой, по его еще не до конца разбитому убеждению, возможно неплохо сыгранной пьесе. Он загнул толстую стопку фотографий и большим пальцем правой руки стал отпускать их, пролистывая таким образом в ускоренном темпе. Вдруг замелькали кадры, как по старой технологии создания мультфильмов, когда каждый последующий рисунок создавал дальнейшее небольшое движение персонажа и если пролистывать листки бумаги очень быстро, то происходит иллюзорность оживления, перемещения нарисованного мультяшного героя. А тут видимо, была съемка несколько кадров в секунду на десятках фотографий.

"Что это?

У Артура пошла вниз нижняя челюсть, разрывая швы на губах ...?"

Игорь возвращался раз за разом к началу этой раскадровки, то быстрее, то медленнее отпуская угол изогнутых фотографий.

"... Все побежали, с раскрытыми в крике ртами, в ужасе толкаясь и падая друг на друга ... Светкина мать падает в бессознательное состояние ... быстрей кладут и заколачивают крышки на гробах самые стойкие из родственников ...".

Игорь просмотрел последнюю фотографию, потом аккуратно подогнал все остальные по размеру, подбивая то с одной, то с другой стороны пачку, отдал ее Черепкову, закуривая одновременно сигарету.

"... Сложно, всё слишком сложно для того, что бы это было разыгранным сценарием. Да и зачем? Зачем так закручивать, для чего? Нет, невозможно чтобы это было таким продуманным, адски закрученным чьей то рукой хороводом. Похоже что все это правда, как бы я не хотел обратного. Нужно оставить наконец все сомнения по этому поводу и жить с тем что сейчас со мной происходит и будет твориться. По крайней мере до тех пор, пока я отсюда, из этой клиники не выйду на своих двоих. А потом я возьмусь за эту тему всерьез. Позже. Будем надеяться ..."

- Нуте-с, Игорь Петрович, хотелось бы услышать - теперь то вы нам можете окончательно поверить? - выжидательно посмотрев Игорю в глаза и небрежно бросая в стол стопку снимков, громко хлопнув дверцей, спросил профессор.

Игорь неспешно курил и смотрел в сторону, казалось бы не слышал вопроса от Черепкова. И только после того, как сигарета была докурена до самого конца и обожженный, чернеющий расплавленными разводами фильтр лег в пепельницу, посмотрел профессору прямо в глаза и устало выдохнул:

- Да, теперь я вам верю.

Федор Николаевич, видимо для которого это словесное подтверждение доверия имело какое то значение, радостно заулыбался, смешно двигая своими бегемотьими ушками, упруго подскочил на ноги и бодро произнес:

- Превосходно! Двигаемся дальше, Игорь Петрович, у нас громаднейшее количество дел!