Rimmakaunova

Кромешник своего свинцового взгляда не отводил. Не пробить его по взгляду. Такие не дергаются. С этой замыленно-усталой, бесстрастно-всезнающей, но твердой от забитых в подкорку спецслужбистских навыков полузакрыточтью немигающих серых глаз мог офицер безопасности врать беспредельно. А мог суровую, беспощадную и горькую правду чеканить за словом слово. Зачем же только кромешникам его, Прохора, в свой оборот самой невообразимой ложью брать? И что у них на уме взаправду? Этого даже самый умудренный старец не раскусил бы.

В таких случаях остается только одно – играть... Делай, что должен – и будь что будет!

– Да ничего мы почти не узнали о них с тех пор, как Козырев их объекты впервые на Луне разглядел, – лениво промямлил опричник. – Я не про багровое облако над кратером Альфонса, а про другие засекреченные данные 58-го года. Американские лунные экспедиции не сильно продвинулись, кроме нескольких фоток и бобин кинопленки ничего ценного. Больше полутора веков прошло, а только по косвенным данным и следам знаем, что существуют эти… чужие… лунозавры! Раньше тихо сидели на своей Луне и не трепали наших. Даже как мы базы там строить начали – ничего, ноль активности. А потом вдруг как предохранитель у лунозавров перегорел... Что-то скверное у них внутри стряслось, ограничители сломались, и теперь они на нас попрут со страшной силой. Готовятся, изучают нас. А мы чужих толком и не видим. Прячутся.

Прохор возразил:

– Ну а вдруг все-таки атлантисты недобитые? Вдруг это их провокация, они хотят отыграться, отвоевать упущенное? А чтобы раньше времени их планы не вскрылись, пытаются под злобных зеленых человечков кривляться?

– Ага, нейтринный шлейф в наночипах так вот просто атлантисты слобали, вбрасывать в наши сетевые развилки научились – и зачем-то до сих пор нас не снесли? Не-е-ет, Прохор Севастьяныч, талассократы слишком хорошо нас знают, чтобы умея воспроизводить такие нейтринные технологии покончить с нами за пару недель без излишних сантиментов! Не происходит этого. – Офицер ФСБ печально, саркастически улыбнулся одним уголком рта. – Чего-то скрытый враг о нас никак понять не может! Что-то есть в нас такое – и в юдобритах, и в русских – что может все их усилия враз насмарку…

Кромешник махнул рукой, как гильотиной секанул.

– Значит, наш будущий враг вне антропного принципа? – осторожно предположил Прохор.

– Да хз, какого он там принципа... Вам-то только, Прохор Севастьяныч, он не будущий враг, а самый что ни на есть настоящий. Нам всем будущий, а у вас к этому врагу кровный счет... Извините, что солью в мясо...

– С этого момента поподробней, пожалуйста – пропихал сквозь сжатые зубы, продвигал комком в горле Прохор, – что вы имеете ввиду?

– Интуиция ваша, Прохор Севастьяныч, все ваша интуиция...

– И что моя интуиция?

Метрах в трехстах от «Префы» через пустошь тянулась за мудреными ограждениями заброшенная многорядная линия рельсов старинной подземки, которая как раз недалеко выходила на поверхность из-под земли, подныривала под Рублевку и, далее, простремнув под несколькими старинными парковыми пешеходными мостиками, изгибалась к Молодежной. А в километре на север снова пряталась под землю. Прохор ни разу не видел, чтоб по этой линии ходили электропоезда. Как выяснилось позже, такого за многие годы не примечал даже Зеленый. Между тем, среди просодяг было известно, что этот открытый перегон былого городского метро относился к синей, Арбатско-Покровской ветке. Зияющая безмолвная и гулкая темнота туннеля, в которую устремлялись рельсы и множественные змейки электропроводки, всегда манили любопытных отбывщиков, но ходить туда никто не решался – все знали, что если углубиться метров на двадцать-тридцать в сыроватую мрачную непрогядность, неминуемо наскочишь на электро-магнитный барьер и получишь порцию судорог.

Давным-давно по этой подземной рельсовой магистрали носились поезда из центра столицы и дальше к Митино и Строгино. С появлением левитонных распределок в 2050-х метро постепенно утратило свою значимость и сделалось неудобным видом транспорта, так что ныне остались рабочими только остановки музея московского метрополитена, куда водят экскурсии иностранцев и где любят устраивать свидания влюбленные парочки. Теперь это один из крупнейших подземных музеев во всем мире. В нем числятся и действуют все центральные станции и Старинное (Первое) Кольцо, которые были построены еще во времена коммунизма – довоенного и послепобедного сталинского, затем при Хруще и Мохнатобровом Ильиче. Многие периферийные ветки ввиду их однообразия и отсутствия архитектурной изысканности в дизайне остановок оказались не включены в туристические маршруты, лишь пара-тройка по каждому направлению еще сохраняют остаточное техническое значение. Между тем, знатными жемчужинами музея считаются многочисленные лужковские и собянинские станции, в том числе на окраинах Старой Москвы. Поезда там так же ходят, в основном, старинные, только с новой современной сверхпроводящей разгонкой, чтобы очень плавно ускоряться и перегоны проскакивать за 30-40 секунд. Весь поток составов метро уже давно роботизирован, хотя в некоторых совсем антикварных поездах на местах машиниста в головных вагонах еще можно видеть живых пенсионеров, подрабатывающих в музее для пущей исторической достоверности. Вагоны, как правило, полупустые, а интервал следования поездов везде – и в старом центре, и в Новой Москве – пять-семь минут. Все равно же почти никто не ездит, у всех почти москвичей свои собственные левикончики…